Квасюнино - Череповец
Гг.
БЕЛЫЙ КОНЬ И.Ф. Валькову Белый конь мой, тише, реже дышит, Только синие глаза лихи. Вдалеке синеют чьи-то крыши И пропели чьи-то петухи. Добрый конь, люблю я бег твой вешний, Голубой огонь в лихих глазах. Раздаётся в роще где-то песня О любви, об искренних словах. В вышине потухли звёзды-свечи; На заре меня мой конь принёс. Прозвеневши цепью, мне навстречу Выбежал обрадованный пёс. За рядами хижин, за деревней Вешний ветер в чащах прошумел. Вспомнил я, как на заре весенней О незримой молодости пел. А заря взойдёт и снова гаснет, Об ушедших в прошлое грустя, О словах, истраченных напрасно, И о тех, кого любил шутя. Под восход весенний, замирая, Прозвенит о прожитом гармонь. Вешний снег копытами взрывая, Пробежит, проскачет белый конь. Пробежит за вспаханные межи, Меж полос копытами стуча. Кто-то пропоёт о дальнем, нежном На ладах таинственных звеня. Белый конь мой скачет словно вестник, Под ногой синеет вешний снег. Я другую – радостную песню Пропою под быстрый конский бег. Просияет в искреннем порыве Голубой в лихих глазах огонь. И с седою, вьющеюся гривой Пробежит, проскачет добрый конь.
Череповец, 2 февраля 1937 г. * * * Я покинул родную деревню, Старый дом и широкий двор. Ветер вешний поёт мне обедню, Пережитым туманится взор.
Вешний ветер, ласкающий ветер, Погоди так на север бежать, В золотистом весеннем рассвете Обними мою милую мать.
Журавли, вы на север летите, Может, встретите старую мать, Обо мне ей, хорошей, скажите, Я хотел бы её повидать.
Ей родимой одной передайте, Что я часто тоскую о ней. Криком вешним поля оглашайте,
Край родной полюбил я сильней.
* * *
Что найду я в бессмысленном сне? Разве сон убаюкает грусть? Только снится да бредится мне Голубая под месяцем Русь.
В сне тоскую я только сильней О былом, невозвратном, родном. Только снится – под сенью ветвей Мой родной опустевший дом.
Только чаща осин за двором В перезвоне трепещет осеннем. Перед взором встаёт отчий дом, Только грезится сладко деревня.
* * *
Дуйте, ветры буйные, Дуйте, завывайте. Бедную головушку На плечах качайте.
Детство моё милое Видно отцвело. Снова вспоминаю, Что прошло давно.
За окном мне видится Мокрая трава. Листья пожелтевшие Падают с куста.
Вижу пред собою У плетня бурьян. И растёт у дома Тополь-великан.
Далью голубою Улыбнутся взоры. Милая деревня, Ветхие заборы.
Синие овраги, Перелески, межи. Золотое детство, Где ты? Где ты? Где же?
* * *
Золотое детство Давно уж прокатилось, Дней удалых радость Давно уже забылась.
Месяца сиянье Над моею хатой. Моя юность ранняя Счастьем не богата.
Жить мне захотелось, Позабыв тревогу. Выхожу я снова Утром на дорогу.
С домотканой сумкой, С посохом древесным. Снова я пускаюсь В путь мне неизвестный.
* * *
Пахнет сжатой жёлтой рожью, Свежим запахом озёр. И снопы у придорожья Не охватит сразу взор.
И всегда под вечер поздний Слышен конский, поздний бег, Крик гусей неугомонный, Звучный скрип колёс телег.
Наши кони сильно рвутся На затянутой узде. А затем они несутся По широкой борозде.
* * * Сергею Есенину
Синий месяц – синий цвет, Даже синие стёкла в окне. С золотыми кудрями поэт И сегодня придёт ко мне.
И в родимой старинной хате Этой ночью я не усну. Песнь заслышу за дверью дощатой – Перед гостем её распахну.
Прочитает он мне «Голубень»,
Золотую, и «Марфу Посадницу», Лишь в окне проблеснёт белый день, Пропоёт голубую «Трерядницу».
И уйду вместе с ним отсюда, Этот мир навсегда покину. Пропоёт обо мне панихиду Голубая за плетнем осина.
28 января 1936 г., д. Квасюнино
* * *
Я смотрел в загрустившие дали В предрассветный, в предутренний час. Только синие звёзды мерцали, И светящийся месяц погас.
Слушал я задремавшие дали, Песни ранних лесных соловьёв. До меня лишь едва долетали Перезвоны глухих голосов.
Я вдыхал ароматные дали, Запах скошенных трав и цветов. Блики их в синеве трепетали – Белых, смятых сухих лепестков.
Я стремился в безбрежные дали Голубых бесконечных полей. Но в ответ только грустно шептали Молодые листы тополей.
Я кричал в беспредельные дали – Эхо тихо лишь вторило мне, Да дремотные совы кричали В голубой и глухой тишине.
К.И. Валькову То ли свет погас за окном, То ли звёздная даль загрустила, Или ночь мой бревенчатый дом Голубым одеялом накрыла.
Я не знаю: то вечер иль день? Только знаю, что это весна. Эта песня родных деревень Вновь весенним дыханьем полна.
Я не знаю: то смех или грусть, Иль тоска на душе у меня. Расцветает черёмуха пусть Нежным запахом майского дня.
Вместе с синею далью полей, С задремавшею рощею ив Слышу раннюю песнь лебедей, Их печальный, призывный мотив.
Да и сам я порой при луне В бесконечной тоске кричу. Неужель не откроешь мне Свою дверь – я давно стучу.
Череповец, 1936
КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Спи, моя светлая, ясная свеченька, Спи, моя крошка, усни. Звёзды в тумане зажглися над реченькой, В хатах погасли огни.
Спи, моя милая, нежная крошка, Плакать, мой свет, престань. Месяц тебе улыбнулся в окошко – Светит сквозь синий туман.
Буду ли знать я, как ты, моя крошка, В жизни окончишь свой путь? Месяц устало смеётся в окошко. Дай мне, мой свет, отдохнуть.
Спи, моя кроткая, ясная свеченька, Спи до рассветной зари. В дали холмов, за туманною реченькой Чудно горят фонари. 4 апреля 1937 года. Череповец.
НИКОЛАЙ КЛЮЕВ
Твой бревенчатый дом пошатнулся, Затворилось с дороги окно. Синий вечер тебе улыбнулся
И ушёл далеко за гумно.
Знал ли ты, что твой гений не вечно Будет в славе отпетой жить, Перестанет манить в синий вечер, По земле без пути бродить.
Ты по-прежнему тихий и нежный, Дни считая, в тоске поёшь, Как горит при заре Заонежье, Как шумит васильковая рожь.
И мне жаль, что поэт весёлый Приходил из-за Свити-реки, Что теперь не услышат сёла Избродившей страну клюки.
И над Русью всё реже и реже Шёпот песен избяных твоих. Только так же, как в старь, Заонежье Кадит запахом мёда хвои.
Отцвели Заонежские травы, Прозвенел голубой ледоход. Догорающей меркнущей славы Золотой догорает киот.
И не звать тебе славу, не кликать. Только бархат зелёных мхов С розоватою росной брусникой Приласкает тоску стихов.
Ну а мне, как совсем немногим, К новым дням любовь не дана. И когда при заре на дорогу Выйду я – не суди меня.
Будет с песней бродяга тихий Без пути бродить по Руси – Проходить по полям, по гречихам И у жизни прощенья просить.
И тогда, над заборами свесясь, Как начищенный медный поднос, Хохотать надо мной будет месяц До безумья, до плача, до слёз.
------------- Увядающей, стихнувшей славы Золотой догорает киот. …………………………………… Не шумите леса и дубравы - Новый с поля поэт придёт 11 октября 1937 года. Череповец.
* * * Я далеко ушёл вперёд От тех, с кем шёл неравным шагом. Их путь - цветущий огород, А мой - глядит увядшим садом.
Там за пригорком, за холмом Их шаг отчётливей и чище. Мой - с каждым часом, с каждым днём Ещё беззвучнее и тише.
От бездорожья новых лет Охрип мой голос, прежде звонкий. И сквозь закат и сквозь рассвет, Иду с судьбой на перегонки.
И знаю, я приду к ночи, А те, с кем шёл, придут к рассвету. Мои холодные лучи Осветят новую планету.
Рассвет расколыхнёт зарю, Осветив тех, кто шёл за мною. И я с улыбкой посмотрю На счастье общее, земное.
Я рад шагать, я петь бы рад, Как все бы вызов жизни бросил, Но только мой зелёный сад Отцвёл, осыпался под осень.
Я далеко ушёл вперёд От тех, с кем шёл недавно рядом. Иду – и чую поворот К сырой кладбищенской ограде.
15 июня 1937 год.
* * *
Я кормил коня из рук травою, Вороного быстрого коня … Он кивал красивой головою, Ржаньем звучным нежно звал меня. Бил он в землю тонкою ногою, И в глазах горел лихой огонь. Удила кусал и под дугою Рвал аркан мой быстроходный конь.
Я кормлю коня, пою и холю, Крепь и прыть, и силы берегу. На коне помчусь я завтра в поле. На заре. Цветами на лугу. Буду видеть я и буду слышать – Ноздри тонкие коня дрожат, Конь мой трепетно и ровно дышит, В удилах упрямо рот зажат.
Не пади, не выдай, конь мой милый! Доскачи до цели быстрый конь. У меня в крови бушуют силы У меня в крови горит огонь.
Воспользуйтесь поиском по сайту: ![]() ©2015 - 2025 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...
|