Национально-культурное положение нетитульных этносов и их отношение к политике белоруссизации и украинизации

Интеллигенция БРУП в условиях белорусизации и украинизации.

Белорусизация и украинизация представляют собой один из интереснейших общественно-политических и культурных феноменов ХХ века. Речь идет о важнейших процессах, проходивших в белорусском и украинском обществах в 1920 – 1930-е гг. и связанных с внедрением белорусского и украинского языка в общественную, политическую и культурную жизнь, повышением его статуса.

При решении сложных задач государственного и национально-культурного строительства в Беларуси и Украине 20 – 30-х годов ХХ в. важное место занимала политика белорусизации и украинизации, которую в широком смысле понимали как: создание школ, техникумов, ВУЗов на белорусском и украинском языках обучения, открытие культпросветучреждений, издание книг, газет, журналов на белорусском и украинском языках, всестороннее изучение истории Беларуси и Украины;выдвижение белорусов и украинцев на партийно-советскую и общественную работу; перевод делопроизводства на белорусский и украинский языки.

Решение белорусского вопроса путём белорусизации начало реализовываться с 1921 года, когда стало окончательно ясно, что РСФСР не избежать достаточно длительного и беспокойного соседства с возрождённым польским государством. В 20-е годы национальный вопрос являлся одной из самых актуальных проблем политической жизни БССР и УССР. Важнейшей составной его частью стало и такое не менее сложное политическое явление, как белорусизация и украинизация, которые сыграли существенную роль в национально-государственном строительстве этих республик.

Цели и задачи украинизации были рассмотрены на пленуме ЦК КП(б)У 6 февраля, а затем дополнены и утверждены пленумом 17 октября 1922 г. В БССР в октябре-ноябре 1921 г. проводились дискуссионные собрания ответственных работников Минской организа­ции КП(б)Б с целью приспособления резолюции X съезда РКП(б) к условиям Беларуси. 5 де­кабря 1921 г. были опубликованы тезисы «Белорусский национальный вопрос и Коммуни­стическая партия». Проблемы политики белорусизации затронули на XII Всебелорусской партийной конференции (VII съезд КП(б)Б 20-26 марта 1923 г.) при обсуждении доклада председателя ЦИК и СНК БССР, члена бюро ЦК КП(Б)Б А. Червякова «Национальные мо­менты в государственном и партийном строительстве». В советском порядке практиче­ское осуществление украинизации было начато после принятия декретов ВУЦВК УССР от 17 июля и 1август 1923 г., а в БССР - после 15 июля 1924 г., когда 2-я сессии ЦИК республики приняла законопроект «О практических мероприятиях по проведению националь­ной политики в Белоруссии».

Осуществление национальной политики в республиках последовательно проводилось в русле общей политики РКП(б), но с учётом местных особенностей. После XII съезда РКП(б) и июньского (1923 г.) совещания по национальному вопросу в Москве окончательно утвердился курс на коренизацию Советской власти в национальных республиках, которую необходимо было осуществлять путём вовлечения в партийно-советский, профсоюзный, комсомольский и хозяйственный аппараты местных пробольшевитски настроенных кадров.

Было решено «избрать в качестве преимущественного для официальных сношений – украинский язык», хотя по-прежнему на Украине господствующее положение занимали оба языка – украинский и русский. Согласно этому постановлению вновь поступающие на государственную службу должны в течение 6 месяцев изучить украинский язык (для других – «тех, кто уже находится на службе» - был определен срок в 1 год, в противном случае им грозило увольнение), делопроизводство предполагалось также перевести на украинский язык, ввести украинский язык в партийных школах, реорганизовать государственное издательство и т. п.

В БССР и УССР партийно-советский аппарат преимущественно был некоренной на­циональности. В 1922 г. из 6157 членов КП(б)Б 72% составляли русские. В КП(б)У на начало 1924 г. из 57 тыс. членов партии русские составляли 45%, украинцы - 33, евреи - 14%. Политика коренизации осуществлялась с большими трудностями, но достаточно на­стойчиво на Украине. Белорусские национал-коммунисты пытались использовать опыт соседей в осуществлении кадровой политики.

В республике пытались осуществлять политику белорусизации и в частях Белорус­ского военного округа. Однако положительных результатов достигнуто не было. В «совер­шенно секретном» постановлении бюро ЦК КП(б)Б «О белорусизации частей Белорусского военного округа» от 27 апреля 1929 г. признано недостаточное проведение белорусизации всех частей 2-ой дивизии и указано на необходимость усиления темпов этой работы.

Политика украинизации велась и в Красной Армии. При непосредственном участии М. В. Фрунзе специальной комиссией во главе с Ф. Э. Дзержинским была подготовлена пятилетняя программа национально-войскового строительства (1924 - 1929), в основе которой лежал принцип единства советских вооруженных сил.В соответствии с программой в течение пяти лет предполагалось украинизировать четыре территориальные дивизии. Национальный подход предусматривал комплектацию украинским красноармейским и командно-политическим составом, использование украинского языка командованием, в политработе, украинизацию военных школ. В середине 1920-х гг. красноармейский состав частей и объединений Украинского военного округа стал в большинстве своём украинским.

Однако темпы украинизации в Красной Армии были значительно ниже, чем в других сферах, особенно это касается изучения украинского языка командным составом. Красноармейский командно-политический состав с трудом переходил на украинский, а подготовка украинских кадров была явно недостаточной. Так, в 1925 году в украинизированных дивизиях 40,9% командиров и 37,1% политработников вообще не владели украинским языком.

Закономерным результатам такой национальной политики явилось то, что в 20-е годы была осуществлена большевистская коренизация Советской власти в Беларуси и в Украине, наблюдался заметный подъём национально-культурного возрождения этих республик.

Административное деление республики на округа, районы и сельские советы, начатое в январе 1925 г. позволяло решать задачи национальной политики. Такая трёхзвенная система управления пришла в БССР из Украины, где её стали вводить ещё в на­чале 1923 году. Уже имелся опыт по использованию национал-коммунистами системы образо­вания. Как и на Украине, в Беларуси были созданы административные единицы для национальных меньшинств. К 1928 году в УССР был создан 21 самостоятельный национальный район с 241 сельсоветами и 900 национальных сельсоветов в украинских районах. В БССР было 72 национальных совета, из которых половина на Гомельщине.

Более значительного суверенитета союзные республики в то время получить не мог­ли. Придя к пониманию значения административного ресурса, советское руководство Ук­раины и Беларуси решало свои первоочередные задачи. Но если X. Раковский, Н. Скрипник, В. Чубарь, Г. Гринько отстаивали экономический суверенитет УССР, хотя и безуспешно, то А. Червяков, В. Игнатовский и другие решали и решили проблему I и II укрупнения БССР, так как это была главная задача нацгосстроительства в республике. Украина также решила свои территориальные вопросы в 1924 -1925 годах. Хотя прекращение политики белорусизации и украинизации в БССР и УССР официально никогда не провозглашалось, процесс их свёртывания начался с конца 20-х годов и привёл к известным трагическим последствиям в 30-е годы в обеих республиках.

 

Решение задач белорусизации и украинизации проходило в очень сложных условиях. Но как в БССР, так и в УССР главной задачей было переломить психологию людей, в том числе и партийно-советского актива, убедить общественность в необходимости проведе­ния политики коренизации. Необходимость белорусизации и украинизации рабочего класса объяснялась необходимостью укрепления его союза с крестьянством. Этот союз навязывался «сверху». Поэтому к изучению крестьянского (белорусского, украинского) языка рабочие, а это недавние крестьяне, относились отрицательно. Такая позиция рабочих перекликалась с позицией чиновников, руководителей, технической интел­лигенции. В связи с этим большинством документов по белорусизации и украинизации со­хранялась под грифом «секретно» или «совершенно секретно». После решительного выступления в апреле 1926 г. И.Сталина против украиниза­ции рабочих, особенно русских, так как это противоречило «принципу свободного развития национальностей», партийное руководство республик могло прибегнуть только к агита­ции, разъяснению рабочих необходимости белорусизации и украинизации.

В БССР политика белорусизации вызывала недовольство населения, это было вызвано тем, что на территории страны проживало большое количество представителей других национальностей, особенно это было показательно в приграничных районах. Например, по Всесоюзной переписи 1926 года из 4215 человек, проживающих в посёлке городского типа Лоев, белорусы составляли 14,6%, русские – 59,4%, евреи – 25,2%, украинцы – 0,5%, поляки, латыши, литовцы, немцы, татары, цыгане – 0,3%. Из 22607 жителей района белорусы составляли 52,2%, русские – 40%, украинцы – 4,8%, поляки – 0,4%, евреи – 0,3% и другие национальности – 0,3%.

Отношение к белорусизации было различным и, вероятно, объяснялось экономическими, политическими, социальными, национальными психологическими моментами. В самый активный период её проведения (1925 – 1927 гг.) часть молодёжи была против белорусского языка, желала учиться за пределами Беларуси, т.к. считала, что малоперспективное развитие промышленности республики не позволит применить свои знания на практике. В целом же, как отмечается в документах, большинство молодёжи округа относилось к белорусизации без особого энтузиазма, но и без враждебности.

Большинство чиновников не желало изучать национальный язык. Для проверки знания белорусского языка сотрудниками государственных учреждений создавались комиссии и утверждались сроки проверки. Из всех проверенных сотрудников государственных учреждений по БССР в 1926 году 13,5% слабо знали белорусский язык и 9,4% - не знали.

Очень медленно «втягивалось» в белорусизацию крестьянство Большой практицизм крестьянина, оценка всего с точки зрения своих материальных интересов определяли его отношение к белорусизации, которая никак не затрагивала его экономически. Крестьяне относились к ней равнодушно.

Но были и исключения, так в газете «Правда» была размещена статья, в ней говорилось, что в деревне Рудное Копыльского района на собрании крестьян было вынесено постановление: «Ликвидировать белорусский язык и потребовать от власти быстрого его уничтожения». Следует отметить, что протесты против введения белорусского языка массового характера не носили.

Отношение к белорусизации рабочих Мозырщины, удельный вес которых среди всего населения округа по-прежнему оставался очень низким (около 4%, из них представители белорусской национальности составляли немногим более 20%), также характеризовались экономическими моментами. Рабочие отдавали явное предпочтение русскому языку и русской культуре, как имеющим всесоюзное значение.

Советскаябелорусизация поначалу охватила только 6 уездов Минской губернии, составивших первоначальную территорию второй ССРБ. Вторая её волна характерна длятерриторией Витебской, Могилёвской и Гомельской губерний, включенных в состав Советской Белоруссии в результате укрупнений 1924 – 1927 годов. Именно на этих территориях активнее всего раздавались протесты против коренизационной политики большевиков. Но политика советской власти в языковом вопросе была оперативной, жестокой и весьма затратной в финансовом отношении. Председатель ЦИК БССР А. Г. Червяков в газете «Советская Беларусь» в мае 1926 года делился своими впечатлениями о поездке на Оршанщину и подчеркивал: «Так, как в своё время нужно было в совершенстве знать русский, польский, немецкий и другие языки, нужно знать и белорусский. Никаких вольностей».

В УССР, при проведении политики украинизации были схожие проблемы. Политика коренизации, создававшая довольно благоприятные условия для деятельности национально ориентированных групп населения, вызывала неприятие со стороны тех слоёв общества, чьи интересы учитывались далеко не полностью или вообще игнорировались. Против были настроены чиновники (они были почти поголовно русскоязычными), старое городское население, пролетариат, русскоязычная интеллигенция (инженерно-технические работники, часть профессорско-преподавательского состава вузов).

В КП(б)У было также немало противников коренизации и лиц, занимавших выжидательную позицию, в частности, из числа «старых большевиков», веривших в мировую революцию. Например, в Краматорске заведующий тарифно-экономическим отделом заводоуправления Т. Файнберг высказался в таком духе: «Нам нет надобности изучать украинский язык, потому что при социализме все языки сольются в один».

«Антикоренизационный настроения» зачастую находили пассивное выражение, однако при столкновении с позицией сторонников коренизации создавали напряженность в украинском обществе.

Большинство же чиновников ни в какую не желало изучать национальный язык. Украинские партийные власти неоднократно обращали внимание на данное обстоятельство. В докладной записке Центральной всеукраинской комиссии украинизации соваппарата при СНК УССР (1925) отмечалось, что в большом количестве учреждений не выполняются постановления и декреты по украинизации, в частности на работу принимаются люди, не знающие украинского языка.

Комиссия ЦКК ВКП(б), обследовавшая практику проведения национальной политики на Украине в 1928 году отмечала несколько факторов, существенно затрудняющих украинизацию партийных и государственных учреждений. В качестве объективных причин комиссия указывала на трудности, связанные с незавершенностью формирования украинского литературного языка: «несколько раз менялась грамматика, и лица, раз уже сдавшие экзамен по украинскому языку, снова подвергались испытанию».

Комиссия также отмечала, что «требование знания украинского языка распространяется на слишком широкий круг служащих». Например, «преподаватели школ нацменьшинств жалуются на то, что с них требуют обязательно знание украинского языка, а между тем никто не интересуется… насколько они владеют тем языком, на котором преподают».

Не всегда находила поддержку политика коренизации и среди крестьянства, составлявшего в 1920-е годы большинство населения УССР. Для крестьян первостепенное значение имела социальная и аграрная политика советской власти. К тому же в восточных и юго-восточных районах УССР проживало много русских, и тут ассимиляции украинского населения зашла дальше, нежели в других районах. Большинство населения там пользовалось русским языком, и переход на украинский школ, печатных изданий и делопроизводства не всегда встречал одобрение.

Отнюдь не всегда находила поддержку политика украинизации и среди рабочих. Партийный деятель 1920-х годов И. Майстренко оценивая в своих воспоминаниях сложившуюся ситуацию, отмечал «русифицированность» Харькова, Донбасса, Днепропетровска, Одессы и их упорное нежелание украинизироваться. Рабочие юго-восточных промышленных областей УССР к необходимости изучения украинского языка относились явно негативно. Ситуация осложнялась тем, что Сталин высказался резко против применения административного нажима на этот слой населения. Единственным средством воздействия на пролетариат оставался метод разъяснения и убеждения, эффективность которого в течение всего советского периода оставался сомнительной.

Белорусизация и украинизация, при всей своей тактической направленности и геополитической предопределенности, имели вполне конкретные результаты. Несмотря на то, что белорусизация и украинизация проводились зачастую формально, пропагандистско-лозунговыми и административными методами, они смогли пробудить широкие слои населения Беларуси и Украины к сознательной национальной жизни. Были достигнуты значительные успехи в области национально-культурного строительства, в подготовке национальных кадров.

 

19. Динамика демографических процессов в составе городского и сельского населения БРУП.

Высокие показатели детской заболеваемости и смертности

Высокая рождаемость (1926 г. – самый высокий коэффициент рождаемости).

Смертность мужчин превышала смертность женщин

Влияние голода 1932-33 гг. (особенно для украинских областей)

Увеличение городского населения и повышение естественного прироста горожан

В 1937-38 гг. тенденция к сокращению естественного прироста и городского, и сельского населения.

 

20. Специфика миграционных процессов (переселения, отходничество, оргнабор, спецпереселения) в 1920-1930-е годы.

 

21. Влияние последствий голода 1932-1933 годов на динамику численности и демографических процессы в составе городского и сельского населения БРУП.

Второй массовый голод в СССР разразился в 1932/33 гг. в период коллективизации — тогда от голода и болезней, связанных с недоеданием, погибло около 7 млн человек.В периоды голодных 1921-1922 и 1932-1933 годов на почве сильнейшего истощения населения отмечались неоднократные случаи каннибализма.

