Зевс Арренотелус. Дионис Загрей. Вакх Двоякий

Зевс Арренотелус

Имея дело с Зевсом, сразу же сталкиваешься с этим намеренным смешением мужского и женского. В греческой и римской традициях происходит одно и то же. Дианус и Диана - близнецы и любовники; как только произносишь женское имя, оно отождествляется с мужским, и наоборот, как и должно быть при рассмотрении биологических фактов природы. Но только в Зевсе Арренотелусе получаешь гермафродитическую природу символа в объединенной форме. Это очень важный факт, особенно для нашей нынешней цели, поскольку образы этого бога снова и снова встречаются в алхимии. Едва ли возможно описать это ясно; сама идея относится к умственной способности, которая «выше Бездны», но на нее указывают все двухголовые орлы, окруженные гроздьями других символов. По-видимому, высший смысл заключается в том, что изначальный бог - одновременно и мужского, и женского пола - это, конечно же, и важнейшая доктрина Каббалы. В более поздней, приниженной традиции Ветхого Завета*

* Для племени диких кочевников иметь в качестве бога нецивилизованного и простого Демиурга было необходимостью, в сложностях и тонкостях оседлых народов они видели лишь слабость. Обратите внимание, что, как только евреи обрели Землю Обетованную и Храм, Соломон «полюбил многих чужестранных женщин» и богов. Это бесило неистребимых пророков, и через несколько лет привело к ссоре между Иудой и Израилем и всем последовавшим бедствиям.

 труднее всего понять то, что она представляет Тетраграмматон мужским, невзирая на две его женские составляющие. Зевс стал слишком популярным и, как следствие, вокруг него возникло слишком много легенд; для нас сейчас важно то, что Зевс был специальным Владыкой Воздуха. Древнейшие искатели истоков Природы пытались найти их в одном из Элементов. (История философии описывает борьбу между теориями Анакси-мандра и Зенократа, а позднее - Эмпедокла. ) Возможно, авторы Таро пытались проповедовать доктрину происхождения всего из Воздуха. Но если бы это было так, все Таро, каким мы его знаем, распалось бы, поскольку в последовательности происхождения первым отцом является огонь. И только Воздух как Ноль примиряет это противоречие.

Дианус и Диана, действительно, были символами воздуха, и санскритские Веды говорят, что первыми богами были боги бури. Однако, если формированием Вселенной, какой мы ее знаем, действительно руководили боги бури, то это были бури огненные; с этим согласятся и астрономы. Но эта теория определенно подразумевает отождествление воздуха и огня. Кажется, что их полагали существовавшими до Света, то есть до Солнца; до созидательной энергии, то есть до Фаллоса. И сама эта идея подразумевает доктрину, противоположную нашим наиболее разумным рассуждениям: первичное смешение элементов, Тоху-Боху[74], следует признать причиной порядка, а не податливой массой, в которой порядок себя утверждает.

Ни одна подлинно каббалистическая система не делает воздух (в общепринятом смысле) изначальным элементом, хотя Акаша - это яйцо Духа, черное или темно-синее яйцо. Оно напоминает о Гарпократе. В данном случае под «воздухом» на самом деле понимается «Дух». Как бы то ни было, символ совершенно ясен и должен быть помещен в надлежащее место.

Дионис Загрей. Вакх Двоякий

Этих двух богов удобно считать одним. Загрей важен для нас здесь лишь постольку, поскольку у него есть рога и в элевсинских мистериях утверждалось, что его разорвали на куски Титаны. Но Афина спасла сердце Загрея и принесла к его отцу, Зевсу. Матерью же его была Деметра; таким образом, он - плод брака Неба и Земли. Тем самым он отождествляется с Вау Тетраграмматона, но легенды о его «смерти» относятся к посвящению, что соответствует доктрине о Пожирателе.

В карте Дурака, однако, традиционная форма гораздо яснее указывает на Вакха Двоякого, представляющего более поверхностную форму поклонения; экстаз, характерный для этого бога, скорее магичен, чем мистичен. Последнее требует имени Иакх[75]. Матерью Вакха была Семела. Зевс посетил ее в виде вспышки молнии, которая ее и убила. Но она успела забеременеть от Зевса, и он спас дитя. До самого совершеннолетия Вакх прятался в «бедре» (т. е. в фаллосе) Зевса. Гера, чтобы отомстить мужу за его измену с Семелой, сделала юношу безумным. Это уже прямая связь с нашей картой.

В легенде о Вакхе важнее всего то, что он Двоякий, то есть имеет две природы и, кажется, больше в бисексуальном, чем в гермафродитическом смысле. Его безумие - одна из фаз опьянения, ибо он в первую очередь бог вина. Он странствует, танцуя, по Азии, окруженный спутницами, потерявшими рассудок от восторга. У них посохи, увенчанные шишками и увитые плющом; они бьют в цимбалы, а в некоторых легендах также имеют при себе мечи и опоясываются змеями. Этих женщин-менад сопровождают мужские полубоги лесов. Пьяное лицо и безжизненное состояние лингама Вакха на изображениях связывают его с уже упоминавшейся легендой о крокодиле. Его постоянный спутник - тигр; как на всех лучших вариантах карты «Дурак», тигр или пантера изображаются прыгающими на Вакха сзади, в то время как крокодил готов пожрать его спереди. Говорят также, что, путешествуя по Азии, он ездил на осле, что связывает его с Приапом[76], который, кстати, его сын от Афродиты, согласно одной легенде. Любопытно, что в мифической сцене рождения Иисуса Мать-Дева изображается между быком и ослом: вспоминается, что название буквы Алеф означает быка.

Для поклонения Вакху выбирали представителя бога: он должен был быть молодым и дееспособным как мужчина, но при этом и женственным. Естественно, за столетия поклонение выродилось; изначальная форма обросла новыми идеями и, отчасти благодаря оргиастическому характеру ритуала, образ Дурака приобрел определенные очертания. Его стали изображать в дурацком колпаке, явно фаллическом, в пестрой одежде, что опять-таки напоминает о разноцветной одежде Иисуса и Иосифа. Этот символизм связан не только с Меркурием, но и с Зодиаком. Иосиф и Иисус, с их двенадцатью братьями и двенадцатью учениками, в равной степени представляют Солнце в окружении двенадцати знаков. Лишь много позже символизму Дурака был приписан алхимический смысл, и было это во времена Ренессанса, когда ученые во что бы то ни стало стремились найти нечто серьезное и важное в символах, которые на самом деле были весьма фривольными.