Детективная интрига на примере М. Юденич

Рассмотрим и такой вариант, когда детективная интрига становится одной из сюжетных линий. В качестве примера проанализируем прозу М. Юденич (Марина Андреевна Юденич, р. 1953), стремительно вошедшей в литературу и являющейся автором порядка десяти романов. В первом из них «Я отворил пред тобою дверь» (1992) автор еще как бы отрабатывает собственную повествовательную манеру. Традиционные для ее повествования несколько сюжетных линий развиваются параллельно, практически не пересекаясь между собой. Позже появится сложная система взаимопереходов, одна история станет искусно перетекать в другую, чтобы проясниться в самом конце повествования.

После публикации первого романа стало ясно, что основное внимание автор обращает на интригу, необычные сюжеты, психологические мотивировки поведения героев, стремясь держать читателя в напряжении до последней страницы. Она тщательно работает над языком, не допуская отклонений от литературной нормы.

Возможно, успеху М. Юденич способствовало полученное ею психологическое образование, позволившее создать увлекательное и отчасти развлекательное повествование в романах «Ящик Пандоры», «Дата моей смерти», «Исчадие Рая», «Стремление убивать», «Сен-Женевьев-де-Буа» и др. В повествовании М. Юденич переплетаются описания «страшных» сцен (нередко выстроенных по законам готического романа) и иронические комментарии автора. Часто интрига строится на таинственном, необъяснимом, загадочном явлении, которое постепенно раскрывает автор («WeIcome to Трансильвания», «Сен-Женевьев-де-Буа»).

Освоив форму мистического детектива, М. Юденич сегодня практически ежегодно выпускает новое произведение. Остановимся на некоторых их особенностях более подробно.

Увлекательный сюжет использован в первом романе дилогии «Титаник плывет», опубликованном в 2001 г. Завязка задается в эпиграфе, она продолжает разворачиваться и в «Прологе», где появляется Нострадамус. Его пророчество и определяет основную интригу.

Действие начинается 17 января 2001 г., но практически сразу же делится на две линии – одна уходит в прошлое, другая остается в настоящем. Постоянные временные перебивки только усиливают интерес к повествованию. Основная сюжетная линия, обозначенная в названии произведения, связана с историей создания нового «Титаника», который, как и старый, должен погибнуть, но на сей раз из-за трех женщин. Их поиском и занимаются представители службы безопасности корабля, организованной до его постройки. Именно «нерадивые юнцы», ведущие поиск одной из трех роковых женщин и нашедшие ее, не доводят до сведения начальства связанного с ней пророчества о розе, посчитав информацию несущественной.

«Правильно» расположенные действующие лица подчиняются принципу сериальное. В каждой главе представляются герои, относящиеся к разным слоям общества, среди них оказываются и представители высшего света, и предсказательница, и психолог из России, и выпускницы престижной школы Челтенхейма. Только в конце станет ясно, зачем автору потребовалось такое разнообразие героев. Ориентирующийся на детективную интригу читатель предполагает, что в соответствии с детективным жанром под подозрением находятся все действующие лица, идет расследование и потому нужна характеристика всех персонажей.

Хотя формально убийство совершается в самом конце и не оказывает влияния на сюжетную интригу, развивающуюся как бы независимо от хода расследования, поиск возможного преступника начинается буквально с первых страниц. Талантливый и проницательный психолог Полина Юрьевна Вронская смогла «вычислить» личность возможного убийцы, создав ситуацию предкатастрофы.

Принятию решения Вронской предшествуют некоторые мистические явления. Автором не случайно выбрана литературная фамилия. Героине, как и ее однофамильцу, снятся пророческие сны, в которых появляется красноглазый полковник, работавший вместе с ней в зоне чеченского конфликта. По стилистике сон явно буддистский (автор пародирует средневековый китайский роман «Сон в красном тереме»), он основан на цветовой семантике:

Красноглазый полковник издалека протягивал ей цветок. Чайную розу на длинном стебле <…> Рука с розой снова потянулась к ней. Но теперь она знала точно – он вовсе не собирается дарить ей цветок.

Несомненна перекличка с сюжетом о поиске того, кто носит имя розы или связан с ней. Семиотический постмодернистский код указывает на знаковое произведение, скажем, им вполне мог бы оказаться культовый для автора роман «Имя розы» У. Эко. Хотя семантика слова «роза» может быть и более сложной.

Мистический оттенок происходящему придает постоянно обыгрываемая семантика чисел, среди которых доминирует число три. Сам автор иронизирует над страстью прочтения любого события в символическом ключе: «…Наши колледжи находились в состоянии лютой вражды с 1748 года. Или – с 1848 года. Никогда не мог этого усвоить». Снова проходит тема розы, звучащая как своеобразный рефрен или лейтмотив, может быть, и как резюме: «А цветок? Это что такое? Какой еще цветок?» Происходят поиски несуществующего предмета или лица, косвенно отсылающие читателя к мировым аналогам, можно вспомнить, например, роман М. Горького «Жизнь Клима Самгина» («А был ли мальчик?»). Поиски подобных реминисценций сюжетно организуются автором, в ходе повествования предлагающим несколько версий их прочтения.

Отмеченная кодификация разных сюжетных линий романа может быть объяснена и законами литературной игры, и правилами массовой литературы, всегда вторичной, клишированной, рассчитанной на узнаваемость ситуаций. Читатель просто обязан встретиться с уже привычным, знакомым, оставаясь в рамках школьной программы – стихотворения В. Маяковского: «Утренние звезды – оспы отметины, на чистом лике небес, мелкая месть поверженной ночи. Однако они недолговечны». «Сколько камней-обвинений брошено в него из-за одной только этой привычки – работать ночами». Использована стилистика анекдота («Это что такое – Тюмень? Что-то вроде Техаса. Только намного холоднее»), литературной сказки («Несравненной, очаровательной, отвратительной, безобразной, великой и ужасной» – такова характеристика одной из героинь, Долли).

Описание построено на клише и одновременно содержит косвенное указание на состояние героя, подспудно звучит авторская характеристика:

Дом был уютным. Кофе – горячим и ароматным. Газон – свежим и сочным. В прозрачном небе ярко сияло ласковое, нежаркое солнце.

Псевдоафористичность – еще одно непременное свойство массовой литературы: Алекс больше не парил в поднебесье.

Характеристики героев стандартны и даже трафаретны:

Чертыхаясь, Боб поплелся в ванную – в зеркале отразилось бледное, осунувшееся лицо, покрытое редкой бурой щетиной. Глаза запали, веки припухли, густые темные тени залегли вокруг. Лицо тяжелобольного человека. Безнадежного, угрюмого пьяницы. Возможно – горького пьяницы.

Портрет героя часто дается посредством ряда точно подобранных определений, выглядящих как штамп:

Стивен Мур – невысокий, подвижный американец, одетый с подчеркнутой, ковбойской небрежностью, и Джон Томсон – белокурый гигант, совершенный британец во всем – от безупречных ботинок до аккуратной, слегка напомаженной прически.

Обобщим сказанное. В романе М. Юденич соединены приемы массового и элитарного культурных кодов. С одной стороны, данное качество позволяет включить роман М. Юденич в контекст современной массовой культуры, а с другой – весьма определенно заявляет о его претензии на принадлежность к культуре элитарной, требующей подробной расшифровки. В то же время оно позволяет рассматривать произведение М. Юденич как типично постмодернистский текст.

В следующем романе дилогии «Welcome to Трансильвания» М. Юденич сохранила многие особенности первого текста: перебивку повествования разными сюжетными линиями, клишированность описаний, стереотипность портретных характеристик, использование лексики разных групп для выражения оценок и оживления повествования.

Создается впечатление, что автор составила своеобразный словарик, которым пользуются, в частности, и переводчики в поисках эквивалентов. Скажем, описание голоса: …негромкий, мягкий, вкрадчивый голос прозвучал из темноты…голос хозяина вообще обволакивал, струился мягким бархатом, располагающим к открытой дружеской беседе.

Отметим некий эстетизм описаний. Хотя М. Юденич постоянно усиливает драматическую линию, некоторые герои гибнут или серьезно страдают в ходе повествования, все же нет описаний мафиозных разборок, натуралистических сцен. Действие большинства современных детективов чаще всего происходит в прошлые века или в начале XX в.