 |
ГЛАВА 2: Атомная теория материи
|
|
|
|
— Не могу поверить, что ты согласилась на это.
— Заткнись, Сэм.
Я заправила длинные, выпрямленные утюжком волосы за ухо. Затем неловко поправила юбку своего короткого черного платья, которое подруга уговорила меня надеть, в двадцатый раз раздражаясь от того, что оно было слишком коротким.
—Ты выглядишь как горячая шлюшка. Просто признай это, — Сэм подтолкнула меня локтем и скривила рожицу.
Если бы кто-то спросил меня 24 часа назад, что я буду делать в последнюю пятницу перед весенними каникулами, я бы сказала, что буду лежать в кровати, свернувшись калачиком, попивая чай с коржиками и читая.
Даже если бы я захотела, то не смогла бы представить себя, идущую к дому братства, одетую в кружевную кофточку поверх черного платья до середины бедра, на высоченных каблуках, с выпрямленными волосами и макияжем.
Хорошо. Макияж. На моем лице. С блестящими тенями на глазах.
К тому же я выщипала брови. Выщипала! Хах!
Я раздраженно закатывала глаза, мне нравилось быть отшельником. Я бы лучше сходила в магазин нижнего белья, чем в дом братства на вечеринку, где придется много говорить.
— Ой, ну давай, Кэти. Нельзя идти на вечеринку в футболке и мужских брюках. На вечеринку ходят только в юбках.
В самом начале вечера я узнала, что на вечеринку в братство пускали девушек только в мини-юбках. Услышав эту новость, я решила предоставить Мартину решать все самому. Но, в конце концов, не позволила моя совесть.
Дурацкая совесть. Всегда заставляла меня что-то делать.
— Ты выглядишь так, будто наряжаться это пытка, — продолжила она. — Хотя смотришься горячо, — Сэм, которая, как я подозревала, ждала такого шанса еще со времен старшей школы, абсолютно не жалела меня.
|
|
|
— Я не выгляжу горячо. Я выгляжу нелепо.
— Ты красотка.
— Заткнись.
— Горячая красотка. А парни хотят именно таких, — она указала на мою грудь и задницу, — особенно такую задницу.
Я проворчала что-то под нос. В душе в сотый раз проклиная себя за то, что не смогла раньше предупредить Мартина о подслушанном разговоре в лаборатории химии. Если бы я запретила себе думать об этом, то сейчас лежала бы, свернувшись калачиком с книгой в руках, а не шла в логово разврата, одетая как девчонка.
Хотя мы были в двух кварталах от места вечеринки, я уже слышала музыку. И напряглась, а руки стали влажными.
План был предельно прост: я найду Мартина, расскажу ему все, что подслушала, и потом мы уйдем. Сэм не состояла в братстве, как и любая другая девчонка. Да, она любила наряжаться, но сама называла девчонок из женского клуба "клубоститутки", а парней "братилы". Она словно ставила на них метку "группа мыслителей" и утверждала, что они страдают от стадного инстинкта.
Она осуждала тех, кто вступал в общины.
Я не вступала в женский клуб и много не думала о братстве, потому что... не было смысла.
— Я до сих пор не понимаю, почему у тебя нет его номера телефона. Он же твой партнер по лабораторной, так? Он ведь был твоим партнером и в прошлом семестре тоже. — Сэм перекинула свои светлые кудри через плечо.
Подруга была немного ниже меня и училась в университете по теннисной стипендии. Она была полна решимости поступить в Гарвардскую школу права и следовательно, как и я, была сосредоточена на своей цели, мало времени проводя прожигая жизнь и веселясь. Ее отношение к учебе сделали ее идеальным лучшим другом и соседкой по комнате.
— Я просто не знаю. У меня нет его номера телефона.
— Почему нет? — настаивала она. Она задавала мне этот вопрос, когда мы одевались, вернее, когда она одевала меня.
— Потому что. — снова ответила я, вытирая ладони о платье.
|
|
|
— Потому что - что? А если бы тебе нужно было связаться с ним по поводу проекта?
— Я бы оставила ему записку.
— Записку? Где? Когда? Как?
— В лаборатории, в кабинете.
— Вы оставляете друг другу записки? — сказала она поддразнивая.
— Нет. Это не так. Я оставляю записки, если не могу прийти в пятницу и он делает то же самое. Или если я заканчиваю раньше, не дождавшись его, вот какие записки мы пишем.
— Но почему он не оставил тебе номер своего телефона?
Я остановилась и посмотрела на нее.
— Он пытался дать мне номер, окей? Он предлагал в прошлом семестре обменяться номерами и я не согласилась. Так что оставь это, ладно?
— Ты не взяла номер Мартина Сандеки? — спросила она, будто слова, которые я сейчас сказала, не имели никакого смысла.
— Так правильнее.
— Но... почему, к черту, нет? Он... он... он Мартин Сандеки!
— Потому что он Мартин Сандеки. Вот почему я не взяла его номер, — я продолжила идти, отчего пальцы на ногах запротестовали.
— Кэти, ты втрескалась в Мартина Сандеки еще после первой недели занятий два года назад, когда столкнулась с ним возле кабинета физики и ты не знала, кто он.
— Это потому, что он физически привлекательный и на него приятно смотреть, — промямлила я.
— Он пытался дать тебе свой номер, а ты не взяла. Почему? Объясни мне.
— Потому что, ты знаешь меня, когда я выпью — хотя это было всего дважды — я начинаю кому-нибудь названивать! Я позвонила Картеру, когда это случилось в последний раз.
Картер был моим парнем в старшей школе, который, казалось, не был заинтересован в физической близости, только на публике проявляя интерес. Поскольку он был моим единственным парнем, я думала, что это нормально. Мы расстались друзьями.
Но в прошлом году, когда я напилась, то отправила ему сообщение, спрашивая, почему он не попытался переспать со мной. Когда я проснулась на следующее утро и вспомнила, что сделала, я три недели не отвечала на его звонки.
Когда я наконец-то ответила, он рассказал мне, что на самом деле он гей. Кроме того, он оценил мою смелость быть с ним в старшей школе. Он уверил меня, что если бы не был геем, то попытался бы залезть ко мне в трусики рано или поздно.
Это звучало жалко.
Это был самый худший разговор.
|
|
|
Сэм снова остановила меня, схватив за локоть.
— Это было прошлым летом, и Картер — это старая история.
— Может, закончим с этим? - взмолилась я, не желая говорить о Картере или о моем отвратительном романтическом прошлом.
Сэм сделала глубокий вдох.
— Кэти, ты красивая и соблазнительная.
— О Господи, больше никаких поддразниваний. Я одела платье! Я даже разрешила тебе сделать мне макияж!
— Я не поддразниваю тебя. Я пытаюсь вытащить тебя из этого бесконечного страха. Ты скрываешься под мешковатой одеждой и бровями, такими густыми, что они могли бы заменить усы. Картер прекрасный человек, но он не должен был так использовать тебя. Теперь у тебя в голове все искажено.
— Мы можем не говорить об этом?
— Только, если ты пообещаешь взять номер у Мартина сегодня вечером.
Я покачала головой, переступая с ноги на ногу.
— Я не могу. Я не хочу пьяная позвонить Мартину Сандеки спустя несколько месяцев. У него нет жалости, он ужасный. Он рассмеется мне в лицо и заставит меня плакать.
Сэм закатила глаза, продолжая идти.
— Хорошо. Неважно. Иди дальше по жизни, подавляя свою сексуальность, потому что один парень — один глупый парень, который запутался — использовал тебя, чтобы спрятаться от своих собственных проблем.
— Спасибо.
— Не благодари.
Я пропустила мимо ушей ее самодовольный комментарий, потому что мы уже почти дошли до дома братства.
Это было то, чего и следовало ожидать от дома братства Лиги плюща. Большой, в несколько этажей, классически окрашенный дом, ухоженный газон был усеян пустыми красными стаканчиками и пьяными гостями вечеринки. Масса тел — стоя, сидя, опираясь — расположились возле входной двери, вниз по лестнице и на траве.
На входе в дом стояли двое внушительных мужчин. На самом деле, я прекрасно понимала, что они вышибалы. Оба были одеты в рубашки-поло с логотипом братства, а их шеи были толщиной с мою талию. Они болтали с группой из пяти высоких, стройных девчонок. Их глаза просканировали нас с Сэм, когда мы поднимались на огромную веранду, опоясывающую дом.
|
|
|
Перед нами две девушки в джинсах и парень — тоже в джинсах — переступали порог дома.
— Что это вы делаете? — Один из вышибал протянул руку, останавливая их.
Самая маленькая из двух — одетых в джинсу — девчонок пожала плечами и повернувшись лицом к вышибале, сказала:
— Идем на вечеринку.
— Неа, на эту вечеринку вход только в юбках.
Второй большой вышибала, подбородком указав на нас с Сэм, сказал:
— Вы можете проходить, девчонки.
Сэм легко толкнула меня в плечо, и мы обошли группу, остановившуюся в дверях. Оказавшись внутри, мы прижались друг к другу. Я понятия не имела, куда мы шли, или как мы будем искать Мартина.
Осмотревшись вокруг, я почувствовала себя немного лучше в своем платье. Оно было из черного хлопка, без рукава и короче, чем я хотела бы, но казалось скромным по сравнению с некоторыми платьями и мини-юбками, которые мы видели при входе.
Я плохо чувствовала себя в толпе. Люди, люди были везде: танцевали, рассматривали, спорили, выпивали, смеялись. Даже учитывая гигантских размеров фойе, от этой давки можно было задохнуться.
— Извините.
Я шагнула в сторону, чтобы не столкнуться с тремя высокими симпатичными парнями. Они выглядели почти одинаково — длинные каштановые волосы, стрижка в стиле хипстер, загорелая кожа, у двоих из них были карие глаза, а у одного - голубые. Одеты они были в рубашки-поло с логотипом братства, и все трое остановились, с интересом разглядывая нас с Сэм.
Последний из парней остановился, схватив меня за талию и с милой кокетливой ухмылкой выдал:
— Привет, ты кто?
Я открыла рот, чтобы сказать, что я никто и он не имел права трогать людей без их разрешения, но Сэм, потянув меня за руку, встряла в разговор. Она почти кричала, чтобы быть услышанной сквозь грохочущую музыку и голоса.
— Мы ищем Мартина Сандеки. Он здесь?
Голубоглазый, один из трио, фыркнул от смеха и покачал головой.
— Становись в очередь, сладкая.
Сэм склонила голову на бок, прищурившись.
— Послушай, мы не собираемся здесь оставаться. Она — его партнерша по лабораторной, ей нужно поговорить с ним по поводу занятий. Ты знаешь, где он?
Все трое переглянулись совсем сбитые с толку. Тот, который удерживал меня за талию, наклонился к моему уху и спросил:
— Ты партнерша Сандеки?
Я кивнула, наконец, обретая голос.
— Да. Два семестра. Это правда очень важно, то что я собираюсь ему сказать, амм… о проекте, который мы должны закончить после каникул. Кроме того, я была бы очень признательна, если бы ты убрал свои руки.
Пару раз моргнув, он нахмурился, убрал свои руки и отступил на шаг назад — насколько это было возможно, учитывая какая была давка.
|
|
|
— Так ты правда его партнерша по лабораторной?
Его глаза с интересом рассматривали меня. Фактически, все трое уставились на меня, что было немного смешно. Я снова пригладила платье рукой, благодаря приглушенное освещение. Под их тройным-красивым-внимательным взглядом, я определенно стала красной.
— Это она, она дочка астронавта, — наконец сказал парень с голубыми глазами, будто он только что понял и поэтому узнал меня. Он сказал это, будто я была какой-то знаменитостью.
Это надоедало.
Я сжала губы, после чего пробурчала:
— Он мой дедушка.
— Я тоже в классе профессора Гентри, — голубоглазый протянул руку, хватая мою. Он рассматривал меня с оттенком уважения. — Ты выглядишь по-другому вне класса. Ты что-то сделала со... своим лицом?
Я подумывала ответить ему, что рада была бы сделать что-то с его лицом, например, врезать ему, но Сэм опередила, ответив первой.
— Итак, трое амигос, вы можете отвести нас к Мартину? — Сэм, кажется, как и мне, не понравился последний вопрос о моем лице, потому что в ее тоне слышалось скрытое раздражение. — У нас мало времени.
Что, кстати, было правдой. Уже было 10:10 вечера, и, исходя из того, что я подслушала, наркотики ему подмешают где-то в 10:30.
Голубоглазый кивнул, схватив меня за руку и потянул вперед.
— Конечно, конечно. Следуйте за мной.
Кареглазый, который почувствовал себя комфортно, положил руку на мое тело и подмигнул, когда я проходила мимо.
— Найди меня позже, повеселимся.
Напарник стукнул его по затылку и я услышала прежде, чем мы ушли.
— Маловероятно, придурок.
— Я Эрик, — сказал нам голубоглазый через плечо. — Поршень, здесь.
— Поршень?
—Мартин-Поршень, — обернувшись, объяснил Эрик. Мы шли цепочкой друг за другом, обходя полураздетых женщин и парней из братства. — Его место в лодке восьмое. Оно называется поршневое, потому что задает ритм всей лодке. Поэтому мы и зовем его Поршень.
Я стиснула зубы, игнорируя толкающихся и некоторые части тела, прижимающиеся ко мне — или в открытую лапающие меня.
Мартина называли Поршнем. Почему-то это прозвище ему походило.
Эрик привел нас к лестнице, где стоял другой вышибала. Он кивнул Эрику и ухмыльнулся Сэм и мне. Я сделала вывод, что он подумал, мы будем участвовать в сексе втроем. И от этого, конечно же, мои щеки сильно покраснели.
Чертова совесть.
Я из последних сил поднималась по лестнице на каблуках, едва не прося Эрика остановиться, чтобы снять их. И так увлеклась раздумыванием снять или нет туфли, что чуть не врезалась в спину Эрика, когда он остановился перед огромными дверями.
— Он здесь, — повернувшись, сказал Эрик. Он отпустил мою руку, чтобы открыть двери.
— Спасибо, — я кивнула, крепко сжав руку Сэм, прежде чем идти внутрь.
— Нет. Нет. Она остается здесь, — Эрик покачал головой, жестом указав на Сэм.
— Что? Почему?
— Только одна девушка, за исключением случаев, когда приглашены обе.
Я взглянула на Сэм и представила, что у меня такое же ошеломленное выражение на лице.
— Извини? — спросила Сэм. — Он кто? Султан? У него есть гарем?
Эрик усмехнулся, его взгляд переместился на Сэм, будто оценивая.
— Я составлю тебе компанию, сладкая.
— Нет уж, спасибо, засранец, — ответила она.
От этого он лишь шире улыбнулся и сказал:
— Ты в безопасности со мной. Я обещаю, единственное, что я сделаю, это буду смотреть на тебя.
Она нахмурилась. Отчего он насмешливо прищурился, явно веселясь и наслаждаясь этим.
— Я переживаю не о себе, — объяснила Сэм. — Я не доверяю этому парню мою девочку, не в этом доме.
Эрик посмотрел на мое платье, его улыбка угасла, смягчившись, будто он знал какой-то секрет обо мне.
— Кэйтлин в безопасности. Но если она не выйдет через пятьдесят минут, мы пойдем ее спасать.
Мне не нравилось то, что скрывалось за его словами, или что он подразумевал. Я была не какой-то девицей. Меня не нужно было спасать. Если кто и был девицей в этой ситуации, так это Мартин Сандеки. Я спасала его, просто он еще не знал этого...
Почти шепотом я сказала Сэм:
— Все хорошо. Мартин ничего не сделает. Я просто расскажу ему о, хмм… задании и уйду.
Сэм колебалась, не зная, что делать. Спустя минуту, она выпалила:
— Ох, все хорошо, — потом она посмотрела на Эрика. — Но я засеку время. У меня есть часы. — Она подняла руку, чтобы он увидел, что она не шутит.
— Засекай, — сказал он с широкой улыбкой, поднимая руки вверх, будто сдаваясь.
Набравшись смелости, я открыла дверь, один раз обернувшись на Сэм, прежде чем зайти и закрыть ее за собой.
ГЛАВА 3: Периодическая таблица
Не знаю, чего я ожидала, но в комнате стоял бильярдный стол.
Я остановилась на входе, в небольшой нише, и увидела, как Мартин и три других парня играли, загоняя шары в лузы.
Никто сначала не заметил меня, что дало мне время успокоиться и про себя повторять синонимы.
Неустойчивая, неуверенная, нервная, беспокойная, тревожная, в панике...
Тогда одна мысль посетила мою голову: если ты волнуешься, это не означает, что ты не можешь быть спокойной. Моя мама всегда говорила эти слова, когда меня мучили детские страхи, разочарования и отчаяние. Сейчас эти слова оказались как нельзя кстати.
Я не опасалась за свою безопасность, просто переживала. За свою недолгую жизнь я привыкла прятаться в кабинетах и буду абсолютно счастлива продолжить в том же духе после этого разговора.
Мне просто нужно сделать это.
Решившись — чтобы моя совесть была чиста, все-таки поговорить с ним, а потом найти хороший, безопасный шкаф, чтобы спрятаться — я сделала шаг вперед из своего укрытия и прокашлялась.
Один из парней смеялся, и я подумала, что они меня не услышали. Но потом четыре пар глаз повернулись в мою сторону, хотя я пыталась сфокусироваться только на Мартине.
— Ох, привет! Здравствуйте, — мой голос эхом раздался по всей комнате.
Мартин, как и все остальные, смотрел на меня, как на незнакомку. Тем не менее, я чувствовала, что все они рассматривали меня с головы до ног, будто я машина или лошадь — если кто-то из них думал о верховой езде.
Беспокойство сдавило мне грудь и от напряжения скрутило желудок. Я сжала руки в кулаки и сделала еще один шаг в комнату, ближе к свету.
— Я ищу Мартина, — сосредоточила взгляд на Мартине, он стоял в шести шагах, ближе всего ко мне.
И все еще меня не узнал, поскольку ответил скучающим и раздраженным тоном:
— Что ты хочешь?
—Это я, хм, Паркер. Кэйтлин Паркер. Я надеялась, что смогу поговорить с тобой... минутку... о химии? — я сжала губы, ожидая его реакции.
Мартин заметно напрягся, заморгал и вздрогнул, когда я сказала свое имя. Его глаза — сосредоточившись и сузившись — на этот раз осмотрели меня с явным интересом.
— Паркер? — он сделал шаг вперед, положив кий на стол. Он выглядел сбитым с толку.
Кивнув, я осмелилась взглянуть на остальных. Они поочередно смотрели то на меня, то на Мартина, ожидая его реакции.
— Ага. Я обещаю, это займет всего минуту, мне нужно сказать...
— Все вон! — прервал меня Мартин, его голос был слишком громким для этой комнаты. Это была команда.