Наиболее трагические последствия голода очевидны в украинских областях БРУП, когда смертность населения Киевской области в 1932-33 гг., а в Черниговской в 1933-34 гг. в разы превышала рождаемость. Есть основания считать, что по причине голода естественный прирост населения прерывался и в Западной области. В меньшей степени голод повлиял на демографическую ситуацию в БССР. При постоянном приросте всего населения эти последствия оказались менее ощутимыми, т.к. резкого подъема смертности в целом не наблюдалось.

22. Повозрастной состав сельского и городского населения, мужчин и женщин.

23. Уровень грамотности и образования сельского населения (мужчин и женщин), титульных этносов и национальных меньшинств (1920-1930-е годы).

На этносоциальные процессы в БРУП в этот период существенное влияние оказывали разные уровни грамотности и образования полиэтничного населения. В сравнении с дореволюционным периодом у титульных и нетитульных этносов БРУП отмечен значительный рост этих показателей. Однако показатель грамотности и образования был ниже у восточнославянских национальностей, проживавших в своих этнических территориях, и выше у тех, кто проживал за их пределами. У евреев и поляков он оставался устойчиво высоким на всей территории БРУП. Это свидетельствует о более высокой профессиональной, социальной и культурной мобильности той части белорусов, русских и украинцев, которые находились за пределами своих этнических территорий. Стабильно высокий уровень грамотности и образования у еврейского населения на всей территории БРУП объясняется тем, что в абсолютном большинстве оно проживало в городах, где традиционно эти показатели всегда выше. Сравнительный анализ показал, что в рассматриваемый период сохранялась та же тенденция, что и до 1917 г., когда титульные этносы были заняты в сфере материального производства (в основном – с/х), а наиболее массово представленное в регионе еврейское население большей частью – в сфере нематериального производства.

 

24. Уровень грамотности и образования городского населения (мужчин и женщин), титульных этносов и национальных меньшинств (1920-1930-е годы).

См. ответ на вопрос 23

 

25. Социально-классовый и профессиональный состав (стратификация) городского населения (1920-1930-е годы).

О преимущественно аграрном характере экономики БРУП в середине 1920-х гг. свидетельствует социальный состав его населения. По материалам переписи 1926 г., в округах, входивших в состав БССР, среди всех имеющих занятия рабочие составляли 3,9%, служащие – 3,2%, все хозяева и одиночки – 26,7, а помогающие члены семьи – 61,9%. Это свидетельствует о том, что абсолютное большинство населения было занято в сельском хозяйстве. Хозяева и помогающие члены семьи у белорусов составили 93,5%, у поляков – 83,6%. У евреев было 34% рабочих и служащих, около 40% хозяев, 13,2% - помогающих членов семей. Свыше 15% русских были военнослужащими.

Аналогичная ситуация была и в украинских округах. Абсолютное большинство имеющих занятие украинцев – хозяева и помогающие члены семей. У поляков этот показатель – около 90%. Евреев рабочих и служащих было около 30-40% (наибольшее количество в Киевском округе – 61%). Около 20% русских были военнослужащими.

В российских округах БРУП абсолютное большинство составляли хозяева и помогающие. Каждый третий еврей относился к рабочим и служащим.

Среди всех занятых в БРУП восточнославянских народов мужчины и женщины разделяли 50 на 50, а среди евреев, имеющих занятие, женщин было 2-2,5 раза меньше (влияние традиций!). В целом евреи во всех составляющих БРУП работали в промышленности, кооперации, частнопредпринимательской деятельности. Русские вне пределов своей этнической территории были рабочими, служащими, военнослужащими. В своих этнических территориях белорусы, русские и украинцы на 90% были заняты в с/х (признак аграрных наций!).

В с/х работали в основном белорусы, поляки, украинцы. Еврейское население было занято в промышленности и торговле, включая и кустарную. Значительным был их удельный вес в госучреждениях, здравоохранении, науке, искусстве и печати.

 

26. Социально-классовый и профессиональный состав (стратификация) сельского населения (1920-1930-е годы).

См. ответ на вопрос 23

27. Интеллигенция БРУП в условиях политики белорусизации и украинизации.

28. Социально-экономическая характеристика погранполосы.

29. Этнокультурный состав населения. Депортации и переселения населения погранполосы.

В 1920-30-е гг. преобладание титульных этносов в составе населения БРУП было представлено следующим образом: русские (96,9 %), белорусы и украинцы (83,4 %). За пределами своих областей белорусы проживали в Киевской, Смоленской, Орловской, Черниговской, Житомирской областей. Самое большое количество белорусов насчитывалось в Сибири и в Украине.

Наибольший удельный вес русского населения среди нерусских областей характерен для Витебской, Гомельской, Киевской областей (7-8%). Украинское население наиболее было представлено в Гомельской, Могилёвской и Полесской областях (до 3 %). Что касается еврейского населения, то их высокий удельный вес характерен для Витебской, Гомельской, Житомирской, Киевской областей. Наибольшее количество поляков (1-2%) проживало в Могилевской и Полесской областях. Удельный вес других этносов был значительным (1-3 %) в Витебской, Полесской, Житомирской, Черниговской областях.

 

30. Национально-культурное положение нетитульных этносов и их отношение к политике белорусизации и украинизации во второй половине 1930-х годов.

31. Причины ликвидации национально-культурных территориально-административных образований, национальных школ.

Начало коллективизации – смена курса национальной политики. Задача интернационального воспитания населения. Причинами свертывания национально-культурной политики являются также отсутствие высококвалифицированных кадров, систематического руководства со стороны вышестоящих исполнительных органов, необходимой материальной базы, уменьшение финансирования на штатных работников и т.д. =>работа среди нац. меньшинств была признана недостаточной, а то и вообще таковая отсутствовала.

Решения союзных органов практически не выполнялись, а лозунги «белорусизации» и «украинизации» зачастую оставались на бумаге.

В 1935 г. Президиум ЦИК СССР одобрил постановление, в котором говорилось о недостатках в работе среди национальных меньшинств и ставились задачи устранить, улучшить и усилить. Именно с 1935 г. начинается свертывание работы среди национальных меньшинств, изменение национальной политики в рамках СССР.

 

32. Конфессиональный состав населения БРУП в конце 1930-х годов.

В переписи 1937 г. респонденты должны были сначала определить свое отношение к религии, а затем верующие - назвать сами свое вероисповедание. Вопрос о религии был введен в переписной лист лично Сталиным, который редактировал последний вариант анкеты в канун переписи. Никто из статистиков не рискнул ему возразить. Опрашивалось население в возрасте 16 лет и старше.

Перепись состоялась в ночь с 5 на 6 января и была доброжелательно встречена населением, люди охотно отвечали на все вопросы. Исключением был вопрос о религии. Во многих районах, особенно в сельской местности, он вызвал переполох. Нетрудно понять причины этого, если вспомнить обстановку тех лет в стране (насильственные переселения раскулаченных, нараставшую волну репрессий и т.д.), а также официальное отношение к религиозным убеждениям как "пережитку прошлого в сознании отсталых людей". Во многих районах начали распространяться всякого рода тревожные слухи, а с мест понеслись донесения особой секретности из местных органов учета и статистики в ЦК ВКП(б) и правительство. Судя по этим материалам, распространявшиеся тогда слухи были типичными для того времени. Сектанты (евангелисты и баптисты) давали обет на вопрос о религии не отвечать. Как сказано в документах, многие священники с церковного амвона призывали верующих ответить откровенно на вопрос о религии, так как тоже надеялись на открытие церквей. Не обошлось и без конъюнктурных соображений со стороны населения: лучше записаться неверующим, тогда в кооперативах больше товаров дадут; или надо записываться верующими, так как в случае войны и победы гитлеровской Германии неверующих расстреляют. При анализе данных переписи необходимо учитывать, что принцип самоопределения не всегда срабатывал. В донесениях отмечалось, что "члены семьи, безусловно, оказывали влияние на колеблющиеся, нестойкие элементы в вопросе о религии". Этот вопрос часто вызывал серьезные семейные конфликты. В одном случае жена заявила, что уйдет от мужа, если он запишется неверующим, в другом - дочь ругала отца за то, что он записался верующим, в третьем - мать заявила, что проклянет сына, если тот запишется неверующим. Не обошлось без семейных драк и побоев. В этой ситуации не все настаивали на своих убеждениях, некоторые предпочли ответа не давать. Данные переписи 1937 г. свидетельствуют о том, что с возрастом усиливается и религиозность. Среди грамотных мужчин удельный вес верующих резко увеличивается при переходе от 20-29 лет к 30-39 годам. У грамотных женщин этот переход наблюдается в более молодом возрасте: от 16-19 лет к 20-29 годам. Это объясняется более ранней зрелостью женщин в связи с замужеством и материнством и сопряженными с этим ответственностью и тревогой за жизнь и судьбы детей, за сохранение домашнего очага и т.д. Среди неграмотных мужчин и женщин удельный вес верующих увеличивается равномерно от одной возрастной группы к другой. Возможно, это связано с тем, что в молодежных группах несколько больше верующих, чем у грамотных. Христианами назвали себя почти 80 % всех верующих. Три четверти населения были привержены Православию. Католическое и лютеранское вероисповедания с отходом от России территорий Польши, Западной Украины и Западной Белоруссии, а также Прибалтики заняли среди других религий скромное место: представители этих вероисповеданий составляли по 0,8 % от всех верующих. Данные переписи не устроили правительство по многим параметрам. Но главным было то, что они обнаруживали большие потери населения, связанные, прежде всего, с голодом начала 30-х гг. Перепись безо всяких на то оснований была объявлена "дефектной" и запрещена. Не последнюю роль среди причин "опалы" сыграли и данные о религиозности населения. Организаторы переписи были подвергнуты репрессиям.

Результатом переписи 1937 г. стал показатель =57% населения СССР были верующими. Однако часть исследователей считает, что эти показатели значительно занижены.

33. Билингвизм и его роль в этнокультурных процессах региона.

Для советского этногенеза, который строился на основе, прежде всего, русского языка, был характерен крайний воспринимающий билингвизм. На момент распада СССР большинство нерусских народов, в него входивших, владело в той или иной степени русским языком. В некоторых ситуациях русский язык оказал вытесняющее воздействие, становясь единственным родным языком для представителей нерусских этносов.

В 1920-е годы в БССР проводилась белорусизация — предпринимались меры по расширению употребления белорусского языка в общественно-политической и культурной жизни. Большинство начальных школ перешло на белорусский язык обучения. Постепенно он вводился и в высшие учебные заведения. Декрет 1924 г. объявил равноправие четырёх основных языков республики: белорусского, русского, идиш и польского.

Аналогичные процессы происходили и на смежных с Белорусской ССР территориях РСФСР. Так в середине 30-х годов только в Смоленской области РСФСР было 99 белорусских школ с числом обучающихся св. 10 тыс. чел.

С конца 1920-х — начала 1930-х годов в Советском Союзе наметились тенденции по сближению народов СССР. В соответствии с официальной доктриной основой такого сближения рассматривался русский этнос, язык и культура.

Кандидат филологических наук И. Климов пишет: Большевистское государство, которое впервые в истории осуществляло эксперимент по созданию нового общества и нового человека, рассматривало и язык как объект специальных манипуляций, направленных на достижение определённых, совсем не лингвистических целей. Важным направлением таких манипуляций с 1930 года было закрепление русского влияния в нормах литературных языков других народов СССР. Это повышало культурную гомогенность [однородность] среди народов советской империи, приглушало их устремления к сепаратизму, способствовало их культурной и языковой ассимиляции. Жертвой такой политики с 1930-х годов стал и белорусский язык. Его дальнейшее развитие осуществлялось не в результате внутренней необходимости или реального употребления, а предопределялась политической конъюнктурой советского государства.

Кампания против белорусского языка была поднята в СССР в начале 1930-х годов. Практическое завершение первого этапа кампании русификации белорусского языка стало правительственное постановление СНК БССР от 28 августа 1933 года «Об изменениях и упрощении белорусского правописания», которая касалась не только орфографии, но и фонетических и морфологических особенностей белорусского языка. При написании учебных грамматик распространился метод «шапирографии»: брали учебную грамматику русского языка профессора А. Б. Шапиро, заменяли наименование языка, примеры и вносили минимальные коррективы вроде исключения категории рода там, где её нет. Всерьез господствовали представления о том, что язык тем совершеннее, чем его грамматика более похожа на русскую, поэтому старались развить прилагательные там, где они не составляли особую часть речи, изменить порядок слов в соответствии с русским.

В годы массовых репрессий (1937—1938 годов) по обвинениям в шпионской деятельности, участии в так называемой «национал-демократической партии», подготовке создания буржуазного белорусского государства и др. было репрессировано большое количество белорусских учёных и интеллигентов. В действие вступила советская политизированная лингвистическая теория о грядущем соединении языков союзных республик на базе русского языка в один «советский язык».

В ходе усилившейся в 1930-х годах русификации наблюдались процессы, имевшие различные формы и темпы, различавшиеся реакцией на них со стороны различных этносов, что определялось тем, к каким лингвистическим группам они относятся, имелись ли различия или сходство с русскими в образе жизни и хозяйствования, имелось ли смешанное, чересполосное, раздельное с русскими расселение. У восточнославянских нерусских народов СССР — белорусов и украинцев — в связи с близким родством этих народов с русскими, процесс русификации был близок в большинстве аспектов. В процессе же русификации неславянских народов — тюркских, финно-угорских, кавказских, балтийских, северных — наблюдались существенные различия в формах, методах и масштабах этих процессов.

С середины 30-х годов и до начала Великой Отечественной войны в регионах с компактным проживанием белорусов за пределами собственно Белорусской ССР происходило массовое закрытие белорусских школ, так только в Смоленской области РСФСР за этот период были закрыты либо переведены на русский язык обучения все 99 ранее созданных белорусских школ.

Реализация языковой политики в БССР проводилась в двух направлениях, которые взаимно дополняли друг друга:Сужение сферы употребления белорусского языка в публичной жизни и замена его русским;Всесторонняя русификация белорусского языка, допущенного до публичного употребления.

 

34. Экономические и культурные связи БССР, РСФСР, УССР (1920-1930 гг.)

 

35. Изменения в социокультурном облике рабочих БРУП в 1920 – 1930-е гг.

36. Количественные и качественные изменения в составе кустарей и крестьян-единоличников БРУП в 1920 – 1930-е гг.

37. Социокультурный облик русского населения БРУП (1920 – 1930-е годы).

Именно в 20—30-е гг. ХХ в. происходили коренные изменения в социально-экономической, конфессиональной и культурной жизни проживавших в регионе этносов. Участие русских в этносоциокультурных процессах белорусских и украинских областей БРУП происходило с влиянием русского языка. С присоединением Витебской и части Гомельской губерний к БССР численность русских в республике увеличилась.численность и доля русских были самыми высокими. Большинство этнических русских проживало в сельской местности. По степени урбанизированности русские в БССР находились на третьем месте (34,4 %) после евреев и татар.преобладание среди военнослужащих в БССР русских и русскоязычных военных, В БССР и УССР работа с русским населением проводилась слабо или вообще не проводилась. в республике они не рассматривались как национальное меньшинство. Достаточно высокий удельный вес русских был в украинских округах БРУП. русские трудились рабочими — 11,4 %, служащими — 12,5 %. Перепись 1939 г. установила, что численность русских в БССР уменьшилась за 12-летний период.ровень грамотности был значительно ниже у русских, украинцев и белорусов, проживавших в пределах своих этнических территорий. Большинство населения и городов, и уездов как белорусских, так и украинских губерний пограничья были грамотными именно в связи со знанием русского языка.

38. Изменения в профессиональном составе восточнославянского населения белорусско-российско-украинского пограничья (1920 –1930-е годы)

 

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: