 |
Профессура как особая социальная группа
|
|
|
|
К концу средних веков дистанция между преподавателями и студентами увеличивается: вследствие все более возрастающей в доходах профессуры доли зарплат и бенефиций, преподаватели все меньше начинают зависеть от взносов студентов. Сложившаяся корпорация магистров и студентов, таким образом, постепенно слабеет, в итоге распадаясь на две группы: тех, кто учит, и тех, кого учат. Первые всеми силами стремились защитить и сохранить свои права, доходы и власть. Поэтому в ходе выборов, кроме социальных, экономических или семейных проблем, возникали и проблемы корпоративного или финансового порядка. Так, в Англии жалобы на сложившуюся систему выборов членов совета колледжей касались, главным образом, продажности самих этих выборов. Члены совета, из числа которых всегда назначались тьютеры, часто избирались не на основании интеллектуальных качеств, а по капризу основателя колледжа или каких-либо случайных обстоятельств. В 1511 г. кандидаты на занятие профессорской должности в Орлеане жаловались, что доктора-регенты (doctores regentes) в этом университете за последние 100 лет ни разу добровольно не приняли ни одного нового коллеги: назначению всегда предшествовало судебное разбирательство. Парламент Парижа, не будучи убежден в беспристрастии профессоров, в 1532 г. принял решение, в соответствии с которым каждый кандидат в присутствии представителей Парламента должен был провести общую repetitio в помещении Парижского университета.
Нужно отметить и еще одну особенность: университетская корпорация делилась на профессоров и студентов. Внутри каждой из этих групп были свои подразделы. Так, профессорский статус оценивался в категориях старшинства и определялся статусом факультета, на котором человек преподавал. Порядок старшинства был таким: теология, право, медицина и, далеко позади, свободные искусства. Особенно очевидной иерархия в среде профессоров становится при проведении разного рода процессий и церемоний; ею определяется и порядок предоставления слова при голосовании. В средние века докторам вручали шляпу, облачение, книгу, кольцо и цепь как знаки докторского отличия. Кольцо, символизировавшее достоинство благородного сословия и высшего духовенства, означало переход доктора в ряды интеллектуальной знати. Уставы университетов определяли, например, и то, какой должна быть академическая одежда [8, с. 116-117; 22, с. 35; 26, с. 40].
|
|
|
Другую особенность, свидетельствующую о росте самосознания преподавательского корпуса, можно усмотреть в так называемой «галерее профессоров». Начиная с XVI в. во многих университетах (в частности, Париже, Сиене, Болонье, Неаполе и Тюбингене) пишутся портреты каждого поколения преуспевающей профессуры [17, с. 279-280]. Такие портретные галереи должны были свидетельствовать об исключительности истории alma mater, о тех выдающихся людях, которые преподавали в ее стенах. А усиление интереса академиков и общества в целом к случаям смерти некоторых университетских преподавателей (что подтверждает все более увеличивающееся число траурных речей) - еще одно свидетельство роста все того же самосознания.
Что же касается отношений профессуры с обществом, тут картина - не столь ясная, а потому прежде всего остановимся на социальном происхождении преподавателей. Хотя удовлетворительной статистики на этот счет нет, в целом можно считать, что они редко бывали выходцами из высших слоев общества. Большинство профессоров происходили из нижних и средних его слоев:этобыли сыновья интеллектуальных буржуа - священнослужителей, учителей латинских школ, врачей, профессоров (Нидерланды и Франция) или же мелких землевладельцев (Англия, Польша).
|
|
|
Конечно, сказанное нельзя абсолютизировать: и среди профессоров попадались представители дворянства. Так, 24 из 59 профессоров французского права в южных университетах Франции (1681-1793 гг.) происходили из дворян. Во многих странах профессора была тесно связаны с городскими магистратурами и государственной службой (например, в некоторых немецких и итальянских университетах) или, применительно к Испании, - letrados. Но по мере того, как инбридинг и корпоративизм на выборах становятся все более явными, все чаще сыновья или зятья бывших профессоров назначаются на преподавательские должности.
Надо сказать, что вплоть до XVIII в. проблема взаимоотношений профессуры и дворянства была одной из острейших: велись горячие дискуссии относительно того, действительно ли докторантство (в области права) делает держателя степени благородным и можно ли считать его благородство выше благородства по рождению? [32, с. 377; 34, с. 130-132].
Корни этого вопроса уходят в классическую старину. Так, преподавателям в Константинополе после двадцатилетней педагогической работы присуждали dignitas vicana; глоссаторы XV в. интерпретировали этот факт как comes или dux. Кроме того, классическое «scientia nobilitat» (знание облагораживает) было воспринято и средневековыми комментаторами. Но, поскольку описание всего хода дискуссии заставило бы слишком отклониться от темы, ограничимся одним замечанием: в рассматриваемый период профессора многих университетов Германии, Нидерландов, Италии и Франции все заметнее идентифицируют себя с дворянством. В XVI и особенно XVII вв. профессор права или медицины в Лувене назывался «messire» (благородный). Он, в частности, носил оружие, что и было прерогативой последних. Протесты против подобной практики не помогали. Кроме того, в некоторых университетах, например, в Кракове, профессора после двадцати лет службы действительно получали дворянство. Доктора же вообще пользовались большим количеством дворянских привилегий. О привилегиях в одежде уже было сказано выше [29, с. 195; 24, с. 36; 21, с. 249].
Другой пример, подтверждающий сказанное, можно найти в Вормской реформации (1498 г.), где декретом устанавливалось, что практикующих и преподающих докторов права и медицины, а также дворян нельзя подвергать пыткам. В том же документе зафиксировано, что «принцы, графы, доктора, рыцари, епископы, аббаты, монахини и больные люди не должны вызываться для дачи свидетельских показаний в суд. Судья сам должен прийти к ним на дом, чтобы получить нужные сведения» [3, с. 112].
|
|
|
Вместе с тем не стоит преувеличивать значение сказанного. Конечно, социальное положение человека зависело не только от фортуны и привилегий. Не менее важным оказывалось и мнение общества о профессии в целом. Диапазон оценок профессуры был чрезвычайно широк: от обожания и энтузиазма до обличения и презрения. Обвинения в коррупции и продажности, безразличии, пропусках занятий, в недостаточном интересе к преподаванию раздавались повсеместно. «Если в прошлые дни не было лекционных аудиторий для магистров, то сейчас нет магистров для лекционных аудиторий», - писал в 1638 г. один из профессоров Саламанки [34, с. 135]. Кроме того, часть людей считала, что профессора просто не могут выполнять свои преподавательские обязанности.
Профессор являлся предметом критики и насмешек не только как преподаватель, но и как ученый. Наиболее ядовитый сарказм в адрес ученых, вероятнее всего, зафиксирован в «Похвале глупости» Эразма Роттердамского [37] - произведении, быстро получившем широкую известность и популярность во всех европейских странах, в том числе и в России.
Заключение
Завершая, следует заметить, что высшая школа существовала и до университета, например: античная Академия Платона, Аль-Азхарская и Магнаврская школы в Константинополе, Академия Алкуина и т.д., однако высшей профессиональной школой становится только университет;
Ремесленный дух средневековой жизни, прежде всего средневековых городов, - вот то главное, что способствовало рождению университета. Считается, что родиной первого университета была Южная Европа, где в итальянской Болонье городские школы-гильдии, обучающие ремеслу юриста, в XII в. объединились в университет, тем самым положив начало:
|
|
|
во-первых, соединению в структуре одного учебного заведения профессионального и высшего образования. Университет становится высшей школой, поскольку в нем, кроме специально-профессиональных, даются еще и дополнительные знания. Применительно к университету определение "высшее" означает: выше того, что необходимо для профессиональной подготовки;
во-вторых, возникновению союза ремесла и интеллектуального искусства;
в-третьих, существованию учебного заведения для обучения интеллектуальной профессии.
Таким образом, благодаря появлению университета интеллектуальная профессия обрела свой дом, что и помогло ей со временем стать массовым явлением.
Университеты в ходе своего становления делали все больший акцент на общем образовании (о чем свидетельствует повсеместное возникновение факультетов свободных искусств), особенно там, где они возникали не на базе ремесленных гильдий, а создавались церковью на основе церковных кафедральных школ, например, Парижский и Оксфордский. Создание светских учебных заведений было тесно связано с ростом городов, укреплением социальных позиций горожан, их потребностями в жизненно необходимом образовании.
Университет в переводе с латинского означает «общность», «совокупность» - сообщество преподавателей с учащимися. Одним из первых университетов был Парижский, который в 1200 г. получил королевскую хартию с указанием прав. Старейшими университетами в Англии были Оксфордский и Кембриджский. В Италии славился Неаполитанский университет, в Испании - университет в Саламанке, в Чехии - Пражский (1348 г.), в Германии и в землях Австрийских Габсбургов - университеты в Базеле, Гейдельберге (1365 г.), Кельне (1388 г.), Эрфурте (1392 г.) и Вене (1365 г.), в Польше - Краковский университет (1364 г.) и т. д.
С самого начала своего возникновения они были интернациональными центрами средневекового образования, так как в них обучались представители разных народов и разного социального положения. Многие университеты пользовались правом самоуправления, сами определяли распорядок своей работы, избирали должностных лиц, например, ректора, и тщательно защищали свои права. Большинство первых университетов имели несколько факультетов. Содержание образования в значительной мере определялось программой семи свободных искусств.
Преподаватели объединялись в особые организации - факультеты (от лат. - способность, т.е. способность преподавать тот или иной предмет). Преподаватели выбирали главу факультета - декана. Студенты объединялись в «провинции», «нации», «землячества». Все «нации» вместе с преподавателями выбирали главу университета - ректора (rector - правитель).
|
|
|
От студента (от лат. studere - усердно заниматься) требовалось посещать лекции: обязательные дневные (ординарные) и повторительные (вечерние), которые первоначально сводились к чтению и комментированию трудов авторитетных церковных и некоторых излюбленных античных авторов. Профессора диктовали фрагменты из сочинений латинских и античных авторов. Студенты записывали эти выдержки, затем переводили и комментировали. Наряду с лекциями еженедельно происходили диспуты с обязательным присутствием студентов. Преподаватель (обычно магистр или лиценциат) назначал тему диспута. Его помощник - бакалавр - вел дискуссию, т.е. отвечал на вопросы и комментировал выступления. В случае необходимости магистр приходил бакалавру на помощь. Один-два раза в год устраивались диспуты «о чем угодно», т.е. без жестко оговоренной темы. В таком случае нередко обсуждались животрепещущие научные и мировоззренческие проблемы. Как правило, студенты (скубенты, школяры, ваганты) любили свой университет, который называли «ласковой матерью» (лат. - «alma mater»). До сих пор студенты всего мира поют свой гимн, сложенный средневековыми школярами. Он начинается со слов: «Так давайте радоваться!» (лат. - «Гаудемаус игитур!»). Многие студенты переходили из города в город, из университета в университет, чтобы слушать лекции разных наиболее знаменитых профессоров. Процесс обучения таких студентов растягивался на 15-20 лет; тогда и появилось понятие «вечный студент».
Сдав экзамены, студент мог получить первую ученую степень - бакалавра, который чем-то напоминал подмастерье - продолжая учиться, он понемногу начинал и сам преподавать. Полностью завершив курс обучения, бакалавр мог сдать более сложный экзамен на звание магистра.
В XIV - XV вв. церковь постепенно утрачивает господство в духовной жизни общества. Университеты начинают освобождаются от влияния римских пап. В XV веке в Европе насчитывалось уже более 60 университетов, большая часть которых в XVI - первой половине XVII в. вышла из под контроля католической церкви, освободились от засилья ортодоксальной схоластики, препятствовавшей развитию знаний, основанных на опыте.
|
|
|