К моему удивлению, все трое его напарников положили кии на стол и вышли из комнаты, как он и просил.
Один или двое посмотрели на меня, перед тем как уйти, им явно было любопытно, но никто ничего не сказал. Мартин не переставал смотреть на меня. Он, казалось, уже оправился от моего неожиданного прихода. Линия его подбородка стала жесткой, а мышцы на висках напряглись.
Я не знала, что делать с надвигающейся бурей в его глазах, так что просто игнорировала это и пыталась думать о словах для игры в синонимы. Пыталась не смотреть на его губы.
Пыталась, и у меня ничего не получалось.
Я просто не могла ничего поделать, вспоминала его поцелуй — наш поцелуй — словно цунами затопивший мое тело чем-то горячим и тяжелым. Я была ошеломлена, окружена со всех сторон. Я знала, каков он на вкус, как он рычал, когда его руки были на моей обнаженной коже.
Я постаралась не дрожать, но это было уже слишком.
Дверь закрылась с легким щелчком, но для меня это прозвучало, как выстрел — потому что мы остались наедине. Я задержала дыхание и заправила волосы за уши. Мне нужно было сосредоточиться на словах, которые я повторяла про себя уже пять часов.
Я могла уйти, но моя совесть мне не позволило бы, и на этом все закончилось.
Не обращая внимания на мурашки по коже от его ослепительного взгляда, я надела маску спокойствия и сказала:
— Причина, по которой я здесь...
— Позволь мне угадать, — он скрестил свои широкие руки на широкой груди, распрямив широкие плечи и оперся о стол своими узкими бедрами, — твой уровень заинтересованности... изменился.
Я прищурилась.
— Что?
— Ты изменила свое мнение обо мне, — то, как он сказал эти слова, невозмутимо и язвительно, привели меня к выводу, что он подумал, будто я пришла выпрашивать еще поцелуев, чтобы обмануть его своими женскими хитростями.
Если бы он знал, что я не обладала женскими хитростями. Только нервная дрожь и настольные игры. Я еще больше прищурилась. Он не должен был говорить. Он должен был слушать.
— Нет. Это не так. Это по поводу шкафа.
Он усмехнулся, будто не поверил мне.
— Милое платье.
Я посмотрела вниз на себя, моя рука автоматически легла на живот.
— Ох, спасибо. Оно не мое.
— Правда? — он и в правду мне не поверил.
— Да. Он слишком короткое. Мне говорили, — я дернула за подол платья, может от этого оно станет длинней, — что не пропустят, если не буду в юбке.
Его внимание переместилось туда, где мои руки возились с платьем, задерживаясь там. Мартин оторвался от бильярдного стола и подошел ближе ко мне, его шаги были неторопливы, а взгляд блуждал по моему телу. Снова я почувствовала себя словно лошадь, которую вывели на прогулку.
— Ты всегда можешь снять его - платье, - если чувствуешь себя некомфортно.
Его слова слишком меня взволновали, отчего щеки покрылись розовым румянцем. Он остановился прямо напротив меня. Многозначительно уставившись на выпуклость моей груди, он переходил все установленные границы.
Это все было настолько неуместно...
Это...
Это было неуместно.
Я сделала небольшой вдох, надеясь успокоить и растоптать необъяснимую волну ощущений, которые мучили меня — одни приятные, другие не очень.
— Послушай, — сказала я, сквозь стиснутые зубы, — я кое-что подслушала, пока сидела в шкафу, прежде чем ты пришел, и я думаю, ты должен знать. Эта причина, по которой я здесь.
Он смотрел на меня напряженным, недоверчивым взглядом. Он стоял всего в футе от меня, но в то же время далеко, и я подняла подбородок, чтобы встретиться с ним взглядом.
После паузы, во время которой он всматривался в мое лицо, Мартин сказал:
— Ну, давай, красотка. Просвети меня.
— Я услышала, как два человека зашли в комнату. Так вот, я запаниковала и да, спряталась в шкафу. Но в свою защиту, хочу сказать, что я уже была там и вытаскивала оборудование. В любом случае, было два голоса: один женский, второй мужской. Они вошли в лабораторию вместе. Это был тот же парень, который ждал тебя, когда ты вошел в лабораторию. Девушка хотела, чтобы парень накачал тебя наркотиками.
Мартин сначала поднял брови, а потом нахмурился, когда я сказала слово наркотики. Я не хотела, чтобы он перебивал меня, поэтому заговорила быстрее.
— Она сказала, что хочет, чтобы он накачал тебя наркотиками. Они запланировали это на 10:30, сегодня вечером, и он должен был убедиться, что ты придешь на вечеринку. Она сказала, что придет к одиннадцати, отведет тебя в комнату и запишет видео с вами двоими. Потом она сказала, кое-что настолько ужасное — не то, чтобы остальное не было ужасным — но когда она это сказала, я была настолько ошарашена этим, потому что не встречала еще людей, настолько холодных и расчетливых, не понимающих элементарной порядочности.
— Что она сказала? — спросил он нетерпеливо. Его глаза были по-прежнему жесткими, злыми, но эта злость не была направлена на меня. Я не была целью — хвала Бунзену и его горелке!
— Она сказала, что если забеременеет, то это будет как бонус.
Мартин открыл рот и тут же закрыл, переместив взгляд с меня на пол. Он был явно ошеломлен. Я смотрела на его красивое лицо, пока он обдумывал услышанное, позволяя себе рассмотреть его так близко, как не позволяла себе раньше.
Он был до боли красив. Я знала это раньше, но лишь сейчас действительно рассмотрела его.
В груди немного болело, пока я рассматривала его черты: квадратная челюсть, сильный нос, идеальной формы и размера лицо, высокие скулы, будто у него в роду был кто-то из племени Чероки или Навахо. В паре с его голубыми глазами, он был поразительным. Я понимала мое первоначальное нежелание смотреть прямо на него. Это был инстинкт самосохранения.
Я оторвала взгляд от его необыкновенных форм — сложнее всего было не заострять внимание на его, бесспорно прекрасном теле: как джинсы сидели на бедрах, и на то, что заполняло эти джинсы — и посмотрела через плечо.
— Итак. Это все, что мне нужно было тебе сказать, я думаю, я буду...
— Почему я должен верить тебе?
Я уставилась на него во все глаза, потому что ответ был очевиден.
— Хм, что?
— Откуда мне знать, что ты говоришь правду?
— Зачем мне врать?
— Чего ты хочешь взамен?
— Взамен чего?
Он сместился на дюйм ближе ко мне. Однако это перемещение омрачилось угрожающим подозрением и неприятностями.
Для кого-то столь красивого выражение его лица было на удивление неприятным.
— Чего ты хочешь? Что ты будешь иметь с этого? Денег?
Мой рот открылся и я сморщила нос, но на этот раз от возмущения. Я посмотрела на него, на этот раз на самом деле посмотрела на него — и не увидела сейчас его внешнюю красоту. Тот, кого я увидела, был озлобленным и измученным парнем, доведенным до отчаяния — от чего, я понятия не имела.
Наконец, я сказала:
— Да что с тобой не так?
Его брови резко поднялись вверх.
— Что со мной не так?
— Да, — я скрестила руки на груди. — Что с тобой такое? Я пришла сюда помочь тебе, по крайней мере, мог бы не вести себя, как придурок.
— Придурок? — повторил он в ответ, его взгляд стал раздраженным и неприветливым. — Ты заявляешься сюда, выглядя вот так и ожидаешь, что я поверю, что ты пришла просто так?
— Я же сказала тебе, придурок, это вечеринка, на которую вход только в юбках! Я бы не прошла сюда, если бы не одела это дурацкое платье, придурок! Если тебе не нравится, как я выгляжу, придурок, то можешь пойти и накричать на своих глупых братьев из женского клуба.
— Ты имеешь в виду братьев из братства.
— Женский клуб, клубоститутки, братья, братилы — неважно! Для меня это одно и то же.
— Значит, я должен поверить, что у тебя нет скрытых мотивов? Если это так, то почему ты не сказала мне все это в лаборатории? — он сделал еще полшага вперед и, так как я не стала отступать, всего несколько дюймов разделяли нас.
— Сначала ты почесал мне спину, потом поцеловал — и все это напугало меня, потому что ничего из этого нет в программе курса для лабораторных экспериментов в этом семестре. И, кроме того...
Я не смогла закончить, потому что дверь позади меня открылась, и я узнала голос, который прокричал через комнату.
— Привет, Поршень! Чувак, почему ты остался здесь? Я принес тебе выпить. Один из моих убойных пуншей.
Я повернулась на звук голоса и отступила назад. Мартин обернул руку вокруг моих плеч и прижал меня к груди, владелец голоса наклонился, заходя в комнату и вытягивая вперед две красные кружки.
Парень, на два дюйма выше Мартина — следовательно, очень высокий — прошел через дверь и остановился. Позади него я увидела Эрика с Сэм. Они оба заглянули в комнату, и я увидела на лице Эрика извиняющееся выражение, когда он посмотрел на Мартина.
Я попыталась шагнуть вперед, но Мартин крепко удерживал меня.
Глаза незнакомца переместились с меня на Мартина и обратно.
— Привет! Эрик сказал, что ты не один, так что я прихватил для обоих.
Я узнаю его голос, потому что это был он. Проклятый монстр из лабораторной.
Я почувствовала, как грудь Мартина напряглась от медленного вздоха, пальцами он сжал мою руку. Это было не больно, но ощутимо, крепко, будто хотел сказать — не двигайся.
— Спасибо Бен, — медленно произнес Мартин, но его голос звучал отчужденно, и он не приблизился, чтобы взять стаканы.
Бэн натянуто улыбнулся мне, задержав взгляд там, где Мартин обнимал меня, потом поднял оба стакана.
— У меня есть для Вас тост. Спускайтесь на вечеринку.
— Пей и проваливай, — сказал Мартин.
Бэн нахмурился, посмотрел в оба стакана и прокашлялся.
— Вам стоит спуститься вниз, это легендарное...
— Уходи, — повторил Мартин.
Бэн кивнул и поставил стаканы на стол у двери.
— Конечно, конечно. Я вернусь позже, вдруг вам что-нибудь понадобится, — подняв руки, он попятился из комнаты, еще раз осмотрев меня, прежде чем закрыть дверь.
Я резко выдохнула, позволив себе прислониться к Мартину.
— Это был он. Это тот парень! Я узнала его голос.
Я почувствовала, как Мартин кивнул, прислонившись щекой к моим волосам. Мы стояли неподвижно и тихо, некоторое время, потом он повернул меня к себе лицом. Обе его руки легли на мою талию, и он прислонил меня к бильярдному столу.
Его глаза осторожно, но с любопытством рассматривали меня. Я все еще видела отчаяние в его глазах, он был ошеломлен. Я не прикасалась к нему. Вместо этого, уперлась руками в бильярдный стол.
Через время, он спросил:
— Чего ты хочешь?
Я сглотнула комок в горле, прежде чем ответить:
— Я бы хотела уйти.
Он медленно покачал головой.
— Я не это имел в виду. Чего ты хочешь от меня?
Я пожала плечами.
— Было бы просто здорово, если бы ты проанализировал вывод с прошлой недели, но я не собираюсь задерживать дыхание, — он никогда не делал таблицы и анализ. Это раздражало.
— Паркер.
— Что?
Его взгляд опустился на мой рот, а голос был мягким, какого я никогда не слышала, будто он умолял меня.
— Кэйтлин...
Я замерла, не зная как реагировать на свои чувства, после того, как он сказал мое имя таким нежным тоном.
Я отвела взгляд, немного напряженный, когда проговорила:
— Мартин, если честно мне ничего от тебя не нужно. Мне нужно идти, я бы хотела снова надеть свою обычную одежду, выпить чая, съесть печенье и почитать хорошую книгу в моей комнате в общежитии.
— Кэйтлин, посмотри на меня.
Ну вот, снова моя шея вспыхнула, а по коже побежали мурашки.
Я попыталась проигнорировать и мурашки, и румянец.
— А еще я хочу, чтобы ты забыл все, что случилось, чтобы мы смогли вернуть все, как было.
Он долго молчал, но я знала — хотя и отказывалась встретиться с ним взглядом — он рассматривал меня, изучал, будто я была в новинку для него.
Потом он сказал:
— Почему ты прячешься?
Эти слова поразили меня настолько, что я невольно посмотрела в его глаза и это было ошибкой. Его взгляд — как прекрасный голубой огонь — осматривал мое лицо, будто запоминая каждую деталь. Меня это тревожило, и мое сердце забилось сильнее.
Я попыталась пожать плечами, но это выглядело так, словно меня знобило.
— Почему это тебя беспокоит?
Его взгляд встретился с моим и опустился на мои губы.
— У тебя фантастические губы.
Я чуть не задохнулась, мои глаза расширились.
— Ты беспокоишься, потому что у меня фантастические губы?
— И твои глаза. Они серые. Я сначала заметил их, — он говорил почти шепотом, будто сам с собой.
Я прокашлялась, не зная, что сказать. Но мне и не пришлось ничего говорить, потому что он продолжил.
— В прошлом семестре ты надевала майку без рукава, и твои волосы были распущены. Они доставали тебе до шеи, — он поднял руку и провел пальцами по моему декольте, нежно лаская. — Я попытался взять у тебя номер телефона, но ты не дала.
— Я даю свой номер телефона только в случае необходимости, это одно из моих правил, — почти беззвучно сказала я.
— На тебе были красные брюки, которые очень обтягивали твою задницу. Ты, словно издеваясь надо мной, наклонилась достать из шкафа нужные запасы. Это не хорошо с твоей стороны.
Я почти задыхалась.
— Вельветовые? У меня есть такие, я надеваю их только когда все остальные вещи в стирке.
— Ты лучше знаешь химию, чем я, отлично сдала все тесты.
— Мне нравится химия, а ты не учишь ее, как надо.
— Ты когда-нибудь задумывалась, почему я прихожу по пятницам? — он сжал мою шею, поглаживая большим пальцем ключицу. Он подтолкнул меня, отчего я откинула голову немного назад.
— Потому что мы пропускали занятия на неделе?
Он покачал головой.
— Ты.
Мои ресницы дрогнули.
— Я?
Он словно держал меня в плену, своим пристальным взглядом и нежными руками. Мартин наклонился вперед и коснулся своими губами моих. Это был не поцелуй. Будто он просто хотел почувствовать своими губами мои, насладиться их мягкостью.
—Ты, — прошептал он снова.
Пальцами я вцепилась в древесину по обе стороны от моих бедер, стараясь не застонать. Напряжение в груди ослабело, а в моем животе словно порхали бабочки, дыхание стало поверхностным и частым.
Мой мозг совершенно отключился, потому что он запутал меня — своими словами, руками, соблазнительными губами. Поэтому, в ничтожной попытке защититься от натиска его соблазнения, я выболтала ему один из своих самых больших страхов, связанных с ним.
— Ты заставишь меня плакать.
Его глаза немного расширились, взволнованно рассматривая меня.
— Я бы не стал.
— Ты бы сделал так. Я видела, видела, как ты обращаешься с девушками.
Он крепче сжал мою талию.
— Я не сделаю этого с тобой. Ты не... я знаю, что ты не такая. У нас все будет по-другому.
— Я не верю тебе.
Он раздраженно вздохнул.
— Я знаю, — он кивнул. — Но ты должна.
Он опустил голову снова, оставив мягкий поцелуй на моих губах, лишь с намеком на язык. Этого было достаточно. Мои руки сами потянулись, схватив его за рубашку, не оставляя ему шансов на отступление, даже если бы он захотел отойти. Я сделала это не нарочно. На самом деле, не знаю, почему я это сделала.
— Мартин, я не могу...
—Ты можешь.
— Я не...
— Да.
— Ты не сделаешь...
— Я сделаю это, — он поцеловал меня и еще ближе прижался ко мне. Мартин заполнял собой все вокруг меня, каждый дюйм. Четыре из моих чувств были поражены им — запахом его одеколона, его горячим и твердым телом напротив меня, вкусом его рта, низким рычанием в горле, когда наши языки встретились и сплелись.
Он немного оторвался от меня и потребовал:
— Скажи, что проведешь неделю со мной.
Я заморгала, начиная протестовать.
— Мартин, это не...
Он снова поцеловал меня, обернув мои руки вокруг своей шеи, затем его руки скользнули по моим ребрам и ладони обхватили мою грудь через тонкую ткань платья. Большим пальцем рисуя круги вокруг центра моей груди, он прорычал:
— Скажи это. Проведи неделю со мной.
Я простонала, потому что... была возбуждена.
Он прикусил мою губу, посасывая ее между своими. Я снова застонала.
— Ты так чертовски красивая, Кэйтлин, — он внезапно выдохнул эти слова, будто не хотел их говорить, но они непроизвольно вырвались. — Я хочу провести с тобой неделю. Скажи да.
Он снова поцеловал меня, быстро, оставляя влажные, горячие поцелуи на щеке, за моим ухом и плече. Он укусил меня — сильно — и пососал мою шею, заставляя меня извиваться, а мое дыхание сбиться. В то время как его рука массировала мою грудь, мучая меня через ткань. Другая его рука опустилась вниз и прижалась к моему центру.
— Мартин... — это все, что я смогла выдавить, потому что... я очень возбудилась. И не то, чтобы я была экспертом, но судя по жесткой длине упершейся мне в живот, он тоже возбудился.
— Пожалуйста, скажи, да, — выдохнул он в мое ухо.
Я сказала:
— Да...
— Обещай мне.
— Я обещаю.
Если честно, я сказала это, но на самом деле не подразумевая этого. В этот момент я сказала да, потому что он просил меня — и использовал слово «пожалуйста», а я не хотела, чтобы эти приятные ощущения заканчивались — а не потому, что у меня было желание провести неделю с Мартином Сандеки, Геркулесом, подонком с женщинами, и, по-видимому, королем соблазнения наивных и изголодавшихся по интимной близости дев.
Несмотря ни на что, этих слов оказалось достаточно для Мартина, потому что он улыбнулся напротив моей кожи и замолчал. Он обнял меня своими поразительно защищающими руками. Его рот вновь вернулся к моему.
На этот раз поцелуй был медленным, не таким настойчивым и сладким. Он чувствовался как прелюдия, начало. Когда он поднял голову, я открыла веки и посмотрела в его глаза, они светились синим пламенем.
— Я заберу тебя завтра, — сказал он. Его голос стал другим, более мягким, глубоким... довольным.
— Что? — я заморгала.
— Будь готова в восемь.
— В восемь?
— Не бери много вещей, — он поцеловал меня в нос, освобождая из своих рук, и переплетая наши пальцы, потянул меня к двери. — Я надеюсь тебе нравятся частные пляжи.
ГЛАВА 4: Энтальпии реакций
— Что ты собираешься делать?
— Ничего.
|
|
|
