Разум раненного бойца часто рисует в его воображении иррациональные картины или даже галлюцинации. Гроссман объясняет, что это не следствие работы психики, а часть механизма выживания.

Большинство солдат испытывают синдром туннельного зрения. Они говорят: «Атакующий лев» – подобен ракете с тепловой головкой наведения. Он видит только одну цель, и никогда не собьётся». «Это и есть туннельное зрение».

Иногда же, вместо концентрации на одной цели, солдат в состоянии охватить все происходящее на поле боя в его динамике, как волк, нападающий вместе со своей стаей.

«Это и есть наша цель», — говорит Гроссман. «Когда я работаю со специалистами высокого уровня, например, со спецназом полиции Лос-Анджелеса, всегда обращаю внимание на то, как они прогрессируют. Практически все из них переключаются между этими двумя моделями восприятия: концентрация для уничтожения одной основной цели, и затем возврат к комплексному восприятию происходящего».

Существует ещё один весьма дискуссионный феномен, касающийся зрения в бою, на реальности которого настаивает Гроссман. Это эффект «замедленной съемки».

«Множество бойцов говорили мне, что они могут видеть полет пули во время боя. Многие позже могли указать точку попадания и это было бы невозможно, если бы они не видели траекторию полета пули. Это не так как в фильме «Матрица», это больше похоже на пейнтбол, где полет шара можно наблюдать», — говорит Гроссман.

Разум раненного бойца часто рисует в его воображении иррациональные картины или даже галлюцинации. Гроссман объясняет, что это не следствие работы психики, а часть механизма выживания.

«Приведу случай женщины офицера полиции из Флориды. Во время перестрелки она получила десять ранений, и в один момент она сказала себе: «Через шесть месяцев я выхожу замуж и вы мне не помешаете!» После чего она застрелила обоих ублюдков, стрелявших в нее. На службу она вернулась через год. Т.е. это пример иррациональных, но одновременно мотивирующих мыслей».

Осознание того, что кто-то пытается Вас убить, имело бы достаточно печальные последствия, если бы наше тело и мозг не начинали работать в особом и непривычном режиме. Но если Вы к этому готовы, это не застанет Вас врасплох.

«Существует множество способов адаптации людей к условиям боя и к необходимости убивать. И все эти способы работают», — говорит Гроссман.

Один из вариантов такой адаптации — «эйфория выжившего». Чувство эйфории, которое человек испытывает, пережив опасную для жизни ситуацию, например, интенсивный бой. «Это естественная реакция тела: Я – живой! Это состояние сравнимо с удовлетворением от выполненной сложной задачи. Ты только что предотвратил смертельную опасность, сохранил свою собственную жизнь и жизнь других людей. Это нормально – чувствовать удовлетворение от этого».

После боя для психики неподготовленного бойца могут наступать последствия, не менее губительные чем вовремя не перевязанные раны. На них во время боя не обращаешь внимания а после боя, когда тело расслабляется, а кровообращение приходит в норму, они начинают кровоточить.

«В итоге, ты — победитель. Ты проломил голову злому волку. Ты победил в бою. А затем ты расслабляешься, истекаешь кровью и… умираешь. Поэтому, насколько важно вовремя наложить на пока еще не кровоточащую рану турникет, настолько же важно помнить, что тело всегда возвращается в исходное состояние. Рана, которая не кровоточила в пылу битвы, начнет брызжить позже. Поэтому важно немедленно наложить жгут если есть ранение. Людям нужно понимать важность этого.»

Для многих участников боевых действий настоящие испытания начинаются лишь, когда они оказываются за тысячу километров от поля боя, объясняет Гроссман: «Возникает ситуация при которой люди сначала испытывают эйфорию, а затем их накрывает чувство вины. Они думают: «Я его убил и чувствовал себя нормально после этого». На биологическом уровне, средний мозг – «мозг животного» – не чувствует раскаяния по поводу убийства. Но затем другой мозг – «мозг человека», – который доминирует, говорит мне: «Я должен испытывать вину за содеянное». И после этого начинается бесконечный процесс в попытках примириться со случившимся. Но в наших силах прекратить это хождение по кругу, объясняя, что отсутствие чувства вины после боя — это естественно».

Те, кто смотрел фильмы о войне, знакомы с явлением «возвращения в прошлое». Обычно это выгядит так: солдат, недавно вернувшийся с войны, идёт по улице, слышит или видит что-то, что напоминает ему о сражении, и в этот момент картинка переносит нас в прошлое — на поле боя. Так выглядит придуманная Голливудом интерпретация существующего психологического явления, называемого «воспоминание пережитого».

«Будучи ребёнком, сколько раз Вы касались горячей сковородки? Один раз. Коснувшись ее, Вы вскрикнули, и после этого установилась сильная неврологическая связь. Средний мозг сказал: «Никогда более не касайся этой сковородки» и Вы запомнили это на всю жизнь. Но вероятность погибнуть в бою воздействует на психику значительно сильнее, чем воспоминание об ожоге от сковородки. И так же, как и в случае с горячей сковородкой, она запоминается глубоко и прочно И если Вы не предупреждены о существовании такой связи, Вы не понимаете, что с Вами происходит: Вы слышите громкий взрыв, сердце начинает бешено биться, вы отчаянно хватаете ртом воздух… Мы предупреждаем бойцов о возможности повторно ощутить те же эмоции и чувства, которые они испытывали во время войны. Это может привести к посттравматическому стрессовому расстройству, если не принять соответствующие меры».

Многие участники боевых действий предпочитают не говорить о войне, либо говорить о ней неопределённо и пренебрежительно. Это естественно. Мозг не любит заново переживать травматические события. Но попытки упрятать тяжёлые воспоминания поглубже только усиливают их.

«Вы сойдете с ума в попытках забыть», — говорит Гроссман. «В конечном итоге, это закончится психическим расстройством. Необходимо примириться с собственной памятью. Необходимо разделить пережитые события и эмоции, которые их сопровождали. Одним из приемов, применяемых в терапии, является прием отвлечения, суть которого состоит в том, что рассказ о пережитых событиях сопровождается выпиванием жидкости. Прием жидкости – мощный биологическое процесс, который активизирует работу среднего мозга, и дает ощущения безопасности. Повторение этого процесса несколько раз поможет разорвать связь между воспоминаниями о событиях и их эмоциональной составляющей. Т.е. поговорить об этом за пивом со своими друзьями действительно чертовски правильно, но важно знать меру, иначе результат злоупотребления алкоголем может быть обратным».

Сразу после начала боевых действий, многие, если не большинство, солдат начинают глубже осознавать спокойствие и комфорт мирной жизни. Желание возвратится к ней становится непереносимым. Но так бывает не всегда. Некоторые солдаты, особенно пережившие тяжелейшие бои, начинают за ними тосковать. Гроссман утверждает, что в этом нет ничего противоестественного.

«Они подобны бойцовским псам, которые постоянно ищут драки. Я знал парня, который несколько раз возвращался на ротацию во Вьетнам. Он утверждал, что это самый восхитительный опыт в его жизни. Многих парней заставили идти во Вьетнам, но за редким исключением, никого не заставляли идти туда повторно. Они возвращались потому что хотели. Это было апогеем их жизненного опыта. И в этом нет ничего плохого или неправильного. Такие люди нужны человечеству, а им нужно гордиться собой и тем, что они делали».

Перевод и адаптация: PRACTICARMS (страница публикации)
Оригинал публикации: This Is Your Brain On War

 

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: