 |
Психический темп и психомоторная сфера
|
|
|
|
Особенности психического темпа и психомоторной сферы, какие наблюдаются при циркулярной форме, столь известны и так легко понятны, что только полноты ради мы несколько остановимся на них. Веселое настроение у циклоидов, как известно, в большинстве случаев сопровождается простым ускорением психического темпа. То и другое называют гипоманиакальным темпераментом. Восприятие молниеносно и резко экстенсивно, оно не проникает вглубь, а одновременно охватывает разнообразное. Мысли текут гладко, без малейшей задержки; при более высоких степенях это называют вихрем идей. Здесь особенно ясно выступает несистематическое мышление, обусловленное моментом, свежим впечатлением, случайно всплывшей идеей, отсутствие оценки анализа, системы последовательного построени и твердой руководящей идеи, т.е. преобладание интереса при недостаточной выдержке (Tenasitat). Все эти особенности: экстенсивную многосторонность, наивную наглядность и недостаток систематического построения — мы встретим позже, при рассмотрении гениального творчества здоровых циклотимических поэтов и исследователей. Между тем систематическое, абстрактное и последовательное можно устанвоить как элективный признак отдельных шизотимических групп.
Психический темп депрессивных циклоидов в отношении недостатка настойчивости, системы и последовательности, отсутствия сложных задержек и комплексных механизмов сходен главным образом с таковым гипоманиакальных. И у них реакция на раздражения наступает тотчас же, и они обнаруживают непосредственную мягкую впечатлительность. Но их темп простой и равномерно замедленный. Движения осторожны и скудны; для мыслей необходимо время, решения назревают с трудом. Комбинацию простого замедления психического темпа со склонностью к депрессивным аффектам мы называем мрачным типом темперамента, который (с психотическим уклоном) непосредственно примыкает к картине депрессии с задержкой. Между гипоманиакальным и мрачным типами располагается вся совокупность чисто циклоидных темпераментов. Лица со средним настроением и темпом, которые находятся между обоими полюсами, составляют большинство.
|
|
|
Нам остается лишь немного сказать о психомоторной сфере циклоидов. И здесь, как и в интрапсихических актах, нет более сильных задержек, порывистости, угловатости. Психомоторная сфера проста, адекватна раздражению, мимика и движения закругленны, плавны и естественны, но только с той разницей, что гипоманиакальный обнаруживает быстрые и обильные движения, депрессивный — медленные и скудные. Общее впечатление от моторной сферы и психического темпа гипоманиакального лучше всего характеризуется словом «подвижный», таковое депрессивного — лучше всего словом «довольный» («behabig»), причем слово «довольный» включает в себя представление о пикническом телосложении вместе с замедленным темпом и добродушным настроением.
Циклоидные варианты
Известные боязливость и застенчивость свойственны некоторым циклоидно-депрессивным натурам, но означенные качества не особенно часто отмечаются в моей статистике. Боязливость и застенчивость сочетаются тогда со скромностью и склонностью к чувству недостаточности и ими же психологически мотивируются, вот почему у этих людей она большей частью умеренна, не бросается в глаза и легко преодолевается. Резкие степени нелюдимости и застенчивости у вполне взрослых, у которых уже обычно наступает типичная моторная неподвижность и задержка в ходе мыслей, согласно нашим наблюдениям, стоят вне конституционально депрессивных рамок в циклоидном смысле и, вероятно, объясняются шизоидными конституциональными налетами.
|
|
|
То же самое касается случаев, при которых депрессивная совестливость принимает характер педантичного узкосердечия или навязчивости, а обычная религиозность переходит в систематическое мудрствование, богатство идей — в причуды изобретателя и гневливое самосознание — в постоянные жалобы или параноидное состояние. Шизоидные налеты в наследственности и строении тела идут нередко параллельно с этим, и психозы, которые возникают на такой конституциональной почве, обнаруживают иногда признаки шизофренической симптоматологии, хотя их главным образом надо считать маниакально-депрессивными. Также, если внимательно отнестись, и в более редких атипических формах маниакально-депрессивного помешательства, и в некоторых случаях меланхолии с ворчливостью, недовольством, ипохондрическими параноидными идеями, с двигательными симптомами можно изредка констатировать посторонние конституциональные налеты шизоидного или иного характера. Мы еще не выдвигаем определенных положений в этом направлении, так как не имеет достаточного количества наблюдений. Впрочем, и Гофман пришел к аналогичным результатам на основании своих исследований о наследственности.
В области характерологии наша статистика вместе с психологическим сравнением отдельных качеств дает нам опредлеенные подсказки. Качества, которые мы в шизоидной группе встречаем очень часто в типичной форме, а в циклоидной, напротив, изолированно, мы будем вначале объяснять шизоидными компонентами, особенно там, где они выступают в рамках циклоидной личности. Таким путем мы получим предварительные данные для клиники и для исследования о наследственности, не устанавливая догматов для каждого отдельного случая и сознавая, прежде всего, что не все характерологическое должно непременно находиться только в циклоидных и шизоидных формах или в комбинации обеих, хотя пока и было бы целесообразно возможно шире пользоваться этими двумя группами.
Что же касается конституциональной депрессии, то мы все больше и больше удаляемся от центра циклоидной группы, когда в меланхолическую мягкость вплетаются черты сухости, ипохондрической ненависти к миру и к людям, нервозности, непостоянства настроения (но не мягкого циклического колебания настроения), бледности аффекта, ворчливого недовольства, пессимизма, мрачной замкнутости и угрюмости. Именно для такого типа резко выраженное расстройство настроения вовсе не является прототипом конституциональной депрессии циклоидного характера, скорее, оно стоит ближе к шизоидным формам, чем к циклоидным. Мало того, я видел, что отдельные случаи этого рода прямо заканчивались шизофреническим психозом. Из нашего материала можно было бы составить непрерывный ряд случаев, в которых при постепенном ослаблении характерных признаков одной из названных выше групп (в смысле характерологии, строения тела и соответственных психозов) можно было бы наблюдать постепенный переход от типичных циклоидов к типичным шизоидам.
|
|
|
В отношении соответствующих гипоманиакальных переходных форм наш материал менее богат; весьма вероятно, что редкие среди гипоманьяков опустившиеся типы, которые изображаются как крайне ленивые, грубые, неудержимые, нетерпимые, кверулирующие, сварливые, базируются на аналогичных конституциональных комбинациях. Это же касается небольшой криминальной группы, которая в характерологическом отношении выпадает из рамок остальных.
Все эти вопросы составят плодотворную и интересную область для отдельных исследований как в клиническом смысле, так и в отношении наследственности. Пока эта работа не будет выполнена, мы воздержимся от окончательного суждения.
Шизоидные темпераменты
Общая часть
Циклоидные люди — прямые, несложные натуры, чувства которых в естественной и непритворной форме всплывают на поверхность и в общем вполне понятны каждому. Шизоидные люди за внешним скрывают еще и нечто глубинное. Язвительно-грубая, или ворчливо-тупая, или желчно-ироническая, или моллюскоподобно-робкая, бесшумно скрывающаяся — такова внешность. Без нее мы видим человека, который стоит на пути как вопросительный знак, мы ощущаем нечто шаблонное, скучное и неопределенно проблематичное. Что скрывается за этой маской? Она может быть ничем, пустотой мрака — аффективной тупостью. За безмолвным фасадом, который слабо отражает угасающее настроение, — ничего, кроме обломков, зияющей душевной пустоты или мертвящего дыхания холодной бездушности. Мы не можем по фасаду судить, что скрывается за ним. Многие шизоидные люди подобны римским домам и виллам с их простыми и гладкими фасадами, с окнами, закрытыми от яркого солнца ставнями, но где в полусумраке внутренних помещений идут празднества.
|
|
|
Цветы шизофренической внутренней жизни нельзя изучать на крестьянах, здесь нужны короли и поэты. Бывают шизоидные люди, относительно которых после десятилетней совместной жизни нельзя сказать, что мы их знаем. Робкая, кроткая, как ягненок, девушка служит в течение нескольких месяцев в городе, она послушна, нежна со всеми. Однажды утром находят троих детей убитыми в доме. Дом в пламени, она не расстроена психически, она знает все. Улыбается без причины, когда признается в преступлении. Молодой человек бесцельно проводит свои молодые годы. Он так вял и неуклюж, что хочется растолкать его. Он падает, когда садится на лошадь. Он смущенно, несколько иронически улыбается. Ничего не говорит. В один прекрасный день появляется томик его стихотворений, с нежнейшим настроением; каждый толчок, полученный от проходящего неуклюжего мальчишки, перерабатывается во внутреннюю трагедию; ритм строго выдержан и отличается стилем.
Таковы шизоидные люди. Аутизмом называет это Блейлер, жизнью в самом себе. Нельзя знать, что они чувствуют; иногда они сами этого не знают; или же только неопределенно ощущают, как несколько моментов в расплывчатой форме одновременно проникают друг в друга, переплетаются друг с другом и находятся в предчувственном мистическом взаимоотношении; или же самое интимное и самое пошлое сочетается у них с цифрами и номерами. Но все, что они чувствуют, банальность ли это, прихоть, низость или сказочные фантазии, — все только для них одних, ни для кого другого.
В шизофреническом цикле нам труднее отделить здоровое от больного, характерологическое от психотического. Циркулярные психозы протекают волнами, которые набегают и уходят и опять выравниваются. Почти одно и то же наблюдается в картине личности до и после психоза. Шизофренические психозы протекают толчками. Что-то перемещается во внутренней структуре. Все строение может рушиться внутри, или же появляются некоторые уклоны. Но в большинстве случаев сохраняется нечто, что уже больше не восстанавливается. В легких случаях мы называем это постпсихотической личностью, в тяжелых — шизофреническим слабоумием; между тем и другим нет никаких границ. Но мы часто не знаем, закончился ли психоз. Люди, которые в течение десятилетий исполняли свои служебные обязанности как оригинальные и недружелюбные личности, могут нам случайно открыть, что они таили в себе фантастические бредовые идеи, — и здесь нет границ. Кроме того, что представляет собой оригинальность и что является бредовой системой? Наконец, особенно ясно меняется человек в период полового созревания, И шизофрения падает преимущественно на этот период. Должны ли мы таких людей, которые в это время сильно изменились, рассматривать как психотические личности или считать их никогда не болевшими шизоидами? Этот вопрос очень важен для родственников шизофреников. В период полового развития шизоидные черты характера находятся в полном расцвете; однако в легких случаях нам неизвестно, стоим ли мы перед развитием шизофренического психоза, наступил ли уже психоз, есть ли психологические продукты закончившегося приступа или, наконец, все это лишь бурное и причудливое половое развитие шизоидной личности. Ведь нормальные аффекты периода полового развития — робость, неповоротливость, сентиментальность, патетическая эксцентричность, напыщенность — находятся в тесном родстве с некоторыми чертами темперамента у шизоидов.
|
|
|
Короче говоря, мы можем выделить препсихотическое, психотическое, постпсихотическое и непсихотическое, но не в состоянии психологически расчленить шизоидное. Только сопоставив все, мы получим правильное представление.
К этому присоединяется дальнейшая методологическая трудность. Шизоидный человек обнаруживает лишь свою психическую поверхность так же, как это делает шизофренический душевнобольной. Поэтому клиницисты в dementia praecox в течение многих лет ничего не видели, кроме аффективной тупости, странности, дефективности и умственной неполноценности. Это было необходимой предварительной стадией, на которой уже давно застряло исследование. Лишь Блейлер нашел ключ к шизофренической внутренней жизни и открыл доступ к удивительным богатствам психологического содержания; пока здесь, вероятно, сделано очень мало. Ведь ключ к шизофренической внутренней жизни — это одновременно ключ (и единственный ключ) к большим областям нормальных человеческих чувств и поступков.
Ясно, что при таком положении вещей и о шизоидной характерологии путем грубого статистического метода, прибегая к исследованию родственников шизофреников, мы можем установить лишь часть психических данных: главным образом шизоидную поверность, а из глубины лишь более редкие, часто шаткие, психологически совершенно неточные черты. О внутренней жизни шизоидных темпераментов мы можем получить целостное представление из автобиографий даровитых, образованных шизоидов и прежде всего из объективных психологических документов, каковые нам оставили шизоидные и шизотимические гении, особенно поэты. О более глубокой характерологии шизоидов можно будет судить на основании отдельных тонких психологических анализов.
Развитие жизни шизоидов
Циклоидные люди сохраняют через все маниакально-депрессивные колебания основные симптомы темперамента от колыбели до могилы. Биологически действующее начало, создающее шизофрению и шизоидную личность, есть нечто, что уже заранее заложено и наступает с известной последовательностью в определенном периоде жизни и затем действует дальше. Порядок в тяжелых случаях следующий: с самого раннего детства имеется налицо шизоидная личность, в период полового созревания развивается шизофренический психоз, после него остается специфическое слабоумие или постпсихотическая личность, которая, даже если оставить в стороне грубые дефекты, отличается от препсихотической более ярким проявлением шизоидных симптомов.
Этот типичный ход может варьировать в своем временном появлении. Мы находим иногда шизоидов, которые производят впечатление, будто они испытали шизофренический психоз до рождения: уже в раннем детстве они столь слабоумны, упрямы, недружелюбны, необходительны, каковыми делается большинство шизоидных людей, перенесших тяжелый психоз. Врожденное асоциальное слабоумие такой шизоидной окраски может, благодаря своим кататоническим толчкам, в более позднем возрасте обнаружить несомненную принадлежность к шизофреническому циклу. Все эти разрушительные дефективные состояния врожденного или приобретенного характера — независимо от того, принимают ли они окраску криминальной антиобщественности или ворчливости, странности, тупости, нелепости, — имеют типичный отпечаток шизофренической психологии; но для характерологии они дают так мало материала, что мы, несмотря на их частоту, лишь вкратце упоминаем о них, тем более что они подробно описаны в учебниках психиатрии.
Если в упомянутых случаях появление шизофренического действующего начала было слишком рано, то нередко наблюдается обратный случай — его запоздание. В моем материале имеется небольшое количество очень интересных шизофреников, у которых в их детские годы нельзя было обнаружить никаких признаков препсихотической шизоидной личности, и они их родными воспринимались как живые, довольные, добродушные и веселые. Здесь психоз времени полового развития или наступает внезапно, или же препсихотический шизоид запаздывает при хронических изменениях личности в период полового созревания; эти изменения стабилизируются в течение всей жизни, застывают в рамках характерологического, а также могут заканчиваться шизофреническим психозом. И в детстве шизоиды после короткого расцвета всех их психических качеств могут переживать этот надлом личности в период полового развития, но без психоза. Для психологии гениального творчества такой расцвет продуктивности и неожиданное прекращение ее, особенно у писателей, весьма важен (я припоминаю, например, здорового, но в физическом и психическом смысле классического шизотимика Уланда). Наконец, существует несколько редких случаев, когда шизоидные частичные компоненты наследственного предрасположения могут выявиться поздно, например в период инволюции, когда у людей, ранее веселых, цветущих, добродушных, после 40 лет появляются черты недоверия, ипохондрии, отчужденности и угрюмого человеконенавистничества. Мы уже коснулись этого процесса поздней смены доминант при описании конституциональных стигмат.
|
|
|
