 |
Глава I. Предмет психологии
|
|
|
|
Сергей Леонидович Рубинштейн
Основы общей психологии
(изд. 2-е, 1946 г.)
Представлено критическое обобщение достижений советской и мировой психологической науки на середину XX века. Данная книга — один из основных учебников по общей психологии в России, остающаяся таковым уже более полувека. Это последнее «авторское» издание данного учебника; последующие издания (3-е 1989 года, 4-е 1998 года), — под редакцией учеников С. Л. Рубинштейна, — являются, хотя и частично дополненными его более поздними работами и комментариями составителей, но значительно сокращёнными (причём, некоторые изменения оригинального текста не помечены) и как полноценные учебники по общей психологии не позиционируются. Книга рассчитана на преподавателей и аспирантов психологии и педагогики, а также студентов высших педагогических учебных заведений и университетов.
Содержание
Предисловие к 1-му изданию
Предисловие к 2-му изданию
Часть I
Глава I. Предмет психологии
Природа психического
Психика и сознание
Психика и деятельность
Психофизическая проблема
Предмет и задачи психологии как науки
Отрасли психологии
Глава II. Методы психологии
Методика и методология
Методы психологии
Наблюдение
Самонаблюдение
Объективное наблюдение
Экспериментальный метод
Другие методы психологического исследования
Глава III. История психологии
История развития западной психологии
Психология в древнем мире (древняя Греция)
Психология в средние века (до эпохи Возрождения)
Психология в эпоху Возрождения
Психология в XVII—XVIII вв. и в первой половине XIX в.
Оформление психологии как экспериментальной науки
|
|
|
Кризис методологических основ психологии
История развития психологии в СССР
История русской научной психологии
Советская психология
Часть II
Глава IV. Проблема развития в психологии
Развитие психики и поведения
Основные этапы развития поведения и психики
Проблема инстинкта, навыка и интеллекта
Инстинкты
Индивидуально-изменчивые формы поведения. Навыки
Интеллект
Общие выводы
Глава V. Развитие поведения и психики животных
Поведение низших организмов
Развитие нервной системы у животных
Образ жизни и психика
Глава VI. Сознание человека
Историческое развитие сознания у человека
Проблема антропогенеза
Сознание и мозг
Физиология высшей нервной деятельности
Развитие сознания
Развитие сознания у ребёнка
Развитие и обучение
Биогенетическая проблема
Развитие нервной системы ребёнка
Развитие сознания ребёнка
Часть III
Введение
Глава VII. Ощущение и восприятие
I. Ощущение
Рецепторы
Элементы психофизики
Психофизиологические закономерности
Классификация ощущений
Органические ощущения
Статические и кинестетические ощущения
Статические ощущения
Кинестетические ощущения
Кожная чувствительность
а) Боль
б) Температурные ощущения
в) Прикосновение, давление
Осязание
Обонятельные и вкусовые ощущения
Обонятельные ощущения
Вкусовые ощущения
Слуховые ощущения
Локализация звука
Теория слуха
Восприятие речи и музыки
Зрительные ощущения
Строение и функция глаза
Ощущение цвета
Смешение цветов
Психо-физиологические закономерности
Теория цветоощущения
Психофизическое действие цветов
Восприятие цвета
II. Восприятие
Общая теория
Природа восприятия
Константность восприятия
Осмысленность восприятия
Историчность восприятия
Восприятие и направленность личности
Восприятие пространства
Восприятие величины
|
|
|
Восприятие формы
Восприятие движения
Восприятие времени
Развитие восприятий у детей
Сенсорное развитие ребёнка
Развитие восприятия пространства у детей
Восприятие формы у детей
Восприятие времени у детей
Развитие восприятия и наблюдения у детей
Глава VIII. Память
Память и восприятие
Органические основы памяти
Представления
Ассоциации представлений
Теория памяти
Роль ассоциативных, смысловых и структурных связей в запоминании
Роль установок в запоминании
Запоминание
Узнавание
Воспроизведение
Реконструкция в воспроизведении
Воспоминание
Сохранение и забывание
Реминисценция в сохранении
Виды памяти
Уровни памяти
Типы памяти
Патология памяти
Развитие памяти у детей
Глава IX. Воображение
Природа воображения
Виды воображения
Воображение и творчество
«Техника» воображения
Воображение и личность
Развитие воображения у детей
Глава X. Мышление
Природа мышления
Психология и логика
Психологические теории мышления
Психологическая природа мыслительного процесса
Основные фазы мыслительного процесса
Основные операции как стороны мыслительной деятельности
Понятие и представление
Суждение
Умозаключение
Основные виды мышления
О генетически ранних ступенях мышления
Патология и психология мышления
Развитие мышления ребёнка
Первые проявления интеллектуальной деятельности ребёнка
Первые обобщения ребёнка
«Ситуативное» мышление ребёнка
Начало активной мыслительной деятельности ребёнка
Обобщения дошкольника и понимание отношений
Умозаключения ребёнка и понимание причинности
Отличительные особенности ранних форм детского мышления
Развитие мышления ребёнка в процессе систематического обучения
Овладение понятиями
Суждения и умозаключения
Развитие теоретического мышления в процессе овладения системой знаний
Теории развития мышления ребёнка
Глава XI. Речь
Речь и общение. Функции речи
Различные виды речи
Речь и мышление
Историческое развитие речи
Развитие речи у детей
Возникновение и первые этапы развития речи ребёнка
Рост словаря
Структура речи
Развитие связной речи
Проблема эгоцентрической речи
Развитие письменной речи у ребёнка
|
|
|
Развитие выразительной речи
Глава XII. Внимание
Природа внимания
Теории внимания
Физиологические основы внимания
Основные виды внимания
Основные свойства внимания
Развитие внимания
Глава XIII. Эмоции
Эмоции и потребности
Эмоции и образ жизни
Эмоции и деятельность
Физиология эмоций
Выразительные движения
Эмоции и переживания личности
Психологическая диагностика эмоций. «Ассоциативный» эксперимент
Различные виды эмоциональных переживаний
Аффекты
Страсти
Настроения
Эмоциональные особенности личности
Развитие эмоций у детей
Глава XIV. Воля
Природа воли
Протекание волевого процесса
Патология и психология воли
Волевые качества личности
Теории воли
Развитие воли у ребёнка
Часть IV
Введение
Глава XV. Действие
Различные виды действий
Действие и движение
Действие и навык
Глава XVI. Деятельность
Задачи и мотивы деятельности
Труд
Психологическая характеристика труда
Труд рабочего
Труд изобретателя
Труд учёного
Труд художника
Игра
Природа игры
Теории игры
Развитие игр ребёнка
Учение
Природа учения и труд
Учение и познание
Обучение и развитие
Мотивы учения
Освоение системы знаний
Часть V
Введение
Глава XVII. Направленность личности
Установки и тенденции
Потребности
Интересы
Идеалы
Глава XVIII. Способности
Общая одарённость и специальные способности
Одарённость и уровень способностей
Теории одарённости
Развитие способностей у детей
Глава XIX. Темперамент и характер
Учение о темпераменте
Учение о характере
Глава XX. Самосознание личности и её жизненный путь
Самосознание личности
Жизненный путь личности
Библиография
Именной указатель
Предисловие к 1-му изданию
Настоящая книга выросла из работы над предполагавшимся 2-м изданием моих «Основ психологии», вышедших в 1935 г. Но по существу — как по тематике, так и по ряду основных своих тенденций — это новая книга. Между ней и её предшественницей лежит большой путь, пройденный за эти годы советской психологией вообще и мною в частности.
|
|
|
Мои «Основы психологии» 1935 г. были — япервый это подчёркиваю — пронизаны созерцательным интеллектуализмом и находились в плену традиционного абстрактного функционализма. В настоящей книге я начал решительную ломку ряда устаревших норм традиционной психологии и прежде всего тех, которые довлели над моим собственным трудом.
Три проблемы представляются мне особенно актуальными для психологии на данном этапе, и правильная постановка, если не решение их, особенно существенна для передовой психологической мысли:
1) проблема развития психики и, в частности, преодоление фаталистического взгляда на развитие личности и сознания, проблема развития и обучения;
2) проблема действенности и сознательности; преодоление господствующей в традиционной психологии сознания пассивной созерцательности и в связи с этим
3) преодоление абстрактного функционализма и переход к изучению психики, сознания в конкретной деятельности, в которой они не только проявляются, но и формируются.
Этот решающий сдвиг от изучения одних лишь абстрактно взятых функций к изучению психики и сознания в конкретной деятельности органически приближает психологию к конкретным вопросам практики, в частности психологию ребёнка, к вопросам воспитания и обучения.
Именно по линиям этих проблем прежде всего идёт размежевание между всем, что есть живого и передового в советской психологии, и всем отжившим и отмирающим. В конечном счёте вопрос сводится к одному: превратить психологию в конкретную, «реальную» науку, изучающую сознание человека в условиях его деятельности и таким образом в самых исходных своих позициях связанную с конкретными вопросами, которые ставит практика, — такова задача. В настоящей книге эта задача, пожалуй, больше ставится, чем разрешается. Но для того чтобы её когда-нибудь разрешить, её надо поставить.
Эта книга — по существу (плохая или хорошая — пусть судят другие) исследовательская работа, которая по-новому ставит целый ряд основных проблем. Укажу для примера на новую трактовку истории психологии, на постановку проблемы развития и психофизической проблемы, на трактовку сознания, переживания и знания, на новое понимание функций и — из более частных вопросов, — например, на решение вопроса о стадиях наблюдения, на трактовку психологии памяти (в связи с проблемой реконструкции и реминисценции), на теорию развития связной («контекстной») речи в связи с общей теорией речи и т. д. Во главу угла этой книги поставлены не дидактические, а научные задачи.
При этом я особенно подчёркиваю одно: на этой книге стоит моё имя и в ней заключена работа моей мысли; но вместе с тем это всё же коллективный труд в подлинном смысле этого слова. Его не составлял десяток или два десятка авторов. Перо держала одна рука и ею руководила единая мысль, но всё же коллективный труд: ряд основных его идей выкристаллизовывался как общее достояние передовой психологической мысли, и весь фактический материал, на который опирается эта книга, является уже непосредственно продуктом коллективного труда — труда более узкого коллектива моих ближайших сотрудников и коллектива целого ряда старых и молодых психологов Советского Союза. В этой книге почти каждая глава опирается на материал советских психологических исследований, в том числе и неопубликованных. В ней впервые, пожалуй, широко представлена работа советских психологов.
|
|
|
В отличие от очень распространённых в последнее время тенденций, я не пытался обойти в этой книге ни одной из острых проблем. Некоторые из них по современному состоянию науки на данном этапе её развития не могут ещё быть вполне адекватно разрешены, и при самой постановке их легко и даже почти неизбежно могут вкрасться некоторые ошибки. Но постановка их всё же необходима. Без них невозможно движение вперёд научной мысли. Если окажется, что при постановке некоторых из этих проблем мною допущены те или иные ошибки, критика вскоре вскроет и выправит их. Сама же их постановка и дискуссия, которую она вызовет, пойдёт всё же на пользу науке, а это для меня — основное.
Я высоко ценю значение деловой, позитивной критики. Поэтому я охотно отдаю мой труд на суд критики, хотя бы и самой острейшей, лишь бы она была принципиальной, лишь бы она продвинула вперёд науку.
С. Рубинштейн
2/VII 1940 г., Москва
Предисловие ко 2-му изданию
Во второе издание настоящей книги я внёс лишь небольшие исправления и дополнения, направленные только на возможно более чёткую и последовательную реализацию её исходных установок.
Подготовка настоящего второго издания этой книги к печати проходила в дни Великой Отечественной войны. Все силы и помыслы в те дни были сосредоточены на войне, от исхода которой зависели судьбы человечества. В этой войне наша Красная Армия защищала лучшие идеалы всего передового человечества от варварства, омерзительнее которого ещё не видел мир. Майданек, Бухенвальд, Освенцим и прочие «лагери смерти», представшие теперь перед взорами всего человечества, навсегда останутся в памяти не только как места нечеловеческих мучений людей, замученных фашистскими палачами, но и как памятники такого падения, такой деградации человека, которой не могло, казалось, и представить себе даже самое извращённое человеческое воображение.
Выходит эта книга в свет в незабываемые дни победоносного окончания Великой Отечественной войны, войны всех свободолюбивых народов против фашизма. Наше правое дело победило. И теперь, в свете всего происшедшего и пережитого с новой значительностью, как бы в новом рельефе выступают перед нами большие, основные мировоззренческие проблемы философской и психологической мысли. С новой остротой и значительностью встаёт вопрос о человеке, о мотивах его поведения и задачах его деятельности, о его сознании — не только теоретическом, но и практическом, моральном — в его единстве с деятельностью, в ходе которой человек не только познает, но и преобразует мир. С новыми силами и новыми перспективами надо браться за их разрешение. От человека — сейчас это очевиднее, чем когда-либо — требуется, чтобы он не только умел находить всяческие, самые изобретательные средства для любых задач и целей, но и мог, прежде всего, определить надлежащим образом цели и задачи подлинно человеческой жизни и деятельности.
Институт философии Академии наук СССР
С. Рубинштейн
20/V 1945 г., Москва
Часть I
Глава I. Предмет психологии
Природа психического
Характеристика психических явлений. Специфический круг явлений, которые изучает психология, выделяется отчётливо и ясно — это наши восприятия, мысли, чувства,наши стремления, намерения, желания и т. п. — всё то, что составляет внутреннее содержание нашей жизни и что в качестве переживания как будто непосредственно нам дано. Действительно, принадлежность индивиду,их испытывающему, субъекту — первая характерная особенность всего психического. Психические явления выступают поэтому как процессы и как свойства конкретных индивидов; на них обычно лежит печать чего-то особенно близкого субъекту, их испытывающему.
Не подлежит сомнению, что так, как нам бывает дано нечто в непосредственном переживании, оно никаким иным способом дано нам быть не может. Ни из какого описания, как бы ярко оно ни было, слепой не познает красочности мира, а глухой — музыкальности его звучаний так, как если бы он их непосредственно воспринял; никакой психологический трактат не заменит человеку, самому не испытавшему любви, увлечения борьбы и радости творчества, того, что он испытал бы, если бы сам их пережил. Мне мои переживания даны иначе, как бы в иной перспективе, чем они даны другому. Переживания, мысли, чувства субъекта — это его мысли, его чувства; это его переживания — кусок его собственной жизни, в плоти и крови его.
Если принадлежность индивиду, субъекту является первым существенным признаком психического, то отношение его к независимому от психики, от сознания объекту — другая не менее существенная черта психического. Всякое психическое явление дифференцируется от других и определяется как такое-то переживание благодаря тому, что оно является переживанием того-то;внутренняя его природа выявляется через его отношение к внешнему. Психика, сознание отражает объективную реальность, существующую вне и независимо от неё; сознание — это осознанное бытие.
Но было бы бессмысленно говорить об отражении, если бы то, что должно отражать действительность, само не существовало в действительности. Всякий психический факт — это и кусок реальной действительности и отражение действительности — не либо одно, либо другое, а и одно и другое; именно в том и заключается своеобразие психического, что оно является и реальной стороной бытия и его отражением, — единством реального и идеального.
С двойной соотнесённостью психического, присущего индивиду и отражающего объект, связано сложное, двойственное, противоречивое внутреннее строение психического факта, наличие в нём самом двух аспектов: всякое психическое явление — это, с одной стороны, продукт и зависимый компонент органической жизни индивида и, с другой, — отражение окружающего его внешнего мира. Эти два аспекта, в тех или иных формах представленные даже в совсем элементарных психических образованиях, всё более отчётливо дифференцируются и принимают специфические формы на более высоких ступенях развития — у человека, по мере того как с развитием общественной практики он становится субъектом в подлинном смысле слова, сознательно выделяющим себя из окружающего и соотносящегося с ним.
Эти два аспекта, всегда представленные в сознании человека в единстве и взаимопроникновении, выступают здесь как переживание и знание. Моментом знания в сознании особенно подчёркивается отношение к внешнему миру, который отражается в психике. Переживание это первично, прежде всего — психический факт, как кусок собственной жизни индивида в плоти и крови его, специфическое проявление его индивидуальной жизни. Переживанием в более узком, специфическом смысле слова оно становится по мере того, как индивид становится личностью и его переживание приобретает личностный характер.
Переживанием психическое образование является, поскольку оно определяется контекстом жизни индивида. В сознании переживающего индивида этот контекст выступает как связь целей и мотивов. Они определяют смысл пережитого как чего-то со мной происшедшего. В переживании на передний план выступает не само по себе предметное содержание того, что в нём отражается, познаётся, а его значение в ходе моей жизни — то, что я это знал, что мне уяснилось, что этим разрешились задачи, которые передо мной встали, и преодолены трудности, с которыми я столкнулся. Переживание определяется личностным контекстом, как знание (см. дальше) — предметным; точнее, оно является переживанием, поскольку оно определяется первым, и знанием, поскольку оно определяется вторым. Переживанием становится для человека то, что оказывается личностно-значимым для него.
С этим связано положительное содержание термина переживания, которое обычно вкладывается в него, когда говорят, что человек что-то пережил,что то или иное событие стало для него переживанием. Когда мы говорим, что какое-нибудь психическое явление было или стало переживанием человека, это означает, что оно в своей, поэтому неповторимой, индивидуальности вошло как определяющий момент в индивидуальную историю данной личности и сыграло в ней какую-то роль. Переживание не является, таким образом, чем-то чисто субъективным, поскольку оно, во-первых, обычно является переживанием чего-то и поскольку, во-вторых, его специфический личностный аспект означает не выпадение его из объективного плана, а включение его в определённый объективный план, соотнесённый с личностью как реальным субъектом.
Два психических явления могут быть отражением одного и того же внешнего явления или факта. Как отражение одного и того же, они эквивалентны, равнозначны. Они — знание или осознание данного факта. Но одно из них — например, то, в котором данный факт был впервые осознан во всём своём значении, — могло сыграть в силу тех или иных причин определённую роль в индивидуальной жизни данной личности. То особое место, которое оно заняло в истории развития данной личности, выделяет его, придаёт ему неповторимость, делающую его переживанием в специфическом, подчёркнутом смысле слова. Если событием назвать такое явление, которое заняло определённое место в каком-то историческом ряду и в силу этого приобрело определённую специфичность, как бы неповторимость и значительность, то как переживание в специфическом, подчёркнутом смысле слова можно будет обозначать психическое явление, которое стало событием внутренней жизни личности.
Рене Декарт до конца дней своих помнил особое чувство, охватившее его в то утро, когда, лёжа в постели, он впервые представил себе основные очертания развитой им впоследствии концепции. Это было значительное переживание в его жизни. Каждый человек, живущий сколько-нибудь значительной внутренней жизнью, оглядываясь на свой жизненный путь, всегда находит воспоминания о таких моментах особенно напряжённой внутренней жизни, озарённых особо ярким светом, которые, в своей неповторимой индивидуальности глубоко входя в его жизнь, стали для него переживаниями. Художники, изображая психологию своего героя, недаром склонны бывают особенно осветить его переживания, т. е. особо значительные моменты его внутренней жизни, характеризующие индивидуальный путь его развития, как бы поворотные пункты его. Переживания человека — это субъективная сторона его реальной жизни, субъективный аспект жизненного пути личности.
Таким образом, понятие переживания выражает особый специфический аспект сознания; он может быть в ней более или менее выражен, но он всегда наличен в каждом реальном, конкретном психическом явлении; он всегда дан во взаимопроникновении и единстве с другим моментом — знания,особенно существенного для сознания.
Вместе с тем мы выделяем переживание и как особое специфическое образование. Но и в этом последнем случае переживание является переживанием чего-то и, значит, знанием о чём-то. Оно выступает как переживание не потому, что другой аспект — знания — в нём вовсе отсутствует, а потому, что витальный, или личностный, аспект в нём является господствующим. Таким образом, всякое переживание включает в себя как нечто подчинённое и аспект знания. Вместе с тем знание — даже самое абстрактное — может стать глубочайшим личностным переживанием.
В первичной зачаточной форме момент знания в сознании заключается в каждом психическом явлении, поскольку всякий психический процесс является отражением объективной реальности, но знанием в подлинном, специфическом смысле слова — познанием,всё более глубоким активным познавательным проникновением в действительность оно становится лишь у человека по мере того, как он в своей общественной практике начинает изменять и, изменяя, всё глубже познавать действительность. Знание — существенное качество сознания; недаром в ряде языков понятие знания включается в качестве основного компонента в сам термин сознания (con-science). Однако сознание и знание не только едины, но и различны.
Различие это выражается двояко: 1) в сознании отдельного индивида знание обычно представлено в некоторой специфической для него ограниченности, 2) оно в сознании индивида обрамлено и пронизано рядом дополнительных мотивационных компонентов, от которых знание, как оно представлено в системе науки, обычно отвлекается.
В сознании отдельного индивида, поскольку он остаётся в рамках своей индивидуальной ограниченности, знание объективной реальности часто выступает в специфически ограниченных, более или менее субъективных формах, обусловленных зависимостью их не только от объекта, но и от познающего субъекта. Знание, представленное в сознании индивида, является единством объективного и субъективного.
Высших ступеней объективности, поднимающей знание до уровня научного познания, оно достигает лишь как общественное познание, как система научных знаний, развивающихся на основе общественной практики. Развитие научного знания — продукт общественно-исторического развития. Лишь в меру того, как индивид включается в ход общественно-исторического развития научного познания, он может, опираясь на него, и сам собственной своей познавательной научной деятельностью продвинуть научное познание на дальнейшую, высшую ступень. Таким образом, индивидуальное познание, как оно совершается в сознании индивида, всегда совершается как движение, отправляющееся от общественного развития познания и снова возвращающееся к нему; оно вытекает из общественного познания и снова вливается в него. Но процесс развития познания мира индивидом, совершаясь внутри общественного развития познания, всё же отличается от него; мысли, к которым приходит индивид, даже те, которые, продвигая на высшую ступень общественное познание, переходят в систему или историю самой науки, в индивидуальном сознании и в системе научного знания иногда могут быть даны в разных контекстах и потому отчасти в различном содержании.
Мысли учёного, мыслителя, писателя имеют, с одной стороны, то или иное объективное значение, поскольку они более или менее адекватно, полно и совершенно отражают объективную действительность, а с другой — тот или иной психологический смысл, который они приобретают для их автора в зависимости от условий их возникновения в ходе его индивидуальной истории. В некоторых случаях ограниченность горизонтов личного сознания автора, обусловленная индивидуальным ходом его развития и историческими условиями, в которых оно совершалось, бывает такова, что вся полнота объективного содержания мыслей, которые запечатлены в его книгах, произведениях, трудах, раскрываются лишь в дальнейшем историческом развитии научного познания. Поэтому автора иногда можно понять лучше, чем он сам себя понимал. Для тех, кто затем рассматривает мысли какого-нибудь автора в связи с той общественной ситуацией, в которой они возникли, с тем объективным контекстом исторического развития научного познания, в который они вошли, они в этих новых связях раскрываются и в новом содержании. В системе знания, в историческом контексте общественного познания раскрывается их значение для познания действительности и выделяется их объективное содержание; в индивидуальном сознании, в зависимости от конкретного пути развития данного индивида, его установок, замыслов, намерений, они наполняются иным конкретным содержанием и приобретают иное конкретное значение: те же самые положения, формулы и т. д. имеют в одном и другом случае то же и не то же самое значение, или, сохраняя одно и то же объективное предметное значение, они приобретают у разных субъектов в зависимости от их мотивов и целей различный смысл.
Сознание конкретного реального индивида — это единство переживания и знания.
В сознании индивида знание не представлено обычно в «чистом», т. е. абстрактном, виде, а лишь как момент, как сторона многообразных действенных, мотивационных, личностных моментов, отражающихся в переживании.
Сознание конкретной живой личности — сознание в психологическом, а не в идеологическом смысле слова — всегда как бы погружено в динамическое, не вполне осознанное переживание, которое образует более или менее смутно освещённый, изменчивый, неопределённый в своих контурах фон, из которого сознание выступает, никогда, однако, не отрываясь от него. Каждый акт сознания сопровождается более или менее гулким резонансом, который он вызывает в менее осознанных переживаниях, — так же как часто более смутная, но очень интенсивная жизнь не вполне осознанных переживаний резонирует в сознании.
Всякое переживание дифференцируется от других и определяется как такое-то переживание благодаря тому, что оно является переживанием того-то. Внутренняя природа его выявляется в его отношении к внешнему. Осознание переживания — это всегда выяснение его объективного отношения к причинам, его вызывающим, к объектам, на которые оно направлено, к действиям, которыми оно может быть реализовано. Осознание переживания, таким образом, всегда и неизбежно — не замыкание его во внутреннем мире, а соотнесение его с внешним, предметным миром.
Для того чтобы осознать своё влечение, я должен осознать предмет, на который оно направлено. Человек может испытывать неопределённое чувство неприятного беспокойства, истинной природы которого он сам не осознает. Он обнаруживает нервозность; с меньшим, чем обычно, вниманием следит за работой, от времени до времени, ничего специально как будто не ожидая, поглядывает на часы. Но вот работа окончена. Его зовут обедать; он садится за стол и с несвойственной ему поспешностью начинает есть. Неопределённое чувство, о котором первоначально трудно сказать, что оно собственно собой представляет, впервые определяется из этого объективного контекста, как ощущение голода. Утверждение, что я ощущаю голод или жажду, есть выражение моего переживания. Никакое описание или опосредованная характеристика переживания не сравнится с самим переживанием. Но определение этого переживания как переживания голода или жажды включает утверждение о состоянии моего организма и о тех действиях, посредством которых это состояние может быть устранено. Вне отношения к этим фактам, лежащим вне внутренней сферы сознания, переживание не может быть определено; вне отношения к этим фактам невозможно определить, что мы испытываем. Установление «непосредственных данных» моего сознания предполагает данные, устанавливаемые науками о внешнем, предметном мире, и опосредовано ими. Собственное переживание познаётся и осознаётся человеком лишь через посредство его отношения к внешнему миру, к объекту. Сознание субъекта несводимо к голой субъективности, извне противостоящей всему объективному. Сознание — единство субъективного и объективного. Отсюда понятным становится истинное взаимоотношение сознательного и бессознательного,разрешающее парадокс бессознательной психики.
Навряд ли у человека какое-либо психическое явление может быть вовсе вне сознания. Однако возможно не осознанное, «бессознательное» переживание. Это, конечно, не переживание, которое мы не испытываем или о котором мы не знаем, что мы его испытываем; это переживание, в котором не осознан предмет, его вызывающий. Не осознанным является собственно не само переживание, а его связь с тем, к чему оно относится, или, точнее, переживание является неосознанным, поскольку не осознано, к чему оно относится; пока не осознано, переживанием чего является то, что я переживаю, я не знаю, что я переживаю. Психическое явление может быть осознано самим субъектом лишь через посредство того, переживанием чего оно является.
Бессознательным часто бывает молодое, только что зарождающееся чувство, в особенности у юного, неопытного существа. Неосознанность чувства объясняется тем, что осознать своё чувство значит не просто испытать его как переживание, а и соотнести его с тем предметом или лицом, которое его вызывает и на которое оно направляется. Чувство основывается на выходящих за пределы сознания отношениях личности к миру, которые могут быть осознаны с различной мерой полноты и адекватности. Поэтому можно очень сильно переживать какое-нибудь чувство и не осознавать его — возможно бессознательное или, вернее, неосознанное чувство. Бессознательное или неосознанное чувство — это, само собой разумеется, не чувство, не испытанное или не пережитое (что было бы противоречиво и бессмысленно), а чувство, в котором переживание не соотнесено или неадекватно соотнесено с объективным миром. Аналогично настроение часто создаётся вне контроля сознания — бессознательно; но это не означает, конечно, что человек не осознаёт того, в каком он настроении, и что настроение человека не зависит от того, что и как он осознаёт; это означает лишь, что человек часто не осознаёт именно этой зависимости, и неосознанность его переживания заключается именно в том, что она как раз не попадает в поле его сознания. Точно так же, когда говорят, что человек поступает несознательно или что он несознательный, это означает, что человек не сознаёт не свой поступок, а последствия, которые его поступок должен повлечь, или, точнее, он не осознаёт свой поступок, поскольку он не осознаёт вытекающих из него последствий; он не осознает, что он сделал, пока он не осознал, что означает его поступок в той реальной обстановке, в которой он его совершает. Таким образом, и здесь «механизм» или процесс осознания во всех этих случаях в принципе один и тот же: осознание совершается через включение переживания совершаемого субъектом акта или события в объективные предметные связи, его определяющие. Но совершенно очевидно, что число этих связей принципиально бесконечно; поэтому не существует неограниченной, исчерпывающей осознанности. Ни одно переживание не выступает вне всяких связей и ни одно не выступает в сознании сразу во всех своих предметных связях, в отношении ко всем сторонам бытия, с которыми оно объективно связано. Поэтому сознание, реальное сознание конкретного индивида никогда не является «чистой», т. е. абстрактной, сознательностью; оно всегда — единство осознанного и неосознанного, сознательного и бессознательного, взаимопереплетённых и взаимосвязанных множеством взаимопереходов. Поскольку, однако, человек как существо мыслящее выделяет существенные связи, ведущим в этом единстве оказывается у человека его сознательность. Мера этой сознательности бывает всё же различной. При этом осознанное и неосознанное отличается не тем, что одно лежит целиком в«сфере» сознания, а другое вовсе вне его, и не только количественной мерой степени интенсивности или ясности осознания. Осознанный или неосознанный, сознательный или несознательный характер какого-нибудь акта существенно определяется тем, что именно в нём осознаётся. Так, я могу совершенно не осознавать автоматизированного способа, которым я осуществил то или иное действие, значит, самого процесса его осуществления, и тем не менее никто не назовёт из-за этого такое действие не сознательным, если осознана цель этого действия. Но действие назовут не сознательным, если не осознано было существенное последствие или результат этого действия, который при данных обстоятельствах закономерно из него вытекает и который можно было предвидеть. Когда мы требуем сознательного усвоения знаний, мы не предполагаем, что знания, усвоенные — пусть не сознательно, находятся вне сознания так или иначе освоившего их индивида. Смысл, который мы вкладываем п
|
|
|
