Мироустройство

Во времена стародавние община начиналась с единственного дома, когда выросшие дети строились рядом с родителем и таким образом образовывали Родовую Общину. Затем общины стали зачинаться уже с переселенцев нескольких родов, которые закладывали Общинную Весь. А дабы не было меж родами общины разногласия, с помощью клятв на Мече и клятв именем Родового Бога, между ними заключался Дружеский Союз. Желающий присоединиться к общине, должен был получить от её Старейшин Право на временное поселение. В течение года к нему присматривались, а затем на общинном Сходе решалось – быть новичку равноправным общинником либо ему следует покинуть общинные земли. Если он принимался за своего, то община ставила ему дом, и он мог обзавестись семьёй и собственным хозяйством.

 

В случае, если к общине желал присоединиться чужестранец или иноверец, ему определялся срок в пять лет, в течение которых он должен был перенять славянские традиции и культуру, а также показать обществу свою полезность и добрые намерения. Если после определённого срока Старейшины решали, что чужак может стать свояком – ему дозволялось обзавестись семьёй и перевести в случае необходимости своих престарелых родителей. Братья, сёстры и родичи чужака не имели права на поселение вместе с ним, дабы не образовалась внутри Веси чуждая община. В случае если чужак, ставший общинником, нарушал общинную Волю – с ним легко расставались, изгоняя его за пределы общинных земель.

 

Сегодня русских общин почитай уже и не осталось. Мало где русские семьи живут во взаимопомощи да в согласии, где родич никогда не откажет родичу в поддержке и готов не корысти ради, а по велению совести руку в беде протянуть, да живота своего не пощадить. Неправильно это и прискорбно, ибо подобное губительно для родов наших и может со временем навсегда искоренить род русский. Величие каждого Народа обусловлено созидательным трудом каждого на благо своего рода и дружеским единством с другими родами. Ежели все рода будут жить в единстве, благости и взаимоуважении, созидая для блага своих потомков, во славу богов и предков своих, то никакая тёмная сила или вражеская рать не сможет одолеть сей Великий Народ. Вот почему, чтобы выстояли рода наши да в веках процветали, чтобы русская душа всегда жила в покое и в чистоте, возрождать нам надобно старый общинный мир прошлого. Ибо в этом единственное наше будущее. Ибо община есть не только общность крови, территории и культуры, но и сам русско-славянский мір Русічей.

 

Міром именовали общины ранее. Міром жили, міром управляли, міром судили и на весь мір устраивали пиры. А ещё очень часто по міру хаживали. Но не потому, что нищими да убогими становились, а за помощью дружеской или как в старину говаривали – «за помочью». ВЗАИМОПОМОЩЬ – основа любой общины, ибо сплачивает её, объединяет, созидает само общество как таковое, а её отсутствие – разобщает и способствует деградации общества. Помощь человеку оказавшемуся в трудном положении всегда почиталась у Русічей делом добрым и праведным, а помощь ближнему была таки просто делом святым, отказать в которой было и постыдно и совестно. Поэтому взаимопомощь всегда занимала почётное место в жизни Русічей и регулировалась целой системой норм поведения.

 

Ежели ближнему грозит беда, никогда не отказывай в помощи ему, ибо беда может заглянуть и к тебе в гости. Родовая дружба и взаимопомощь должна крепнуть во всех краях ваших. Ежели вы откажете в помощи ближним Родам вашим, то какой Род окажет помощь вам. Не отрекайтесь в ссоре от братских и ближних Родов ваших, ибо, когда придут тяжкие времена в Рода ваши, на кого надеяться будете, как не на братские и ближние Рода ваши. Никогда не отказывайте в помощи и в приюте древним Родам Белой Расы Великой, кои ищут защиту для потомства своего от ворогов лютых в поселениях ваших, полагаясь на мощь мечей Родов ваших. Ибо сохранение Родов и братьев по Крови, есть благое деяние для каждого Рода».

 

На Руси самым распространённым видом помочей внутри любой общины являлся обычай приглашать знакомых людей для помощи в срочных трудах, с которыми семья не успевала справиться самостоятельно. Очень часто помощи просили не только у родственников и соседей, но и у всего міра. Причём о помощи просили не только бедняки, но и зажиточные селяне. А случалось и так, что мир и сам своим решением направлял здоровых людей топить печи, готовить еду и ухаживать за детьми в тех дворах, где все трудоспособные члены семьи были, например, больны.

Как правило, за помощь ни кто не ожидал вознаграждения, ибо понимал, что подобные деяния не остаются без внимания не только в этом міре, но и в мЇре потустороннем. Поэтому даже в тех случаях, когда при оказании общинной помощи и предполагалась последующая компенсация – обычно всё сводилось к тому, что решением Схода долг должнику прощали «за угощение»: он либо угощал всех помочан либо поочерёдно, либо разом устраивал «пир на весь мір». Любые помочи начинались обычно с хозяйского приглашения: нуждающийся обходил соседей и родственников и выискивал желающих. И охотников выехать всегда бывало достаточно, потому как помочь без угощения не обходилась и к тому же, всякий домохозяин памятовал, что он и сам когда-нибудь будет нуждаться в помочи.

 

В некоторых общинах обычным делом считалось получение помочи и через решение Схода. В этом случае нуждающийся обращался к Сходу, который и постановлял приговоры о помочи. Однако в большинстве случаев помочь по решению Схода всё же представлялась лишь как мера исключительная: при строительстве погорельцев, в случае внезапной болезни, для поддержки хозяйства вдов, сирот и семейств рекрутов или если у хозяина внезапно пала лошадь. Решением общины могли определяться также и поочередные помочи. Во время сева, жатвы или покоса мир нередко оказывал трудовую помощь вдовам и сиротам. Порою участок сирот обрабатывался общиной в течение целого ряда лет. Вдовам же часто выделялись так называемые міроплатимые наделы, и община брала на себя оплату всех податей и выполнение повинностей, которые полагались за использование данного надела.

 

По решению общины Схода ежегодно из общественных хлебных запасов выдавали хлеб на весь год безпомощным старикам и малолетним сиротам. А во время войн в некоторых общинах принимались решения и о помощи семьям, в которых мужчины призывались на службу: летом у таких семейств, например, скашивали, связывали и свозили на гумно хлеб, часть хлеба обмолачивали, а остальной убирали в скирды. Но особенно распространена была помощь общины погорельцам – и трудом и деньгами. Сбор средств в пользу пострадавших начинался обычно сразу после пожара. Отводя же участок леса для погорельца, община могла и лес вырубить, и вывезти бревна на место стройки.

 

Помощь общины отдельной семье оказывалась и во время значительных семейных событий, таких как похороны или свадьба, конечно, если семья в этом нуждалась. Иногда на средства общины даже готовили свадебный наряд невесты. Гораздо реже оказывалась мірская помощь обедневшему хозяину без чрезвычайных обстоятельств, считалось, что в обычных условиях он сам виноват, если дела у него не ладятся. Если предстояло выполнить большой объём дел, затевавший помочи приглашал не только родичей и соседей, но и желающих из соседних селений. С этой целью хозяин или члены его семьи обходили накануне свою и ближние деревни и приглашали, как бы уговаривая: «Пожалуйте к нам кушать хлеба-соли. Только не оставьте просьбы нашей: помогите нам сравняться с прочими православными в делах наших».

 

Примечание. До иудо-христианства, крещения, навязанного византией, на Руси алкоголя небыло, народ жил абсолютно трезво. После крещения Руси каганом Владимиром и его хозяевами чужеземной еврейской бандой, появился квас, потом вино, позже пиво, а при появлении на Руси самозванца Петра Первого, то пьянство сплошное началось как норма, началась и смута на Руси. Настоящего Петра Первого заманили в Голландию, всю свиту истребили кроме одного, а Петра посадили в темницу. Через два лета в Россию приехал самозванец, который и табак привёз, и летопись на календарь поменял, родственников не узнавал, семью истребил, плохо на русском языке говорил, и т. д. Круговой цикл-лето был из 9 месяцев, 365 дней. Весна, Осень и Зима, по три месяца каждый сезон. В месяце по 40 или 41 день. Новолетие святковали весной, в первые выходные от работы дни после весеннего равноденствия. Трудились 7 дней (седмицу), и два дня отдыхали. В неделе было 9 дней.

 

При большой помочи, включавшей жителей нескольких селений, помочане поутру собирались к дому хозяина «подеревенно», артелями. Их сажали за стол, кормили, и просили пожаловать потрудиться. При этом угощать помочан должен был обязательно сам хозяин или кто-то из его семьи, так как другие варианты считались обидными.

 

Просили помочан именно потрудиться, а не поработать. Ибо отношение к труду и к работе ранее различалось существенно: труд – добровольное деяние, которое облагораживает человека, ибо в труд вкладывается чувства; работа же подразумевает рабский труд поневоле, из-под палки, без души, а потому унижает человека, превращает его в рабочую скотину. Поэтому для труженика веси-крестьянина, обидным и унизительным было бы называться рабочим, а свой труд именовать работой.

 

«Взаимоотношения в общинах должны быть основаны на трудолюбии, добре, любви и взаимопомощи, а не на принуждении и страхе. Не может принудительный труд приносить благие плоды, ибо созидающий по принуждению или по страху своему замыкается в себе и не может вложить благие чувства, энергию в плоды труда своего. Созидательный труд во благо родов ваших и общин ваших, должен быть только добровольным и по зову сердец ваших, иначе безплодными и безобразными будут плоды такого труда». Сходились или съезжались на помочи нередко и прямо к месту – в лес, в поле или на луг. Когда же трудились на дальних лугах или полях, помочан возили туда и обратно на хозяйских лошадях. Это особенно было принято в малозаселённых районах при широком разбросе соседних деревень и их угодий, если только самый вид помочи не предполагал участия помочанина со своей лошадью – на перевозке леса или вывоза навоза. При сравнительно позднем начале труда (в 9-10 часов) каждый завтракал у себя дома. Если же к труду приступали рано и не завтракали у хозяина перед началом, то часов в 8-9 на поле привозили завтрак (например, тёплый пшеничный хлеб, огурцы, мёд или патоку).

 

Продолжительность труда на помочах могла быть либо чётко определена общинным обычаем (например, до полудня или до двух часов пополудни), либо меняться в зависимости от обстоятельств. В большинстве светорусских общин считалось, что помочан «должно быть столько, чтобы дела им хватило до вечера». Однако приглашение помочан на весь день не исключало и более раннего завершения, например, если закончен весь трудообъём. Если помочь продолжалась с утра до вечера, то обед доставлялся хозяином к месту труда. Нередко помочи устраивались в выходные и в праздничные дни после обеда, поэтому между трудовой и праздничной частью помочей не было чёткой грани. Очень часто во время взаимопомощи звучали песни, шутки, затевались безобидные шалости, отчего многие трудные дела превращались в весёлые игры, что и неудивительно, ибо луг, поле, лес и река – это не только места для сельскохозяйственных работ, но и раздолье для гуляний.

 

В некоторых регионах Руси непременным элементом развлечений, устраиваемых на помочах, было катанье на лошадях хозяина по окончании вечернего стола. В других регионах сразу после ужина начинались хороводы, пляски и песни. Вместо катанья на лошадях могли быть устроены и гулянья помочан по деревне, тоже непременно сопровождавшиеся песнями и продолжавшиеся иногда всю ночь. После катанья или гулянья по селению все расходились по домам. В разных видах труда помочи имели свои отличительные особенности и поэтому носили свои названия: «покос», «дожинки», «толока», «назьмы», «вздымки», «печебитье», «капустки» и так далее. При благоприятных условиях, уборка сена всегда считалась одною из приятнейших сельскохозяйственных дел. Время года, тёплые ночи, купанье после утомительного зноя, благоуханный воздух лугов, – все вместе имеет что-то обаятельное, отрадно действующее на душу.

 

Во многих общинах косьба традиционно проводилась сообща, а потом уже скошенное сено делилось по подворьям. На дальние луга выезжали целыми семьями, включая грудных младенцев. Располагались станом около реки или ручья в тени деревьев. Ставились шалаши из тонкого теса и непригодной драни, по нескольку в ряд и около каждого шалаша на козлах подвешивался котёл. Но в этих времянках только хранили припасы или прятались от дождя; спали же под развешенными в разных местах холщовыми пологами. Все участники покоса наряжались в лучшее платье, по-праздничному: мужчины часто на покос надевали чистые ситцевые рубахи, а бабы и девки – ситцевые сарафаны; и то, и другое по большей части красного цвета. Ведь для молодёжи луг во все времена был гульбищем, на котором они даже во время работ могли порисоваться друг перед дружкою. Для более же старшего поколения покосы были весёлым местом объединения, где постоянно звучали песни и шутки.

 

Старшие мужчины и женщины ходили иногда в деревню, где на попечении стариков и старух оставались маленькие дети. Молодёжь же обычно не появлялась дома в течение всего сенокоса. Каждый покос начинался «со светом», то есть по росе и продолжался до полуденного времени. Во время обеда объединялись по нескольку семей. А подавали обед сытным и с традиционным набором блюд: пшеничной кашей с маслом и солёным свиным салом. После обеда старики отдыхали, а молодёжь отправлялась за ягодами или заводила песни «в кружке». Вечерами составляли хороводы, играли на гармониках и пищиках или на жалейках. Но особенное веселье молодёжи начиналось, когда копнили: сначала сгребали сено в валы в сажень высотой, а затем группами катили эти валы под общую задорную песню к тем местам, где предполагалось ставить копны.

 

Сенокос продолжался дней двадцать, а то затягивался и на месяц, и соответствующий настрой сохранялся в течение всего этого времени. По окончании сенокоса устраивался праздник всей общины. Для оплаты общего угощения выделяли часть луга, и сено с этого луга продавали – покупатели были свои же односельчане. На вырученные деньги покупали чай, баранки, пряности, сладости. На праздник сбегалась вся деревня, включая детей: пели, плясали, наблюдали борьбу вызвавшихся охотников, перебрасывались шутками.

 

В отличие от сенокоса на уборку хлеба надевали самое худшее. Причина этого различия в том, что на сенокосе всегда собирались «в один стан», а на жатве каждая семья вначале трудилась отдельно и лишь во время помочей при завершении жатвы, труд вновь превращался в праздник, сопровождавшийся обрядовыми действами. «Дожинки» («дожины»), «выжинки», «отжинки», «бородные», «каша», «саломата» – так в разных местах именовались ранее жатвенные помочи. Название «борода» возникло в связи с обрядом «завивать бороду» на последней полосе. А «каша» и «саломата» - в связи с блюдами, которые считались в этом случае обязательными при угощениях.

 

Более или менее весёлые «бородные» устраивал почти каждый домохозяин в общине. Если в деревне становилось известно, что у такого-то «сегодня бороду завивают» (дожинают), каждый знал – вечером будет бородное угощение и гуляния. Когда предполагалось пригласить на бороду много участников (иногда созывалось до 30-ти человек), то дочь или сын приглашавшего накануне обходил их дома, стуча палкой в окно: «Завтра на бороду к такому-то». Приглашались преимущественно девушки из родственниц или близких знакомых. В некоторых случаях зажиточные крестьяне, собиравшие много народа на дожинки, приглашали не только девушек и женщин, но и парней.

 

Помочанки приходили со своими серпами, а трудиться начинали с утра и продолжали до тех пор, пока не выжинали весь оставшийся в поле хлеб. Во время трудов на дожинках песни, шутки и шалости создавали весёлое, приподнятое настроение. Самый значительный момент дожинок наступал, когда оставались последние колосья, которым придавалось особое значение. Несколько колосьев оставляли на последней полосе поля несжатыми; их закручивали, связывали и обращали колосками к земле. Это и есть борода (закрут-бородка), посвящённая Богу Велесу и полевым Духам. Бороду обвязывали травой, соломой или просто завязывали самые колосья. У основания несжатых колосьев пололи траву и укладывали хлеб-соль. Пригнутые к земле колоски иногда ещё и присыпали землей.

 

В ряде общин было принято завивание несжатых колосьев бороды строго «по солнцу», рукой, скрытой под опущенным рукавом. Иногда в связанный соломой снопок несжатых колосьев женщины втыкали свой серп, после чего славили Богов, обращаясь к ним на восход солнца. Затем, чтобы к будущему яровому жнитву спина у жниц не болела, женщины ложились на жнивье полосы и так некоторое время лежали. Непременная черта всех помочей-дожинок – это уход с поля с песнями, предназначенными специально к такому случаю. В доме же хозяина поля к этому времени было уже приготовлено угощение для помочан.

 

Во многих местностях в состав угощения обязательно должна была входить каша. Поэтому дожинки ещё назывались «Кашею», а их участницы – «кашницами». В хозяйском доме в «день Каши» топили печи и пекли множество шанег. Затем горячие, с огня шаньги выкладывали на огромных блюдах на столе. Угостившись, кашницы бродили или катались на лошадях по улицам с песнями, а затем возвращались в дом хозяина и ужинали. Главным за ужином была обязательно каша и опять шаньги.

Помочанок угощали также пирогами, говядиной, рыбой, орехами, чаем и конфетами. У зажиточных крестьян выставляли на дожинках до 15 пересмен: говядина пареная, жареная, вареная; рыба пареная, жареная, вареная и прочее. Иногда угощение после окончания жатвы выдавалось в два приёма.

 

В некоторых местах помочанки после первого угощения ходили по деревне с песнями и плясками, в которых величали хозяина и хозяйку. При этом самая молодая и красивая девушка несла ржаной сноп, украшенный разноцветными лентами и венками. Две другие девушки поддерживали её под руки. Остальные били в заслонки, косы, позвонки (колокольчики), гремели трещотками. Обойдя так всю деревню, помочанки возвращались к хозяевам, где их снова угощали.

 

В тех районах, где льноводство было одной из ведущих отраслей сельского хозяйства, помочи применялись и когда приходила пора мять и трепать лён с коноплёю. Это были преимущественно женские поочередные помочи. Необходимость их определялась тем, что высушенный в овине лён снова набирался влаги, если не был обработан в короткий срок. Осенью, после уборки льна с поля и его расстилания, приступали к сушке в овинах. Толоку собирали поочерёдно, начиная обычно с крайнего двора деревни. Участвовали молодые девушки и бабы-молодухи, а иногда и некоторые не женатые парни.

 

На толоку льна приходили в овин со своими мялками. Их устанавливали по всему току овина большим кругом, оставляя в середине место, куда бросали измятый лён. Трудились при свете самодельного фонаря или свечки до рассвета. На толоке льна существовали и определенные трудовые нормы: каждая участница должна была измять за ночь «сотню» (сто снопов). Считалось, что хорошая здоровая баба может легко выполнить в одну ночь толок этот труд, и времени остается ещё несколько свободного. Всю ночь пели песни, а нередко и плясали. На следующий день хозяин кормил обедом всех участников.

 

Массовостью и заметным своеобразием отличались помочи по вывозке навоза. Именовались подобные помочи как «навозник», «навозница», «назьмы», а вывозили навоз обычно в июне на поле, оставленное под пар. На помочи по вывозке навоза (позёма) собирались с жёнами и детьми (детвора допускалась уже с 6-7 лет). Каждый хозяин являлся со своей лошадью и специальной одноконной телегой, представлявшей собой неглубокий ящик на двух колесах. Лошадей снаряжали в самую лучшую сбрую и надевали на них ошейники с бубенцами.

 

Мужчины группами в 5-6 человек грузили большие пласты, сообща поднимая их двузубыми вилами; дети «повозники», сидя верхом на лошади, доставляли груз в поле; там женщины вилами сваливали навоз с телег небольшими порциями, равномерно распределяя по участку. Возвращаясь с поля порожняком, парни и девушки, правившие лошадьми, устраивали состязания в скорости, отчего звон бубенцов сливался с громкими несмолкаемыми шутками. В полдень оживлённая работа прерывалась, и все собирались в избу к тому хозяину, чей в данное время возят навоз. Там хозяином выставлялось угощение: пироги, блины, щи с говядиной или снетками. Затем следовал часовой отдых, и все снова принимались за труд, пока не заканчивали.

 

Последний воз навоза назывался «поскребышем», а возница его «телепою» (телепнем). В адрес этого возницы участники помочи отпускали солёные шутки, ведь телепа должен был «украсть» во время обеда кашу. Когда же он совершал это, то ребятня бросалась ловить телепня-вора, а тот, убегая, старался попасть в хлев, из которого вывозили навоз. Если ему это удавалось, то при общем смехе вся толпа мигом съедала кашу, после чего горшок разбивался под общий гул восторгов. Хотя во время назьм работа производилась довольно тяжёлая и не особенно приятная, но между тем эти помочи были чистым праздником для всех участников, и в особенности для ребят и молодёжи.

 

При строительстве дома на помочи собиралась вся община или даже несколько сельских общин. Являлись помочане со своими собственными лошадьми, верёвками, топорами и пилами. В лес ехали мужчины, а из женщин только те, кто замещал брата или отца. Тянулась длинная вереница – в двадцать, тридцать, а то и более лошадей с дровнями. Сообща рубили лес и грузили на дровни. В 2-4 заезда на деревенской улице воздвигались целые горы брёвен, привезённых помочью.

 

После этого следовало хозяйское угощение, ну а уж когда возводился сам дом, да за порог ступала первая живность – то уж тут пир длился целыми сутками, как на свадебных гуляниях. Гуляли целыми селениями и стар и млад. На новоселье обязательно приносили подарок и торжественно, так чтобы это видели все, вручали его новосёлам.

 

Во время любых помочей хозяин обязан был быть всегда любезным и приветливым с помочанами. Он не мог принуждать или указывать, кому, как и сколько трудиться. Русская этика исключала также замечания хозяина и в том случае, если чей-либо труд ему не нравился. Он мог лишь просто не пригласить такого человека к себе на помочи в следующий раз. И столь вежливое почитание воли другого человека не просто дань уважения чужому труду, но и один из принципов русской общины: «Волю каждого Русіча чти равно как свою неприкасаемо, ибо выше неё есть только Воля Божья да Воля Родительская».

ВОЛЯ – это высший дар богов, природное раздолье, свобода выбора и Правило (Закон). Воля – это Русь Изначальная, Исконная, это тот самый Могучий Русский Дух, без которого нет, и не может быть самого Русского Народа.

 

Каждый Русіч ранее понимал, что данная богами воля не может быть ограничена кем-либо, ибо любое ограничение воли есть путь к богоборчеству и к насилию человека над человеком, что неминуемо ведёт к расколу общества и даже к рабству, а такое положение было категорически неприемлемо для наших предков. «Каждый сам вправе устраивать свою жизнь по своему разумению, что говорить и как поступать, чем заниматься и что выращивать, кого называть другом, а кого ворогом, принимать чью-либо волю, либо жить, как положит бог» – учили народ ведические священнослужители и при этом уточняли, что воля не есть вседозволенность: «Коли хочешь с людьми в мире жить – исполняй волю общинную. Коли веруешь в волю божью – исполняй волю праведную. Коли Князя народ избрал – исполняй волю княжескую. Коли воином ратным стал – исполняй волю ратную.

 

Ведать должно и понимать, что Воля каждого не есть себялюбие и потакание слабостям своим, ибо жить должны мы в согласии с миропорядком, что основан на славном и горьком опыте праотцев наших. Тот, кто чтит заветы отцовские да слушает слово старшего, тот и волю свою не направит супротив общины, супротив родных богов да Земли-Матушки». Если человек не принимал общинной воли, то он лишался поддержки общества и становился объектом насмешек, нападок и упрёков. При этом любой конфликт с кем-либо рассматривался, как правило, не в его пользу. В результате человек либо переселялся в другие места, либо всё же принимал общинную волю и постепенно вновь налаживал взаимоотношения с общинниками.

 

Принцип воли присутствовал и на общественных Сходах, где любые решения принимались лишь с учётом мнения каждого. Не путём голосования как сегодня, когда большинство диктует условия меньшинству и потому всегда есть оппозиция, а именно единогласно. Конечно, бывали случаи, когда на Сходах не могли придти к единому мнению сразу, но и эти ситуации обычно быстро разрешались, ибо в подобных случаях Старейшины Родов просто запирали споривших в амбаре и ждали, когда те договорятся между собой. При этом из амбара никого не выпускали ни по нужде, ни по болезни, ни по другим причинам.

 

Не ограничивались воли в русском обществе и преступившие закон. Так, за мелкие преступления следовали либо телесные, либо имущественные наказания, а иногда и просто общественное презрение, что для светоруса было хуже смерти. За тяжкие же преступления, если только на них не распространялась смертная казнь – следовало лишение родовой поддержки и высылка в приграничье или в места мало пригодные для жизни. Именно таким образом из преступных изгнанников некогда были рождены некоторые горские народы, которые до сих пор не могут мирно ужиться со своими соседями.

 

Единственной категорией людей, подвергавшихся временным ограничениям воли, были пленённые инородцы, хотя и они по окончании военных действий вели довольно свободный образ жизни. Отстроив разрушенное и возместив нанесённый ущерб, каждый пленный мог уйти в свои земли или, с разрешения общины, остаться, завести собственное хозяйство, создать семью и даже стать практически равноправным членом общества.

 

Светорусская вольница, послужившая основой для вольницы казачьей, существовала многие века. И это было обусловлено не только жёстким сохранением традиций, но и благодаря развитой системе воспитания каждого Русіча, когда такие понятия как Совесть, Честь и Достоинство человека закладывались в каждого с младенчества и ценились обществом намного выше занимаемого положения и материальных накоплений.

 

СОВЕСТЬ – равно как и Воля, есть дар богов и потому никто со стороны не может быть волен над ней. От неё не убежишь, не спрячешься, её не обманешь и не заговоришь. За благие деяния она даёт радость, за негожие она даёт страдания. Совесть созидает человеку рамки дозволенного богами и тем самым выкладывает душе путь к миру Прави, а природная гармония наполняет человеческую душу божественным светом и облегчает сей путь.

 

Совесть человека живёт в его Душе, поэтому человек, который идёт против своей Совести – идёт и против своей Души, Если же человек хочет сберечь свою Душу, он должен равно сберегать и свою Совесть. К тому же – никто со стороны не сможет наполнить счастьем Душу человека так, как его чистая Совесть. Совесть от рождения есть у каждого человека, но только у одних она постоянно бодрствует, у других спит, третьи же вообще теряют её со временем и потому их называют безсовестными.

 

Кто живёт по Совести, тот считается человеком безгрешным. Вот почему в высокоразвитом обществе, чтящем законы Совести, другие законы, по сути, и не нужны. Ибо человек может свободно жить, трудиться, воевать, руководить, распределять что-либо и судить лишь по законам Совести. А суд Совести и по сей день является одним из самых суровых судов для каждого. Нормы Совести уже содержат в себе и нормы Справедливости и нормы Порядка, и Божьи Заповеди, а потому и стоят намного выше любых других законов. Библия христиан содержит десять основных Заповедей, Веды же Русічей сводятся всего к одной: «Не твори другим того, что не желательно тебе самому и поступай так, как хотел бы, чтобы поступили с тобой». То есть, опять-таки – ЖИВИ ПО СОВЕСТИ.

 

Взращивание Совести начинается с почитания богов, родителей, старших и общинной воли. Ибо и боги, и родители, и старшие родов составляют единое духовное целое. Своё. Родное. К ним обращаемся мы за помощью, от них ждём поддержки и благословения: «С охотой исполняйте наставления Родителей своих и Старцев Рода своего, ибо ни один Родитель или Старец не желает зла чаду или внуку своему. В Совести оберегайте и проявляйте заботу о Родителях и о Старцах Родов своих, во все дни и преклонные лета их, ибо чада Ваши, глядя на Вас, когда придёт время, также будут относиться и к Вам. Уважайте Отцов и Матерей своих, ибо они даровали жизнь всем вам. И не оставляйте заботы о Родителях до самого окончания земной жизни их».

 

Отказ от рода, от родных богов, ослушание родительского наказа является великим грехом, несущим за собой потерю Совести, а значит и Души. Бездушный же человек вместе с Совестью теряет и две её составляющие часть – Честь и Достоинство. Достоинство является оценкой Совести и показателем уровня репутации в обществе, а Честь является самооценкой Совести и служит индикатором Достоинства. Наши предки говорили: «Ежели проживёте вы жизнь свою достойно с великой Честью, то чистые и светлые Души ваши с дымом Священного Костра-Крады вознесутся в Сваргу Пречистую. А ежели безчестно и недостойно будет прожита вся жизнь ваша, то пред Родом и Предками вашими, строгий ответ держать будете».

 

Если у человека есть Честь и Достоинство он не позволит себе незаслуженно обидеть другого, не исполнить данного слова, подвести товарища, присвоить утерянную или забытую вещь и остаться в стороне, видя несправедливость по отношению к более слабому. Имеющий Честь и Достоинство всегда благороден и снисходителен, ибо не отвечает гневом на гнев, ловок, когда надо скрыть чужой недостаток, и неловок, когда приходится обнаружить свои достоинства. Он честен и требователен к себе и к другим, готов к извинениям, если оказался не прав и готов пострадать, отстаивая правду. Он не украдёт, даже если будет в чём-либо очень нуждаться, не опуститься до уровня животного, даже если лишиться всего и не запятнает позором свой род перед лицом любой опасности. А потому и учили каждого Русіча беречь Честь смолоду, а жить по Совести и умирать с Достоинством. Потому и общиной управлять избирали всегда только людей совестливых, дабы они могли всегда отстоять Честь и Достоинство и общины и всего рода русского.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: