Снова у подножия пика сталина

ПАМИР-КРЫША МИРА

 

Два пути, ведущие через Памир в сопредельные с ним страны, были издавна известны людям. Один из них, за­падный, проходил вверх по течению реки Пяндж, вдоль западных окраин Памирской горной системы. Путник всту­пал здесь на почти непроходимые узкие тропы, проложен­ные в скалистых стенах над ревущими потоками могучих горных рек.

Большую часть года: зимой и в периоды летнего таяния снегов и речного паводка, эти тропы были вообще недо­ступны.

Другой, восточный, путь вел через Ферганскую долину к северным границам Памира и далее, через высокие пе­ревалы в сердце его восточной части, угрюмой высокогор­ной пустыни...

Этот путь был более доступным, и сотни лет по нему проходили торговые караваны и военные отряды, направ­лявшиеся в Китай и Индию или оттуда в Среднюю Азию.

***

Караваны, путь которых проходил через Памир, поки­дали оживленные города благодатной Ферганы. Эта пло­дороднейшая долина широко раскинулась в верхнем тече­нии многоводной Сыр-дарьи, одной из величайших рек Средней Азии. На многие десятки километров вдоль русла реки, ее притоков и многочисленных оросительных кана­лов, часть которых была сооружена еще в незапамятные времена, тянутся плодовые сады, виноградники и поля. Воды Сыр-дарьи и ее притоков — основной источник жизни для этого населеннейшего района Средней Азии, одного из центров древней культуры. Без искусственного орошения большая часть цветущей Ферганы под паля­щими лучами солнца быстро превратилась бы в пустыню, подобную другим бесплодным пустыням Средней Азии.

Издавна славилась Ферганская долина своими богат­ствами, но только с приходом советской власти она пол­ностью раскрыла свои дары для освобожденного народа.

В наши дни Ферганская долина — один из главнейших центров хлопководства в стране. Советские люди под ру­ководством коммунистической партии ведут здесь неустан­ную борьбу с природой, улучшают ее. Далеко продвину­лось обводнение пустынной центральной части Ферганы, куда не доходят воды притоков Сыр-дарьи. Построенный еще в 1939 г. методами народной стройки Большой Фер­ганский канал им. Сталина позволил превратить тысячи гектаров пустыни в хлопковые поля и сады. На месте древних селений с их саманными постройками возникли современные города, оборудованные по последнему слову техники промышленные предприятия. Мощные машины облегчают теперь труд колхозников, обрабатывающих поля и улучшающих оросительную систему. Зажиточная жизнь пришла в советское время в бывшие нищие киш­лаки.

Истоки Сыр-дарьи и ее притоков лежат в горах, замы­кающих Ферганскую долину с севера, востока и юга. Осо­бенно многоводны притоки Сыр-дарьи, берущие свое на­чало в вечных снегах горных цепей Алайского и Турке­станского хребтов, протянувшихся огромным валом вдоль южной окраины Ферганской долины. Ранним лет­ним утром, когда горы еще не затянуты дымкой дневного зноя, даже издалека можно различить изгибы красно­вато-желтых склонов предгорий, врезы поперечных уще­лий, откуда бегут в долину притоки Сыр-дарьи. Еще выше ослепительно сверкают вечные снега и льды вер­шин, достигающих высоты в 5000-5500 м над уровнем моря.

После долгого и утомительного пути караваны дости­гали перевалов Алайского хребта, к югу от него перед путниками открывалась новая величественная панорама. Внизу ровным пологом расстилается широкая Алайская долина, протянувшаяся вдоль подножия Алайского хребта более чем на 130 километров. По другую сторону долины, над зеленью ее лугов высятся огромные ледяные склоны Заалайского хребта. Белоснежные пирамиды его вершин четко вырисовываются на фоне темно-синего неба. Путникам кажется, что до мощных ледни­ков, сползающих к Алайской долине, и до небольших «холмиков» у языков ледников совсем недалеко. Но это впечатление обманчиво: необычайно чистый горный воз­дух скрадывает расстояние. Пересечь Алайскую долину и достичь ледяных подножий вершин Заалайского хребта караваны могли лишь после почти двухдневного перехода. Караваны часами шли по Алайской долине, переходили через воды мутной Кзыл-су, поднимались вдоль русла одного из ее притоков, но путешественникам казалось, что расстояние до снежных гигантов Заалайского хребта почти не меняется. Лишь медленно увеличивались в раз­мерах предледниковые «холмики»: вблизи они оказыва­лись высокими валами древних ледниковых морен — сви­детелями прежних, еще более мощных оледенений.

Алайская долина в своей более высокой восточной ча­сти лежит на высоте, достигающей 3500 метров. Но вершины Заалайского хребта возвышаются над долиной еще более чем на 3 километра, а снежная пирамида пика Ленина — главной вершины этой горной цепи, дости­гает высоты 7134 м над уровнем моря1. Средняя высота вершин Заалайского хребта намного превышает самые высокие вершины Главного Кавказского хребта и Альп. Снежные массивы пиков Ленина, Дзержинского, Курумды, Ледяного мыса и других гигантов Заалайского хребта составляют северную ограду Памира, этой замечательной горной страны, принадлежащей вместе с Тибетом к самым высоким нагорьям земного шара.

Охватить взглядом панораму многочисленных хребтов и высокогорных долин Памира можно, только находясь высоко над ними. Если подняться, например, на гребень Заалайского хребта вблизи пика Ленина, то с шестикило­метровой высоты откроется вид на сложное сплетение горных цепей, протянувшихся на сотни километров до са­мого горизонта. Далеко за пределами видимости наблю­дателя Памир примыкает своими восточными окраинами к пустыням Северо-западного Китая, на юг от него под­нимаются снежные гиганты хребта Гиндукуш, а на западе отроги памирской горной системы граничат с плодород­ными равнинами. На большом расстоянии нельзя рассмот­реть подробности рельефа и строения сложной системы горных цепей, однако внимательный наблюдатель даже с высоты Заалайского хребта может заметить существен­ное различие между ландшафтами западной и восточной части Памира.

К юго-западу от района пика Ленина до самого гори­зонта тянутся величественные, сильно заснеженные хреб­ты, вытянувшиеся в общем направлении с ВСВ на ЗЮЗ и разделенные между собою глубокими долинами. Над мощными разветвленными ледниками, сползающими огромными массами зеленоватого льда в узкие долины, возвышаются остроконечные пики, достигающие высоты 7000-7500 м над уровнем моря; в тех местах, где широт­ные хребты Западного Памира пересекаются с мери­диональным хребтом Академии наук, образовались слож­ные горные узлы. Западные ветры приносят издалека к этим хребтам большое количество влаги. Она задержи­вается, главным образом, высоким хребтом Академии наук и осаждается в высокогорной зоне зимой и летом, в виде снега. Эти снега являются основой возникновения и питания центров наиболее мощных скоплений фирна и льда Западного Памира. Мощные оледенения дают на­чало многочисленным притокам главных рек горного Тад­жикистана — Пянджа и Вахша, которые образуют Аму-Дарью, орошающую огромные площади плодородных по­лей Таджикской, Узбекской и Туркменской ССР.

Западный Памир, издревле называемый Бадахшаном1, — это страна высочайших хребтов, глубоких ущелий и бурных многоводных рек. В течение многих тысячелетий воды горных потоков Бадахшана пробивали себе путь к зе­леным равнинам. Они прорезали в коренных, первоздан­ных горных породах ущелья, доходящие до 1500-2000 м глубины и создали незабываемый пейзаж. Высокие и крутые склоны хребтов резко вздымаются над речными долинами, где находятся немногочисленные селения — кишлаки самых отдаленных горных районов Таджики­стана. Сурова природа Бадахшана. Большие высоты и холодное дыхание гигантских ледников надолго задержи­вают наступление весны. Только в конце июня стаивают снега в верховьях горных долин, начинают зеленеть и цвести высокогорные луга, на которых летом можно ви­деть многочисленные стада диких горных козлов-кийков. Несмотря на суровые природные условия, с незапамятных времен в долинах Бадахшана селились люди. Обилие воды влекло сюда земледельцев из равнин Средней Азии, где каждый участок орошаемой земли был захвачен фео­далами; горы укрывали коренных жителей страны от за­воевателей. В средней части широтных долин Западного Памира уже становится возможным земледелие2, а в нижней вызревают фрукты: яблоки и абрикосы, большие урожаи сладких ягод дает тутовое дерево. Кишлаки рас­положены здесь обычно на конусах выноса боковых притоков и в широкой части поймы реки. На небольших по­ливных полях трудолюбивые таджики возделывают яч­мень, пшеницу, рожь, бобовые и другие культуры. В ниж­нем течении рек местами зеленеют тугаи — густые за­росли деревьев и кустарников ивы, облепихи и шиповника. Горные ущелья и хребты Западного Памира с давних пор были известны своей непроходимостью. Немногочис­ленные тропы на большем своем протяжении были почти недоступны для вьючных животных. Только опытный и смелый путешественник мог отважиться на путь в глубь ущелий Западного Памира1. Едва заметные тропинки прокладывали жители Бадахшана по незначительным вы­ступам и карнизам горных склонов, нередко высоко над водами бурных рек. На особенно крутых скалистых скло­нах ущелий, не имеющих естественных выступов и углуб­лений, в трещины скал забивались колья. На них накла­дывались жерди или каменные плиты и путешественник продвигался высоко над обрывом, доверяясь ненадежной опоре искусственных карнизов, называемых оврингами. Редко встречались путнику мосты через реки, а в тех ме­стах, где они попадались (это были сооружения из пары тополевых бревен, закрепленные на шатких устоях и не огражденные по краям даже подобием перил), мосты не могли вызвать у непривычного человека желания дове­риться им. Но если в древнем Бадахшане было мало мо­стов, то бадахшанцы славились в Таджикистане как непревзойденные мастера переправ вброд. Там, где менее опытный человек, переправляясь через бурные горные реки, был бы неизбежно снесен потоком воды и погиб, местные жители, вооруженные длинным шестом, переправ­лялись благополучно.

Вьючная тропа на Памире                                            Памирский тракт у начала подъема

                                                                                        к перевалу Талдык

                                                                                        Фото Ф. Соловьева

В местах, где река становилась глубокой и русло ее расширялось так, что переход вброд был уже невозможен, применялся другой способ пере­правы при помощи «гупсар»: овечьей или козлиной шкуры, содранной с туши целиком. Такая шкура выделывалась, а затем надувалась воздухом через тростниковые трубки. Плот, связанный из таких надутых воздухом кожаных мешков, спускался на воду бурной горной реки, и хотя переправа стоила многих усилий, но заканчивалась обычно благополучно. Плот достигал противоположного берега в нескольких километрах ниже по течению.

Если передвижение по долине было нелегким делом, то еще более трудным было сообщение между соседними долинами через немногочисленные горные перевалы. Не­многие смельчаки решались совершать многодневные трудные и опасные переходы среди вечных снегов и льдов высокогорной зоны. Наиболее высокие хребты в верховьях долин Бадахшана долгое время казались для человека совершенно непроходимыми.

...С высоты Заалайского хребта видно, что к востоку от хребта Академии наук формы гор Памира становятся все более плавными, они как бы сглаживаются.

На юго-востоке между цепями округленных вершин, в большой плоской котловине на высоте в 3900 м над уровнем моря, тускло поблескивают темные воды оз. Ка­ра-куль. Это озеро — одно из самых высоких в мире. К югу от него лишь один высокий снежный хребет Муз-кол нарушает однообразие Восточного Памира. Относительно невысокие горные цепи этой части Памира разделены не глубокими, узкими ущельями, а широкими долинами с пологими склонами. Дно долин лежит на огромной вы­соте в 3600-4000 метров. Однако, несмотря на такую высоту, унылый пейзаж Восточного Памира не ожив­ляется значительными ледниками. Склоны хребтов, часто покрытые слоем обломков разрушенной породы, окра­шены в однообразные бурые, желтые и красноватые тона. С высоты кажется, что перед вами лежат складки без­жизненной безводной пустыни, приподнятой силами древ­них горообразовательных процессов на огромную высоту.

Климат Восточного Памира необычайно сух. Гигант­ские хребты, протянувшиеся вдоль его северных и Южных границ, горные цепи Западного Памира и Синь-цзяна на востоке задерживают большую часть влаги, при­носимую воздушными течениями издалека. Годовое коли­чество осадков на Восточном Памире меньше, чем в зной­ной среднеазиатской пустыне Кара-кумы1.

Климат Восточного Памира определяется его громад­ной высотой над уровнем моря. Для него характерна ис­ключительная сухость воздуха. Долины и хребты Восточ­ного Памира расположены на одних широтах с плодород­ными полями Западного Таджикистана, Туркмении, Азер­байджана и Армении, с вечнозелеными побережьями Пелопонесса и Южной Италии. Однако средняя годовая температура этого района такая же, как и в суровом Запо­лярье — ниже 0°. Только в июле, да и то в самых низких долинах Восточного Памира, ночное похолодание не при­носит с собой заморозков2. В середине ясного летнего дня при исключительной прозрачности воздуха ничто не предохраняет путника от палящих лучей южного солнца. Но достаточно небольшому облачку бросить тень, и зной сразу же сменяется холодом. Даже кратковременная не­погода в летние месяцы может сопровождаться снегопа­дами и метелями. Вдоль долин, которые заполнены нано­сами рек и выносами огромных каменистых осыпей, дуют суровые ветры. К концу дня они нередко усиливаются на­столько, что несут с собой песок и даже мелкие камни. Черные смерчи проносятся вдоль склонов долин: особенно часты они в Маркан-су, мрачной «долине смерти».

При сравнении с предгорьями Алайской долины, по­крытыми богатыми горными лугами, Восточный Памир кажется безжизненным. Многие десятки километров можно проехать здесь, не встретив ни травы, ни тем более кустарника. Но растительный мир1 долин Восточного Па­мира хорошо приспособился к суровому климату и выра­ботал ряд защитных свойств и приспособлений. Растения низкорослы, у почвы они лучше защищены от ветров; корневая система их обладает значительной мощностью и своими размерами намного превосходит надземную часть; листья большинства растений очень малы и сильно опу­шены. На склонах долин чаще всего встречается полу­кустарник терескен — замечательное растение засушли­вых высокогорных полупустынь. Его сероватые веточки, собранные в небольшие кустики, едва возвышаются над каменистой сухой почвой. Зато массивные корни терескена, добывающие растению влагу, достигают необы­чайной по сравнению с ветвями длины. В условиях Во­сточного Памира это растение является основным видом топлива. Кроме терескена наиболее часто встречаются остролодка, полынь (полынь Скорнякова) и восточный, ковыль. Нередко можно увидеть подушечники — своеоб­разную форму полукустарничков, свойственную вообще: высокогорным поясам. Эта своеобразная форма растений; вызвана приспособлением к внешним условиям существования. Невзрачный травянистый покров долин Восточного Памира служит прекрасным пастбищем для многочислен­ных кийков и диких горных баранов-архаров, встречаю­щихся на Памире и в некоторых районах Тибета. Великолепные животные с буро-пепельной шерстью и огромными рогами и в наши дни широко распространены в высокогорной зоне Восточного Памира. На поросших травой пока­тых склонах долин в большом количестве водятся сурки.

Особенности климатических условий Восточного Па­мира определили и характер занятий его коренного насе­ления. В отличие от Западного Памира эта часть горной: страны была издавна населена не земледельцами-таджи­ками, а пришедшими сюда с востока скотоводческими киргизскими племенами, разводившими овец, лошадей, ку­тасов — тибетских яков, распространенных также в неко­торых высокогорных районах Центральной Азии. Кута­сы — неприхотливые, хорошо приспособленные к холодам и разреженному воздуху Памирского нагорья животные, они сильны и выносливы при переходах под вьюком, одинаково хорошо передвигаются по глубокому снегу, льду, скалистым осыпям и крутым склонам. Кутас дает киргизам мясо, молоко и шерсть, являясь в то же время незаменимым вьючным животным. Еще совсем недавно, до Великой Октябрьской социалистической революции, немногочисленные кочевые селения киргизов из года в год перемещались по долинным пастбищам Восточного Памира. Когда в высокогорье приходила зима, кочевники спускались со своими стадами яков и баранов на зи­мовку в Алайскую долину и другие ближайшие к Памиру более теплые районы. Но зимовать со стадами можно было и на Памире, сухость климата определяла малоснежность зимы, а следовательно, возможность содер­жать животных на подножном корму.

В наши дни многое изменилось на Восточном Памире. Там, где когда-то была лишь караванная тропа, местами расширенная русскими пограничными частями до колес­ной дороги, теперь проходит первоклассная автомобиль­ная дорога. Большой Памирский тракт соединяет своей 730-километровой трассой город Ош и Хорог, центр Горно-Бадахшанской автономной области Таджикской ССР, в территорию которой входит Памир. Эта дорога играет огромную роль в жизни современного Памира, в долинах которого возникли постоянные населенные пункты. Советский строй создал предпосылки для разви­тия на Восточном Памире земледелия. Работники Памирской биологической станции Академии наук Таджикской ССР блестяще доказали возможность выращивания здесь ряда зерновых, кормовых и огородных культур. Ряд ско­товодческих колхозов уже внедряет эту новую на Памире отрасль сельского хозяйства1.

***

Долгое время загадочный Памир оставался одним из са­мых неисследованных районов земли. Огромная горная страна, лежащая между верховьями двух величайших рек Средней Азии — Сырдарьи и Амударьи — и простирающаяся на несколько сот километров, оставалась для науки подлинным «белым пятном», источником многих догадок, легенд и вымыслов. Даже сведения об этой стране, имев­шиеся у населения припамирских районов, отличались исключительной неполнотой и малой достоверностью. Но и эти знания относились, по сути дела, только к предгорьям Памира, которые посещались иногда смельчаками, с древ­них времен пытавшимися отыскать кратчайшие пути, ведущие из верховий Аму-дарьи на восток.

Караванные пути связывали древние государства Средней Азии с Кашгаром, Яркендом и другими торго­выми центрами Северо-западного Китая. Один из таких путей вел из Ферганской долины в Кашгар через перевал Терек-даван в Ферганском хребте и выводил в бассейн р. Тарим, в Кашгарию. Он был хорошо освоен и наиболее удобен для движения больших торговых караванов. Дру­гой путь, называвшийся «шелковым», связывал земли древнего Согда через Каратегин1 и Алайскую долину с Кашгаром и проходил, таким образом, в непосредствен­ной близости от северных границ Памира. Вдоль южной границы Памира по верховьям древнего Окса — Аму-дарьи — можно было пройти из Средней Азии и с запада от арабских государств и Ирана в Индию и Китай. От­ветвления этой тропы, по-видимому, сворачивали и на Восточный Памир. Описания этого пути, составлен­ные древними и средневековыми путешественниками, дали первые отрывочные сведения о Памире. Одним из таких путешественников был буддийский паломник ки­таец Сюань-Цзан. В 30-х годах VII в. нашей эры он совер­шил путешествие из Китая в Индию, с целью посещения буддийских храмов. Записки, оставленные им, повествуют о том, что при возвращении на родину он посетил Бадах-шан и, после трудного пути в направлении верховий Окса, достиг долины По-ми-ло (р. Памир).

«Тянется она, — писал путешественник, — между двух снеговых хребтов, почему царствует здесь страшная стужа и дуют порывистые ветры. Снег идет и весной и летом. Ветер не унимается ни днем, ни ночью. Почва пропитана солью и густо покрыта мелкой каменистой россыпью. Ни зерновой хлеб, ни плоды произрастать здесь не могут. Деревья и другие растения встречаются редко. Всюду дикая пустыня без всякого следа человеческих жилищ. Посредине долины По-ми-ло лежит большое озеро Драко­нов, на огромной высоте. Воды в нем чисты и прозрачны, как зеркало, глубины неизмеримы... Из западной части озера выходит широкий поток, который устремляется на запад же»1.

Это описание позволяет установить, что Сюань-Цзан на своем пути к Восточному Туркестану поднялся до исто­ков р. Памир, правого притока Пянджа и посетил извест­ное оз. Зор-куль, расположенное на юго-восточной окраине Памирского нагорья. Характерно, что при описа­нии озера Драконов (Зор-куль) Сюань-Цзан сообщает о том, что в глубине его вод «...водятся акулы, драконы, крокодилы и черепахи, а на поверхности их плавают утки, гуси, журавли и т.д....». Отдельные правдивые сведения о Памире перемешиваются здесь с причудливыми вымыс­лами, основанными на слухах или рожденных фантазией самого путешественника. Записки Сюань-Цзана долгое время не были известны науке; первый их перевод был опубликован в Европе в 1830 г. До этого в распоряжении географов было единственное описание Памира, записан­ное со слов венецианца Марко Поло, совершившего в се­редине XIII в. свое знаменитое путешествие в Китай, ко двору хана Кублая. Как и Сюань-Цзан, Марко Поло по пути в Восточный Туркестан прошел через территорию Бадахшана. Поднимаясь к верховьям Аму-дарьи, Марко Поло достиг земли Вохан1.

«Покинув ее, едут с горы в гору,— сообщают записи о путешествии Марко Поло, — все в северо-восточном на­правлении и достигают места, где можно думать, что горные вершины делают окрестность высочайшей в мире страной. Между двух гор находится большое озеро, из которого течет по равнине большая речка. Двенадцати­дневный путь ведет по возвышенности, называемой Памер (Памир. — Е.Б.), на продолжении его не встретишь ника­кого жилья, и поэтому заранее должно запастись вам всем нужным. Горы так высоки, что не видно ни одной птицы близ их вершины...»2.

Жители долины верхнего течения Пянджа, р. Памир и их притоков весьма образно называли всю прилегающую высокогорную страну Бами-дуниаг (Бам-и-дуниа), что означает «кровля мира». Некоторые исследователи пола­гают, что из этого наименования произошло и современное название — Памир. По их мнению, из слияния иран­ского слова «бами» (кровля, крыша) с распространенным в этом языке окончанием «ohr» образовалось Бамер (Памер — у Марко Поло). Известный исследователь Сред­ней Азии Н.Л. Корженевский в своей книге «Поездка на Памиры, Вахан и Шугнан» (1906 г.) излагает другую версию происхождения названия Памира. Он сообщает, со слов жителей Вахана, что в Читрале (Северо-западная Индия) население употребляет железные кольца, по ок­ружности которых изображена эмблема смерти и надпись «По-и-мор», что означает «подножие смерти»3.

Сведения, сообщенные о Памире средневековыми путе­шественниками, ограничивались впечатлениями только о его южной и юго-западной окраине, вдоль которых про­ходил древний караванный путь в верховья Аму-дарьи. Последующие столетия, вплоть до второй половины XIX в., не принесли науке новых достоверных сведений о Памире, хотя более отдаленные горные районы Центральной Азии к этому времени были уже в значительной степени иссле­дованы, прежде всего в результате замечательных работ великого русского путешественника и исследователя Н. М. Пржевальского. Предпосылки для начала геогра­фического изучения Памира сложились только к концу XIX в. в результате изменений, происшедших в государ­ственном устройстве Средней Азии после присоединения большей ее части к России.

«В результате завоевания царизмом Средней Азии её народы, в том числе и таджикский народ, непосредственно встретились с «двумя Россиями» (по известному выраже­нию Ленина): с Россией царской — Романовых и их челяди — и с Россией великого русского народа — Рос­сией Белинского и Чернышевского. В этом двоякое значе­ние завоевания.

С одной стороны, царизм в Средней Азии не только не уничтожил существовавших в ней феодальных отношений, но, превратив её в свою колонию, намеренно законсерви­ровал её феодальную отсталость, принеся трудящимся массам таджиков, узбеков и других народов этой страны большие бедствия. Выражение «царская Россия — тюрьма народов» относилось целиком и к народам Средней Азии. Они были подвергнуты двойному гнёту — царизма и мест­ных эксплуататоров.

С другой же стороны, завоевание Средней Азии и присоединение её к огромной стране — России, незави­симо от желания царского правительства и русской бур­жуазии, имело объективно прогрессивно-историческое значение. Средняя Азия после присоединения к России получила возможность приобщиться к передовой куль­туре русского народа. Она была, вместе с тем, спасена от перспективы быть захваченной английским империа­лизмом и превратиться в его колонию»1.

С присоединением Средней Азии к России создались условия для изучения страны и ее богатств. Ученые Рос­сии получили возможность начать исследования самых неизведанных районов Средней Азии, среди которых глав­ное место занимал загадочный Памир, одна из величай­ших горных стран — Крыша мира.

 

 

К ЦЕНТРУ «БЕЛОГО ПЯТНА»

 

Впервые русские путешественники и исследователи проникли к Памиру с севера. К началу семидесятых годов прошлого столетия русским ученым еще почти ничего не было известно о южных окраинах Ферганской долины и местностях, лежащих за их пределами. По рассказам жителей Ферганы, было известно, что за горами лежит обширная Алайская долина, по которой идут пути: на восток — в Кашгар, и на запад — в Каратегин.

В 1871 г. попытку проникнуть в неизведанные области сделал А.П. Федченко. Знаменитый исследователь Сред­ней Азии обследовал Алайский хребет и впервые описал его. Однако важнейшей своей задачей он считал проник­новение на юг, к Памиру. Несмотря на довольна упорное нежелание местных властей, А.П. Федченко удалось до­биться своего. Вместе со своими спутниками: женой О.А. Федченко, препаратором Я.С. Савельевым и кон­воем он достиг перевала Тенгиз-бай (Исфайрам) в Алайском хребте. Перед путешественниками открылась заме­чательная панорама.

«Вид с перевала заставил нас остановиться: перед нами открылась панорама исполинских снеговых гор. Горы эти, впрочем, не все были видны с перевала. Бли­жайшие гряды отчасти закрывали их. Между тем мне хотелось видеть возможно более; перед нами была мест­ность, едва известная по имени Алай, а что лежало за нею, было никому не известно. Хотелось увидеть очертания тех гор, которые тянулись за Алаем»1.

А.П. Федченко спустился с перевала в Алайскую до­лину и сделал ряд чрезвычайно ценных для науки наблю­дений и описаний. Впервые открытый им Заалайский хребет (это название дал Федченко) он совершенно пра­вильно определил как северную границу Памира. Обстоя­тельства не позволили ученому, как он того хотел, про­никнуть в пределы этой горной страны, однако сведения, собранные им, и его географические выводы были боль­шим шагом вперед в деле развития географических пред­ставлений о Памире. А.П. Федченко окончательно опроверг существование фантастического меридиональ­ного хребта Болор, который был предположен известным немецким географом Гумбольдтом и, по его воззрениям, соединял хребты Тянь-шаня с Гималаями. К числу заме­чательных выводов, сделанных А.П. Федченко, относится указание на существование крупного оледенения в вер­ховьях р. Мук-су. Ему же принадлежит первая, в общем близкая к действительности, карта Памира. Трагически погибшему в 1873 г. Федченко не удалось осуществить свою мечту и побывать на Памире, однако эту задачу вскоре решили другие отважные русские ученые.

Присоединение все новых районов Средней Азии за­ставляло русские военные власти предпринимать экспеди­ции для ознакомления с южными окраинами страны, с ме­стностями, прилегавшими к границам с Индией и Афгани­станом. Необходимость отыскать кратчайшие пути к верхнему бассейну Пянджа определила интерес к Памиру. С середины семидесятых годов в эту горную страну отправляются экспедиции под руководством Ионова, Путяты и других русских офицеров. К участию в некоторых из этих военных экспедиций были привлечены ученые. Именно таким образом попал на Памир неутомимый ис­следователь горных районов Средней Азии Н.А. Северцов.

Отряд, с которым ехал ученый, проник на Памир через перевал Кзыл-арт в Заалайском хребте. Следуя древней караванной тропой, путники пересекли пустынную долину Маркан-су, достигли котловины оз. Кара-куль и добра­лись затем до широких долин Мургаба и Аличура, лежа­щих за хребтом Муз-кол. Н.А. Северцов посетил Памир дважды, в 1877 и 1878 гг. В первый раз он достиг оз. Кара-куль, откуда вынужден был вследствие плохой погоды вернуться. Во время второй поездки ученый про­шел значительно дальше, побывал на Ранг-куле, достиг Аличурского хребта и оз. Яшиль-куль. В этих местах Н.А. Северцов был первым из европейцев.

Путешествия Н.А. Северцова были нелегкими... Мед­ленно продвигался его отряд по Памирскому нагорью. Все было непривычно для путников в этой стране. Всад­ники ехали по узким тропам, проложенным киргизами, пригонявшими сюда на лето скот из Алая. Далеко позади осталась знойная Ферганская долина, последние деревья арчи в ущельях Алайского хребта. Кругом расстилалась выжженная солнцем и овеянная холодными ветрами высокогорная пустыня. Дневная жара сменялась ночью морозом. На бивуаках не из чего было разложить костры» едва удавалось сварить пищу на собранном терескене. Люди и лошади страдали от недостатка кислорода. При­выкшие к верховой езде путешественники при ходьбе и резких движениях страдали одышкой, по ночам их мучили головные боли и бессонница. Но каждый десяток кило­метров, пройденных отрядом, открывал перед ученым новые панорамы не виданной ранее страны. Топограф, ехавший с отрядом, наносил на свой планшет первые дан­ные для карты внутренних областей Памира. Отряд дви­гался почти без задержек, и съемка ограничивалась узкой полосой местности, лежащей по долине вдоль пути отряда. Справа и слева поднимались хребты; к западу от оз. Кара-куль, вдали, виднелись цепи снежных гор За­падного Памира. Но путники не углублялись в долины и ущелья, лежащие в стороне от их маршрута. Поэтому на первых картах Памира горные хребты были обозначены приближенно или вовсе не обозначались.

Алайская долина, вдали Заалайский хребет.

Фото Ф. Соловьева.

Большая часть поверхности этих карт оставалась белой, что свидетель­ствовало о почти полной неисследованности территории. Вскоре после этого путешествия мир получил новые сведения о Памире. В 1881 г. Н.А. Северцов опубликовал работу, которая представляла первую попытку системати­ческого описания орографии важнейших районов Памира. Автор выделил два главных типа рельефа этой горной страны. Один из них свойственен Внутреннему Памиру, так называл Н.А. Северцов современный Восточный Памир. Это — высоко поднятые широкие долины, распо­ложенные между относительно невысокими хребтами. Второй тип рельефа характерен для окраин Памира — высокие и узкие хребты, резко вздымающиеся над глубо­кими ущельями. Но высокие хребты поднимались не только на запад от маршрута путешественников. На юго-западной окраине Памира русские ученые и топо­графы также обнаружили несколько хребтов с верши­нами, достигающими 6500-7000 метров. В результате путешествий этого периода было создано первое представление о Восточном и Южном Памире, и внимание исследователей все более обращалось на запад от озера Кара-куль, туда, где высились огромные вечноснежные хребты.

Часть карты Памира, составленной Н.А. Северцовым.

Район ледника Федченко.

 

Впервые за оз. Кара-куль проникла экспедиция капи­тана Путяты. Это было в 1883 г. Участники экспедиции обогнули озеро с юга, переправились через несколько потоков и, миновав урочище Кок-джар, достигли реки Кудары1, текущей на запад. Впоследствии стало известно, что эта река является одной из составляющих Бартанга и, следовательно, впадает в Пяндж. Экспедиция в своём отчете сообщила также собранные у местного насе­ления отрывочные сведения об истоках Кудары. Верховья этой реки находились в широтной долине Танымас, углуб­лявшейся в пределы неизвестной части горной страны.

В 1887 г., во время своей четвертой экспедиции на Па­мир, сюда проник известный путешественник Г.Е. Грумм-Гржимайло. В верхней части широкой долины ученый и его спутники увидели языки нескольких крупных ледни­ков. Первый из них, самый большой, стекал с юго-запада, его верховья исчезали за поворотом боковой долины на юг. Остальные ледники спускались в долину Танымаса с ее южных и северных склонов, а на западе она вовсе замыкалась ледяными массами. Эти ледники сползали со стороны хребтов, расположение которых было совер­шенно неизвестно даже самым бывалым киргизам-охот­никам. Они рассказывали, что никто не отваживался проникнуть в это царство льдов, находящееся среди высо­ких гор. Самое название долины «Танымас» напоминало путешественникам о трудностях1. Участник экспедиции М.Е. Грумм-Гржимайло2 нанес на лист своей маршрутной съемки приблизительное расположение языков ледников. Орография этого района осталась нерасшифрованной.

Почти одновременно с началом исследования Восточ­ного Памира ученые подошли и к северным границам неисследованной области. В 1871 г., спустившись в Алайскую долину, А.П. Федченко провел несколько дней возле устья левого притока Кызыл-су, реки Алтын-дара3. Пять лет спустя, в 1876 г., поднимаясь по долине этой реки, то­пограф Жилин достиг перевала Терс-агар и спустился в область верхнего течения р. Мук-су, левого притока Сурхоба. Жилин не пошел к истокам реки, он ограничился со­ставлением первой карты долины Мук-су вблизи урочища Алтын-Мазар. В 1877 г. к перевалу Терс-агар пришел крупнейший исследователь Туркестана И. В. Мушкетов. Перед путниками открылась незабываемая картина. Километром ниже лежала долина р. Мук-су. Она пред­ставлялась с высоты серой полосой, рассеченной лентами многочисленных речных рукавов. С противоположной стороны долины высились обрывистые склоны огромного хребта, увенчанного тремя величественными снеговыми вершинами, достигающими на глаз не менее чем 6500 м высоты над уровнем моря. Вот как описывал открывшийся перед ним вид на алтын-мазарскне высоты И.В. Мушке­тов: «Огромные осыпи синеватого цвета располагаются сплошными полосами по крутым склонам, что в связи с серебристыми вершинами гор составляет эффектную картину. Все это дикое ущелье со снегами и бурными потоками производит неотразимое впечатление»1.

С южных склонов перевала Терс-агар было видно, что широкая долина реки в своей верхней части поворачивает под прямым углом на юг, за этим поворотом скрывался главный рукав р. Мук-су.

Где находятся ее истоки? Что скрывается за верши­нами алтын-мазарских горных гигантов, на обширной тер­ритории между верховьями Мук-су и южными районами Бадахшана? В то время никто не мог ответить на эти вопросы. Исследователи, расположившиеся на склонах перевала Терс-агар, не подозревали о том, что они нахо­дились в одном дне пути от языка одного из самых боль­ших горнодолинных ледников мира и всего в 30 км по пря­мой от высочайшей вершины страны.

Ряд не зависевших от И.В. Мушкетова причин заста­вил его прервать путешествие. Он повернул назад, не сде­лав попытки спуститься в долину р. Мук-су и пройти к ее истокам. Замечательное открытие предстояло сделать другому русскому исследователю Памира.

***

В начале сентября следующего 1878 г. хмурым утром к перевалу Терс-агар снова поднимался конный отряд, на

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: