Все виды искусств служат величайшему из искусств — искусству жить на земле.

Рэй Брэдбери «Улыбка»

Бертольд Брехт

Улыбка. Название рассказа (или новеллы – мы еще обратимся к определению жанра выбранного художественного произведения) сразу обращает читателя к одной из философских и психологических категорий – выражению человеческих чувств. Название состоит из одного слова – оно лаконично и достаточно обобщено.

«Улыбка» настраивает читателя на определенное эстетическое восприятие – ожидается что-то теплое, радостное и лучистое. Однако в процессе первого знакомства с текстом ожидания не оправдываются, и «радостное» название оборачивается всего лишь удачной композиционной уловкой.

Жанр выбранного художественного произведения тяготеет к рассказу или новелле. Из жанровых признаков новеллы здесь выделяются сюжетность (особенно в развитии и развязке действия), увеличивающийся к концу темпоритм произведения и наличие пуанта – неожиданного перелома в действии. В роли пуанта выступает момент «расправы» над картиной.

Композиция произведения достаточно простая. Легко выделяются основные сюжетные элементы – экспозиция, завязка, развитие действия, кульминация и развязка. Внимания, на мой взгляд, заслуживает особое положение экспозиции - по сравнению со всеми остальными элементами она занимает наибольшую по объему часть текста (с самого начала и до момента уже упомянутой «расправы» над картиной). В развитии действия и кульминации с развязкой в наибольшей степени выражен психологизм в косвенной форме – переживания Тома переданы при помощи различных деталей и описания внешности: «она (рука) судорожно пристиснула»; «не говоря ни слова, всхлипывая»; «глубоко-глубоко вздохнул».

Время в новелле событийно-сюжетное. Действие разворачивается в пределах одних календарных суток – с рассветом, «в пять утра», в городе устанавливается очередь, и в финале также - навстречу утру - плывет луна, ласкающая спящего ребенка. Пространство четко не определено – разрушенный город находится вдали от мира и вне «всего». Цивилизации здесь нет – она умерла и «больше никогда не вернется», как не вернется и ощущение времени к людям, стоящим в вечной очереди за какой-то иной, другой жизнью. Брэдбери намеренно использует этот образ, прочно связанный с метафизическими, философскими вопросами о том, Кем и зачем в одном месте и в одно время соединены случайные люди (в обществознании, например, очередь выделена в особую социальную группу – квазигруппу, характеризующуюся стихийностью). Образы людей, стоящих в очереди, «всплывают» в приключенческой повести Марка Твена «Том Сойер», в романе-антиутопии Евгения Замятина «Мы» и во многих других произведениях русской и зарубежной литературы.

Город не имеет названия и какой-либо формы. Вместо этого – «разбитые здания», жаркий, как в аду, воздух и «что-то», копошащееся «среди обломков» - быть может, память о прежней жизни и почти утраченной человечности. Ощущению конца света соответствуют и жители этого полумифического города – грязные грубые люди, одетые в мешковину. Их много, но они ничем не выделяются из толпы – всего лишь «кучка» озверевших и жестоких существ. Их речь наполнена жаргонизмами – «слышь», «малец», «брешут», риторическими восклицаниями и вопросами «в никуда».

Использованная автором система позволяет выделить главного героя – мальчика Тома, второстепенных персонажей – Григсби, отца и мать, верхового, внесценических – старух и мужчин, жевавших полотно и разламывающих раму вечности.

Из диалога между Томом и Григсби читатель узнает об истории человечества, разрушенного войной и потерявшего веру в самого себя. Мальчик Том в этой очереди из жестоких и злых – единственный все еще «мыслящий тростник». Из его уст рефреном звучат вопросы – «зачем» и «почему». Почему совершается акт расправы, почему уничтожается красота – ведь «она улыбается» - ребенок не понимает и понимать отказывается. В момент завязки действия мальчик замирает перед памятником гения Леонардо да Винчи, «во рту пересыхает» - вечная красота побеждает только зарождающуюся, навязанную извне злобу. Здесь ломается мир героя, ломаются его нравственные установки и усвоенные за время недолгой жизни истины (это позволяет определить тематику произведения как идейно-нравственную). Вдруг открывается новое – улыбка Моны Лизы, улыбка на – казалось бы – неживой картине, уже святыне, не которую нельзя поднять руку.

В развитии действия растет и локальный конфликт между новыми убеждениями Тома и окружившей картину людской массой. События резко сменяют друг друга – плевок Григсби, объявление верхового, бешеная толпа и гибель картины, спасенный лоскут и бегство с места «убийства»…В кульминации новеллы проявляется авторская описательность – сцена «расправы» метафорична и наполнена эпитетами («руки клевали портрет, словно голодные птицы…»; «клочок лоснящегося холста»).

Наконец-то все затихает. Том остается наедине с клочком «раскрашенного холста». Их встреча – словно встреча давних друзей, потерявших и случайно нашедших друг друга.

Ребенок переносится в иной мир. Здесь нет времени и пространства, здесь живет подлинная красота и льется «холодный белый свет» молчаливой луны.

Последняя – финальная – сцена наполнена мистической красотой, контрастной эмоциональному тону всего произведения. Брэдбери действительно останавливает время с помощью повторов, длинных «певучих» предложений и рядов однородных членов. Сквозь композиционные приемы проглядывает и авторская идея – искусство живет в мире Вечности. В финале «складывается» все: и замерший в моменте созерцания ребенок – символ невинности, и маленькая, но материальная и знаковая частичка искусства – улыбка, и Луна – вестница нового, иного мира.

Вопрос о вечной жизни искусства поднимается разными писателями в разное время. Обязательно упомянуть, на мой взгляд, «Мастера и Маргариту» Булгакова, а также «451 градус по Фаренгейту» все того же Рэя Брэдбери. Во всех этих произведениях - как и в «Улыбке» - на первое место выходят вечные и – как бы банально это ни звучало – общечеловеческие ценности. Утверждаются идеалы доброты, искусства и самой жизни, создаются миры, в которых время умирает, а «рукописи не горят».

Искусство живет в мире вечности. Даже если мир земной разрушается, если вместо города остаются развалины, искусство находит свой выход и свое спасение в одном маленьком, но сильном человеке. И тогда под светом Луны рождается и умножается во сто крат подлинная, вечная красота, свойственная лишь Человеку.