ПИСЬМО т. ME—РТУ

Уважаемый тов. Me—рт!

Письмо Ваше от 20 февраля получил. Прежде всего примите мой привет. А теперь к делу.

1) Вы слишком раздули (и не только Вы) дело с интервью Герцогу. Гнать его в шею я не мог и не буду не только потому, что он член партии, но и потому, что он пришёл ко мне с письмом т. Гешке, где последний умолял меня дать Герцогу интервью. Копию этого письма я Вам пересылаю. Немецкий оригинал письма уже отправлен мною ЦК КПГ. Делать из одного лишь факта дачи интервью Герцогу при наличии письменной просьбы т. Гешке вывод о том, что ЦК РКП(б) делает, или намерен сделать, поворот к Брандлеру, —значит делать слона даже не из мухи, а из нуля, и попасть пальцем в небо. Если бы ЦК РКП(б) узнал, что Вы или другие члены ЦК КПГ подозреваете ЦК РКП(б) в симпатиях к Брандлеру—Тальгеймеру и в повороте от левых к правым, то стал бы хохотать до упаду.

2) Вы совершенно правы, утверждая, что германская компартия достигла огромных успехов. Нет сомнения, что Брандлер и Тальгеймер принадлежат к разряду старого типа руководителей, отживающих свой век и оттесняемых на задний план руководителями нового типа. У нас в России процесс отмирания целого ряда старых руководителей из литераторов и старых “вождей” тоже имел место. Он обострялся в периоды революционных кризисов, он замедлялся в периоды накопления сил, но он имел место всегда. Луначарские, Покровские, Рожковы, Гольденберги, Богдановы, Красины и т. д., —таковы первые пришедшие мне на память образчики бывших вождей-большевиков, отошедших потом на второстепенные роли. Это необходимый процесс обновления руководящих кадров живой и развивающейся партии. Разница между Брандлерами — Тальгеймерами и этими последними товарищами состоит, к слову сказать, в том, что Брандлеры и Тальгеймеры имеют за собой, кроме всего прочего, старый социал-демократический груз, между тем как вышеназванные русские товарищи были свободны от такого груза. И эта разница говорит, как видите, не в пользу Брандлера —Тапьгеймера, а против них. Тот факт, что КПГ удалось оттеснить и вышибить со сцены Брандлеров и Тальгеймеров, —уже один этот факт говорит за то, что КПГ растёт, двигается вперёд, преуспевает. Я уже не говорю о тех несомненных успехах КПГ, о которых Вы совершенно правильно пишете в своём письме. Думать теперь, что в ЦК РКП(б) имеются люди, проектирующие повернуть назад колесо развития германской компартии, —значит думать слишком плохо о ЦК РКП(б). Осторожнее, т. Me—рт..,

3) Вы говорите о линии КПГ. Несомненно, что линия её — я говорю о политической линии — правильна. Этим, собственно, и объясняются те близкие, дружеские (а не только товарищеские) отношения между РКП(б) и КПГ, о которых Вы сами говорите в своём письме. Но значит ли это, что мы должны замазывать отдельные ошибки политической работы КПГ или РКП(б)? Конечно, не значит. Можно ли утверждать, что ЦК КПГ или ЦК РКП(б) свободны от отдельных ошибок? Можно ли утверждать, что частичная критика деятельности ЦК КПГ (недостаточное использование дела Бармата, известное голосование комфракции в прусском парламенте по вопросу о выборах президента парламента, вопрос о налогах в связи с планом Дауэса и т. д. ) несовместима с полной солидаризацией с общей линией ЦК КПГ? Ясно, что нельзя. Что станется с нашими партиями, если мы, встречаясь друг с другом, скажем, в Исполкоме Коминтерна, закроем глаза на отдельные ошибки своих партий, увлечёмся парадом “полного согласия” и “благополучия” и станем во всём поддакивать друг другу? Я думаю, что такие партии никогда не могли бы стать революционными. Это были бы мумии, а не революционные партии. Мне кажется, что некоторые немецкие товарищи иногда не прочь требовать от нас сплошного поддакивания Центральному Комитету КПГ, будучи сами всегда готовы во всём поддакивать Центральному Комитету РКП(б). Я решительно против этих взаимоподдакиваний. Судя по Вашему письму, Вы тоже против. Тем лучше для КПГ.

4) Я решительно против вышибательской политики в отношении всех инакомыслящих товарищей. Я против такой политики не потому, что жалею инакомыслящих, а потому, что такая политика родит в партии режим запугивания, режим застращивания, режим, убивающий дух самокритики и инициативы. Нехорошо, если вождей партии боятся, но не уважают. Вожди партии могут быть действительными вождями лишь в том случае, если их не только боятся, но и уважают в партии, признают их авторитет. Создать таких вождей трудно, это дело длительное и нелёгкое, но абсолютно необходимое, ибо без этого условия партия не может быть названа настоящей большевистской партией, а дисциплина партии не может быть сознательной дисциплиной. Я думаю, что немецкие товарищи грешат против этой самоочевидной истины. Для того, чтобы дезавуировать Троцкого и его сторонников, мы, русские большевики, развили интенсивнейшую принципиально-разъяснительную кампанию за основы большевизма против основ троцкизма, хотя, судя по силе и удельному весу ЦК РКП(б), мы могли бы обойтись без этой кампании. Нужна ли была эта кампания? Обязательно нужна была, ибо на ней мы воспитали сотни тысяч новых членов партии (и не членов) в духе большевизма. Крайне печально, что наши немецкие товарищи не чувствуют необходимости предварять или дополнять репрессии против оппозиции широкой принципиально-разъяснительной кампанией, затрудняя тем самым дело воспитания членов партии и кадров партии в духе большевизма. Прогнать Брандлера и Тальгеймера нетрудно, —это дело лёгкое. Но преодолеть брандлерианство—дело сложное и серьёзное, тут одними репрессиями можно только испортить дело, —тут нужно глубоко вспахивать почву ц серьёзно просвещать головы. РКП(б) развивалась всегда противоречиями, т. е. в борьбе с некоммунистическими течениями, и только в этой борьбе она крепла, выковывала действительные кадры. Перед КПГ лежит тот же путь развития путём противоречий, путём действительной, серьёзной и длительной борьбы с некоммунистическими течениями, особенно с социал-демократическими традициями, брандлерианством и пр. Но для такой борьбы недостаточно одних репрессий. Вот почему я думаю, что внутрипартийную политику ЦК КПГ надо сделать более гибкой. Я не сомневаюсь, что КПГ сумеет исправить недочёты в этой области.

5) Вы совершенно правы насчёт работы в профсоюзах. Роль профсоюзов в Германии не та, что в России. В России союзы возникли после партии и они, в сущности, являлись вспомогательными органами партии. Не то в Германии и вообще в Европе. Там партия вышла из союзов, союзы с успехом конкурировали с партией в смысле влияния на массы и часто тяжёлой гирей ложились на ногах у партии. Если спросить широкие массы в Германии или вообще в Европе, какую организацию они считают более близкой к себе, партию или профсоюзы, они, несомненно, ответят, что союзы ближе к ним, чем партия. Плохо ли это или хорошо, но это факт, что беспартийные рабочие в Европе считают союзы своими основными крепостями, помогающими им в борьбе с капиталистами (зарплата, рабочий день, страхование и пр. ), тогда как партию расценивают они как нечто вспомогательное и второстепенное, хотя и необходимое. Этим и объясняется, что прямую борьбу с нынешними профсоюзами, ведомую “ультралевыми” извне, расценивают широкие рабочие массы как борьбу с их основными крепостями, которые они строили десятками лет и которые теперь хотят разрушить “коммунисты”. Не учесть этой особенности — значит погубить всё дело коммунистического движения на Западе. Но из этого следуют два вывода:

во-первых, на Западе нельзя овладеть миллионными массами рабочего класса, не овладев профсоюзами,

и, во-вторых, нельзя овладеть профсоюзами, не работая внутри этих профсоюзов и не укрепляя там своего влияния.

Вот почему надо обратить особое внимание на работу наших товарищей в профсоюзах.

Пока всё. Не ругайте меня за прямоту и резкость.