Натурфилософия и идея развития природы

Своеобразным посредником между гуманистически-историческим направлением мышления, с одной стороны, и натурфилософией Шеллинга, с другой, был великий немецкий поэт и натуралист Гёте. В Гёте сочетался интерес к природе, которую он рассматривал как единое развивающееся целое, и интерес к истории, прежде всего к истории искусства и поэзии.

Гёте, как и Шеллинг, механистически-неисторическому взгляду на природу противопоставил концепцию единой развивающейся природы, которая скорее должна рассматриваться по аналогии с организмом, чем с механизмом.

Гёте выразил целую гамму настроений, характерных для его современников. Он зафиксировал как тесную связь естествознания XVIII в. с развитием техники и промышленности, так и ограниченность философского мышления того периода, ориентированного в первую очередь на механику, а в конце XVIII в. на ее практическое применение; в первые десятилетия XIX в. он отразил разочарование в результатах промышленной революции и ее отрицательные социальные последствия.

Гёте очень четко выявил ряд мировоззренческих принципов, лежавших в основании стремления понять мир в его единстве и взаимосвязи. Полемика, которую Гёте, как и Шеллинг, вел с ньютонианским учением о свете и цветах, была вызвана убеждением, что предпосылкой корпускулярной теории света является механистическое понимание мира, которое должно быть заменено более высоким — динамическим и даже органическим его пониманием. Но если созданное Гёте учение о свете и цветах не оказало существенного влияния на развитие естествознания, то его теория метаморфоза растений, как и другие его открытия в области ботаники, зоологии и сравнительной анатомии сыграли значительную роль в развитии биологии.

Натурфилософия конца XVIII — начала XIX в., созданная Шеллингом и его учениками, несет на себе печать близости философии и искусства. Хотя Шеллинг в отличие от других представителей немецкого идеализма был хорошо знаком с естествознанием и его новейшими достижениями, тем не менее свойственный ему метод мышления имеет поэтически-метафорический характер.

Как отмечает В. Виндельбанд, учение Шеллинга о природе «было скорее величественно задуманной поэмой, нежели научной системой; это была поэма пленительной красоты, которой, как это обыкновенно случается с поэтическими вымыслами, недоставало всего лишь быть доказанной» *.

Натурфилософия представляет собой весьма сложное явление. С одной стороны, способствуя раскрытию ограниченности механистического понимания природы и ратуя за ее рассмотрение как единого развивающегося целого, она оказала известное положительное влияние на философию и науку первой половины XIX в. С другой стороны, будучи идеалистической конструкцией, она часто заменяла эмпирическое исследование фантастическими построениями, поэтическими метафорами, чем вызвала законное недоверие естествоиспытателей.

В центре натурфилософии Шеллинга стоит проблема органического, проблема жизни вообще. В свое время Кант в «Критике способности суждения» (1790) утверждал, что понятие жизни, понятие организма есть неразрешимая загадка для научного познания. В живом организме,, утверждал Кант, мы имеем дело с целесообразностью: функционирование отдельных органов определяется жизнедеятельностью целого. Такое устройство можно назвать телеологическим, а телеология не может быть объяснена с помощью механистического метода естествознания. Как видим, Кант отождествлял методы механистического естествознания с научными методами вообще, а потому и считал понятие жизни предельным понятием естествознания. Возникновение органической природы и» неорганической, согласно Канту, недоступно нашему познанию.

Шеллинг же с самого начала заявляет, что если рассматривать природу как некий механизм, то действительно нельзя понять, как из этого механического начала появляется органическое. Эта задача может быть решена только тогда, когда мы с самого начала будем рассматривать природу как единый организм, а жизнь — как самую сущность природы. Наше рассмотрение при этом, согласно Шеллингу, из механистического превратится в телеологическое: мы будем рассматривать природу с точки зрения той последней цели, которой она достигает в своем развитии, а именно сознательного, мыслящего человеческого существа. При таком рассмотрении нам уже не нужно будет выводить живое из неживого: неживая природа теперь предстанет перед нами как еще не вполне развитое органическое. Поскольку высшей формой природного развития является дух, сознание, то те формы жизни, в которых сознание еще не пробудилось, как, впрочем, и формы неорганические, можно трактовать как бессознательные формы жизни духа. При таком подходе отпадает надобность в допущении особой «жизненной силы»; Шеллинг поэтому решительно выступает против витализма, заявляя, что «понятие.жизненной силы — совершенно пустое понятие».

Таковы философские истоки натурфилософских построений Шеллинга. Однако содержание натурфилософии определялось во многом также состоянием естествознания. В начале XIX в. благодаря ряду открытий, о которых говорилось выше, интерес к механическим явлениям в физике л других естественных науках уступил место интересу к динамическим процессам. Не столько внешнее перемещение тел, сколько их внутренние превращения, их взаимная внутренняя связь и внутреннее сродство стали теперь занимать естествоиспытателей. Возникла потребность в теоретическом осмыслении новых открытий. Ответом на эту потребность в известной мере была натурфилософия Шеллинга, чем и объясняется ее популярность в первой трети XIX в. в Германии, России и других европейских странах.

Шеллинг поставил вопрос, в чем состоит тождество электричества, магнетизма, химического процесса, органической жизни и, наконец, сознания? Другими словами, в чем состоит единство всего существующего? Исследования в области химии и электромагнетизма, с одной стороны, фихтевские исследования сознания, с другой, наводят Шеллинга на мысль, что принцип, согласно которому протекают природные процессы и процессы духовные, один и тот же — это принцип поляризации (положительное и отрицательное электричество, противоположность полюсов магнита, противоположность субъективного и объективного, идеала и его реализации как движущее начало жизни духа). Именно единство и борьба этих противоположных начал обусловливают, согласно Шеллингу, внутреннее действие в отличие от чисто механического движения, вызываемого внешними причинами.

Метод построения натурфилософии Шеллинга состоит поэтому в изображении процесса, включающего следующие основные моменты: 1) раздвоение первоначального тождества (индифференции) природы на противоположности; 2) стремление противоположных начал к синтезу, к единству; 3) образование нового единства, которое в свою очередь обнаруживает в себе борьбу противоположных начал, но уже на новом уровне — и так вплоть до высшего единства, которое осуществляется в духе человека, постигающего сущность природы и тождество природного и духовного начал и примиряющего эти моменты в высшем синтезе. Этот процесс Шеллинг называет процессом развития, поскольку здесь действительно речь идет о переходе от более низкой к более высокой форме обнаружения полярности. Рассмотрение природы с точки зрения единства и развития было большой заслугой Шеллинга, хотя оно, как уже было отмечено выше, производилось с идеалистических позиций.

В своем динамическом воззрении на природу Шеллинг, с одной стороны, сближается с динамизмом, составляющим методологический принцип космогонической теории Канта, а с другой, применяет к натурфилософии фихтевское учение о деятельности как сущности и источнике всего предметного мира. Сущностью всего того, что предстает в виде отдельных вещей, атомов и т. д., являются, по Шеллингу, силы и влечения. Единство природы можно постичь только в том случае, если понимать природу не как совокупность физических частиц, находящихся между собой в механическом соотношении, но как единую деятельность, принимающую различные формы. В своей работе «О мировой душе» (1798) Шеллинг рассматривает природу как единый живой организм, а то, что составляет как бы движущий центр этого организма, Шеллинг, обращаясь к античной философской традиции, именует «мировой душой». «Мировая душа» — это скорее поэтический символ, чем рассудочное понятие; этот символ позволял Шеллингу начертать величественную картину единого развивающегося космоса, но сам он не поддается никакому точному определению и скорее дает пищу фантазии, чем строго научному мышлению, стремящемуся опираться на опыт.

Таким образом, в силу телеологического подхода к рассмотрению природы понятия незаметно становятся у Шеллинга поэтическими метафорами, а задача строго научного доказательства или опытного подтверждения выставленных положений подменяется задачей отыскания остроумной и яркой метафоры. К такому поэтически-метафорическому мышлению склонны также, причем еще в большей степени, близкие к Шеллингу романтики. Так, Новалис называет природу окаменевшим волшебным городом, пространство — осадком времени, воду — мокрым пламенем. Его афоризмы очень поэтичны, но с научным мышлением ничего общего не имеют.

И все же немецкой натурфилософии принадлежат несомненные заслуги в разработке идеи единства и развития природы, и этим она оказала определенное воздействие на естествознание. Особенно большим влиянием пользовался ученик Шеллинга — Лоренц Окен, который рассматривал все живые организме в качестве единой развивающейся цепи, возникшей из первоначальной органической слизи. Окен был, наряду с Гёте, одним из основателей морфологии животных (см. главу 23). Другой последователь натурфилософии Шеллинга — К. Карус положил принцип развития в основу сравнительной анатомии; этот же принцип Карус считал весьма плодотворным для изучения психологии животных. Карус полагал, что ступени развития психики животных совпадают с развитием человеческой психики, начиная с раннего младенческого возраста (и даже с эмбрионального состояния) и кончая зрелым состоянием. Хотя в сравнительной психологии Каруса было много недостоверного, она дала повод для других, более строгих эмпирических исследований.

К геологии шеллинговский принцип развития был применен Стеф-фенсом, высказавшим идею о том, что наша планета приобрела свой нынешний облик и органическая жизнь на пей могла появиться лишь в результате постепенного развития. Идеи натурфилософии Шеллинга и его последователей оказали влияние на ученых не только Германии, но и других стран, в частности Франции и России.

Абсолютизация воли

Если философия Просвещения видела высшую способность человека в разуме, мышлении и соответственно высшим завоеванием человека считала знание, то в первой половине XIX в. появляются попытки переосмыслить и этот тезис Просвещения и усмотреть важнейшую способность человека в воле. Эти попытки имели место как во Франции в. учении Мен де Бирана, так и в Германии — у Шеллинга в более поздний период его творчества, начиная с «Философского исследования о сущности человеческой свободы» (1810), у Франца Баадера, а также у Артура Шопенгауэра, который в сочинении «Мир как воля и представление» (1819) изложил систему волюнтаристской философии, послужившей основой позднейшего волюнтаризма Ницше, Клагеса и др.

Акцент на понятии воли содержался уже в философии Канта, Фихте и раннего Шеллинга, но у них воля выступала как добрая, нравственная сила — недаром Кант называл ее «практическим разумом». Что же касается Шопенгауэра, то у него воля предстает как темный, непросветленный порыв, как слепое влечение, для которого не существует различия добра и зла. Воля у Шопенгауэра является метафизическим началом, лежащим в основе мироздания.

Несколько иначе истолковывает волю Мен де Биран. У него это понятие является скорее психологическим — он исследует проявления воли в деятельности человеческого сознания, полемизируя при этом с представителями философии XVIII в., которые рассматривали сознание главным образом как пассивное отражение реальности. Эта идеалистическая концепция была тесно связана с романтизмом первых десятилетий XIX в. Выступая против ассоцианистских теорий в психологии, Мен де Биран положил начало борьбе против механицизма в науках о душевной жизни; его идеи развивали далее его друзья А. Ампер и В. Кузен. Последний соединил идеи Мен де Бирана с учением Шеллинга, а позднее Гегеля. Недостатком психологии, как ее понимали Мен де Биран, Кузен и другие, было то, что она, подобно натурфилософии Шеллинга и Окена, мало опиралась на эмпирические исследования, почему ее построения не были строго научными.

Против волюнтаристской тенденции в психологии выступил уже в 50-х годах Джон Стюарт Милль, вернувшийся к принципам ассоционистской психологии Юма. Преимуществом принципов Милля было то, что он возвращал психологию на путь эмпирических исследований. К концу первой половины XIX в. намечается отделение психологии от философии, которое во второй половине века все более прогрессирует.