 |
И. Сталин. Заключительное слово. По политическому отчёту ЦК. XVI съезду вкп(б)
|
|
|
|
И. Сталин
12 декабря 1930 г.
Печатается впервые
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СЛОВО
ПО ПОЛИТИЧЕСКОМУ ОТЧЁТУ ЦК
XVI СЪЕЗДУ ВКП(б)
2 июля 1930 г.
Товарищи! После прений по отчёту ЦК, после всего того, что произошло у нас на съезде в связи с выступлением бывших лидеров правой оппозиции, мне остаётся мало что сказать в своём заключительном слове.
Я говорил в своём докладе, что XVI съезд партии является одним из тех немногих съездов в истории нашей партии, на котором нет сколько-нибудь оформленной оппозиции, могущей выставить свою собственную линию и противопоставить её линии партии. Оно, как видите, так именно и вышло на самом деле. На нашем съезде, на XVI съезде партии, не оказалось не только оформленной оппозиции, но не нашлось даже маленькой группы или даже отдельных товарищей, которые считали бы правомерным выйти здесь на трибуну и заявить о неправильности линии партии.
Ясно, что линия нашей партии есть единственно правильная линия, причём правильность её, оказывается, до того очевидна и неоспорима, что даже бывшие лидеры правой оппозиции сочли нужным без колебаний подчеркнуть в своих выступлениях правильность всей политики партии.
Понятно, что после всего этого нет нужды распространяться о правильности тех положений, которые были развиты в отчётном докладе. Нет в этом нужды, так как линия партии, ввиду её очевидной правильности, не нуждается, стало быть, на этом съезде в дальнейшей её защите. И если, несмотря на это, я не отказался от заключительного слова, то это потому, что всё же нелишне, по-моему, ответить коротко на некоторые записки, которые были поданы товарищами в президиум съезда, и потом сказать несколько слов в связи с выступлением бывших лидеров правой оппозиции.
|
|
|
Большая часть записок касается некоторых второстепенных вопросов: почему в отчётных докладах не упомянуто о коневодстве, — нельзя ли упомянуть об этом в заключительном слове (смех); почему в отчётных докладах не упомянуто о жилищном строительстве, — нельзя ли сказать об этом что-либо в заключительном слове; почему в отчётных докладах не сказали ничего об электрификации сельского хозяйства, — нельзя ли сказать что-либо об этом в заключительном слове. И так дальше в этом духе.
Я должен ответить всем этим товарищам, что я не мог коснуться в своём докладе всех вопросов народного хозяйства. И не только не мог, но не имел права на это, ибо я не имею права вторгаться в область докладов тт. Куйбышева и Яковлева, которые должны доложить вам о конкретных проблемах промышленности и сельского хозяйства. В самом деле, если в отчёте ЦК коснуться всех вопросов, то о чём же должны тогда говорить докладчики в своих докладах о промышленности, о сельском хозяйстве и т. д.? (Голоса: “Правильно! ”)
В частности, насчёт записки об электрификации сельского хозяйства должен заметить, что автор этой записки допускает некоторые неправильности. Он уверяет, что мы уже “вплотную подошли” к электрификации сельского хозяйства, что Наркомзем не даёт развиваться этому делу, что Ленин думал об этом иначе и т. д. Всё это неверно, товарищи. Нельзя говорить, что мы “вплотную подошли” к делу электрификации сельского хозяйства. Если бы мы, действительно, вплотную подошли к электрификации сельского хозяйства, то мы имели бы уже теперь районов 10—15 с электрифицированным сельскохозяйственным производством. Но вы знаете хорошо, что ничего подобного нет у нас пока. Всё, что можно теперь сказать об электрификации сельского хозяйства, это то, что электрификация находится у нас в стадии опытной разработки. Ленин так и смотрел на это дело, поощряя опыты по электрификации сельского хозяйства. Некоторые товарищи думают, что тракторы уже отжили свой век, что пришла пора перейти от тракторов к электрификации сельского хозяйства. Это, конечно, фантастика. Таких товарищей надо осаживать. Наркомзем так именно и поступает с этими товарищами. Стало быть, недовольство автора записки Наркомземом нельзя считать обоснованным.
|
|
|
Вторая группа записок касается национального вопроса. Одна из этих записок, которую я считаю наиболее интересной, сопоставляет трактовку проблемы национальных языков в моём докладе на XVI съезде с той трактовкой, которая дана в моём выступлении в Университете народов Востока в 1925 году, и находит, что тут есть некоторая неясность, которая должна быть разъяснена. “Вы, —говорит записка, —возражали тогда против теории (Каутского) отмирания национальных языков и создания одного общего языка в период социализма (в одной стране), а теперь, в своём докладе на XVI съезде, заявляете, что коммунисты являются сторонниками слияния национальных культур и национальных языков в одну общую культуру с одним общим языком (в период победы социализма в мировом масштабе), —нет ли тут неясности? ”
Я думаю, что тут нет ни неясности, ни какого бы то ни было противоречия. В своём выступлении в 1925 году я возражал против национал-шовинистской теории Каутского, в силу которой победа пролетарской революции в середине прошлого столетия в объединённом австро-германском государстве должна была привести к слиянию наций в одну общую немецкую нацию с одним общим немецким языком и к онемечению чехов. Я возражал против этой теории, как против антимарксистской, антиленинской, ссылаясь на факты из жизни нашей страны после победы социализма в СССР, опровергающие эту теорию. Я и теперь возражаю против этой теории, как это видно из моего отчётного доклада на этом XVI съезде. Возражаю, так как теория слияния всех наций, скажем, СССР в одну общую великорусскую нацию с одним общим великорусским языком есть теория национал-шовинистская, теория антиленинская, противоречащая основному положению ленинизма, состоящему в том, что национальные различия не могут исчезнуть в ближайший период, что они должны остаться еще надолго даже после победы пролетарской революции в мировом масштабе.
|
|
|
Что касается более далёкой перспективы национальных культур и национальных языков, то я всегда держался и продолжаю держаться того ленинского взгляда, что в период победы социализма в мировом масштабе, когда социализм окрепнет и войдёт в быт, национальные языки неминуемо должны слиться в один общий язык, который, конечно, не будет ни великорусским, ни немецким, а чем-то новым. Об этом я также определённо заявил в своём докладе на XVI съезде.
Где же тут неясность и что, собственно, требуется здесь разъяснить?
Видимо, авторы записки не вполне уяснили себе по крайней мере две вещи.
Они не уяснили себе прежде всего тот факт, что мы уже вступили в СССР в период социализма, причём, несмотря на то, что мы вступили в этот период, нации не только не отмирают, а, наоборот, развиваются и расцветают. В самом деле, вступили ли мы уже в период социализма? Наш период обычно называется периодом переходным от капитализма к социализму. Он назывался периодом переходным в 1918 году, когда Ленин в своей знаменитой статье “О “левом” ребячестве и о мелкобуржуазности” впервые охарактеризовал этот период с его пятью укладами хозяйственной жизни. Он называется переходным в настоящее время, в 1930 году, когда некоторые из этих укладов, как устарелые, уже идут ко дну, а один из этих укладов, а именно—новый уклад в области промышленности и сельского хозяйства растёт и развивается с невиданной быстротой. Можно ли сказать, что эти два переходных периода являются тождественными, что они не отличаются друг от друга коренным образом? Ясно, что нельзя.
Что имели мы в 1918 году в области народного хозяйства? Разрушенную промышленность и зажигалки, отсутствие колхозов и совхозов как массового явления, рост “новой” буржуазии в городе и кулачества в деревне.
Что имеем мы теперь? Восстановленную и реконструируемую социалистическую промышленность, развитую систему совхозов и колхозов, имеющих более 40% всех посевов по СССР по одному лишь яровому клину, умирающую “новую” буржуазию в городе, умирающее кулачество в деревне.
|
|
|
И там переходный период. И здесь переходный период. И всё же они в корне отличаются друг от друга, как небо от земли. И всё же никто не может отрицать, что мы стоим на пороге ликвидации последнего серьёзного капиталистического класса, класса кулаков. Ясно, что мы уже вышли из переходного периода в старом его смысле, вступив в период прямого и развёрнутого социалистического строительства по всему фронту. Ясно, что мы уже вступили в период социализма, ибо социалистический сектор держит теперь в руках все хозяйственные рычаги всего народного хозяйства, хотя до построения социалистического общества и уничтожения классовых различий еще далеко. И всё же, несмотря на это, национальные языки не только не отмирают и не сливаются в один общий язык, а, наоборот, национальные культуры и национальные языки развиваются и расцветают. Не ясно ли, что теория отмирания национальных языков и слияния их в один общий язык в рамках одного государства в период развёрнутого социалистического строительства, в период социализма в одной стране, есть теория неправильная, антимарксистская, антиленинская.
Авторы записки не уяснили, во-вторых, того, что вопрос об отмирании национальных языков и слиянии их в один общий язык есть не вопрос внутригосударственный, не вопрос победы социализма в одной стране, а вопрос международный, вопрос победы социализма в международном масштабе. Авторы записки не поняли, что нельзя смешивать победу социализма в одной стране с победой социализма в международном масштабе. Ленин недаром говорил, что национальные различия останутся еще надолго даже после победы диктатуры пролетариата в международном масштабе.
Кроме того, надо принять во внимание ещё одно обстоятельство, имеющее отношение к ряду наций СССР. Есть Украина в составе СССР. Но есть и другая Украина в составе других государств. Есть Белоруссия в составе СССР. Но есть и другая Белоруссия в составе других государств. Думаете ли вы, что вопрос об украинском и белорусском языках может быть разрешён вне учёта этих своеобразных условий?
Возьмите, далее, нации СССР, расположенные по южной его границе, от Азербайджана до Казахстана и Бурят-Монголии. Все они находятся в том же положении, что и Украина и Белоруссия. Понятно, что и тут придётся принять во внимание своеобразие условий развития этих наций.
Не ясно ли, что все эти и подобные им вопросы, связанные с проблемой национальных культур и национальных языков, не могут быть разрешены в рамках одного государства, в рамках СССР?
|
|
|
Вот как обстоит дело, товарищи, с национальным вопросом вообще, с упомянутой выше запиской по национальному вопросу, в частности.
Позвольте теперь перейти к выступлению бывших лидеров правой оппозиции.
Чего требует съезд от бывших лидеров правой оппозиции? Может быть, раскаяния, самобичевания? Конечно, нет! Никогда наша партия, съезд нашей партии не пойдёт на то, чтобы требовать от членов партии чего-либо такого, что может их унизить. Съезд требует от бывших лидеров правой оппозиции трёх вещей:
во-первых, чтобы они отдали себе отчёт в том, что между линией партии и той линией, которую они защищали, лежит пропасть, что линия, которую они отстаивали, ведёт объективно не к победе социализма, а к победе капитализма (голоса: “Правильно! ”);
во-вторых, чтобы они заклеймили эту линию как антиленинскую и отмежевались от неё открыто и честно (голоса: “Правильно! ”);
в-третьих, чтобы они стали нога в ногу с нами и повели вместе с нами решительную борьбу против всех и всяких правых уклонистов. (Голоса: “Правильно! ”. Бурные аплодисменты. )
Вот чего требует съезд от бывших лидеров правой оппозиции.
Есть ли в этих требованиях что-либо унизительное для них, как для людей, желающих остаться большевиками?
Ясно, что тут нет и не может быть ничего унизительного. Всякий большевик, всякий революционер, всякий уважающий себя партиец поймёт, что он может только подняться и выиграть в глазах партии, если он признает открыто и честно ясные и неоспоримые факты.
Вот почему я думаю, что разговоры Томского насчёт того, что его хотят послать в пустыню Гоби и заставить есть дикий мёд и акриды, есть пустые прибаутки провинциально-водевильного характера, не имеющие ничего общего с вопросом о достоинстве революционера. (Смех. Аплодисменты. )
Могут спросить, почему же съезд вновь предъявляет бывшим лидерам правой оппозиции эти требования?
Разве это не факт, что они, эти требования, были уже раз предъявлены им в ноябре 1929 года, на пленуме ЦК? Разве это не факт, что они, бывшие лидеры правой оппозиции, пошли тогда на эти требования, отказались от своей линии, признав её ошибочность, признали правильность линии партии и обещали бороться с правым уклоном вместе с партией? Да, всё это было. В чём же тогда дело? Дело в том, что они не выполнили своего обещания, не выполнили и не выполняют тех обязательств, которые дали семь месяцев тому назад. (Голоса: “Правильно! ”) Угланов был совершенно прав, когда он заявил в своей речи, что они не выполнили своих обязательств, данных ноябрьскому пленуму ЦК.
Вот где источник того недоверия, которое встречают они теперь на этом съезде.
Вот почему съезд вновь предъявляет им свои требования.
Рыков, Томский и Угланов жаловались здесь, что съезд относится к ним с недоверием. А кто в этом виноват? Виноваты они сами. Кто не выполняет своих обязательств, тот не может рассчитывать на доверие.
Были ли у них, у бывших лидеров правой оппозиции, возможности, случаи выполнить своё обещание и поставить крест на прошлом? Конечно, были. А что они сделали в продолжение семи месяцев, чтобы использовать эти возможности и случаи? Ничего.
Недавно Рыков был на уральской конференции. Был у него, стало быть, самый благоприятный случай исправить свои ошибки. И что же? Вместо того, чтобы открыто и решительно порвать со своими колебаниями, он стал там “финтить” и маневрировать. Понятно, что уральская конференция не могла не дать ему отпора.
Сравните теперь речь Рыкова на уральской конференции с его речью на XVI съезде. Между ними пропасть. Там он “финтит” и маневрирует, воюя с уральской конференцией. Здесь он пытается открыто и громогласно признать свои ошибки, пытается порвать с правой оппозицией и обещает поддерживать партию в борьбе с уклонами. Откуда такая перемена, чем ее объяснить? Она объясняется, очевидно, той угрожающей обстановкой, которая создалась в партии для бывших лидеров правой оппозиции. Неудивительно поэтому, что у съезда создалось определённое впечатление: пока не нажмешь на этих людей, ничего от них не добьешься. (Общий смех. Продолжительные аплодисменты. )
Была ли у Угланова возможность выполнить своё обещание, данное ноябрьскому пленуму ЦК? Да, была. Я имею в виду беспартийное собрание на заводе “Мосэлектрик”, где он недавно выступал. И что же? Вместо того, чтобы выступить, как подобает большевику, он стал там охаивать линию партии. Понятно, что за это он получил должный отпор со стороны ячейки завода.
Сравните теперь это его выступление с его заявлением, напечатанным сегодня в “Правде”. Между ними пропасть. Чем объясняется эта перемена? Той же угрожающей обстановкой, создавшейся вокруг бывших лидеров правой оппозиции. Что же тут удивительного, если съезд сделал из этого определенный урок: не нажавши на этих людей, ничего от них не добьёшься. (Общий смех. Аплодисменты. )
Или, например, Томский. Недавно он был в Тифлисе на закавказской конференции. Имел, стало быть, случай загладить свои грехи. И что же? Он коснулся там в своей речи совхозов, колхозов, кооперации, культурной революции и всякой такой штуки, но о главном, т. е. о своей оппортунистической работе в ВЦСПС, он не сказал ни слова. Это называется выполнением обязательств, данных партии! Захотел перехитрить партию, не понимая, что миллионы глаз смотрят на каждого из нас и тут никого не перехитришь.
Сравните теперь его выступление в Тифлисе с его выступлением на этом съезде, где он прямо и открыто признал свои оппортунистические ошибки по руководству ВЦСПС. Между ними пропасть. Чем объяснить эту разницу? Той же угрожающей обстановкой, создавшейся вокруг бывших лидеров правой оппозиции. Что же удивительного, если съезд попытался надавить как следует на этих товарищей, чтобы добиться от них выполнения их обязательств. (Аплодисменты. Общий смех всего зала. )
Вот где источник недоверия, которое всё еще питает съезд к этим товарищам.
Чем объяснить такое, более чем странное, поведение бывших лидеров правой оппозиции?
Чем объяснить тот факт, что они ни разу не попытались за истекший период выполнить свои обязательства добровольно, без давления извне?
Это объясняется по крайней мере двумя обстоятельствам”.
Во-первых, тем, что они, будучи не вполне еще уверены в правильности линии партии, продолжали втихомолку некую фракционную работу, отсиживались до поры до времени и выжидали удобного случая для того, чтобы вновь выступить открыто против партии. Собираясь на свои фракционные собрания и обсуждая партийные вопросы, они обычно прикидывали: подождём до весны, авось партия провалится с посевами, — тогда и ударим как следует. Весна, однако, не давала им никаких плюсов, так как посевы проходили благоприятно. Тогда они вновь прикидывали: подождём до осени, авось партия провалится с хлебозаготовками, — тогда и ударим по ЦК. Однако осень также подводила их, оставляя их на бобах. И так как весна и осень повторяются каждый год, то бывшие лидеры правой оппозиции продолжали отсиживаться, вновь возлагая свои надежды то на весну, то на осень. (Общий хохот всего зала. )
Понятно, что, отсиживаясь от сезона к сезону и выжидая благоприятного момента для удара на партию, они не могли выполнить своих обязательств.
Наконец, вторая причина. Состоит она, эта вторая причина, в том, что бывшие лидеры правой оппозиции не понимают наших большевистских темпов развития, не верят в эти темпы и вообще не приемлют ничего такого, что выходит из рамок постепенного развития, из рамок самотека. Более того, наши большевистские темпы, наши новые пути развития, связанные с периодом реконструкции, обострение классовой борьбы и последствия этого обострения вселяют в них тревогу, растерянность, боязнь, страх. Понятно поэтому, что они отпихиваются от всего того, что связано с наиболее острыми лозунгами нашей партии.
Они болеют той же болезнью, которой болел известный чеховский герой Беликов, учитель греческого языка, “человек в футляре”. Помните чеховский рассказ “Человек в футляре”? Этот герой, как известно, ходил всегда в калошах, в пальто на вате, с зонтиком и в жаркую и в холодную погоду. “Позвольте, для чего вам калоши и пальто на вате в июле месяце, в такую жаркую погоду? ”, —спрашивали Беликова. “На всякий случай, —отвечал Беликов, —как бы чего не вышло: а вдруг ударит мороз, как же тогда? ” (Общий смех. Аплодисменты. ) Он боялся, как чумы, всего нового, всего того, что выходит из обычного круга серой обывательской жизни. Открыли новую столовую, —у Беликова уже тревога: “оно, конечно, может быть, и хорошо иметь столовую, но смотрите, как бы чего не вышло”. Организовали драматический кружок, открыли читальню, —Беликов опять в тревоге: “драматический кружок, новая читальня, —для чего бы это? Смотрите, как бы чего не вышло”. (Общий смех. )
То же самое надо сказать о бывших лидерах правой оппозиции. Помните историю с передачей высших технических учебных заведений хозяйственным наркоматам? Мы хотели передать всего два втуза ВСНХ. Дело, казалось бы, маленькое. А между тем мы встретили отчаянное сопротивление со стороны правых уклонистов. Передать два втуза ВСНХ? Зачем это? Не лучше ли подождать? Смотрите, как бы чего не вышло из этой затеи”. А теперь все втузы у нас переданы хозяйственным наркоматам. И ничего — живём.
Или, например, вопрос о чрезвычайных мерах против кулаков. Помните, какую истерику закатывали нам по этому случаю лидеры правой оппозиции? “Чрезвычайные меры против кулаков? Зачем это? Не лучше ли проводить либеральную политику в отношении кулаков? Смотрите, как бы чего не вышло из этой затеи”. А теперь мы проводим политику ликвидации кулачества, как класса, политику, в сравнении с которой чрезвычайные меры против кулачества представляют пустышку. И ничего — живём.
Или, например, вопрос о колхозах и совхозах. “Совхозы и колхозы? Зачем они? Куда нам торопиться? Смотрите, как бы чего не вышло из этих совхозов и колхозов”.
И так далее и тому подобное.
Вот эта боязнь нового, неумение подойти по-новому к новым вопросам, эта тревога — “как бы чего не вышло” — эти черты человека в футляре и мешают бывшим лидерам правой оппозиции по-настоящему слиться с партией.
Особенно смешные формы принимают у них эти черты человека в футляре при появлении трудностей, при появлении малейшей тучки на горизонте. Появилась у нас где-либо трудность, загвоздка, —они уже в тревоге: как бы чего не вышло. Зашуршал где-либо таракан, не успев еще вылезть как следует из норы, — а они уже шарахаются назад, приходят в ужас и начинают вопить о катастрофе, о гибели Советской власти. (Общий хохот. )
Мы успокаиваем их и стараемся убедить, что тут нет еще ничего опасного, что это всего-навсего таракан, которого не следует бояться. Куда там! Они продолжают вопить своё: “Как так таракан? Это не таракан, а тысяча разъяренных зверей! Это не таракан, а пропасть, гибель Советской власти”... И—“пошла писать губерния”... Бухарин пишет по этому поводу тезисы и посылает их в ЦК, утверждая, что политика ЦК довела страну до гибели, что Советская власть наверняка погибнет, если не сейчас, то по крайней мере через месяц. Рыков присоединяется к тезисам Бухарина, оговариваясь, однако, что у него имеется серьёзнейшее разногласие с Бухариным, состоящее в том, что Советская власть погибнет, по его мнению, не через месяц, а через месяц и два дня. (Общий смех. ) Томский присоединяется к Бухарину и Рыкову, но протестует против того, что они не сумели обойтись без тезисов, не сумели обойтись без документа, за который придется потом отвечать: “Сколько раз я вам говорил, — делайте, что хотите, но не оставляйте документов, не оставляйте следов”. (Гомерический хохот всего зала. Продолжительные аплодисменты. )
Правда, потом, через год, когда всякому дураку становится ясно, что тараканья опасность не стоит и выеденного яйца, правые уклонисты начинают приходить в себя и, расхрабрившись, не прочь пуститься даже в хвастовство, заявляя, что они не боятся никаких тараканов, что таракан этот к тому же такой тщедушный и дохлый. (Смех. Аплодисменты. ) Но это через год. А пока — извольте-ка маяться с этими канительщиками...
Вот, товарищи, обстоятельства, которые мешают бывшим лидерам правой оппозиции подойти ближе к ядру партийного руководства и слиться с ним до конца.
Чем можно тут помочь делу?
Для этого есть лишь одно средство: порвать окончательно со своим прошлым, перевооружиться по-новому и слиться воедино с ЦК нашей партии в его борьбе за большевистские темпы развития, в его борьбе с правым уклоном.
Других средств нет.
Сумеют сделать это бывшие лидеры правой оппозиции, —хорошо. Не сумеют, —пусть пеняют на себя. (Продолжительные аплодисменты всего зала. Овация. Все встают и поют “Интернационал”. )
“Правда” № 181,
3 июля 1930 г.
|
|
|
