Основные идеи философии жизни (Шопенгауэр и Ницше).

Философия жизни — философское течение конца XIX — начала XX веков, которое выдвинуло в качестве исходного понятия «жизнь» как интуитивно постигаемую целостную реальность, не тождественную ни духу, ни материи. Одной из предпосылок к её возникновению был отказ некоторых философов от гегельянства и даже, как следствие, возврат к философии Канта.

Под философией жизни подразумеваются те философские течения XIX - начала XX века, в которых выразился протест некоторых философов против засилья гносеологических и методологических проблем в философии Нового времени, прежде всего в немецкой классической философии. Представители философии жизни были против акцентирования внимания на проблемах познания, логики, методологии. Они считали, что подробная философия отрывается от реальных проблем, запутывается в своих собственных идеальных конструкциях, становится слишком абстрактной, то есть отрывается от жизни. Философия должна исследовать жизнь.
С точки зрения большинства представителей философии жизни, жизнь понимается как особая целостная реальность, не сводимая ни к духу, ни к материи. Принято выделять два основных варианта философии жизни: Биологический (А. Шопенгауэр, Ф. Ницше и др.); Исторический (В. Дильтей, О. Шпенглер).
Первым представителям философии жизни был немецкий философ Артур Шопенгауэр (1788-1860). Основное произведение Шопенгауэра - “Мир как воля и представление” (1819). Названия этого произведения отражает основные идеи учения Шопенгауэра. Весь мир, с его точки зрения, представляет собой волю к жизни. Воля к жизни присуща всем живым существам, в том числе и человеку, воля к жизни которого наиболее значима, потому что человек наделён разумом, познанием. Каждый отдельный человек обладает своей волей к жизни - не одинаковой у всех людей. Все прочие люди существуют в его представлении как зависящие от беспредельного эгоизма человека, как явления, значимые только с точки зрения его воли к жизни, его интересов. Человеческое сообщество представляет, таким образом, как совокупность воль отдельных лиц. Специальная организация - государство - каким-то образом соизмеряет проявления этих воль, чтобы люди не уничтожили друг друга. Преодоление эгоистических импульсов осуществляется, по Шопенгауэру, в сфере искусства и морали.
Во взглядах Шопенгауэра можно заметить некоторое сходство с идеями буддизма. И это не случайно, поскольку он знал индийскую культуру, высоко ценил и использовал её идеи в своём учении. Правда, Шопенгауэр не присоединялся к восьмеричному пути Будды, но так же, как и буддисты, пессимистически относился к попыткам и возможности создания на Земле справедливого и счастливого общества, лишённого страдания и эгоизма. Поэтому учения Шопенгауэра называют иногда пессимизмом. Шопенгауэр был одним из первых философов, который указал на важную роль в жизни человека бессознательного, инстинктивных импульсов, связанных с биологическим происхождением человека. Подобные идеи были впоследствии использованы Фрейдом при создании его теории. Произведения Шопенгауэра отличали яркий стиль, метафоричность, образность выражения. Одним из его оригинальных трудов был “Трактат о любви”, Шопенгауэр считал, что любовь - это слишком серьёзное явление, чтобы оставлять его только поэтам. В “Трактате” Шопенгауэра много интересных, ярких образов, вытекающих из его системы, например, любовь - это сильное влечения, возникающее между двумя людьми противоположного пола. Влечение, таинственная сила, притягивающая влюблённых, - это проявления воли ещё не родившегося существа, их будущего ребёнка - то есть природа “вычисляет” на уровне организмов двух людей, что с биологической точки зрения комбинация этих организмов даст оптимальное потомство, и в результате возникает энергия взаимного притяжения этих организмов.
Шопенгауэра принято называть одним из основателей иррационализма, подразумевая под этим термином все те направления, которые принижали роль разумного, сознательного в поведении человека. По воззрениям сторонников некоторых философских школ, иррационализм- отрицательное явление.
Точнее было бы сказать, что Шопенгауэр просто лучше объяснил основы поведения человека, но не самым лестным для людей образом.

1 Философы данного направления выдвигают на первый план понятие и принцип жизни. Сам по себе обращенный к философии призыв — повернуться лицом к жизни — неоригинален; его, как и понятие жизни, можно встретить и в произведениях философов прошлого. Отличие же философии жизни от традиционной мысли заключается в том, что как раз через понятие жизни ее последователи стремятся решительно размежеваться с классической философией, ее мировосприятием. Традиционную философию, особенно философию нового времени, представители философии жизни обвинили в том, что она создала культ разума и науки, в жертву которым была принесена именно жизнь — и жизнь природы, и жизнь человека. Правда, понятие жизни, которому сторонники философии жизни придавали фундаментальное значение и в деле критики, и в обосновании новых философских позиций, так И осталось в их произведениях расплывчатым, неопределенным, метафорическим. И почти каждый мыслитель данного направления, критикуя за это предшественников, пытаясь предложить свое, как ему казалось, более чёткое и содержательное видение жизни. Заметного успеха до биться не удалось. Однако влияние философских размышлений о жизни на культуру, философию нашего столетия было весьма велико. Оно ощущается и поныне.
2 Другое критическое устремление философии жизни связано с расшатыванием основ сциентизма (от лат. scientia — наука), т.е. воззрения на мир, ставящего во главу угла научные достижения, критерии научности, научный разум, методы науки. Правда, борьба против сциентизма не вылилась у выдающихся мыслителей Бергсона или Дильтея в антинаучную позицию. Утверждая это, следует отметить: в отечественных учебниках представителям философии жизни приписывалось стремление решительно порвать с наукой и научностью. С этим трудно согласиться. Ведь отвергались не науки как таковые, а безраздельное господство классических моделей в естествознании, власть механицизма. В этом философия жизни шла в ногу с неклассическим естествознанием. Можно даже утверждать, что обнародование А. Эйнштейном принципов теории относительности, появление генетики повлияло на создание А. Бергсоном работы "Творческая эволюция" (1907), которую оправдано считать одним из образцов нового, "неклассического" философствования. Позднее, в произведении 1922 г. "Длительность и одновременность" Бергсон предложил философскую трактовку открытия Эйнщтейна.
3 Вместе с тем нельзя отрицать, что скорее не естествознание, а гуманитарные дисциплины — философия, психология, история, в том числе история духа, науки о языке, культуре, — образуют проблемный центр исследований философии жизни. И в этом отношении попытки представителей данного направления раскрыть специфику человеческого духа и своеобразие наук о духе оказались перспективными. Вместе с работами Дильтея, Шпенглера, Зиммеля в западную философию буквально вторгся специфический историзм, т.е. стремление подвергнуть историю (как исторический процесс и как науку) углубленному исследованию.
4 Философия жизни внесла заметный вклад в исследование сознания и бессознательного, в изучение таких пластов, элементов, функций духовно-психической жизни, как интуиция, память, время (в качестве временных структур сознания). Отстаивая необходимость исследования духовного, психического во всех их проявлениях, представители философии жизни выступили с резкой критикой традиционного рационализма за преувеличение роли сознательно-рациональных элементов и сторон человеческого духа. Интерес к абстрактному познанию, к интеллекту сохранился, однако возобладало требование — критически, объективно, трезво взглянуть на разум и интеллект, оценить как их сильные, так и слабые стороны. Сама по себе эта установка вполне уместна и продуктивна и отнюдь не тождественна антиинтеллектуализму. Философия жизни вызвала у философов, психологов, деятелей литературы и искусства интерес к изучению внерационального, бессознательного, что роднит ее с фрейдизмом.
5 Значительное место в философии жизни занимают и попытки предложить — в связи с новым истолкованием исторического процесса — непривычные для традиционной европейской мысли типологические схемы развития культуры, сопоставить и даже противопоставить цивилизацию и культуру.

Философия 20века

Ценность личности и личной судьбы в русской философии XX в. была противопоставлена господствовавшей все предыдущее столетие ценности социальности. Значительную роль в русском религиозно-философском сознании сыграли проблемы, поставленные «антихристианством» Ф. Ницше. Одной из ее ведущих тем стало осмысление уроков национальной катастрофы 1917 г. и путей возрождения России.

В ЭМИГРАЦИИ расцветает творчество многих русских мыслителей (Н. Бердяев, Л. Шестов, И. Ильин и др.), однако эмигрантская философия фактически завершает свое существование с уходом из жизни в 1940— 1950-е гг. основных ее представителей.

Наиболее существенная черта всей русской философии, особенно в XX в., — ее онтологизм: истинное метафизическое бытие как бытие Бога; сознание, по самой своей природе находящееся внутри бытия Бога; познание истины как «внутреннее соединение с истинно сущим» на фундаменте веры; жизнь как связь между Я и бытием Бога. Со временем в русской философии усилилась экзистенциальная трактовка бытия и познания. «Прорыв в бытие» через трагические жизненные потрясения рассматривался в качестве средства преодоления всего земного, небожественного, человеческого (Бердяев, Шестов). Ориентации философии на прояснение глубоко выстраданного опыта и «некабинетный» стиль философствования способствовал неблагоприятный общественный климат России начала XX в. Русская философия выдвинула на передний план концепцию мистического познания, выразившегося в Непостижимом Франка.

Ясного выражения онтологизм русской философии достиг в опирающейся на принципы имяславия символической онтологии П. Флоренского. Результатом этого стала ориентация русской философии на обоснование путей утверждения Царства Божия на земле. Опасность этой идеи была осознана русскими мыслителями слишком поздно. Поэтому не случайно столь широкое распространение различного рода утопических проектов как чисто религиозного (Федоров), так и богоборческого плана (различные версии марксизма). Религиозно-теоретическое сознание весьма редко ориентировалось на размеренность, порядок, законченность начатого дела и в противоположность этому провоцировало надежду на чудо, необычайный эксперимент, фантастический прожект. Обоснование подобных упований обычно сочеталось с обличением буржуазности и мещанства западной цивилизации. Это, в частности, выразилось в очень раннем противопоставлении в русской мысли культуры и цивилизации.

Кроме онтологизма, другая черта, присущая не только русской философии, но и русскому менталитету в целом, — это религиозная этика коллективного человечества (общинность), или «мы-философия». Идея единого (органичного) целого, внутри которого индивид может найти не только свое истинное Я, но и вообще решение всех проблем, доминирует в большинстве русских философских доктрин.

Для русской философии также характерны напряженные размышления о смысле жизни, ориентированном на спасение души как условие спасения мира. При этом в русской философии усиливается тенденция к персонализму (Бердяев, Шестов, М. Бахтин), гарантирующему права и свободы человека без атомизации общества (отношения между личностью и обществом рассматриваются на основе религиозного принципа Троицы — «неслиянно и нераздельно»).

Философское творчество Н.А. Бердяева продолжалось около 50 лет. «Я философски мыслил всю жизнь, каждый день, с утра до вечера и даже ночью». Это был его «способ жить». Проблематика менялась мало — свобода, личность, творчество. Его труды, в которых своеобразие и оригинальность русской философской мысли нашли яркое и полное выражение, получили широкую известность во всем мире. Отстаивая свою «изначальную свободу», он порвал с дворянской средой, став социал-демократом. Но его личность бунтовала против любой среды, направления, партии. И неслучайно в начале XX в. Бердяев оказался одним из лидеров «нового религиозного сознания» (неохристианства), которое дополняло христианство «всеми богатствами мира, всеми ценностями культуры, всей полнотой жизни» (половой, общественной, научной, художественной и т. д.). Неохристианство наследовало от католичества культ, от православия — мистическое созерцание, от протестантизма — свободу совести и личное начало.

Колоссальное значение для Бердяева имело написание самой значительной доэмигрантской книги «Смысл творчества. Опыт оправдания человека» (1916). В ней он открывает тайну творчества, как ответ человека Богу-Творцу. Стремясь обновить христианство, Бердяев обратился к главному противоречию его двухтысячелетнего исторического существования: «Христианство без человеческого творчества и человеческое творчество без христианства». Бог ждет от человека творческого духовного развития. И явление Богочеловечества произойдет на пути не только святости, но и пророчества, т. е. религиозной свободы и творчества. При этом Бердяев сближал судьбы пророка и светской гениальной личности.

Апофеоз человека, его свободы и творчества требовал от Бердяева определенной отстраненности от ортодоксальных христианских трактовок. «Парадоксальную этику», или этику творчества, Бердяев понимал как третью ступень в эволюции этики. Первая ступень — этика закона (Ветхий Завет), которая проходит мимо личности и учит страху Божию. Вторая — этика искупления (Новый Завет), которая освобождает личность от «закона» и земного мира. Евангельская мораль вырастает от благодатной силы Иисуса Христа и естественно перетекает в третью — этику творчества. Творческое горение личности побеждает «похоть и злые страсти», страх и «закон», всякую несвободу. Этика творчества означает, что человек больше не боится наказания Божия, не боится ада, не ищет спасения только в добрых делах, а оправдывается главным образом своим богоподобным творчеством.

ЛИЧНОСТЬ может выходить за свои пределы двумя путями — в царство «обыденщины» (объективация) или в царство свободы (дух, творчество, Бог). Первый путь — утрата себя, рабство у мира. Он — антиперсоналистичен. Второй — раскрытие себя во всей благодатной полноте. Вспоминая мечтавшего о «воскрешении умерших предков» Н.Ф. Федорова, Бердяев верил, что рабство у жизни, истории, смерти одолимо «активностью всех творческих сил человека», родственной общностью творцов. И эта активность приблизит второе пришествие Христа (конец истории), а вместе с ним и царство свободы, Царство Божие.

По сути, при всей своей обращенности к истории и социуму, философия Бердяева глубоко личностна, т. е. ее движение — не К истине, а ОТ личной истины. В основе последней — проблемы свободы, связанного с ней и спасающего человека творчества, а также личности, которая «более таинственна, чем мир», сама является «целым миром», причем по-настоящему истинным и духовным, в отличие от внешнего мира. Философия, в понимании Бердяева, — это «обнаружение первореальности самого субъекта». Свое учение он связывал с типом экзистенциальной философии, относя к ее представителям не Хайдеггера и Ясперса, а Августина, Паскаля, Кьеркегора, Ницше. Наиболее своеобразная часть русской философии, по его мнению, тоже связана с этим типом (Достоевский, Шестов). И весь смысл, истину, путь и жизнь он усматривал в одном: когда через свободу и творчество «Бог рождается в человеке и человек рождается в Боге».

Русский философ и богослов Отец Сергий Булгаков — яркий представитель в философии всеединства. Стремление углубить теорию К. Маркса привело Булгакова, начинавшего как марксист, к переходу «от марксизма к идеализму». Решающее влияние на духовную эволюцию С.Н. Булгакова оказали учения B.C. Соловьева, П.А. Флоренского, Д.В. Шеллинга.

Философия, согласно Булгакову, есть саморефлексия или логическое начало жизни. Однако жизнь не разгадывается умом, а лишь переживается как тайна бытия, как единство логического и алогического. Это приводит мысль к Абсолюту (Богу) и сверхлогическому знанию. В попытках достижения такого знания философия обращается к высшей форме опыта — опыту религиозному.

Трагедия философии заключается в том, что, стремясь создать систему, философ обнаруживает невозможность логического построения мира из самого себя. Закономерно, что в эмигрантский период Булгаков обратился к чисто богословскому творчеству, хотя и пронизанному философскими темами. Основной мотив философии Булгакова — оправдание мира, утверждение ценности и осмысленности здешнего бытия.

Булгаков считал, что бытие имеет универсальную подоснову — материю, т. е. духовную телесность, живоносное, рождающее начало всего многообразия мира. Исток творческой активности материи Булгаков раскрывал в учении о Софии (Божественной мудрости), ядре его философии. В процессе эволюции Булгаков пришел к идее двух Софий (или двух ее центров). Первая, или Божественная, София есть душа, идеальная основа мира. Вторая — тварная, становящаяся София — просвечивающий в самом мире лад бытия, потенциальная красота, которую призван осуществить человек.

Булгакову с большим трудом, в основном логическими ухищрениями, удавалось преодолеть явный крен его софиологии к пантеизму, а также отдельные ее несоответствия догмату трехипостасности Бога (София, по существу, — четвертая ипостась Бога, которой нет в христианской догматике). Необходимость решения задачи оправдания мира привела Булгакова к пониманию мира как объекта труда, хозяйства (домостроительства).

Падшее бытие (со времен грехопадения Адама) характеризуется борьбой жизни и смерти, организма и механизма, свободы и необходимости. Хозяйство выступает как процесс (в перспективе охватывающий весь космос) расширения поля свободы. Хозяйство — место очеловечивания природы. Иными словами, хозяйствование — это культура, трудом реализуемый рост жизни. Возможность хозяйства вытекает из софийности природы, ее единосущности человеку. В процессе ософиения мира раскрывается и тайна познания. Познание — элемент самой жизни, где Я и не-Я изначально тождественны (точно так же, как в жизни неразрывно связаны логическое и алогическое). Софилогический анализ хозяйства — та матрица, по которой Булгаков строил другие софиологии: пола, творчества, власти, смерти. Очевидно, что софиология Булгакова оборачивается антропологией, рассматривающей человека в качестве центра мироздания. Человек — микрокосм, соединяющий в себе относительное и абсолютное. Это делает возможным как обожествление жизни, так и сатанинский соблазн человеческой гордыни, гордыни самостояния без Бога. Путь преодоления противоречивости человека — в религиозном самоуглублении. Религия — живое чувство связи ограниченного Я с бесконечным и высшим. Религия — стремление к совершенству, разрешение вопроса о ценности жизни, личности на основе мистического осознания того, что человек есть - Боженная тварь. Уклонение от начертанного Христом пути — своеволие. Такое своеволие — зло, внесофийный паразит бытия.

Для Булгакова характерно трагическое и катастрофическое ощущение истории как неудачи, сочетаемое с уверенностью конечного восстановления ее софийности во вневременной (божественной) перспективе. История должна быть понята как борьба человекобожия и богочеловечества. Человекобожие выражено в теориях прогресса, задающих ложный, внесофийный путь истории (капитализм). Богочеловеческий процесс есть ософиение твари как принятие благодати. Движущая и творящая сила данного пути — церковь. При этом в обоих вариантах предполагается активная деятельность человека. В первом случае — героизм, направленный на внешнее воздействие и ведущий к самообожению человека и сатанизму. Во втором — подвижничество, т. е. ориентация на внутреннее устроение личности, осознание своего долга. Христианство, согласно С.Н. Булгакову, должно понять и принять правду социализма, отвергая, однако, его претензии на полное решение проблемы социального зла в рамках земной истории.

ФИЛОСОФСКО-БОГОСЛОВСКОЕ ТВОРЧЕСТВО П.А. Флоренского можно условно разделить на два периода. Первый представлен книгой «Столп и утверждение истины. Опыт православной теодицеи», состоящей из 12 писем, дополненных приложениями и примечаниями. Это своеобразный путевой дневник, который соединяет в себе рассказ о пройденном автором духовном пути (письма 1 — 4) и достигнутом «месте назначения» (письма 5 — 12). Путь складывается из трех этапов: логистики (анализ понятий истины и достоверности); пробабилизма (когда рассматриваются свойства истины, но нет уверенности в том, что она существует); подвижничества (переход в сферу религиозной жизни и православной церкви, где истина и достоверность обретаются как реальность не теоретическая, а жизненная). В результате автор приходит к «месту назначения» — христианской метафизике.

Христианская метафизика строится на основе двух концепций: Софии премудрости Божией и всеединства. Ядро концепции Софии — описание связи мира (сотворенного) и Бога. Поскольку Бог сотворил людей, то каждый человек как личность любит своего Творца. Однако и в Боге его творения существовали изначально — как «идеальные личности». Именно они являются носителями смысла бытия и всеобщей любви. В «единстве в любви» их неразрывная связь друг с другом и с Богом. Но так как любовь — способность живого и личного начала, то это единство — не механическое собрание, а живое «многоединое существо», совершенная личность. Ей Флоренский и дал имя Софии. Поэтому софиология есть одновременно и метафизика христианской любви. София сама — личность, но при этом содержит в себе все многообразие других отдельных личностей как своих самостоятельных частей. Принцип существования Софии, тождество частей целому — принцип, характеризующий всеединство. Таким образом, «Столп и утверждение истины» — рассказ о сложном пути автора от безрелигиозного состояния, через религиозное обращение, к укоренению в церкви.

Помимо главного — концепций Софии и всеединства — в «Столпе...» развивается ряд других направлений. Выдвинуто оригинальное, хотя и спорное учение об антиномиях (противоречиях разума). Продуктивны идеи о связи познания с любовью как его необходимой предпосылкой и движущей силой. В целом концепцию Флоренского отличают большая самостоятельность и отчетливость основных понятий. Публикация книги в 1914 г. подвела итог первому периоду творчества Флоренского. Философским символизмом можно назвать второй период творчества Флоренского. Концепцию, в основу которой положен символ, сам автор называл конкретной метафизикой. Он исходил из того, что реальность имеет две взаимосвязанные сферы: эмпирическую (чувственную) и духовную. Первая — сфера явлений, вторая — смыслов этих явлений. Каждому эмпирическому явлению присущ свой смысл, а смысл, в свою очередь, всегда выражен в определенном явлении. Это неразрывное двуединство явления и смысла и есть символ. До этого момента концепция символа Флоренского развивалась достаточно традиционно. Но следующий весьма оригинальный шаг в понимании символа требует особого внимания. Обе стороны символа представляют собой, по Флоренскому, «неразличимое тождество». Это «неразличимое тождество» автор понимал буквально математически, т. е. как точное соответствие. Поэтому не только мир чувственный, но и мир духовный оказываются пространственными, не только явления, но и их смысл пребывают в пространстве. Однако пространство духовного мира — особое. Суть его состоит в том, что находящиеся в нем смыслы следуют таким законам, которые в точности обратны законам природы. Например, в этом пространстве следствие предшествует причине. Однако оба мира совмещаются, образуя единый двусторонний мир, в котором каждый предмет — тоже двусторонний (так как он одновременно и явление, и его смысл). Поэтому он может созерцаться как физическим, так и духовным зрением. Эмпирический мир — падший, греховный. Поэтому эмпирические явления лишь ущербно выражают смысл, а человек лишь ущербно видит смысл явлений. Духовная задача человека — преодолеть эту ущербность. Силой такого преодоления наделена церковь, которая с помощью религиозного культа исцеляет, «освящает» греховный мир. Философия культа — важнейший раздел конкретной метафизики Флоренского. Однако и эмпирический мир представляет собой символическую реальность. Поэтому другая задача конкретной метафизики — распознание и изучение символов в каждой из конкретных сфер реальности. Чтобы найти в греховном мире духовную сторону, открыть истинный смысл в явлении, требуется его точный и всесторонний анализ. Необходимо проводить «конкретные обследования», до конца проникающие в саму материю. Такие обследования нужны для всех сфер реальности.

Замысел конкретной метафизики Флоренского предстает, таким образом, как грандиозный проект синтеза всех разделов знаний.

Льва Шестова часто называют «моноидеистом», т. е. мыслителем одной идеи. Сквозная идея его философии — развенчание разума и обращение человека к безусловной вере в Бога. Она связана, вероятнее всего, с напряженными поисками тех истин, которые не равнодушны к жизни и судьбе «случайного» человека, не фильтруют реальность, не подавляют свободу человека, мира и Бога.

Шестов искал истины не разумные, приспособительные к этому миру, а истины спасающие. Для раннего периода его творчества характерен в основном процесс разрушения «почвы» («утоптанного поля современной мысли»). При этом воспевалась жизнь «как она есть», т. е. с добром и злом, и шли поиски (под влиянием Ницше и своевольно понятной Библии) Бога, который «выше сострадания, выше добра».

Поздний период ознаменовался работой над «Sola fide — Только верою», изучением религиозно-мистического опыта и идей Сократа, Платона, Плотина, Августина Блаженного, Лютера и др.

К старым методам скепсиса и парадокса, «подкопа» под общеизвестное, «странствования» по душам великих философов, богословов и писателей добавился прежде малозаметный мистико-познавательный метод: толкование мистических озарений мыслителей, их касания запредельного, «иных миров». Если прежде главным было соприкосновение человека с трагедиями и ужасами жизни (Гамлет с тенью убитого отца, Достоевский с имитацией расстрела, Ницше с его болезнью и судьбой «жертвенного животного»), то теперь стало не менее важным то, «когда человек соприкасается с дыханием Божиим». Шестов перешел от «философии трагедии» к поискам философии своевольно понимаемого библейского откровения. «Судьбы человеческие решаются на весах Иова», а не умозрения, добра, науки.

Напряженный поиск своей новой философии Шестов называл также «самым важным» (определение философии у Плотина), «борьбой о невозможном» (невозможно, но желанно воскрешение казненного Сократа или Джордано Бруно). Точно так же писатель понимал и «экзистенциальную философию» близкого ему С. Кьеркегора, у которого понятие «повторение» означало повторение навсегда утраченного, повторение того, что никогда не может повториться. Реальность своей «борьбы о невозможном» Шестов все чаще видел во «втором измерении мышления» человека, или в вере. Личной, абсолютно беспочвенной и неразумной вере - доверии к Богу.

Переживание чудесности книг Ветхого и Нового Заветов и чудесности всего в мире: души и жизни, живой природы, творений человеческого духа, явлений живого Бога — характерно для Шестова. Иное название для этой, по сути, тотальной чудесности и таинственности сущего — «беспочвенность», или великая дерзновенная свобода. Таинственно все: и «легкое дуновение ветерка», и снежинка, и кипарис, и тигр, но более всего таинственен и велик человек.

В человеке есть и нетайна («общий всем» разум и добро, привязанность к земному), и тайна («демон» Сократа, подсказывавший лучшие истины; «безумие» Иова; «подполье» человеческой души). Двойственностью отличается и человек в разные периоды жизни (Лютер в монашестве и откровении и Лютер — проповедник своих открытий). Двойственность и вера — личная и общая, и истина, доставляемая откровением и разумом. Поздний Шестов заговорил, усиленно работая над проблемой смерти, и о двух силах, действующих в человеке: центростремительной (забота об устройстве в нашем мире) и центробежной (непонятный «подкоп» подо все и движение навстречу смерти). Тайна каждого человека, согласно Шестову, столь велика, что, по сути, предопределена (кем-то или чем-то) до его рождения.

Он даже предполагал, что, возможно, одни люди произошли от согрешившего Адама (согласно Библии), а другие — от внегрешной обезьяны (согласно Дарвину). Один человек рождается предопределенным к позитивизму, и ему предстоит лишь одна жизнь, а другой — к глубокой религиозной вере, и ему жить вечно. Метафизические (сверхчувственные) миры индивидов столь различны и множественны, предполагает Шестов, что Платон от своего лучшего ученика и друга Аристотеля отличается больше, чем человек от кипариса, «даже от пня или скалы». Резкая метафизическая индивидуализация каждого человека у Шестова созвучна С. Кьеркегору, Ф.М. Достоевскому, экзистенциалистам, персоналистам.

Этические суждения Шестова вначале созвучны имморализму Ф. Ницше. Однако позднее имморализм русского философа оказался теологическим (вера бесконечно выше морали). Но он всегда признавал необходимость добра и порядочности в обычных отношениях.

Блестящий философ, психолог, языковед, историк философии, Густав Шпет был ревностным сторонником философии как строгой науки, чуждой туманной мудрости. Шпет считал, что философия проходит три ступени: мудрости, метафизики и строгой науки. В философии заложены две формы развития: отрицательная (линия Канта), идентифицирующая себя как «научную философию», и положительная (линия Платона, Лейбница, Гегеля), ориентированная на знание основ бытия самосознания. К первой форме, согласно Г.Г. Шпету, могут быть предъявлены две претензии: а) уход от конкретной данности живой жизни, засилье абстракций; б) уход в частные направления: физицизм, психологизм, социологизм и т. п. Кант и «научная философия» не смогли преодолеть метафизику — выйти на уровень «точной науки», с трудом и постепенно добывающей свои истины. Осталась та же дилемма: или отражение природы, или предписывание ей законов. Попытки поиска «третьей возможости» приводили к эклектизму, потому что она указывалась «после», а не «до» названного разделения. В решении дилеммы Шпет видел большую заслугу диалектической философии Гегеля.

Формы культурного сознания выражаются в понятии. Понятие первично дано не в восприятии вещи, а в усвоении знака социального общения. Понятие улавливается людьми как конкретное единство текучего смысла. Сознание получает «общность», с точки зрения Шпета, путем не «обобщения», а «общения». Следовательно, любую познавательную ситуацию следует рассматривать в контексте социальных связей познаваемого и познающего. Высшее знание дает «основная философия», т. е. философия как точное знание, а не мораль, проповедь или мировоззрение. Исходя из этого, Шпет полагал, что национальная специфика философии лежит не в плоскости получаемых ответов (они одни и те же), а в самой постановке вопросов: их подборе и модификациях, вписанных в конкретный социокультурный контекст. В этом ключе оригинальным в русской философии Шпет находит лишь введение темы России славянофилами.

Философия Бердяева, Булгакова, Ильина, Флоренского, Франка, Шестова, Шпета и русского космизма составила ядро русской философской мысли XX в. досоветского и начала советского периода. Последний отмечен лишь немногими именами. Современный этап развития духовной культуры России характеризует возрождение философской традиции, созвучной переходному характеру мировой истории.

Из жизни великих...

Божественное Непостижимое, по Франку, не есть непознаваемое. О существовании Непостижимого известно до всякого познания. К постижению бытия Бога не ведет вообще никакой внешний путь. Когда человек внешним образом познает что-либо лишь с помощью разума, он получает только внешнее знакомство с действительностью. Это знакомство ограничено данным моментом восприятия. Подлинное познание - мистично. Однако разум при мистическом познании не исключается: он включается в систему всеохватывающего интуитивно-эмоционального (сердечного) познания мира. Разум - необходимая, но не высшая форма постижения. Таким образом, должно наличествовать внутреннее свидетельство бытия (Бога). Это внутреннее свидетельство, что показали еще славянофилы в концепции «живознания», есть вера. Вера - первичная и совершенно непосредственная очевидность, мистическое проникновение в самое бытие.

Религиозно не стремление к Богу, а бытие в Боге составляет фундаментальную основу переживания мира. Поэтому «интуиция всеединства есть первая основа всякого знания» (Франк). Возможность включения человека в структуру всеединства задается интуицией Софии. Тема Софии (Мудрость - своеобразная «четвертая ипостась» Триединого Бога) особенно глубоко проработана С. Булгаковым.

Николай Александрович Бердяев (1874-1948) - крупнейший русский философ, публицист, историк русской мысли - родился в Киеве в знатной аристократической семье. Уже в 14 лет, читая Канта, Гегеля, Шопенгауэра, осознал свою судьбу как философское творчество. Пережив увлечение марксизмом, Бердяев эволюционировал от идеализма неокантианства к религиозной философии. Он - инициатор подготовки и автор знаменитого сборника «Вехи», в котором по-новому освещалась проблема интеллигенции в России, ее историческая роль и религиозно-духовное призвание.

В начале XX в. Бердяев находился в центре основных событий и начинаний русского культурного Ренессанса. Он активный участник религиозно-философских обществ и собраний того времени.

Объективация (с лат. - «предмет») - одно из основных понятий философии Бердяева, описывающее глубину отчуждения объективированного мира от духа и свободной личности. Объективации присущи: 1) отчужденность мира от человека; 2) поглощение личного безличным, общим; 3) власть необходимости, внешней причинности над человеческой свободой; 4) уничтожение оригинальности индивида и «приспособление к массивности мира и истории, к среднему человеку». Противостоит объективации общение в симпатии и любви, преодоление отчуждения, неповторимость жизни, «духовное восстание» ради внутренней свободы творчества.

Бердяев, рассуждая о творчестве, писал: «Глубокий кризис искусства чувствуется также в живописи последних дней, в кубизме, в футуризме. Кубизм Пикассо - влияние очень значительное и волнующее. В картинах Пикассо чувствуется настоящая жуть распластования, дематериализации, декристаллизации мира, распыление плоти мира, срывание всех покровов.

Сергей Николаевич Булгаков (1871-1944) -русский религиозный философ, богослов, экономист - окончил юридический факультет Московского университета (1896). Профессор политэкономии в Киеве (1901-1906) и Москве (1906- 1918). Депутат II Государственной думы. В 1918 г. принял священнический сан. В 1919 г. переехал в Крым, где преподавал политэкономию и богословие. С 1923 г. С.Н. Булгаков жил в эмиграции.

Ряд работ Булгаков посвятил анализу судьбы России. Он усматривал исток ее трагедии в кризисе византийского православия, которое не было и не могло быть воспринято народом и выродилось в обрядоверие. Путь возрождения России, согласно мысли Булгакова, - покаяние и внутреннее религиозное преображение человека.

Павел Александрович Флоренский (1882-1937) уже в студенческие годы начал писать, наряду с математическими, и философские труды. В 1911 г. защитил магистерскую диссертацию, в основу которой положена его первая фундаментальная книга «Столп и утверждение истины. Опыт православной теодицеи

⇐ Предыдущая12

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: