Много званых, но мало избранных

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа.

Притчу эту все хорошо знают. Некий господин решил устроить у себя пир. И призвал на него многих званых и именитых гостей. Когда же все было готово к этому пиру, его важные гости стали говорить ему: «Извини, не могу прийти. Накопилось столько дел, что некогда». Один сказал, что купил себе село (то есть имение), другой сказал, что купил себе пять пар волов, и тоже ему некогда, третий сказал: «Да я вот только женился, и рад бы, но никак от жены оторваться не могу. Так что как-нибудь в другой раз». Тогда сказал господин своим слугам: «Я их позвал, но им было некогда. Пойдите на распутье дорог, и насобирайте самого разного люда: хромых, слепых, увечных и каличных, и пусть наполнится дом мой пирующими. Говорю вам, что никто из тех, званых, не попирует так, как эти. Ибо много званых, но мало избранных».

Так происходило и происходит до сего дня. Вспомним ветхозаветный Израиль. Казалось бы, всё было дано этому народу. Казалось бы, единственный народ, который сохранил веру в единого благого Бога. И когда долгожданный Мессия пришел к ним, то что народ сделал с Ним? Распял Его. Посмотрите на античную культуру. Какие великие открытия были сделаны этими мужами, какое совершенство было: и архитектуры, и скульптуры, и науки. Казалось бы, вот он мир, который должен с легкостью и радостью принять явившегося Бога. Они были позваны, но вместо этого античная культура просто погрязла в культе собственных страстей и разврата. Очень долго, целых триста с лишним лет, сопротивлялась она стуку Христа в свое сердце. Лишь в начале VI века прекратились, благодаря святому равноапостольному Константину, гонения на христиан. До этого они периодически вспыхивали то там, то тут.

Что же наши предки? Нам сейчас много чего рассказывают о какой-то там древней трипольской культуре (хотя, по мнению наиболее объективных археологов, трипольская культура – не что иное, как культура дакского гетто). И что бы там не говорили, но предки наши, конечно, по сравнению с античным миром были весьма диковаты. Нас призвали как тех нищих, со всех дорог, и мы, наши народы, наполнили собой дом Божий.

Это то, что происходило давно, и в истории. А что происходит здесь, с нами и сейчас? Господь зовет нас на Тайную Вечерю, на ту самую Тайную Вечерю, о которой мы так много знаем, о которой так много говорим. На ту самую – единственную и неповторимую, которая совершается один раз и всегда, которая творится вне времени и пространства. На которой Христос – и приносящий, и Тот, Кто приносит жертву, и Тот Кому приносится жертва, и Сам как жертва. Он говорит: «Приимите, ядите, сие есть Тело Мое. Пийте от нея вси, сия есть Кровь Моя». На литургии нам открываются двери в тот другой горний мир, в тот мир, где совершается Великое Таинство Божие. Бог Сам Себя раздает нам, чтобы мы обожились, чтобы через вкушение Его Плоти и Крови, имели мы жизнь вечную. Причастие – это противоядие от безумия окружающего мира. От безумия, которое входит в наши умы, входит в наши сердца, проявляется в наших поступках. Он зовет нас: «Приимите, ядите». Он предупреждает нас, кто не будет этого делать, не имеет чести со Мной.

Сейчас спроси у сотни людей на улице: «Христианин ли Вы?» Девяносто девять ответят: «Мало того, что христианин, я еще и православный!». «Когда Вы последний раз причащались?» – спросите его. Пятьдесят из ста переспросят вас: «А это что?» В древности, когда человека отлучали от Церкви, не то чтобы придавали анафеме, не изгоняли навсегда, а отлучали хотя бы на какой-то срок, его отлучали от причастия. Ему запрещали причащаться, и это была для человека трагедия! Он понимал, что его душа находится сейчас в таком состоянии, что он причаститься может только как Иуда. Не случайно на иконе Тайной Вечери, изображается и Иуда-предатель. Изображается без венца, но изображается неспроста, чтобы каждый подходящий к Чаше, помнил слова: «Не бо врагом Твоим тайну повем, ни лобзания Ти дам яко Иуда». Чтобы причастие его не было таким, как причастие Иуды, который через несколько часов лобзанием предал Христа. Господь предупреждает: «Кто не хочет причащаться, тот попросту не православный». Тот сам говорит: «Ты меня зовёшь? Но, Ты знаешь, у меня есть дела поважнее. У меня есть куча мирских забот, чтобы я ещё шёл на Твой пир! Чтобы я шёл на ту Тайную Вечерю, куда зовёшь Ты меня». Об этом нужно помнить.

И лишь тот человек, который вдруг говорит: «Господи, я понимаю (как мы читаем в молитвах ко Святому Причащению), что я не достоин, я понимаю, что я какой-то калека ущербный. Потому что, если бы наша душа увидела себя в зеркале, она бы увидела тяжелого калеку на костылях. Половины рук и ног не хватает, ни глаз, ни ушей, весь израненный, весь какой-то ущербный, обожженный, опаленный. Такую душу показать обнаженную, так кошмар какой-то. Бродяга какой-то в лохмотьях. И вот эту душу зовет Господь ко Причастию. Стол накрыт, жертва принесена. Радуйся, что тебя позвали, радуйся, что у тебя есть такая возможность. Никакие званные не будут так пировать, как те, кого из милости вдруг пригласили.

Вот вспомните даже хотя бы ни из собственной жизни, а хотя бы из фильма. Показан какой-то ресторан, сидят такие вислоносые, грустные люди и клюют каких-то омаров вилочкой. По кусочку, бросили они на тарелку, все это понемножечку отщипнули... А потом официанты, чтобы даже не мыть, вынесли эти тарелки бомжам. И тут начался пир! Вы ни крошечки на тарелках не найдете. И радоваться они будут, что досталось им. Вот уж благодарные едоки. Много званных, мало избранных!

Помышляя о своем собственном недостоинстве, да не отлучимся ли от Вечери Господней, да не отлучим себя от Святого Причастия. Как в словах, которые мы слышим перед исповедью: «...или под свою анафему падоша», то есть сами себя отлучили от причастия. Человек перестает исповедоваться и причащаться, и отсюда начинаются все беды. Чем больше таких людей в обществе, тем больнее это общество. Это общество все начинает мерить своей собственной гордыней, своими собственными страстями.

Как самый точный, самый хороший прибор периодически носят в лабораторию на поверку, где его сравнивают с эталоном, так и мы приходим на исповедь. Наш эталон – Христос. Исповедь – это выверение своей души по эталону. Чтобы мерило, которым мы меряем жизнь, как линейка, было и ровное, и сантиметрики были одинакового размера. В противном случае это будет кривая линейка, и все сантиметры разные. Начнешь что-то мерить – никакой ни ровности, ни точности не будет. Начинаем мы мерить своей собственной гордыней, своими собственными страстями жизнь – никакого толку не будет. Только исповедуясь в своих грехах, принося покаяние Богу, только причащаясь, преисполняя свои силы правдой Божьей, наполняясь Божеством, освящаясь, можем мы прожить эту жизнь. В противном случае эта жизнь становиться простым существованием. Простым процессом переработки пищи в экскременты. Об этом нужно помнить. Помните слова, которые были сказаны всем нам давным-давно: «Много званых, но мало избранных!». Аминь.

Игумен Валериан, настоятель храма свв. Новомучеников и Исповедников на Лукьяновском кладбище (г. Киев) 24 декабря 2006 года http://o-val.ru/pr/061224.htm