Понятие, система и виды преступлений против жизни

Статья 20 Конституции РФ провозглашает: "Каждый имеет право на жизнь". Охрана жизни человека как самого ценного блага приобретает первостепенное значение в современном обществе. Существенную роль при этом играют нормы уголовного права. Уголовный кодекс решает задачу охраны жизни человека своими специфическими методами, формируя признаки составов преступлений против жизни и устанавливая строгие санкции за их совершение.

Преступления против жизни есть лишь часть более широкого круга преступных посягательств на личность. Однако нормами об ответствен­ности именно за эти преступления открывается Особенная часть УК РФ 1996 г. Законодатель тем самым подчёркивает, что жизнь человека явля­ется наиболее ценным благом из всех подлежащих уголовно-правовой охране благ. Защищая его, уголовный закон относит большую часть посягательств на жизнь к категории особо тяжких преступлений. Санкции за них предусматривают максимально суровые наказания, включая пожизненное лишение свободы и смертную казнь.

Преступлениями против жизни следует признать умышленно или по неосторожности совершённые общественно опасные деяния, посягающие на жизнь другого человека и либо непосредственно причиняющие ему смерть, либо доводящие его до самоубийства.

В УК РФ 1996 г., как известно, нет самостоятельной главы, вклю­чающей в себя группу норм об ответственности исключительно за пося­гательства на жизнь. Рассматриваемые преступления сосредоточены в главе 16 «Преступления против жизни и здоровья». Но и в ней можно выделить относительно автономную подсистему норм о преступлениях против жизни. К ним следует отнести новеллы, сформулированные в ст. 105 -110 УК.

Все преступления, относящиеся к посягательствам на жизнь, можно подразделить на три вида:

а) убийства (ст. 105—108 УК);

б) причинение смерти по неосторожности (ст. 109 УК);

в) доведение до самоубийства (ст. 110 УК).

Существует и более детальная классификация, если престу­пления первой группы разбить на соответствующие подвиды:

а) простое убийство, или убийство без отягчающих и смягчающих обстоятельств (ч. 1 ст. 105 УК);

б) квалифицированное убийство, или убийство при отягчаю­щих обстоятельствах (п. «а - м» ч. 2 ст. 105 УК);

в) привилегированное убийство, или убийство при смягчающих обстоятельствах:

- детоубийство (ст. 106)

- убийство в состоянии аффекта (ст. 107)

- убийство при превышении пределов необходимой обороны (ч. 1 ст. 108)

- убийство при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление (ч. 2 ст. 108)

Объектом уголовно-правовой охраны применительно к рассматри­ваемой группе преступлений выступает жизнь человека как биологиче­ского существа. Попытки некоторых учёных (А. Н. Красиков) обосно­вать тезис о неравнозначности понятий «личность» и «человек» в уго­ловном праве, о включении в него лишь «социализированной личности» нельзя признать плодотворными. Встав на этот путь, мы вынуждены бу­дем исключить из круга потенциальных потерпевших от преступлений против жизни младенцев, стариков, лиц, страдающих некоторыми пси­хосоматическими заболеваниями и психическими расстройствами.

В связи с этим интересно отметить, что в уголовном законодательст­ве многих стран мира мы встречаем прямо противоположный подход к этой проблеме. Например, в некоторых странах Азиатско-Тихоокеан­ского региона квалифицированным (а не простым) убийством призна­ётся лишение жизни глухонемого. В новом УК России также квалифи­цированным считается убийство лица, заведомо для виновного находя­щегося в беспомощном состоянии. Таким образом, современные правовые системы фактически учитывают только биологический подход к пониманию жизни[5].

Признание потерпевшим от рассматриваемой категории преступле­ний человека как биологической особи (безотносительно к его полу, возрасту, национальной, расовой принадлежности, состоянию здоровья и прочим признакам) не исключает необходимости поиска ответа на го­раздо более важные вопросы о том, что такое жизнь человека вообще и каковы её начальный и конечный моменты. Ведь ясно, что уголовная от­ветственность за посягательства на жизнь по общему правилу может на­ступать, пока таковая в определённых временных рамках уже (или ещё) существует. В противном случае действия виновного придется квалифи­цировать по правилам о фактической ошибке (например, при выстреле в труп или попытке убить мертворождённого ребенка).

По поводу начального момента жизни человека разброс мнений среди ученых достаточно широк. И объясняется это тем, что рождение человека есть растянутый во времени и пространстве процесс, различ­ные этапы которого отдельные исследователи объявляют началом чело­веческой жизни. О том, насколько правильное определение этого мо­мента является в высшей степени сложным делом, очень хорошо извест­но тем юристам, которые, по выражению Ф. Энгельса, «тщетно бились над тем, чтобы найти рациональную границу, за которой умерщвление ребенка в утробе матери нужно считать убийством»[6].

Как физиологический процесс жизнь имеет начало и конец. Не может быть убийства ни до начала жизни, ни после её прекращения. В различных уголовно-правовых и судебно-медицинских доктри­нах мы можем встретить крайне разнообразные суждения о начальном моменте человеческой жизни. Все они умещаются в следующем диапа­зоне.

Началом жизни человека признавались в прошлом (или считаются в настоящем):

а) самостоятельная жизнь человеческого существа вне ор­ганизма матери после полного отделения младенца от её утробы (М. М. Гродзинский, А. Ф. Киселев, Г. Н. Волков, Н. С. Таганцев, Н. А. Неклюдов, М. Н. Гернет и др.);

б) отделение тела от утробы матери и начало дыхания (М. Д. Шаргородский, Ф. Лист);

в) появление из утро­бы матери наружу какой-либо части тела ребёнка (В. Д. Набоков, А. А. Жижиленко);

г) появление из утробы матери рождающегося ребён­ка, даже если он не начал ещё самостоятельной внеутробной жизни (А. А. Пионтковский, Б. С. Утевский, Ш. С. Рашковская).

В настоящее время господствующей в России среди юристов и ме­диков является точка зрения, согласно которой жизнь человека начина­ется с момента начала процесса рождения[7]. При этом начальным момен­том самого процесса родов, достаточным для констатации начала жизни ребенка, следует считать прорезывание головки младенца, выходящего из организма матери. Отделение ребёнка от тела матери и переход на са­мостоятельное дыхание лежат уже за рамками начального момента жизни человека.

Момент начала жизни приобретает непосредственное уголовно-правовое значение при отграничении убийства от плодоизгнания (аборта). Общеизвестно, что плод в утробе тоже живет. Поэтому аборт можно рассматривать как умерщвление плода. Однако жизнь человека, согласно господствующим представлениям, начинается с момента начала физиологических родов. Жизнь ребёнка охраняется уголовным законом уже в процессе рождения. Это подтверждается формулировкой детоубийства в ст. 106 УК РФ: "Убийство матерью новорождённого ребёнка во время или сразу же после родов..." В принципе возможно убийство ребёнка, выходящего из утробы матери, в момент прорезывания его головки.

Такая трактовка начала человеческой жизни полностью отвечает современным гуманистическим тенденциям в развитии российской уго­ловно-правовой политики[8]. Перенос акцента в определении искомого момента на начальный этап процесса родов может выступать и как фак тор, призванный предупреждать некоторые виды преступлений против жизни.

К сожалению, предложенная версия определения начального мо­мента жизни человека не стала ещё общепризнанной и универсальной. В литературе (и уголовно-правовой, и медицинской) на этот счёт можно встретить и иные суждения. Например, В. Ф. Караулов, перенося мо­мент начала человеческой жизни на более позднюю стадию родов, рас­суждает по этому поводу следующим образом: «После рождения с пер­вым вздохом лёгкие новорождённого расправляются. Обычно об этом сигнализирует первый крик ребёнка. С этого момента можно говорить о начале человеческой жизни»[9].

Своеобразную позицию занимал А. Н. Красиков. Так и не сформу­лировав своего собственного чёткого и недвусмысленного мнения по спорной проблеме, он рекомендовал дискуссионность этого вопроса преодолевать, опираясь на приказ Минздрава РФ и Постановление Го­сударственного Комитета РФ по статистике от 4 декабря 1992 г. «О пере­ходе на рекомендованные Всемирной организацией здравоохранения критерии живорождения и мёртворождения», а также на Инструкцию «Об определении критериев живорождения, мёртворождения, перина­тального периода»[10]. В указанных нормативных документах живорожде­нием действительно признаётся «полное изгнание или извлечение про­дукта зачатия из организма матери вне зависимости от продолжительно­сти беременности, причём плод после такого отделения дышит или проявляет другие признаки жизни, такие, как сердцебиение, пульсация пуповины или произвольное движение мускулатуры, независимо от того, перерезана пуповина и отделилась ли плацента».

Между тем, во-первых, как справедливо отмечал С. В. Бородин, не­допустимо смешивать разные категории: начальный момент жизни и живорождённость плода[11], а во-вторых (и это главное), подзаконные ве­домственные нормативные акты в сфере здравоохранения не могут вы­полнять функцию «последнего» аргумента в споре, предметом которого является проблема уголовного права.

С неменьшими трудностями мы сталкиваемся при определении мо­мента окончания жизни человека. В настоящее время выбор критерия установления этого момента стал практически безальтернативным. Но так было не всегда.

Смерть человека есть тоже процесс. Какой из моментов этого про­цесса признать окончанием человеческой жизни? В разные времена юристы и медики отвечали на этот вопрос неодинаково. Моментом, ко­гда жизнь окончательно расстаётся с человеком, одни из них признавали прекращение дыхания, другие — прекращение сердцебиения, третьи — то и другое, вместе взятое. Но были и скептики, которые полагали, что жизнь даже в бездыханном организме теплится ещё какое-то непродол­жительное время. Эти представления в рамках науки танатологии — учения о смерти — в конечном итоге воплотились в теорию клинической и биологической смерти.

Процесс перехода от жизни к смерти носит в медицине название умирания и обычно состоит из нескольких сменяющих друг друга этапов: а) предагональное состояние; б) терминальная пауза; в) агония; г) клиниче­ская смерть; д) смерть мозга; е) биологическая смерть.

Клинической смертью признаётся прекращение дыхания, остановка сердечной деятельности, угнетение сознания, рефлексов, нарастающее кислородное голодание всех органов и тканей. На этом этапе сохраняет­ся возможность восстановления всех важных жизненных функций. Его продолжительность в среднем составляет 5 - 6 минут, однако при низкой температуре окружающей среды она может составлять 15 — 20 минут[12]. Умышленное придание состоянию клинической смерти необратимого характера следует считать убийством (например, в целях использования органов или тканей потерпевшего).

Таким образом, посягательство на человека, уже находящегося в состоянии клинической смерти, которая ещё не дошла до фазы смерти биологиче­ской, необходимо расценивать как посягательство на жизнь живого че­ловека. И напротив, нельзя признать объектом уголовно-правовой охра­ны человека, биологическая смерть которого уже зафиксирована, одна­ко некоторые функции организма искусственно ещё поддерживаются. В этом случае окончательное прекращение функционирования отдельных элементов такого организма есть проблема этическая (и отчасти религиозная), но не уголовно-правовая. Если же смерть человека уже наступила, то посягательство на его жизнь вследствие фактической ошибки может быть квалифицировано как покушение на негодный объект.

Смерть мозга — это состояние, характе­ризующееся необратимыми патологическими изменениями в головном мозге, которые делают невозможным существование человека как лич­ности и вследствие которых он признаётся мёртвым.

Биологическая смерть есть финальный этап умирания, который харак­теризуется переходом в состояние, когда наступают необратимые измене­ния функций центральной нервной системы, кровообращения и дыхания.

Окончанием жизни человека признаётся момент наступления био­логической смерти. В России этот постулат закреплён в Законе РФ от 22 декабря 1992 г. «О трансплантации органов и (или) тканей челове­ка». В ст. 9 названного Закона прямо говорится: «Заключение о смерти даётся на основе констатации необратимой гибели всего головного моз­га (смерть мозга), установленной в соответствии с процедурой, утвер­ждённой Минздравом РФ» [13].

На основании изложенного казалось бы можно заключить, что «смерть мозга» и «биологическая смерть» — понятия-синонимы. Однако Инструкция по определению критериев и порядка определения момента смерти человека, прекращения реанимационных мероприятий (утвер­ждённая Приказом Минздрава РФ от 4 марта 2003 г.) в последние стадии процесса умирания включает клиническую смерь, смерть мозга и биоло­гическую смерть. Таким образом, две последние стадии отграничивают­ся друг от друга. В соответствии с инструкцией смерть мозга не эквива­лентна биологической смерти, но вместе с тем означает гибель организ­ма как целого и даёт основания для констатации смерти человека подобно тому, как это происходит в случае биологической смерти чело­века. Столь противоречивый подход медиков к определению момента окончания жизни человека вызвал обоснованную критику со стороны юристов[14].

Жизнь как объект преступления не поддаётся никакой качественной или количественной оценке. В этом выражается важнейший принцип равной правовой защиты жизни каждого человека, независимо от его возраста, состояния здоровья или "социальной значимости".

Именно равноценностью объекта преступления объясняется, почему причинение смерти человеку, ошибочно принятому за другого, не рассматривается как "ошибка в объекте". Ошибка в личности потерпевшего не влияет на квалификацию содеянного как оконченного убийства. Не может служить опровержением принципа равной защиты каждой человеческой жизни ссылка на то, что в Уголовном кодексе имеются специальные нормы, устанавливающие несколько повышенную ответственность за посягательство на жизнь отдельных категорий лиц (ст. 277, 295, 317 УК). Усиление ответственности в этих случаях связано не с повышенной ценностью жизни потерпевшего, а с наличием одновременно другого объекта посягательства. Так, посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа (ст. 317 УК) имеет два объекта: жизнь потерпевшего и его деятельность по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности.

Взгляд на жизнь человека как на универсальный, неделимый и неизмеримый объект лежит в основе негативного отношения закона и науки уголовного права к легализации эвтаназии. Термином "эвтаназия " (от греческих слов eu -"благой", "хороший" и thanatos - "смерть") обычно обозначают лишение жизни безнадёжно больного человека по его просьбе с целью прекращения его страданий.

Эвтаназия, т.е. процесс умерщвления безнадёжно больных людей по их просьбе, по российскому законодательствунедопустима и приравнивается к убийству. Следует заметить, что уголовный закон охраняет жизнь любого человека независимо от его возраста, физических и социальных признаков, моральных качеств. Федеральный закон « Обосновах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ категорически запрещают медицинскому персоналу применять эвтаназию. Всякое неправомерное лишение жизни человека противоречит моральным и религиозным нормам. Социальная доктрина Русской православной церкви, принятая Архиерейским собором в августе 2000 г., резко осуждает эвтаназию. Действующее уголовное законодательство не отличает эвтаназию от убийства. Что же касается смягчающего влияния названных выше обстоятельств (просьба потерпевшего, цель облегчения его страданий) на оценку тяжести совершенного убийства, они учитывается при назначении наказания как смягчающее вину обстоятельство (п. «д» ч.1 ст. 61 УК РФ). Вопрос о легализации эвтаназии имеет много аспектов. Трудно рассчитывать, что он будет решён в ближайшее время.

Для квалификации в ряде случаев имеет значение личность потерпевшего, особенно для квалифицированных видов убийств. В определённых ситуациях на квалификацию влияет не столько личность потерпевшего, сколько его поведение перед преступлением. Речь идёт о провокационно-преступном, противоправном или аморальном поведении потерпевшего. Например, убийство в состоянии аффекта, убийство при превышении пределов необходимой обороны и при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление.

Объект анализируемой группы преступлений — жизнь другого че­ловека.

С объективной стороны преступления против жизни могут выра­жаться в форме как активных действий, так и бездействия. Все соста­вы — материальные ( ст. 110УК доведение до самоубийства – материально формальный состав). Оконченными эти преступления признаются, когда имеется не только деяние (в форме действия или бездействия), но и по­следствие (в виде смерти человека) и причинная связь между ними.

С субъективной стороны все деяния — умышленные, за исключе­нием одного: причинение смерти по неосторожности (ст. 109 УК).

Субъектом этой категории преступлений в основном является вме­няемое физическое лицо, достигшее 16-летнего возраста. Лишь за со­вершение простого и квалифицированного видов убийств (ч. 1, 2 ст. 105 УК) ответственность наступает с 14 лет.

Пре­ступления против жизни необходимо отграничивать от других видов на­сильственного причинения смерти. Они могут быть как правомерными, так и неправомерными. К первым относятся: исполнение смертной каз­ни, необходимая оборона (ст. 37УК), причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление (ст. 38УК). Вторыми являются некоторые виды насильственного умерщвления потерпевших, ответственность за которые предусмотрена специальными нормами (п. «б». ч. 3 ст. 205, ч. 4 ст. 206, ч. 3 ст. 281, ст. 277, 295, 317, 357 УК).

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: