Метод оценки достоверности ответов допрашиваемого из области нейролингвистического программирования.

Факультет: ЮРИДИЧЕСКИЙ

Дисциплина: «Юридическая психология».

 

                                 КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА №2.

             Тема: «Приёмы преодоления трудностей в процессе допроса и диагностики

                            неискренности допрашиваемого».

                          

 

 

                                             

 

                                                                                           Студент: Акиньшин Дмитрий Васильевич

                                                                                           3 курс(6 лет),ЮЮ 01 36 005

 

           

 

                                                      Белгород 2003.

                                                          

Содержание.

1. Допрос как одно из следственных действий…………………………………3

2. Приемы преодоления трудностей в процессе допроса и диагностики 

  неискренности допрашиваемого…………………………………………….3

4. Список литературы……………………………………………………….…….16                              

 

                               Допрос как одно из следственных действий.

 

Допрос- это один из способов получения и закрепления личных доказательств в ходе предвари-

тельного следствия. Допрос как процессуальное действие очень важен для следствия, т.к. многие

существенные для дела обстоятельства могут быть установлены только лишь на основе грамот-

но поведенного допроса. Тем более невозможно без допроса установить такие существенные для

расследования стороны механизма совершения преступления как формирование преступного

умысла, мотивы и цели преступления и многое другое.

Процессуальный порядок допроса устанавливается статьями 187-191 Уголовно-процессуального кодекса РФ где содержаться основные нормы и правила обеспечивающие законность и допусти-

мость данной процедуры.

 

 

             Приемы преодоления трудностей в процессе допроса   и диагностики

          неискренности допрашиваемого.

В процессе допроса следователю зачастую приходится сталкиваться с теми или иными форма-

ми противодействия допроса, либо с тем что допрашиваемый(особенно часто это касается потер-

певшего) просто психологически не готов адекватно отвечать на вопросы следователя. Все эти

преднамеренные или непреднамеренные действия допрашиваемого существенно осложняют ра-

боту следователя по раскрытию преступлений и установлению истинной картины тех или иных

значимых для дела событий. Также следователь во время допроса часто сталкивается с неискрен-

ностью и лживостью показаний допрашиваемого, что также не способствует правильному разре-

шению дела. Поэтому одной из главнейших задач любого хорошего следователя, является умелое

распознавание и преодоление всевозможных методов и форм противодействия допросу, любыми

не запрещенными законом средствами.

Все формы и методы противодействия допросу можно условно подразделить на активные и пас-

сивные. Типичный пример форм активного противодействия- это дача ложных показаний, пред-

намеренный самооговор, лжесвидетельство и т.п. Нередко все эти действия сопровождаются са-

моуверенным, наглым поведением, бравадой и нескрываемым презрением и недоверием к сле-

дователю. Примером пассивной формы противодействия может служить отказ допрашиваемого

давать какие- либо показания. Как показывает практика следователю бывает гораздо легче рас-

познавать и преодолевать именно пассивные формы того или иного сопротивления, потому что

в основе их часто лежит не элемент борьбы и сопротивления, а банальнейшие страхи, безразли-

чие, или как это бывает у потерпевших психологическая травма или шок. Поэтому рассмотрение

материала связанного с возникновением в процессе допроса тех или иных трудностей и диагнос-

тики неискренности допрашиваемого я начну с форм пассивного противодействия допросу.

                       Пассивные формы противодействия допросу.

Коммуникативная ситуация, обусловленная допросом по­ терпевшего. В большинстве случаев допрос потерпевшего проходит в бесконфликтной ситуации, поскольку человек, пострадавший от пре­ступления, чаще всего заинтересован оказывать помощь правоохрани­тельным органам, тем более когда он видит, что работники этих органов активно защищают его права и законные интересы.

Потерпевший, подвергшийся преступному нападению, длительное время может испытывать состояние психической напряженности, кото­рое искажающим образом воздействует на процессы восприятия, памя­ти, мышления, что, в свою очередь, отрицательно влияет на полноту и достоверность его показаний. Нельзя также не учитывать и того, что сама ситуация допроса, актуализирующая в сознании потерпевшего об­стоятельства совершенного преступления, в значительной мере обо­стряет его и без того сильные переживания.

Особенно уязвимой оказывается психика потерпевших по делам об изнасилованиях. Чувство стыда, состояние психической подавленности (стресса), переживаемые потерпевшей, несомненно должны учитывать ся следователем при выборе форм обращения, при формулировании во­просов, особенно интимного характера. Тональность речи следователя должна соответствовать коммуникативной ситуации допроса, особенно в его начальной стадии. Недопустимыми в общении с потерпевшей яв­ляются неуместная улыбка, ирония, тем более шутливый тон.

Общение с потерпевшими ставит перед следователем задачу снять у них состояние избыточной психической напряженности, отвлечь, на­сколько это возможно, от переживаний, попытаться успокоить, пере­ключить внимание на другие, личностно более важные обстоятельства.

В установлении психологического контакта с потерпевшими осо­бенно велика роль эмпатического слушания, которому должно соответ­ствовать поведение следователя в момент допроса (сдержанное, внима­тельное выражение лица, заинтересованность при постановке вопросов и т.п.).

Коммуникативная ситуация, обусловленная безразличным отношением свидетеля к деятельности правоохранительных ор­ ганов. Такие лица, не желая лгать, вводить органы следствия в заблуж­дение ложными показаниями, в то же время не хотят оказывать им по­мощь, занимая, по существу, позицию стороннего наблюдателя. Пассив­ное поведение таких лиц на допросе объясняется низким уровнем пра­восознания, опасениями за свою безопасность, за безопасность своих близких.

И все же при психологически правильном подходе можно избежать конфликтных отношений с такими лицами и в конце концов побудить их дать развернутые показания. Иногда это удается сделать, побеседовав о гражданском долге, их ценностных ориентациях, жизненной позиции.

Однако такая беседа не должна носить резонерский, формально-отвле­ченный характер.

Давая оценку криминальной ситуации, являющейся предметом до­проса, необходимо формировать у свидетеля личностный смысл ко всему происходящему, персонифицировать его отношение к выясняе­мым обстоятельствам. С такими лицами бесполезно отвлеченно гово­рить о долге, процессуальной обязанности граждан давать правдивые показания. Разговор на эту тему целесообразно переводить в круг при­вычных, близких их сознанию представлений.

 

            Активные формы противодействия допросу.

 

Активные формы противодействия допросу характерезуются наличием конфликта между сле-

дователем и допрашиваемым и намерениям помешать следователю установить истину по де-

лу. Основным способом противодействия во время допроса является дача ложных показаний

либо вообще отказ давать какие-либо показания.

Эффективность допроса в такой конфликтной ситуации, выбор наи­более оптимальных тактических приемов изобличения во лжи опреде­ляется тем, насколько хорошо следователь разбирается в психологичес­ких закономерностях поведения человека, дающего ложные показания,

умеет проникнуть в мотивационную сферу его личности, своевременно обнаружить обман и разоблачить его.

Мотивы ложных показаний. Мотивами сообщения ложных све­дений допрашиваемым нередко являются: боязнь оказаться разоблачен­ным в совершенном преступлении, в каких-либо неблаговидных поступ­ках и получить за это наказание, нравственное осуждение; опасение быть отвергнутым личностно значимой для него референтной группой из-за допущенного по отношению к кому-либо из ее членов «предатель­ства»; боязнь мести со стороны соучастников преступления; стыд за со­деянное; желание скрыть интимные стороны жизни; явная или скрытая антипатия к следователю и т.п.

У лиц психопатизированных, интеллектуально незрелых, инфан­тильных мотивами дачи ложных показаний либо отказа вступать в кон­такт со следователем могут оказаться: стремление к самоутверждению, уверенность в своей якобы особенной исключительности, негативизм по отношению ко всему происходящему, что проявляется в малопонят­ном на первых порах упрямстве.

Нередко поведение допрашиваемого определяется несколькими, порой довольно противоречивыми побуждениями, из-за чего нарушают­ся механизмы психологической адаптации к происходящему, снижает­ся способность противостоять возникшим осложнениям.

Необходимо также иметь в виду, что люди с чертами тревожно-мни­тельного характера в подобной ситуации легче поддаются посторонне­му внушающему воздействию. В состоянии психической напряженнос­ти таким лицам труднее критически осмысливать происходящее. Они легче уступают, отказываясь от собственного мнения. Одним из опас­ных результатов поведения таких лиц на допросе может явиться оговор ими других граждан. Мотивами оговора могут быть такие низменные чувства, как месть, зависть, страх.

Мотивы самооговора. Гораздо труднее разобраться в мотивационной сфере, в поведении допрашиваемого, прибегающего к самоогово­ру. Кажущаяся на первый взгляд виновность лица, подозреваемого в ре­зультате самооговора в совершенном преступлении, состояние психи­ческой напряженности, сопровождающее его «признание», ослабляют контроль следователя за ситуацией, вызывают иллюзорное ощущение успешно осуществляемой познавательной деятельности, в связи с чем возникает переоценка следователем своих возможностей и личных ка­честв. Из-за этого подсознательно формируется психическая установка по отношению к своему мнению как непогрешимому, единственно пра­вильно отражающему действительность.

Процесс искаженного восприятия и оценки следственной ситуации, обусловленной самооговором допрашиваемого, может еще более усугуб­ляться при завышенной самооценке следственного работника, которая постоянно требует новых «подкреплений», подтверждений его «высоко­го» профессионализма. В последующем этот процесс профессионального самоутверждения «любой ценой», в основе которого лежит неправильная оценка не только своих способностей, но и реальной следственной ситуа­ции, становится одной из причин профессиональной деформации следст­венного работника, приводит к различного рода судебным ошибкам, лиш­ний раз подтверждая пристрастность нашего мышления, особенно когда верх берут эмоции, а не строгий критический анализ ситуации, поведения допрашиваемого и собственных возможностей следователя.

Психология лжесвидетельства. В любых показаниях допраши­ваемого, умышленно искажающего истину, содержится ложь, которая полностью или частично формирует то или иное высказывание. С пси­хологической точки зрения ложь есть не что иное, как намеренно со­зданный продукт мыслительной деятельности человека, искаженно (полностью или частично) отражающий действительность.

«Обычно принято думать, что нет ничего более случайного, каприз­ного и не подчиняющегося никаким законам, чем ложь, — писал А.Р. Лурия. — Однако такое представление неверно. Ложь, как и вся­кое мышление, построенное по другому принципу, имеет свои формы, свои правила, свои приемы. Человек, который лжет, прибегает всегда к определенным законам мышления, к определенным формам логики. Вскрыть их — означало бы сделать серьезный шаг вперед по пути уме­ния отличить правдивое высказывание от ложного, а это дало бы новые прекрасные приемы в следственном деле».

В процессе подготовки ложных высказываний субъекту приходится производить гораздо большее число мыслительных операций с фикса­цией своего внимания, особенно памяти, на том, какие его высказывания правдивы, а какие основаны на вымысле. В ходе такого процесса проис­ходит своеобразное раздвоение сознания, нарушается внутренняя гармо­ния личности, в связи с чем резко повышается напряженность мысли­тельных, мнемических процессов, а это, в свою очередь, отрицательно влияет на их качественные показатели. Возросшее количество искусст­венно сконструированных посылок и следствий «загромождает» память, заставляя допрашиваемого постоянно соотносить вновь высказываемое суждение с реальной действительностью, а также с уже ранее высказан­ными ложными утверждениями. И чем их становится больше, тем труд­нее соотносить содержание вымысла с реальными фактами, что может проявляться в различного рода оговорках, неадекватных реакциях на во­просы следователя. Вот почему лгущий нередко рискует проговориться. С точки зрения структуры можно выделить следующие виды показаний, содержащих ложь: показания, полностью состоящие из вымысла; показа­ния, частично содержащие ложные утверждения, которые либо прикры­вают правду, которую допрашиваемый скрывает, либо являются дополне­нием к ней.

На примере последнего вида ложных показаний рассмотрим осо­бенности мыслительной деятельности допрашиваемого, сознательно пытающегося ввести органы правосудия в заблуждение. Данный про­цесс включает в себя следующие мыслительные операции:

? обдумывание и выражение субъектом в виде показаний части той правды, которая объективно существует и которую, по его мнению, незачем скрывать;

? анализ тех фактов, которые не должны, по мнению допрашивае­мого, стать достоянием следователя (суда), и определение путей (спосо­бов) их сокрытия;

?создание вымысла, которым заполняются опущенные в показани­ях места либо объясняется (оправдывается) отсутствие в показаниях тех или иных фрагментов (простейший пример подобного вымысла: «забыл», «не обратил внимания», «меня там не было» и т.п.).

В подобных случаях следователю необходимо превзойти допраши­ваемого в ранге рефлексии, суметь воссоздать последовательность его возможных рассуждений и результат, к которому тот стремится. А затем, имитируя ход мыслей допрашиваемого, продумать серию уточ­няющих, дополняющих вопросов, которые побуждали бы его продол­жать начатый им цикл мыслительных операций, часть из которых стро­ится на ложных посылках. И чем последовательнее будут разверты­ваться следователем в виде вопросов первоначально сконструирован­ные ложные утверждения допрашиваемого, тем меньше у того будет оставаться шансов добиться с помощью лжи поставленной цели. На это и рассчитан разработанный в криминалистике метод разверты­ вания лжи.

В конечном итоге со всей очевидностью ложь будет обнажена, не­зависимо от того, признает данный факт допрашиваемый или все еще будет упорствовать и предпринимать тщетные попытки придумать более «доброкачественную» ложь, оправдывая обнажившиеся во время допроса противоречия обычными в подобных случаях малоубедитель­ными объяснениями о том, что его якобы «неправильно поняли» и т.п.

И даже когда кроме ложных, противоречивых показаний ничего больше не удается получить, не следует отчаиваться и показывать это допрашиваемому, так как субъект, который открыто лжет, уже этим частично разоблачает себя, демонстрируя свою заинтересованность в сокрытии истины. С этой точки зрения, как ни парадоксально, может быть, это звучит, ложь тоже является важной информацией, которой нужно умело воспользоваться, особенно в ситуации группового лжесви­детельства, когда допрашиваемые с помощью тактических приемов рас­следования лишаются возможности договариваться между собой о де­талях своих ложных показаний. Поэтому вряд ли полностью можно со­гласиться с утверждением, что «с психологической стороны для получения правдивых показаний лучше предупреждать ложь, чем разоблачать ее»¹. Это далеко не всегда так.

 

В литературе можно встретить достаточно широкий перечень при­знаков речевого (вербального) поведения, с помощью которых оценива­ется лживость показаний. В частности, о том, что показания могут быть ложными, свидетельствуют:

? несоответствие показаний (полностью или частично) бесспорно установленным доказательствам по делу;

? схематизм сообщаемых сведений, однотипность, «заученность» различных подробностей, сопутствующих событиям;

? употребление несвойственных допрашиваемому речевых форм, оценочных суждений, которые использовались ранее другими лицами на допросах;

? «забывание» обстоятельств, которые вряд ли могли быть забыты данным субъектом с учетом времени, прошедшего с момента событий, его возрастных, мнемических, профессиональных особенностей;

? дезадаптивные формы поведения на допросе, не связанные с самим фактом вызова на допрос, возникающие в качестве ответной реакции на уточняющие вопросы, на предъявление доказательств по делу.

 

К дезадаптативным формам поведения лица на допросе относятся прежде всего все неверба-

 льные проявления и действия допрашиваемого проявляющиеся прежде всего в мимике, жестах, интонации в голосе, позе тела. Например если следователь в процессе допроса задал допрашива-

емому неожиданный и верный уточняющий вопрос, а допрашиваемый смутился и не сразу наш-

ел ответ, то это смущение и есть дезадаптивная форма поведения в ответ на заданный следовате-

лем вопрос. Ввиду этого следователь на допросе должен также уделять большое внимание не-

вербальным реакциям допрашиваемого лица. Только относится к таким реакциям особенно ко-

гда нужно принимать решение следователь должен не спеша все тщательно обдумав и взвесив,

иначе здесь можно легко ошибиться. Все невербальные реакции например свидетельствующие

о лжи должны оцениваться совокупно и непременно в сопоставлении друг с другом, а также с

различными доказательствами по делу, чтобы не было ошибки. К тому же следует помнить что

некоторые допрашиваемые обладая хорошими актерскими данными могут намеренно исполь-

зовать те или иные невербальные реакции чтобы подкреплять в процессе допроса свои лжи-

вые показания.

 

       Перечень наиболее распространенных психологических методов и приемов разоблачения лжесвидетельства.

Существует большое количество методов и средств направленных на диагностику неискренности

допрашиваемого. Большинство этих приемов пришло в юридическую психилогию из психоло-

гии и криминалистики. Поэтому освящяя данный раздел я остановлюсь лишь на самых популя-

рных, распространенных и перспективных способах разоблачения тех или иных форм лжесви-

детельства.

 

                       Жесты связанные с ложью обманом и сомнением.

Данные жесты очень хорошо описаны в книге А.Пиза «Язык телодвижений». Вот что пишет

А.Пиз: «Как узнать, что человек лжет? Распознавание невербальных жестов, сигнализирующих об обмане, является одним из наибо­лее важных для общения умений, которым можно обучиться в процессе наблюдения за поведением человека.

Итак, какие жесты могут выдать человека в случае, если он лжет? Это жесты, связанные с прикосновением рук к лицу.

Когда мы наблюдаем или слышим, как другие говорят не­правду, или лжем сами, мы делаем попытку закрыть наш рот, гла­за или уши руками. Мы уже говорили о том, что дети совершенно откровенно используют жесты, свидетельствующие об обмане. Если маленький ребенок обманывает, он будет рукой прикры­вать рот в попытке остановить лживые слова, выходящие из его рта. Если он не желает выслушивать нотации родителей, он про­сто затыкает уши пальцами или закрывает уши руками. Если он видит то, на что ему не хотелось бы смотреть, он закрывает глаза руками.

Когда человек взрослеет, его жесты, с использованием рук у лица, становятся более утонченными и менее заметными, но они все равно имеют место, когда человек лжет, покрывает ложь или дает лживые свидетельские показания. Эти жесты могут также обозначать сомнение, неуверенность, вранье или преувеличение реального факта. Когда человек проделывает жест "рука-к-лицу", то это далеко не всегда означает, что он лжет. Однако, это может быть первым признаком обмана, и дальнейшее наблюдение за поведением человека и его жестами может подтвердить ваши по­дозрения. Следует рассматривать этот жест в совокупности с дру­гими жестами.

Доктор Десмонд Моррис проводил эксперимент с медицин­скими сестрами, которым в условиях ролевой игры было дано указание сообщать пациентам неправду о их состоянии. Те сест­ры, которым приходилось обманывать, чаще использовали "рука-к-лицу" жесты, чем те, которые говорили правду свои пациентам. В этой главе рассматриваются различные "рука-к-лицу" жесты и условия, в которых они возникают.

Защита Рта Рукой

Защита рта рукой является одним из немногих жестов взрос­лого человека и имеет тот же смысл, что и детский жест. Рука прикрывает рот, и большой палец прижат к щеке, в то время как мозг на уровне подсознания посылает сигналы сдержать произно­симые слова. Иногда это могут быть только несколько пальцев у рта или даже кулак, но значение жеста остается тем же.

Жест "защита рта рукой" следует отличать от оценочных жестов, о которых речь пойдет далее в этой главе.

Некоторые люди пытаются притворно покашливать, чтобы замаскировать этот жест. Хамфрей Богарт, когда ему приходи­лось играть роль гангстера или преступника, часто пользовался этим приемом при обсуждении своих преступных замыслов с дру­гими гангстерами или во время допроса, чтобы с помощью невер­бальных средств подчеркнуть отсутствие искренности у своем, персонажа.

Если этот жест используется человеком в момент речи, это свидетельствует о том, что он говорит неправду. Однако, если он прикрывает рот рукой в тот момент, когда вы говорите, а он слу­шает, это означает, что он чувствует, как вы лжете!

Одной из наиболее удручающих картин для выступающего является вид аудитории, где все до одного держат руки у рта во время его выступления. В небольшой аудитории или при обще­нии с глазу на глаз будет разумно приостановить свое сообщение и обратиться к аудитории с вопросом: "Не желает ли кто-нибудь прокомментировать сказанное мной?" Это позволит аудитории высказать все свои возражения, а вам даст возможность уточнить свои высказывания и ответить на вопросы.

 

Прикрытие рта рукой.

 

                 Прикосновение к носу.

 

В сущности, прикосновение к носу является утонченным, замаскированным вариантом предыдущего жеста. Он может вы­ражаться в нескольких легких прикосновениях к ямочке под но­сом, или быть выражен одним быстрым, почти незаметным при­косновением. Некоторые женщины очень осторожно проделывают этот жест, чтобы не смазать помаду и не повредить макияж.

                 Прикосновение к носу.

 

 

Одно из объяснений природы этого жеста заключается в том, что когда плохие мысли проникают в сознание, подсознание ве­лит руке прикрыть рот, но в самый последний момент, из жела­ния замаскировать этот жест, рука отдергивается ото рта, и полу­чается легкое прикосновение к носу. Другим объяснением может быть то, что во время лжи появляются щекотливые позывы на нервных окончаниях носа, и очень хочется почесать нос, чтобы избавиться от них. Меня часто спрашивают: "А что, если у чело­века просто часто чешется нос?" Если чешется нос, то человек намеренно поскребет его или почешет, что отличается от легких прикосновений руки к носу при ситуации обмана. Как и прикос­новение ко рту, прикосновение к носу может использоваться как говорящим для маскировки его собственного обмана, так и слу­шающим, сомневающимся в искренности слов говорящего.

       

     Потирание века.

 

Мудрая обезьяна говорит: "Не вижу греха", закрывая глаза. Этот жест вызван тем, что в мозгу появляется желание скрыться от обмана, подозрения или лжи, с которыми он сталкивается, или желание избежать взгляда в глаза человеку, которому он говорит неправду. Мужчины обычно потирают веко очень энергичным образом, а если ложь очень серьезная, то отворачивают взгляд в сторону, обычно в пол. Женщины очень деликатно проделывают это движение, проводя пальцем под глазом. Это может быть выз­вано двумя причинами: в силу своего воспитания они не знакомы с грубыми жестами; осторожность движений объясняется нали­чием макияжа на веках. Отводя глаза в сторону, они смотрят на потолок.

Известно выражение "Врать сквозь зубы". Это выражение относится к комплексу жестов, складывающихся из стиснутых зубов и натянутой улыбки, потирания века пальцем и отведенно­го в сторону взгляда. Киноактеры пользуются этим сложным жес­том для изображения неискренности своих героев, но в обычной жизни этот жест встречается редко.

 

                     Психологические приемы и методы используемые следователем непосред-

Ственно при допросе.

Метод повторного допроса. Метод повторного допроса или по­вторной постановки вопросов, но в уже несколько ином контексте по сравнению с теми, которые ранее уже ставились, рассчитан на не очень прочную память допрашиваемого, который, дав однажды ложные пока­зания, стремится придерживаться их и в дальнейшем. Однако, запамя­товав отдельные детали из своего вымысла, допускает противоречия с ранее сообщенными сведениями.

Возможности данного метода ограничены. Поэтому не следует пре­увеличивать его значение. Одним этим приемом, не располагая другими более серьезными доказательствами, изобличающими допрашиваемого, вряд ли удастся сразу же побудить его говорить правду, в том числе и о том, почему он сам себе противоречит. И тем не менее полученные в ходе повторного допроса расхождения в показаниях допрошенного лица позволяют обратить на него более пристальное внимание следователя, побуждая последнего активнее заняться поиском ответа: почему дан­ный субъект дает противоречивые показания, тем более в каких-то даже и не столь существенных деталях? Давно подмечено (и не без основа­ний), что маленькая ложь всегда рождает большие подозрения.

Методы (приемы), создающие искаженное представление об осведомленности следователя. Данная группа методов объединяет большое количество разнообразных приемов, с помощью которых де­монстрируется повышенная осведомленность, профессиональная уве­ренность следователя в раскрытии преступления, доскональное изуче­ние им обстоятельств дела. К ним можно отнести прежде всего приемы чисто поведенческого характера (уверенная манера держать себя и за­давать вопросы, тон, которым ставятся эти вопросы, выжидательные, многозначительные паузы, перемежающие речь, улыбки, выражающие сомнение относительно того, о чем говорит лжесвидетель, прямой, от­крытый взгляд, соответствующие мимические реакции, уместная жес­тикуляция и пр.).

Формирование преувеличенного представления об осведомленнос­ти следователя может целенаправленно проводиться и путем использо­вания совершенно второстепенной информации, поступающей к нему из различных источников, нередко парадоксальным образом дезориен­тирующей допрашиваемого. Этого удается достичь, вводя в диалог с ним отдельные достоверно установленные факты из его жизни, упоми­ная о его каких-то занятиях, увлечениях, известных узкому кругу его близких знакомых. Подобного рода осведомленность следователя в этом ворохе, казалось бы, совсем ненужных по делу сведений нередко приводит к тому, что у допрашиваемого возникает мысль, что за ним ведут скрытое наблюдение и поэтому следователю известны эти по­дробности. Осведомленность следователя о прошлом допрашиваемого подсознательно формирует у последнего мнение и об осведомленности о его настоящем. Под влиянием этого он может склониться к тому, что в данной ситуации бессмысленно давать ложные показания.

Однако, как совершенно справедливо подчеркивает Г,Г. Доспулов, используемая следователем информация, должна быть абсолютно точ­ной. Иначе, сообщив допрашиваемому неверные сведения, следователь рискует показать свою неосведомленность и только лишь укрепит ре­шимость допрашиваемого продолжать давать ложные показания.

В качестве приема, создающего преувеличенное представление об осведомленности следователя, может быть использовано и заранее про­думанное размещение на его рабочем столе, в других местах служебно­го кабинета (в зоне видимости допрашиваемого) различного рода доку­ментов, таблиц, вещественных доказательств, изъятых с места проис­шествия, во время обыска и т.д.

Метод постановки косвенных вопросов. Суть данного метода, именуемого некоторыми авторами методом «косвенного допроса», со­стоит в том, что допрашиваемому ставятся вопросы, имеющие второсте­пенное для него значение, но, отвечая на них, он вынужден сообщить именно те сведения, ради которых и были поставлены эти «второстепен­ные» вопросы.

Как пишет А.Р. Ратинов, «интересующие следователя вопросы зада­ются без всяких акцентов, в будничном, даже небрежном тоне, чтобы не подчеркивать их особого значения. При этом используются различ­ные отвлекающие приемы, при помощи которых переключается внима­ние допрашиваемого с тех обстоятельств, которые подлежат выясне­нию, нарочито выделяются несущественные моменты, создается види­мость того, что в них и заключен весь смысл допроса».

Очень образно описан данный прием Ф.М. Достоевским в его рома­не «Преступление и наказание» в эпизоде, когда следователь Порфирий Петрович пытается изобличить Раскольникова в лжесвидетельстве, а затем и в совершении убийства:

— Да вот, кстати же! — воскликнул он, чему-то внезапно обрадовав­
шись, — кстати вспомнил, что же это я!.. — начинает как бы издалека,
между прочим свой монолог Порфирий Петрович, будто бы обеспокоенный
судьбой двух маляров, подозреваемых в убийстве, которые вдень совершения
преступления красили этажом ниже квартиру в том доме, в котором жили
убитые Раскольниковым женщины.

Как известно из романа, последний отрицал факт своего нахожде­ния в этом доме в день убийства. Признайся, что во время своего пос­леднего визита к Алене Ивановне он был свидетелем ремонта этой по­сторонней квартиры, ему пришлось бы признаться и в том, что в день убийства он был на месте происшествия, а следовательно, и совершил преступление. Вот как далее «разворачивается» этот «косвенный во­прос» Порфирием Петровичем:

— Так проходя-то в восьмом часу-с, по лестнице-то, не видали ль хоть
вы, во втором-то этаже, в квартире-то отворенной — помните? двух работни­
ков, или хоть одного из них? Они красили там, не заметили ли? Это очень,
очень важно для них!..

Предъявление изобличающих доказательств допрашиваемому.

Данный прием изобличения лжесвидетеля широко применяется в след­ственной (судебной) практике. Обычно к нему прибегают после того, как интересующий правоохранительные органы субъект рассказал «все ему известное об обстоятельствах, в связи с которыми он вызван на до­прос» к следователю (ст. 81 УПК РФ) либо в суд (ст. 88 УПК РФ).

В зависимости от обстоятельств дела (в этом смысле свои характер­ные особенности имеют многоэпизодные дела), индивидуально-психо­логических особенностей личности допрашиваемого, тактического за­мысла последнему сначала могут предъявляться доказательства, под­тверждающие второстепенные моменты, а затем уже следователь (суд) переходит к предъявлению доказательств, относящихся к более серьезным обстоятельствам. Возможен и другой, обратный порядок предъяв­ления доказательств, изобличающих лжесвидетеля в главном с исполь­зованием фактора внезапности.

Говоря о приемах предъявления доказательств лицам, которых не­обходимо разоблачить в лжесвидетельстве, следует обратить особое внимание на предварительное тактико-психологическое обеспечение самой процедуры такого предъявления с тем, чтобы сохранить само до­казательство, чтобы оно не потеряло своего значения. Например, если при расследовании кражи из магазина на разбитых стеклах прилавка были обнаружены следы пальцев рук подозреваемого, отрицающего свою причастность к хищению, прежде чем предъявлять ему заключе­ние дактилоскопической экспертизы, обязательно следует спросить, не приходилось ли ему ранее бывать в этом магазине. И лишь только после того как будет закреплен его отрицательный ответ, можно переходить к предъявлению заключения, изобличающего допрашиваемого по остав­ленным им следам в том, что он ранее был на месте совершения кражи. В противном случае без детальной проработки данного обстоятельства подозреваемый легко сможет «переиграть» следователя, заявив, что он мог ранее заходить в магазин и случайно оставить там следы своих рук.

Стимулирование положительных качеств допрашиваемого. Из­вестно, что положительные качества имеются у любого человека, даже совершившего тяжкое преступление и взявшего на вооружение ложь. Тот факт, что следователь заметил эти положительные стороны у допра­шиваемого, повышает чувство собственной значимости последнего, по­могает налаживанию с ним психологического контакта.

Обращение к лучшим качествам человека, пытающегося лгать, не­редко сопровождается формированием у него личностного смысла в том, чтобы перейти от лжи к правдивым показаниям, к формированию у него потребности, а следовательно, мотивов объясняться, оправды­ваться, но не голословным отрицанием того, что совершил, а участием в диалоге со следователем. Ибо если нет мотивов, побуждающих к этому, не будет и соответствующего поведения.

— Я не понимаю, почему вы не хотите оказать помощь следствию. Из разговоров с вами я понял, что вы — человек неглупый... С вами действи­тельно не все ясно. Предстоит очень серьезное обследование на самом высо­ком уровне. Ваши преступления дают основание сомневаться в вашей полной вменяемости. Однако разобраться в этом можно только в связи с вашим кон­кретным поведением. Неужели ваше сознание настолько помутилось, что вы предпочитаете смерть?

Приемы использования «слабых мест» допрашиваемого. У каж­дого человека есть свои «слабые» и «сильные» стороны личности. «Сла­быми» обычно считаются такие свойства характера, как тщеславие, за­вышенная самооценка, избыточная тревожность, повышенная мнитель­ность, боязливость, а также нервно-психическая неустойчивость, сни­женный уровень интеллектуального развития, негативным образом от­ражающийся на прогностических способностях человека. К «слабым местам» допрашиваемого можно отнести и такие психические состоя­ния, как эмоциональная напряженность, вспыльчивость, повышенная аффективная возбудимость, отрицательно влияющие на мыслительную деятельность, поведение человека, готового сказать то, что он никогда бы не рассказал, будучи в эмоционально уравновешенном состоянии.

«Слабыми

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: