Thomas Newman – Somewhere Over The Rainbow

B.A.P. - Coma

Оказалось, что не выделяться, не так просто, как казалось. Я по-прежнему не знаю лицо своего мучителя, который при каждой удобной возможности портит мои рисунки, отправляя портфель в плаванье в фонтане, расположенном у школы. Не знаю лица человека, подставляющего подножки или роняющего книги на голову, когда я брожу между стеллажами библиотеки. Но отчего-то складывается впечатление, что у этого мучителя не одно лицо, а множество. Множество лиц, расплывающихся в ехидной улыбке и с дьявольским огоньком в глазах. Единственное утешение – Хёкдже. Случайный друг, озорной мальчишка, старший всего на два года, стал самым близким человеком на планете, после родителей.

Именно он постоянно обрабатывает маленькие ранки от столкновения со «случайно летящими» тяжёлыми объектами, покупает какую-нибудь вкусняшку, а потом утешает танцем. Мерными, плавными движениями, он уносит сознание далеко-далеко, прогоняя из головы все плохие мысли.

Последнее время именно он занимает всё моё свободное время. Мы часто опаздываем на последний автобус, засидевшись в танцзале, где он репетирует, а я жую огромное зелёное яблоко, которое он приносит ежедневно. Его кислый, но от того не менее приятный вкус, ассоциируется именно с этим человеком – Ли Хёкдже. Потом мы неспешно возвращаемся домой, иногда много разговаривая, а иногда и вовсе в полной тишине.

Сегодня мы много смеёмся, нас обоих переполняет радостный экстаз, ведь его пригласили на прослушивание в одно из агентств, а я всё-таки отправила на конкурс рисунок – его портрет, сделанный углём.

- Пойдем, присядем, - предлагает, указывая взглядом на качели, распложенные неподалёку.

- Пойдём.

Я сажусь, а он становится сзади, аккуратно подталкивая вперёд. Не сильно, но ощутимо. Затем подаёт моё любимое зелёное яблоко, и я откусываю большой кусок, причмокивая, не забываю слизать выступивший сок. Хёкдже при виде этой картины слегка смеётся и становится ко мне лицом. Медленно приседает, чтобы наши головы оказались на одном уровне. Он серьёзен, а в глазах можно прочесть грусть и… отчаяние?

- Чжихё, - мнётся, не знает, как начать. Его видно насквозь и именно эта черта делает его безумно очаровательным.

- Что? – улыбаюсь, давая понять, что ему нечего бояться. По его виду можно сказать, что разговор предстоит серьёзный, но внутренний голос подсказывает, что я готова ко всему, лишь бы он меня не бросал. Без него я в этом серпентариуме точно не выживу.

- Я хотел сказать… В общем, - глубокий выдох. Только не говори слишком быстро, умоляю. – Я уже говорил, что собираюсь проходить прослушивание. Так вот, если меня выберут, то я могу и не вернуться в школу. – Его глаза, ранее рассматривавшие носки собственных кроссовок резко поднимаются и пересекаются с моим удивлённым взглядом. – И я не знаю, что делать. Мне безумно не хочется оставлять тебя здесь одну, но…

Говорить фразу до конца не было смысла. И без того понятно, что нужно смотреть только вперёд, нужно строить великое светлое будущее и дать своей семье шанс выбраться из нищеты и зажить красиво и обеспеченно.

- Я всё понимаю, - слегка улыбаюсь и запускаю тоненькие пальчики в копну чёрных как смоль волос, в то время как он смотрит на меня умоляющим взглядом, словно провинившийся щеночек. Затем его взгляд медленно перемещается по лицу, пытаясь запечатлеть в памяти точёные скулы и алые, слегка припухлые губы. На них взгляд сосредоточен подозрительно долго, а вскоре голова Хёкдже стала медленно приближаться.

Тело затрепетало, предвкушая первый в жизни поцелуй. И чего скрывать, мне этого хотелось, хотелось именно с ним, таким тёплым и родным, добрым и немного странным. Поэтому я закрыла глаза и приготовилась ощутить его губы на своих. Нежное, почти невесомое касание, а внутри всё переворачивается. Сердце порывается вырваться из груди, а коленки трясутся, и я мысленно благодарю Бога за то, что сижу.

И всё становится понятно без слов, не нужно лишних объяснений. Хёкдже давно стал самым родным, близким и, боюсь признаться сама себе, но любимым человеком. Первая любовь прекрасна, а первый поцелуй бывает лишь единожды.

- Я тебя не брошу, - горячее дыхание обжигает чувствительную кожу за ухом, а тело верит каждому слову и отзывается на каждое неловкое прикосновение. – Обещаю…

***

Знаю, что новый день принесёт только издёвки и травмы, но на лице упрямо обосновалась глупая улыбка. Как бы то ни было, но Хёкдже сегодня выступит на прослушивании, и вечером я его увижу. Такого доброго, тёплого и родного. Он защитит, успокоит и развеселит. Мой Хёкдже, человек, подаривший мне самый прекрасный первый поцелуй в мире.

- О Чжихё, - случайно проходивший в коридоре учитель рисования подзывает к себе, и я спиной чувствую прожигающие, недовольные и любопытные взгляды. – Поздравляю! – большая рука опускается на моё хрупкое плечо в дружеском жесте, а я мысленно гадаю, во сколько мне обойдётся такая необдуманная дружба. – Ты победила!

- Что Вы сказали? – не верю собственным ушам, открываю рот, словно рыба, не в силах сказать что-то членораздельное.

- Говорю, - специально говорит медленно и опускает голову, чтобы смотреть прямо в глаза, - что ты победила на конкурсе со своим рисунком. Завтра награждение. – Подмигивает и скрывается за дверью учительской, а я растерянно стою посреди коридора не в силах поверить в своё счастье. Нужно обязательно рассказать Хёкдже, надеюсь, у него тоже всё хорошо.

Иду в кабинет и случайно пересекаюсь взглядом с Им Минри, ещё одной художницей, явно влюблённой в молодого учителя и понимаю, что сегодня стоит быть осторожной. Понимаю, но ощущение радости и счастья настолько переполняет юное тело, что на внутренние позывы к бегству предпочитаю отвечать холодным безразличием.

Бегу, спешу со всех ног, чтобы успеть на наше место. Ведь сегодня мы договорились с Хёкдже встретиться и обсудить всё: его прослушивание и мой конкурс. Мы оба сделали большой шаг к нашей мечте и оба счастливы, наслаждаясь трепетным чувством.

Подходя к заветным качелям, чувствую, что что-то не так. Это не поддаётся логическому объяснению, просто всё нутро противится и требует «делать ноги». Но ведь там МОЙ Хёкдже и я не могу уйти, ни в коем случае.

- Ну, здравствуй, - этот писклявый голос я могу узнать из тысячи – Им Минри. Медленно поворачиваюсь, сохраняя внешнее спокойствие. Но могу поспорить, что в больших карих глазах даже слепой мог бы узнать страх. – Так значит ты у нас талант? – язвительно, колко. Она медленно идёт на меня, смакуя каждую секунду моего страха, каждый неуверенный шаг, что я делаю назад.

- Нет, - голос дрожит, а тело порывается к бегству. Но отступать некуда. Человек десять обступили меня со всех сторон, заключая в невидимую клетку.

- Скажи честно, - чувствую дыхание кожей, а она наматывает на палец локон моих волос и с силой тянет на себя. Больно, но терпимо. – Что у тебя с нашим учителем?

- Ничего, - отвечаю честно, но вижу, что не верит. Она давно всё решила, так что, какие бы нелепые оправдания сейчас не слетели с губ, Им Минри и её шайка не остановятся. Остаётся надеяться только на одно: Хёк придёт и спасёт меня из этого Ада.

- Врёшь, - первый удар приходится в живот. Довольно сильно, как для девушки, поэтому сгибаюсь пополам, машинально глубоко выдыхая. Пробую выровняться, выходит, но боль не проходит, а только усиливается.

- Между нами ничего нет, - на глаза начинают накатываться слёзы, стоящие горьким комом в районе горла. – Честно. – Хёк, где же ты?

- Опять врёшь! – ещё один удар в плечо и я падаю в руки одному из «телохранителей», окруживших меня. Тот с силой отбрасывает меня на мучительницу, отчего она лишь хитро усмехается, и на сей раз, больно бьёт по лицу. Задыхаюсь и падаю на колени. – Думаешь, такая умная? – Чья-то сильная нога больно касается поясницы. – Только пришла и возомнила себя звездой! – Эту саркастическую усмешку, скривившую довольно милое лицо одноклассницы, не забуду до конца своих дней. Ещё один удар в живот, на сей раз ногой. Падаю навзничь, пытаясь прикрыть от беспорядочных ударов лицо и голову. По щекам всё-таки катится предательская влага, а в голове лишь мольбы о том, чтобы он пришёл и защитил. Он обещал придти, он обязан. Им Минри ещё что-то говорит, но слова сливаются в единый бессвязный поток, смысл которого заглушает боль. Удары приходятся по животу, спине, грудной клетке, изредка пробивая мою хлипкую броню, не щадят головы и конечностей. Всё тело превратилось в одну нестерпимо ноющую точку, именуемую только одним словом – боль.

- Больше тебе не рисовать! – громкая угроза доходит до сознания, а рука ломается, словно сухая ветка под тяжестью чьего-то ботинка. Больно, но ещё больше обидно. Обидно за собственную слабость и беспомощность.

– Будешь знать, как строить из себя Королеву! – на сей раз грубый и хриплый голос. Сильные руки, словно пушинку, возвращают меня в горизонтальное положение и с силой разрывают тонкую блузку.

- Прошу, не надо, - захлёбываюсь от слёз, отчего слова выходят нечёткими. Но даже если бы и вышло сказать фразу членораздельно, сомневаюсь, что их смысл дошёл бы до мучителей, явно вошедших в какой-то садистский азарт.

- Эй, малышня, что творите?! – усилием воли поворачиваю голову и вижу старенького ачжосси, спешащего на помощь. Мучителям становится страшно, и они бросаются в рассыпную, а я, не в силах устоять от боли и нервного напряжения, падаю на землю, терзаемая только одной мыслью: он не пришёл.

***

Далее события происходили, как во сне. Помню только краткое заключение врача, говорящего бесстрастным голосом маме, захлёбывающейся от горьких слёз: «Три сломанных ребра, сломана ключица, двойной перелом лучевой кости, сотрясение мозга, пневмогемоторакс и кровоизлияние в брюшную полость». А он так и не пришёл…

3.

Lafee – Tell Me Why

Уверенной походкой, стуча высокими каблуками по идеальной плитке, выхожу из здания SM Ent. с довольной улыбкой на лице. Наконец-то мне удалось. Я смогла попасть в самое желанное агентство талантов во всей Корее, да ещё и в качестве актрисы. Увы, мотивы мои заключаются вовсе не в финансовой выгоде или лучшем менеджменте, просто здесь работает он, а к нему я подбиралась долго, но упорно. Всё-таки правду говорят, что месть – это блюдо, которое подают холодным. Когда я впервые увидела его на экране телевизора, то была поражена. Степень шока не описать словами, чашка выпала из рук, а из больших глаз моментально полились слёзы. Каждый раз, когда я вижу его лицо, в голове всплывают картинки того злополучного вечера, и каждый раз я невольно задумываюсь, а как бы сложилась моя жизнь без него? Если бы я не шла на встречу с ним? Если бы он всё-таки пришёл?

Постепенно в голове появилась навязчивая мысль: он обязан почувствовать то, что чувствовала я. Нестерпимую боль, которая разрывает сердце и душу на мелкие клочья, заставляя желать собственной смерти, лишь бы просто перестать чувствовать. Разумеется, я не собираюсь его подлавливать в тёмной подворотне и избивать. Мои мучители наказаны давным-давно, остался только один. Тот, который приходил в сновидениях каждую ночь, от чего теперь я боюсь спать и сижу на снотворных, тот, который предал лишь тем, что исчез из жизни так же быстро, как и появился.

Сначала я стала актрисой. И не просто актрисой, а самой желанной, самой сексуальной во всей Корее. Разумеется, шрамы от увечий, нанесённых ещё в школьные годы, остались, но я с поразительной ловкостью смогла превратить их в достоинства, будоража умы мужчин от семнадцати и старше. Теперь я не беззащитная школьница О Чжихё, я секс-символ целой страны – Кан Саран. Прекрасный цветок, невеста нации. И теперь я работаю с ним в одном агентстве, а значит, шансы встретить его и воплотить коварный план в разы увеличились.

- Сегодня запись шоу, - монотонно сообщает менеджер, когда я сажусь на заднее сидение любимого микроавтобуса с тонированными стёклами.

Значит, сегодня я впервые увижу его. Нужно набраться сил, и не струсить. Трусости я себе никогда не прощала и не прощу. Ведь грех, за который я собираюсь наказать Хёкдже, или Ынхёка, кем он стал, состоит именно в трусости.

В голове машинально всплывают картинки больничной палаты и пожираемое, безнадёжное одиночество. Сначала маленький огонёк надежды на то, что он всё-таки придёт, поддержит, утешит, горит в закромах юного сердца, но с каждым днём он тает, будто горючее, питающее его, просто-напросто, иссякает. Теперь на месте этого огонька находится большой шрам. Шрам, нанесённый слезами, пролитыми за маминой спиной, ей и так досталось за то время, когда я находилась на грани жизни и смерти. Нанесённый холодным безразличием первой любви, испарившейся из жизни, нанесённый болью.

Уверенно шагаю по студии, направляясь в персональную гримёрку. Вздёрнутый подбородок, идеальный макияж, ровные прямые волосы, собранные в хвост, учтивая полуулыбка и абсолютно потухший, неживой взгляд. Чья-то сильная и тёплая рука заставляет выйти из скорлупы и вернуться в реальность.

- Ли Сынги! – вскрикиваю и бросаюсь на шею лучшему другу. Однажды довелось поработать с ним. Успешно: как и моя, так и его популярность взлетела до небес, а между нами осталось немое понимание, тёплая дружба и нежная привязанность. Пожалуй, этот человек с большими и добрыми глазами, единственный, кто знает мою историю от начала и до конца. Единственный, кто посвящён в тайну моего настоящего имени.

- Неожиданно! – на открытом лице читается подлинное удивление. – Не думал, что ты решишься придти к нам на шоу.

- Да уж, - усмехаюсь, а всё тело пробирает дрожь от предстоящей встречи и ненависти, что слишком долго находилась в клетке. – Я – сама неожиданность.

- Ты уверена? – беспокоится. Да мне и самой страшно от того, во что я вляпываюсь семимильными шагами. Но пути обратно нет. Решение обсуждению не подлежит.

