2.10. Рене Генон,. глава 16: «Вырождение денег»

2. 10. Рене Генон,

«Царство количества и знамения времени»,

глава 16: «Вырождение денег»

«... древ­ние мо­не­ты бы­ли бу­к­валь­но все по­кры­ты тра­ди­ци­он­ны­ми сим­во­ла­ми, вы­би­рав­ши­ми­ся из тех, ко­то­рые пред­став­ля­ли осо­бен­но глу­бо­кий смысл; имен­но это мож­но от­ме­тить у кель­тов, у ко­то­рых сим­во­лы, изо­бра­жен­ные на мо­не­тах, мо­гут быть объ­яс­не­ны лишь при со­от­не­се­нии их с тео­ре­ти­че­ски­ми по­зна­ния­ми, свой­ст­вен­ны­ми друи­дам, что, впро­чем, пред­по­ла­га­ет пря­мое воз­дей­ст­вие по­след­них на эту об­ласть; и ра­зу­ме­ет­ся, то, что вер­но в этом от­но­ше­нии для кель­тов, так­же вер­но и для дру­гих на­ро­дов древ­но­сти, при­ни­мая во вни­ма­ние, ес­те­ст­вен­но, соб­ст­вен­ные ка­че­ст­ва их тра­ди­ци­он­ной ор­га­ни­за­ции со­от­вет­ст­вен­но. Это в точ­но­сти со­гла­су­ет­ся с от­сут­ст­ви­ем про­фан­ной точ­ки зре­ния в стро­го тра­ди­ци­он­ных ци­ви­ли­за­ци­ях: день­ги, там, где они су­ще­ст­во­ва­ли, не мог­ли быть про­фан­ной ве­щью, ка­кой они ста­ли поз­же…

До­ба­вим, что до са­мо­го по­след­не­го вре­ме­ни еще мож­но бы­ло най­ти сле­ды это­го по­ня­тия в де­ви­зах, но­ся­щих ре­ли­ги­оз­ный ха­рак­тер, ко­то­рые, ко­неч­но, уже боль­ше не име­ли соб­ст­вен­но сим­во­ли­че­ской цен­но­сти, но бы­ли по мень­шей ме­ре как бы на­по­ми­на­ни­ем о тра­ди­ци­он­ной идее, бо­лее или ме­нее не­по­нят­ной от­ны­не; по­сле то­го, как в не­ко­то­рых стра­нах они бы­ли ото­дви­ну­ты на «край» мо­нет, на их «реб­ро», эти де­ви­зы са­ми, в кон­це кон­цов, пол­но­стью ис­чез­ли, и дей­ст­ви­тель­но, не бы­ло ни­ка­кой при­чи­ны им ос­та­вать­ся с то­го вре­ме­ни, так как день­ги пе­ре­ста­ли пред­став­лять со­бою что-ли­бо иное, кро­ме зна­ков ис­клю­чи­тель­но «ма­те­ри­аль­но­го» и ко­ли­че­ст­вен­но­го по­ряд­ка. Факт кон­тро­ля со сто­ро­ны ду­хов­ной вла­сти над день­га­ми, в ка­кой бы фор­ме он не осу­ще­ст­в­лял­ся, не ог­ра­ни­чи­вал­ся ис­клю­чи­тель­но толь­ко ан­тич­но­стью. Есть при­зна­ки, по­ка­зы­ваю­щие, что кон­троль су­ще­ст­во­вал еще в кон­це Сред­них ве­ков, то есть по­ка там бы­ла еще тра­ди­ци­он­ная ци­ви­ли­за­ция. Ина­че ни­как нель­зя, дей­ст­ви­тель­но, объ­яс­нить то, что не­ко­то­рые пра­ви­те­ли этой эпо­хи об­ви­ня­лись в «под­де­лы­ва­нии мо­нет». Ес­ли их со­вре­мен­ни­ки счи­та­ли это пре­сту­п­ле­ни­ем, то от­сю­да сле­ду­ет за­клю­чить, что у них не бы­ло сво­бод­но­го пра­ва че­ка­нить мо­не­ты и что, ме­няя их по сво­ей ини­циа­ти­ве, они пре­вы­ша­ли пра­ва, при­зна­вае­мые за свет­ской вла­стью. В лю­бом слу­чае та­кое об­ви­не­ние, оче­вид­но, бы­ло бы ли­ше­но смыс­ла; про­ба мо­не­ты то­гда име­ла бы со­вер­шен­но кон­вен­цио­наль­ное зна­че­ние, и во­об­ще, бы­ло бы не важ­но, ес­ли бы мо­не­ту че­ка­ни­ли из лю­бо­го ме­тал­ла или да­же за­ме­ня­ли про­стой бу­ма­гой, как это де­ла­ют по боль­шей час­ти в на­ши дни, так как это не ме­ша­ло бы про­дол­жать при­да­вать ей то же са­мое «ма­те­ри­аль­ное» ис­поль­зо­ва­ние».

Задание. Прочитайте отрывок из романа Л. Н. Толстого «Анна Каренина» и объясните, почему деньги для городского и деревенского жителя имеют столь разное качественное наполнение?

Только в самое первое время в Москве те странные деревенскому жителю, непроизводительные, но неизбежные расходы, которые потребовались от него со всех сторон, поражали Левина. Но теперь он уже привык к ним. С ним случилось в этом отношении то, что, говорят, случается с пьяницами: первая рюмка — коло́ м, вторая соколо́ м, а после третьей — мелкими пташечками. Когда Левин разменял первую сторублевую бумажку на покупку ливрей лакею и швейцару, он невольно сообразил, что эти никому не нужные ливреи, но неизбежно необходимые, судя по тому, как удивились княгиня и Кити при намеке, что без ливреи можно бы обойтись, — что эти ливреи будут стоить двух летних работников, то есть около трехсот рабочих дней от святой до заговень, и каждый день тяжкой работы с раннего утра до позднего вечера, — и эта сторублевая бумажка еще шла колом. Но следующая, разменянная на покупку провизии к обеду для родных, стоившей двадцать восемь рублей, хотя и вызвала в Левине воспоминание о том, что двадцать восемь рублей — это десять четвертей овса, который, потея и кряхтя, косили, вязали, возили, молотили, веяли, подсевали и насыпали, — эта следующая прошла все-таки легче. А теперь размениваемые бумажки уже давно не вызывали таких соображений и летели мелкими пташечками. Соответствует ли труд, положенный на приобретение денег, тому удовольствию, которое доставляет покупаемое на них, — это соображение уж давно было потеряно. Расчет хозяйственный о том, что есть известная цена, ниже которой нельзя продать известный хлеб, тоже был забыт. Рожь, цену на которую он так долго выдерживал, была продана пятьюдесятью копейками на четверть дешевле, чем за нее давали месяц тому назад. Даже и расчет, что при таких расходах невозможно будет прожить весь год без долга, — и этот расчет уже не имел никакого значения. Только одно требовалось: иметь деньги в банке, не спрашивая, откуда они, так, чтобы знать всегда, на что завтра купить говядины. И этот расчет до сих пор у него соблюдался: у него всегда были деньги в банке. Но теперь деньги в банке вышли, и он не знал хорошенько, откуда взять их.