 |
Роман И.С.Шмелева “Солнце мертвых”.
|
|
|
|
Переживший в 1920–1922 годах глубочайшую душевную травму – потерю единственного сына, а затем и потерю родины, И. С. Шмелёв пытается осмыслить страшную катастрофу, которая произошла с Россией. «О Крыме – символе нашего крестного пути – я оставил русским людям своё истерзанное сердце – моё горькое «Солнце мёртвых», – сказал Шмелёв о написанной им в 1923 году повести, в которой реальность кровавых беззаконий, чинившихся в Крыму, как и во всей России, дана осмысленной, осердеченной, пропущенной через трагическое сознание автора. Всё произведение проникнуто пафосом трагического противостояния террору, о чём свидетельствует развёртывающийся в сознании автора диалог двух философских начал – жизни и смерти. При этом напор безумия, которым творится история, так велик, а наступление смерти так подавляюще, что жизнь оказывается хрупкой и беззащитной перед этим напором. Трагическое, следовательно, становится ключевым понятием для раскрытия специфики данного произведения, всеобъемлющей характеристикой его художественного целого.
«Солнце мертвых» – книга о голоде, страдании. В ней изображены муки, которые испытывают как взрослые, так и дети. Но самые страшные страницы книги Шмелева – те, где автор описывает превращение человека в убийцу.
Удивителен и ужасен портрет одного из героев «Солнца мертвых». Зовут этого персонажа Шурой, любит он играть вечерами на рояле, называет себя «соколом». Но с этой гордой и сильной птицей он не имеет ничего общего. Не зря автор сравнивает его со стервятником. Шура многих отправил на север или - еще хуже – на тот свет. Но он каждый день ест молочную кашу, музицирует, разъезжает на коне. В то время как люди вокруг умирают от голода.
|
|
|
Шура – один из тех, которых послали убивать. Вершить массовое уничтожение их отправили, как ни странно, ради высокой цели: достигнуть всеобщего счастья. Начинать, по их мнению, следовало с кровавой бойни. И те, что пришли убивать, выполнили свой долг. Ежедневно в подвалы Крыма отправлялись сотни человек. Днем их выводили на расстрел. Но, как оказалось, счастье, для которого потребовалось более ста тысяч жертв, было иллюзией. Трудовой люд, мечтающий занять барские места, вымирал от голода.
Шмелев рисует торжество зла, голод, бандитизм, постепенную утрату людьми человеческого облика. Стиль повествования отражает запредельное отчаяние, смятенное сознание рассказчика, который не в силах понять, как мог осуществиться такой разгул безнаказанного зла, почему вновь настал «каменный век» с его звериными законами... Рефреном проходит через книгу образ пустых небес и мертвого солнца: «Бога у меня нет. Синее небо пусто…». На фоне бесстрастной в своей красоте крымской природы страдает и гибнет все живое — птицы, животные, люди. Жестокая в своей правде, повесть эта написана с поэтической, дантовской мощью и наполнена глубоким гуманистическим смыслом. Она ставит вопрос вопросов: о ценности личности в пору великих социальных катастроф.
Начатая тоном отречённости от жизни и всего дорогого, повесть и вся прокатывается в пронзительной безысходности: “Календаря — не надо, бессрочнику — всё едино. Хуже, чем Робинзону: не будет точки на горизонте, и не ждать...”
Один за другим, как на предсмертный показ, проплывают отдельные люди, часто даже друг с другом никак не соотносясь, не пересекаясь, все ободиночели.
- Старая барыня, продающая последние вещи прошлого ради внуков-малолеток. И — няня при ней, которая сперва поверила, что “всё раздадут трудящим” и будут все жить как господа. “Все будем сидеть на пятом етажу и розы нюхать”.
|
|
|
- Старый доктор: как его грабят все, даже съёмную челюсть украли при обыске, золотая пластинка на ней была. Кого лечил, отравили ему воду в бассейне. Сгорел в самодельной избушке.
- Генерал Синявин, известный крымский садовод. Матросы из издёвки срубили его любимое дерево, потом и самого застрелили. И китайских гусей на штыках жарили.
- Чудесный образ “культурного почтальона” Дрозда, оставшегося и без дела, и без смысла жизни. Обманутая вера в цивилизацию и “Лойд-Жоржа”.
- Поразительнейший Иван Михайлович, историк (золотая медаль Академии наук за труд о Ломоносове), попавший с Дроздом в первые большевицкие аресты, там показал своё “вологодство”: чуть не задушил конвоира — вологодца же; а тот, на радостях, отпустил земляка. Теперь Ивану Михайловичу как учёному паёк: фунт хлеба в месяц. Побирается на базаре, глаза гноятся. Ходил с миской клянчить на советскую кухню — и кухарки убили его черпаками. Лежит в чесучёвом форменном сюртуке с генеральскими погонами; сдерут сюртук перед тем, как в яму...
- Дядя Андрей с революцией занёсся, приехал из-под Севастополя верхом. А тут у него корову матрос увёл. И сам он лукаво уводит козла у соседки, обрекает её мальцов на гибель, и отнекивается: не он. Та его проклинает — и по проклятью сбывается: коммунисты, уже за другое воровство, отбивают ему все внутренности.
Типы из простонародья:
- Фёдор Лягун услужает и красным и белым; при красных отнял у профессора корову, при белых вернул. “Кого хочу, могу подвести под мушку... Я так могу на митинге сказать... все трепетают от ужаса”.
- Безымянный старый казак — всё донашивал свою военную шинель, за неё и расстреляли.
- Коряк-драгаль, всё надеялся на будущие дворцы. Избивает до смерти соседа, подозревая, что тот зарезал его корову.
- Солдат германской войны, тяжкий плен и побеги. Чуть не расстрелян белыми. Остался под красными — так и расстрелян, с другими молодыми.
- Старый жестянщик Кулеш, лучшего жестянщика не знал Южный Берег. Раньше и в Ливадии работал, и у великого князя Николая Николаевича. Долго честно менял печки на пшеницу, картошку. Таскался из последних сил, шатаясь. “Жалуйся на их, на куманистов! Волку жалуйся, некому теперь больше. Чуть слово какое — подвал! В морду ливанвером”. А верил им, простак... И вот — помер с голоду.
|
|
|
- Ещё простак — обманутый новой властью рыбак Пашка. “Нет самого главного стажа — не пролил родной крови. Придёт артель рыбачья с моря — девять десятых улова забирают. Коммуна называется. Вы весь город должны кормить”. Автор ему: “Поманили вас на грабёж, а вы предали своих братьев”.
- Оборотистый хохол Максим, без жалости к умирающим, — этот не пропадёт.
- Обречённые, с обострённым вниманием дети.
И — Таня-подвижница: детей ради — рискует ходить через перевал, где изнасилуют или ограбят: менять вино на продукты в степи.
Красные:
- Шура-Сокол — мелкозубый стервятник на коне, “кровью от него пахнет”.
- Конопатый матрос Гришка Рагулин — курокрад, словоблуд. Вошёл ночью к работнице, не далась, заколол штыком в сердце, дети нашли её утром со штыком. Бабы пели по ней панихиду — ответил бабам пулемётом. “Ушёл от суда вихлястый Гришка — комиссарить дальше”.
- Бывший студент Крепс, обокравший доктора.
- Полупьяный красноармеец, верхом, “без родины, без причала”
Ходят отбирают “излишки” — портянки, яйца, кастрюльки, полотенца.
“Тех, что убивать хотят, не испугают и глаза ребёнка”.
|
|
|