- Да, - неуверенно, но чётко. Понимает, и нехотя убирает тёплую руку с тонкого запястья.

Сердце колотится так, будто готово проломить хрупкие рёбра, ещё раз. Я вижу его, я слышу его, это затуманивает разум. Глаза становятся чёрными, а рассудок неясным.

- Кан Саран-ши, - Ходону сегодня я явно приглянулась, ни минуты покоя не даёт. А каждая реплика милого толстяка, отпущенная в мою сторону, отражается страхом в глазах друга и соведущего – Сынги.

- Да? – усилием воли заставляю себя сосредоточиться на изнурительной пытке.

- Слышал, что Вы стали членом семьи СМ?

- Да, - улыбаюсь, как можно искренне, моля Бога, чтобы не получился звериный оскал. По залу разносятся удивлённые вздохи, а я боковым зрением замечаю, как напрягся Ынхёк, ловя каждое слово МС.

- И как Вам работать в новой компании? – по хитрому огоньку в глазах вижу, что экзекуция только началась, поэтому собираю остатки воли в кулак и пытаюсь не обращать внимания на белобрысый объект, сидящий буквально в паре метров от меня.

- Честно говоря, пока не знаю. Я только сегодня подписала контракт.

- Неужели Вас ещё не посвятили в семейство? – удивился толстячок, а светлоголовый парень, Итык, тут же вступает в разговор.

- Честно говоря, для нас самих это новость. Конечно, ходили слухи, но точного подтверждения не было. – Показывает ямочку на левой щеке. Довольно мило. А оценивающий взгляд чувствую всем телом. Ты далеко не прост, Итык.

- Вот значит как. А вечеринка предвидится? – ухмыляется, а глаза загораются ещё сильнее.

- Конечно! – подтверждает Итык, а я мысленно благодарю парня за оказанную услугу.

- Кан Саран-ши, - ну что ж ты прицепился ко мне?!

- Да?

- Вы не раз признавались, что фанатка Super Junior, а кто Ваш любимый мембер? – Вот он – мой шанс. Собрав остатки самообладания, и пытаясь выдержать положенную паузу, обращаю чёрные глаза на блондина и смущённо говорю:

- Ынхёк. Его танцы меня покорили с первой секунды, - и только Богу и нам двоим известно, что видела я их гораздо раньше всех остальных. На лице Хёкдже удивление, восторг, благодарность и что-то непонятное. Парень явно задумался. Неужели, я кажусь ему знакомой? Нет, это невозможно, слишком сильно изменилась внешне и внутренне. Лицо друга мертвецки побледнело. Кажется, он начал понимать, чего я добиваюсь и судорожно ухватился за стакан. В то же время ловлю на себе ещё один любопытный взгляд – Итык, всеобщий лидер артистов СМ независимо от возраста, пола и рода деятельности.

- Правда? – блондин не может придти в себя и радостно задыхается. – Спасибо! – нервно кланяется. Ещё бы, не каждый мужчина способен сохранить самообладание передо мной.

- Значит ли это, - вот она – хитрость Ходона, - что Ынхёк – ваш идеальный тип?

Делаю вид, что смущаюсь, и, издав нервный смешок, закрываю лицо руками. Лишь глаза светятся холодной, расчётливой радостью. Всё тело ликует удачному шагу, сделанному на пути к выполнению плану, складывающемуся в голове по крупинкам долгие годы.

- С ума сошла? – Сынги перехватывает уже на выходе из студии.

- О чём ты? – держусь из последних сил. Слишком много случилось за день, слишком много воспоминаний пронеслось в голове удивительно реалистичными картинками.

- Сама знаешь! – злится, а в глазах беспокойство. Как хотелось бы утешить, уверить, что моя затея не предвидит ничего серьёзного, но… не могу. Слишком долго готовилась, и слишком многое готова отдать за то, чтобы план воплотился в жизнь.

- Прости, я устала, - сбегаю, как только вижу в коридоре знакомую белую макушку. И хоть план предполагает дальнейшее общение, сейчас я не готова.

***

Знал бы менеджер, на какой скорости я рассекаю по ночным улицам Сеула, ни за что бы не согласился пригнать мой личный автомобиль к студии. Нечеловеческое желание бежать, скрыться, находиться как можно дальше, опьяняет сознание похлеще, чем дорогой алкоголь. Педаль газа до упора вжата в пол, а огни ночного города на большой скорости сливаются, превращаясь в единую светящуюся реку. Трудно дышать, лёгкие болят, сжатые под невероятным эмоциональным грузом, который накопился за долгие годы. Ненависть невероятным потоком просится наружу, выворачивая тело и душу наизнанку.

На ватных ногах всё-таки добираюсь до квартиры и бессильно опускаюсь на пол, лишь только слышу звук защёлкивающегося замка. Это моя территория. Здесь нет необходимости держать маску, играя на публике образ опытной стервы и Снежной Королевы. Слёзы без разрешения скатываются по бархатной коже, аккуратными ручейками опускаясь на мягкий ковёр. Нужно заглушить эту боль, убить, чтобы стать расчётливой и холодной. Но как, если только при одном-единственном взгляде на него моё тело так реагирует?

Не разбирая пути, наощупь добираюсь до бара и вытаскиваю бутылку коллекционного коньяка. Никогда не заглушала боль алкоголем, но сегодня можно. Наливаю полный хрустальный стакан и выпиваю, почти залпом. Горло жжёт, первые секунды хочется взвыть, но потом приятное тепло распространяется по телу и плакать становится легче. Реальность исчезает, уступая место лёгкой алкогольной дымке. Кажется, будто всё это происходит не со мной, будто человек, бессильно сидящий на полу в обнимку с дорогим алкоголем – не я, а героиня сопливой мелодрамы. Наливаю ещё. Мысли исчезают вообще. Становится легко, хорошо. Тянет в сон. Но провалиться в сладостное забытие не даёт настойчивый звонок в дверь. Держась за стены всё-таки преодолеваю расстояние до двери и открываю.

- Чжихё! – тёплые руки друга тут же крепко прижимают к себе. На мгновение становится стыдно за то, что позволила ему разделить эту боль со мной.

- Ты что здесь забыл, Сынги? – говорю холодно, но губы всё-таки расплываются в полуулыбке.

- Как что? – удивлённо смотрит в заплаканные глаза и проталкивает дальше в квартиру. – Неужели ты настолько глупая, что подумала, я не замечу, в каком состоянии ты сбегала со студии?

- Я не сбегала, - вру, я именно сбежала.

Утыкаюсь в тёплую, родную грудь, а истерика накатывает с новой силой. Сынги заботливо, но упорно тащит в ванную, и прям в одежде запихивает в холодный душ. Вскрикиваю от неожиданности и маленьких ледяных капелек, которые пронзают тело, словно миллионы иголок. Возвращается хотя бы подобие ясного мышления и в голове твёрдо укореняется одна единственная мысль: «Ты поплатишься, Хёкдже. За то, что я сейчас такая, разбитая, за всю мою боль: и моральную, и физическую, ты сполна отплатишь!»

4.

Big Bang ft ZELO (B.A.P) & ZICO (BLOCK B) – AYO

Утро приятным не бывает. Но, тем не менее, я заставляю тело, превратившееся во что-то наподобие куклы, подняться с кровати и принять холодный душ. Это слегка помогает привести мысли в порядок и распланировать день. Нужно заехать в агентство и узнать расписание. Ещё какое-то шоу предлагали и рекламу. Обязательно нужно намекнуть, что с Ынхёком реклама получится гораздо лучше. К тому же, пора бы и дораму присмотреть – нельзя надолго пропадать с голубых экранов, чревато.

Укутываюсь махровым полотенцем и босиком, оставляя мокрые следы на идеальном паркете, шагаю на кухню. Свежевыжатый апельсиновый фреш и лёгкий салат. Нужно держать тело в тонусе и больше не позволять себе таких срывов. Пропитая девица с синяками под глазами никогда не заинтересует Ынхёка. Она вообще никому не будет нужна.

Одеваю голубые облегающие джинсы и лёгкую кофту, укладываю волосы и наношу макияж. Неброский, всё-таки не на панель собираюсь. Угольного цвета подводка и телесный блеск – вот и всё, что нужно для того, чтобы подчеркнуть и без того идеальное лицо. Пытаюсь улыбнуться в зеркало. Просто так, самой себе. Не выходит. Уголки рта не хотят подыматься и придать губам вид нежной, приветливой улыбки. Постоянно получается звериный оскал, будто я хочу кого-то съесть. Да, видимо, я не такая хорошая актриса, как думала раньше. Одевая солнцезащитные очки, решительно шагаю прочь на высоких каблуках. Их стук почему-то придаёт мне уверенности, будто с каждым шагом напоминает маленькому, затравленному сердечку, делать ещё один удар.

Охранник в агентстве встречает меня приветливо. Видимо, ему уже известно, что я стала частью компании. А менеджер с хроническим недосыпом обнимает стаканчик с остывшим кофе. Не удивлюсь, если он заснул прямо на стуле, обдумывая моё расписание.

- Доброе утро, - просто ставлю перед ним стакан с ещё одной порцией, на сей раз горячего напитка. У нас это традиция. Не выказывая особо нежных и дружеских чувств по отношению друг к другу, мы выработали довольно приемлемый для обоих ритм работы. Без лишних слов и сплетен за обедом. Он знает своё дело и никогда не подводит, и за это я ему безмерно благодарна.

- Утро не бывает добрым, - хмурится, потирая красные глаза.

- Согласна. Но это приветствие. Считай это бонусом от жизни. – Ехидно ухмыляюсь и сажусь на диван напротив. – Что у нас на сегодня.

- Ничего особенного, - роется в стопке бумаг, нечаянно роняя парочку на пол. Указываю ногой на его промах, а он с видом: «Могла бы и помочь», поднимает. Пора бы привыкнуть. Кан Саран никому не помогает.

- Тогда зачем я вставала в такую рань и пёрлась в агентство? – недовольство вполне оправдано, но ведь и он не горел желанием видеть мою физиономию вместо сладких снов в родной кроватке.

- Познакомишься с артистами. Так сказать, поздороваешься с семьёй. Ещё ребята устраивают какую-то вечеринку…

- Ах, да, - вспоминаю запись вчерашнего шоу. Неужели не шутил.

- Обсудишь это с Итыком. Твой досуг в мою компетенцию не входит.

- В твою компетенцию входит всё, - ещё одна ехидная ухмылка поверх больших очков, - даже если на меня запор нападёт.

Откашливается, пытаясь сдержать нервный смешок. Над моими словами лучше не смеяться, парень, в этой стране ты не единственный менеджер.

- Да, ещё тебе предлагают фотосессию для SPAO и WhyStyle.

- Это семейный бизнес Суджу? – чем ближе к нему, тем лучше.

- Что-то вроде того. В общем, подумай, а я поеду. Мне сказали, что есть подходящий для тебя сценарий, попробую узнать поподробнее. – Бегло взглянув на часы и выдохнув с облегчением, менеджер умчался, а я подошла к охраннику, предварительно нацепив милую, я надеюсь, улыбочку и сняв очки.

- Ачжосси, - высоким голосочком пропела я.

Мужчина лет пятидесяти мгновенно подскочил и уважительно поклонился.

- Кан Саран-ши? Вы что-то хотели?

- Да, Super Junior на месте? – под силой моего взгляда полноватое лицо мужичка наливается краской и он, слегка заикаясь, отвечает:

- Д-да, в репетиционном зале на втором этаже.

- Спасибо, - слегка кланяюсь и направляюсь по указанному направлению.

Когда я нерешительно открыла дверь зала, парни завтракали. Видимо, в такой ранний час они успели не один час потратить на то, чтобы поставить идеальный танец.

- Кан Саран-ши! – лидер вскакивает с места и с широкой улыбкой подлетает ко мне. Улыбаюсь в ответ, но глаза упорно ищут белую макушку, сидящую в углу и не отрывающую взгляда с собственной тарелки. – Что Вы здесь забыли?

- Я? – вопрос Итыка заставляет посмотреть ему в глаза. – Просто осматриваюсь. К тому же, менеджер сказал что-то по поводу вечеринки и…

- Да-да, - перебивает, даже не дослушав до конца. Терпеть такое не могу, поэтому из списка «тех, что мне безразличны» он моментально попадает в «чёрный» список тех, кого подставлю и глазом не моргнув. – Я хотел сообщить лично, но мы пока не обменялись телефонными номерами так что… - вот трещотка, этот утиный рот вообще когда-нибудь закрывается? – В общем, будьте готовы к девяти, место я сообщу попозже, если Вы… - вынимает из кармана большой телефон, намекая на то, чтобы я оставила номер.

- Конечно, - каждую секунду напоминаю себе о том, чтобы держать на лице маску дружелюбия. Достаю правой рукой телефон и чувствую, что судорога, которая периодически случается со мной после травмы, нападает в самый неудобный момент. Аппарат дрожит в руке, но парень мгновенно его перехватывает, и смотрит на меня обеспокоенным взглядом. Я улыбаюсь шире, давая понять, что расспросы о состоянии моего здоровья не уместны. Как ни странно, понимает, и без слов принимается за дело. – Кстати, - обращаюсь в глубину зала, ловя заинтересованные и восхищённые взгляды. – Мне предлагали фотосессию для рекламы…

- Да-да, - на сей раз перебивает брюнет со взъерошенными волосами, Йесон. У них у всех, что ли, эта дурацкая привычка? – Было бы здорово… - начинает явно подготовленную и очень убедительную речь, но слушать её нет никакого желания, поэтому бегло отвечаю:

- Свяжитесь с менеджером. Он устроит. – Благодарный взгляд шоколадных глаз и милая улыбка в ответ.

- Вот и хорошо, - недовольная холодностью Ынхёка, направляюсь к выходу, - свяжитесь со мной. – Говорю скорее ему, нежели лидеру, а в голове прокручиваю сценарий сегодняшнего вечера. Ты меня точно запомнишь!

***

Модный клуб. Громкая музыка. Полуживые тела, заполнившие танцпол и довольно спокойная ВИП-ложа, где собрались все Суджу, несколько ребят из SHINee, девочки из SNSD и f(x). Несколько незнакомых девиц кружили вокруг самой известной группы Кореи, а айдолы-девушки пришли скорее ради того, чтобы выразить уважение и повеселиться в своё удовольствие, нежели ради того, чтобы подружиться с новым членом семейства.

- Вау, - Кюхён обводит жадным взглядом контуры моего тела, прекрасно подчёркнутого чёрным коктейльным платьем до середины бедра, с несвойственным кореянкам глубоким декольте. – Прекрасно выглядишь!

- Спасибо, - улыбка скорее походит на ухмылку. Америку ты мне не открыл, мальчик.

Волосы собраны на затылке, открывая длинную шею. Именно на ней сосредоточен взгляд Ынхёка. Я не смотрю ему в глаза, но чувствую кожей этот опаляющий взгляд.

Медленно поворачиваю голову и вижу, что он сидит практически в обнимку с миловидной девушкой. Напрягаю память и вспоминаю, что пересекалась с ней на одном из многочисленных шоу – Аю.

Вот значит, как. Что ж, так будет, пожалуй, даже интересней. Грациозно опускаюсь на место во главе стола, если это можно так назвать, немного потесняя Хичоля и Итыка. Последний старается не смотреть на обнажённые участки моего тела и голые коленки, соблазнительно сложенные одна на другую, но слегка покрасневшие щёки не скрыть. Залпом выпивает содержимое своего бокала, а потом предлагает мне. Шампанское. Для начала сойдёт.

- За Кан Саран! – звучит тост, и я залпом выпиваю игристый напиток.

- Потанцуем, - Донхэ любезно предлагает руку и я легко вкладываю маленькую ладошку. Хоть один попался на крючок, но рыба покрупнее ещё впереди. Аю что-то нежно шепчет Ынхёку на ухо, а его плотоядный, слегка затуманенный взгляд сопровождает каждый мой шаг, заставляя тело напрячься, словно струна.

Начинается подвижная, но довольно ритмичная мелодия. Донхэ прекрасно ведёт, практически полностью направляя мои движения. Я же в свою очередь, заметив, что Хёкдже пристально наблюдает за нашей парой, крепче прижимаюсь к сильному телу партнёра и начинаю плавно скользить ладонями по контурам идеальных мышц. Сначала Фиши удивляется, но потом поддаётся, тело парня напрягается и подаётся мне навстречу. Вот широкая ладонь скользит по руке, затем очерчивает плавные линии тела, немного дольше положенного задерживаясь на бедре. Резко поворачиваюсь и прижимаюсь упругими ягодицами в разгоряченное тело танцора, чувствуя всё его неистовое напряжение. Сама начинаю привлекать внимание к собственным достоинствам, скользя маленькими пальчиками за скрытой под несчастным куском ткани грудью. Смотрю в глаза Хёкдже, неотрывно, с вызовом. Кажется, что тот и вовсе позабыл о том, что рядом с ним находится другая девушка, и нервно сглатывает, ловя каждое моё пошловатое, но красивое и плавное движение.

Песня заканчивается. Донхэ шепчет на ухо, обжигая горячим сбитым дыханием чувствительную кожу за ушной раковиной:

- Спасибо за танец.

Возвращаться обратно наотрез отказываюсь и направляюсь к бару, заказывая сухой мартини. Медленно вожу пальчиками по ножке бокала в ожидании следующего хода Ынхёка. Он будет, я уверена.

Но вместо пресловутого Анчоуса ко мне подсаживается Итык.

- Как Вам вечер? – ну почему ты?

- Прекрасно, - всем видом намекаю, что в компании не нуждаюсь. По крайней мере, в его.

- Я рад, может, потанцуем? – в глубине шоколадных глаз проскакивает огонёк надежды. Я такой видела не раз, но сейчас не то время, место, да и он не тот человек, чей огонёк стоит разжигать до масштабов лесного пожара.

- Нет, спасибо. Я устала. – делаю большой глоток и легко обхватив оливку пухлыми губами, ловким движением быстро съедаю. Парень нервно сглатывает, а я гадаю, заметил ли это Хёкдже?

- Проводить Вас домой? – краем глаза замечаю, что интересующая меня парочка уходит через чёрный ход. Видимо, моя миссия на сегодня закончилась. Только вот, провалом ли?

- Спасибо, я в состоянии сама добраться. – Направляюсь к выходу, попутно ища номер такси.

- Я уже вызвал водителя, - заботливо набрасывает на плечи свой чёрный пиджак, а я удивлённо смотрю ему в глаза. Улыбается. – Я забочусь о своих тонсэнах. Особенно тех, кто является виновником торжества.

Сажусь на заднее сидение автомобиля вместе с Итыком. И хоть выпила совсем немного, откидываю маленькую головку на сидение и закрываю глаза, просто ради того, чтобы избежать возможного разговора.

- Кан Саран-ши, - говорит вкрадчиво, явно чего-то хочет, а голос становится на два тона ниже. – У меня будет к Вам просьба.

- Какая? – не открываю глаз, может, тогда поймёт, что я не желаю вести светские беседы.

- Я вам утром напишу. Просто прошу съездить в одно место.

- Хорошо, - отвечаю, только для того, чтобы прекратить разговор.

Наконец, покидаю салон и возвращаю пиджак, сказав: «Спасибо», а он провожает меня тёплым взглядом. Неожиданно, необычно и немного…приятно.

5.

Thomas Newman – Somewhere Over The Rainbow

«Я заеду за Вами в десять. Оденьтесь удобно и неброско. Итык».

Всё-таки не забыл. Откладываю телефон подальше и продолжаю поглощать скромный завтрак, запивая любимым свежевыжатым апельсиновым соком. Интересно, куда он меня тащить собрался, да и зачем? Я ему никто, не подруга, не сестра, не, тем более, девушка. Но менеджер дал мне целый день свободы, так что придётся выполнять свои обещания. Это тоже входит в список тех вещей, которые непозволительно нарушать – обещания.

Пересматриваю гардероб и попутно размышляю над сложившейся ситуацией. Хёкдже и Аю. Нет, великих и нежных чувств между ними, конечно, нет. Такое было бы заметно сразу, даже такому куску льда, как я. Но вот сама ситуация… Бросаюсь к мобильнику и нахожу нужный номер. После того, как отец пошёл вверх по карьерной лестнице, в списке контактов появились довольно полезные личности.

Набираю номер и слышу удивлённый мужской голос. Объясняю ситуацию, он удивляется ещё больше, но обещает помочь. Вот и хорошо. В этом мире нет препятствия, которое нельзя было бы преодолеть.

Стрелка часов неумолимо движется к десяти и я одеваю широкую клетчатую рубашку с узкими синими джинсами. Кроссовки и бейсболка поверх распущенных волос. А ещё ни грамма макияжа. Я буду неприметна, как никогда.

Спускаюсь, Итык уже ждёт, озаряя всё вокруг своей сияющей улыбкой, обнажающей милую ямочку. Если бы не знала, что он айдол, никогда бы не узнала в этом простом парне известного артиста. Обычные потёртые джинсы, белая футболка, поверх которой одета довольно простая рубашка, не застёгнутая ни на одну пуговицу.

- Доброе утро! – приветливо машет рукой и открывает дверцу автомобиля.

- Доброе, - недовольно сажусь на переднее сидение,- и куда мы едем? – Устремляю свой вопросительный взгляд на парня, устраивающегося на водительское место и пристёгивающего ремень. Отвечает мне тёплым, сияющим взглядом. С чего такая доброта? Неужели ты такой ангел, как о тебе говорят? Не верю. Люди такими не бывают, даже если сами этого очень хотят.

- Скоро узнаете, - хитро подмигивает и заводит мотор.

В салоне воцаряется молчание. Но почему-то нет ощущения неловкости, как это часто случается с такими болтливыми личностями, как этот лидер-утка. За окном мелькают городские пейзажи и я понимаю, что автомобиль устремляется загород.

- Вы пикник решили устроить, что ли? Или закопать меня где-то, чтобы никто не нашёл? – сама прерываю тишину, уставившись на смеющегося парня недовольным взглядом.

- Не совсем. Я же сказал, скоро узнаете.

Тормозим возле какой-то церквушки. Небольшой, но довольно ухоженной. В небольшом садике играет группка детей, а сам периметр храма вдоволь украшен зеленью в виде высоких деревьев, маленьких кустиков и постоянно цветущих растений.

- Прошу, - учтиво открывает дверцу, давая возможность покинуть автомобиль.

Делаю глубокий вдох, заполняя лёгкие чистым и таким «вкусным» воздухом. От удовольствия прикрываю глаза и подставляю лицо под лучи тёплого и приветливого солнца. Тем временем к нам подходит мужчина лет пятидесяти и тепло приветствует Итыка.

- Знакомьтесь, - обращается ко мне последний, - это отец Джим. Настоятель этого монастыря.

- Приятно познакомиться, - слегка кланяюсь и удивляюсь, - так это монастырь?

- Да, - объясняет спутник, так и не снимая с лица приветливого и радостного выражения, - это монастырь с сиротским приютом при нём.

- Так эти дети, - указываю на толпу детишек, - сироты?

- Именно, - на сей раз отвечает отец Джим, попутно подзывая поближе двух церковнослужителей помоложе, - а господин Чонсу любезно нам помогает вот уже который год.

Сказать, что удивлена, ничего не сказать. Сразу осматриваюсь, ища спрятанных в кустах журналистов. Но их нет. Ни единого. Итык делает это просто так, не предавая факт своей доброты огласке, не собирая пресс-конференции и шумные митинги. Очень необычно, как для айдола.

Тем временем двое мужчин достают из багажника нашей машины продукты, игрушки, сладости, заботливо приготовленные Итыком. Отец Джим уходит, оставляя нас наедине, Итык хотел было пойти за ним, но я неожиданно для себя спрашиваю:

- Зачем Вы меня привезли с собой? – искреннее удивление, впервые за долгое время что-то искреннее видно в моих глазах.

- Потому что мне нужна Ваша помощь, - всё так же спокойно и ласково объясняет. – Обычно мы приезжаем вместе с Джессикой, но они с группой уехали на гастроли, а одному справиться со всем будет сложно.

Одобрительно киваю и следую вслед за парнем. Это проявление искренней доброты заставляет впервые обратить на него заинтересованный взгляд. Широкая сильная спина, идеальная осанк

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: