Мама плохому не научит?

Парадоксально, но факт: иногда трудное поведение бывает устойчивым, потому что мы сами обучаем ему ребенка (конечно, не сознавая этого).

Простой пример: ребенок тихонько играет у себя в уголке. Мы его не замечаем, занимаемся своими делами. Но вот ему надоело сидеть одному, и он начинает ныть, капризничать. И мы уделяем ему внимание, Спрашивается, что будет делать ребенок в следующий раз, когда захочет с вами пообщаться?

Или ребенок просит конфету. Мы знаем, что он уже съел две и больше ему нельзя. И говорим об этом. Он просит еще раз, умильным голосом. Мы не даем. Он прибавляет громкость, появляются нотки скандальности. Мы не даем. Он горько рыдает или долго противно ноет, и в какой-то момент мы сдаемся. Проще дать конфету, чем выносить весь этот цирк. Угадайте с трех раз, как ребенок будет просить вас о чем-то в будущем?

Еще пример: уроки. Ребенок целый день тянет время, не садится за домашние задания или делает их кое-как. Вы приходите с работы, начинаете проверять, потом помогать ему, потом подсказывать. На часах одиннадцать, давно пора спать и вы, в отчаянии записав на черновике решение, злобно рявкаете: «Перепиши и быстро в постель! Чтобы завтра не тянул до последнего! ». Ага, как же. Будьте уверены: завтра вас ждет призовая игра — уж очень хорошо вы прошли сегодняшний уровень…

По таким примерно сценариям происходит обучение ребенка многим неприятным видам поведения: нытью, истерикам, безответственности. Есть еще один механизм невольного подкрепления трудного поведения. Например, ребенок очень боится сдавать кровь. Он так горько плачет, что нам кажется, что мы изверги и бесчувственные люди, которые мучают малыша. Или ребенок очень тоскует, когда родителей нет дома — он рыдает, упрашивает не уходить, не уезжать, обнимает, и вам приходится буквально отцеплять от себя его руки. Это очень тягостно, мучительно, особенно если никакой возможности остаться у вас нет. Или ребенку тяжело и скучно учиться в школе, для него домашние задания — сущее наказание, пытка, он их ненавидит. И родитель ощущает себя надсмотрщиком, заставляющим дитя давиться ненавистными знаниями. Мы начинаем чувствовать себя плохими родителями, которые не способны избавить ребенка от страданий, и сердимся на себя и на ребенка за то, что он испытывает это чувство. Да еще и требуем, обвиняем: «Прекрати бояться! Ты же мужчина! Как не стыдно плакать! ».

И этим намертво запираем ситуацию. Ведь «пружина» поведения ребенка — сильное чувство, которое он испытывает. Он не может по нашему приказу перестать чувствовать то, что чувствует. Он видит только, что мы им недовольны, и в результате его страх, тоска, отчаяние становятся сильнее. А значит, трудное поведение проявляется еще ярче.

Часто бывает, что те чувства, которые стоят за трудным поведением ребенка, вызывают сильные негативные эмоции у нас самих. Вы замечаете, что какие-то чувства ребенка для вас совершенно невыносимы, и вы вместо того, чтобы помогать ему, сами погружаетесь в пучину страха, отчаяния, одиночества, и тоже готовы заплакать. Бывает, это связано с вашей собственной детской травмой. Имеет смысл сходить к психологу, чтобы попытаться ее проработать.

Нередко, критикуя детей и объясняя им, в чем они не правы и как надо делать, мы повторяем: «Я тебе сто раз говорил, а ты! ». На самом деле они, к сожалению, очень хорошо нас слышат и слушаются. Гораздо больше, чем надо бы. Ведь им неоткуда узнать правду о мире и о самих себе, кроме как от окружающих их взрослых. Они вынуждены принимать все, что мы говорим, за чистую монету (по крайней мере до юношеского возраста, когда у них развивается критичность и самостоятельность мышления). Если папа говорит, что я неумеха, что у меня «руки не тем концом вставлены» — значит, так оно и есть. Если мама говорит, что «со мной всегда одни проблемы», что я «вечно влипаю в истории», значит, ей виднее, она же взрослая. Стоит ли стараться, если я — «неумеха»? Какой смысл быть внимательным, если все равно «влипну»? Так происходит формирование и закрепление трудного поведения. Дети просто соответствуют нашим ожиданиям.

Чем больше переживаний и страсти вкладывает взрослый в свои ожидания, тем сильнее давление на ребенка. Тут невозможно не вспомнить про пресловутые «гены». Почему нередко приемные дети демонстрируют как раз то асоциальное поведение, которого так боятся их приемные родители и от которого всеми силами их пытаются отвратить? Это станет ясно, если мы посмотрим на ситуацию с точки зрения ребенка.

Растет в приемной семье девочка и знать не знает, что ее приемные родители все время с ужасом ждут, не проявятся ли в ней «гены» ее матери-проститутки. Возможно даже, она вообще не знает, что она приемная. Растет себе и растет. И делает то, что обычно делают девочки. Вот она в пять лет крутится перед зеркалом, нацепив на себя бусы и неумело намазавшись маминой помадой. Другие родители бы посмеялись, умилились или, на худой конец, отругали. Но наши, ждущие плохого, с ужасом смотрят на происходящее: «Началось! ».

Девочке исполняется десять, и она по телефону обсуждает с подружками, врет ли Настя, будто целовалась с семиклассником, причем взасос. Родителей накрывает волна ужаса: вот оно! Возможно, они даже ничего не говорят. Хотя чаще говорят, предупреждают, объясняют, «нудят» и вообще проявляют какую-то странную озабоченность отношением дочки к ЭТОМУ.

Наконец, девочка становится подростком, и начинаются мальчики, свидания, короткая юбка и лифчик с эффектом увеличения груди, купленный втайне от родителей на сэкономленные карманные деньги. Не надо объяснять, как все это будет восприниматься родителями, в чьем воспаленном сознании «гены проституции» уже почти поработили их бедное дитя. А у девочки в этом возрасте семь пятниц на неделе, она, как и все ее ровесницы, осваивает разные роли, сегодня она рубаха-парень, завтра — женщина-вамп, послезавтра — кокетливая ветреница. Но ее родители на некоторые варианты ролей реагируют особым образом. Они боятся. Они отчаиваются. Они ждут.

И обычно дожидаются.

Собственно, выбор у нее небольшой: послушная девочка, чтобы соответствовать ожиданиям родителей, должна, просто обязана стать проституткой. А куда деваться? Хочешь — не хочешь… Если она строптива и непослушна, она будет воплощать в жизнь самые страшные родительские кошмары. И станет кем? Правильно, все тем же. В результате на свет явится еще один пример, подтверждающий ужастики про «приемных детей, которых, сколько ни воспитывай, а яблоко от яблони»…

Мы недооцениваем формирующую силу родительских ожиданий. Потому что не отдаем себе отчета, насколько дети на самом деле пластичны и послушны. Они могут не слушать, что мы там говорим, но отношения с нами так важны для них, что на наше настроение, чувства, состояния они реагируют очень чутко. Поэтому очень важно, чего мы ждем от детей и как мы о них думаем.