Русские камнерезы фирмы Картье

 

Л. А. Будрина

Международные контакты в области декоративно-прикладного искусства рубежа XIX—XX в. — чрезвычайно интересная, но малоизученная тема. Одним из частных случаев российско-европейского сотрудничества в этой области является опыт французской фирмы Картье (Cartier). Можно предположить, что эта фирма была не единственной размещавшей заказы у российских мастеров. Однако это предприятие является одним из немногих сохранивших свои архивы, что позволяет проследить историю и характер деловых связей парижской фирмы и российских камнерезов.

Традиции каменного декора парадных интерьеров появились в России еще в XVIII в. Тогда эта мода была спровоцирована стремлением подражать убранству европейских дворов. Расцвет русского камнерезного дела во второй половине XVIII — XIX в. охватил широкий круг специализированных предприятий разного масштаба: императорские гранильные фабрики Петергофа, Екатеринбурга и Колывани, крупные частные фирмы и кустарное производство Петербурга и Екатеринбурга. В результате этого к концу XIX в. складывается насыщенный рынок произведений разного размера, стоимости и качества работ, равно востребованных в связи с распространением моды на каменные безделушки из придворно-аристократического мира в быт купечества и буржуазии.

Всемирные выставки 1850—1900-х гг. отчасти познакомили европейскую публику с каменными изделиями русских мастеров, но смогли обеспечить создание сети сбыта только для ограненных самоцветов — ювелирного сырья.

Эффектный выход на европейский рынок фирмы Карла Фаберже, получившей и исполнившей в 1907 г. крупный заказ английского короля Эдуарда VII — комплекс камнерезных «портретов» животных королевской фермы в Стриденгаме [см.: Фаберже: придворный ювелир, с. 31], открытие в 1903 г. собственного магазина русской фирмы в Лондоне — все это обострило конкурентную борьбу на европейском рынке роскоши, что стало стимулом для некоторых фирм Старого Света разнообразить собственный ассортимент путем включения в него модных камнерезных предметов. В поисках поставщиков представители этих торговых домов едут в Россию.

Одно из наиболее ранних упоминаний о сотрудничестве французского Ювелирного дома Картье и российских камнерезов появилось в книге Александра фон Солодкофф «Русское золотое и серебряное дело 17—19 веков», изданной в 1981 г. Приводя информацию о деятельности А. К. Денисова-Уральского, он упоминает о поставках его камнерезных работ в Париж в 1908— 1917 гг. [см.: Solodkoff, p. 210].

Существенно подробнее вопросы взаимодействия мастеров ювелирного и камнерезного дела были рассмотрены Гансом Надельхоффером в монографии, вышедшей на французском языке в 1984 г. Эта книга стала первой и, казалось, исчерпывающей историей Дома Картье. В главе 6 и комментариях к ней впервые приводится информация о сотрудничестве с российскими производителями и указываются их имена: московский ювелир Яр, камнерез Свечников, Карл Верфель с Обводного канала в Петербурге, московская фирма Овчинникова, Денисов-Уральский, Лагутяев, Суровый [см.: Nadelhoffer, p. 91—93, 296].

В каталоге выставки «Фаберже: придворный ювелир» (1993) опубликована статья «Проблема “Фальшберже”», посвященная вопросу атрибуции произведений фирмы Фаберже. В ней Геза фон Габсбург приводит сведения из учетных книг парижской ювелирной фирмы Картье, о том, что в них перечислено более двух сотен фигурок животных из самоцветов, многие из которых были приобретены у поставщиков поделочного камня, к которым обращался и Фаберже [см.: Фаберже: придворный ювелир, с. 165—167].

В 1997 г. отрывки из книги Надельхоффера были переведены на русский язык и опубликованы с комментариями В. В. Скурлова в книге «Фаберже и петербургские ювелиры» [Фаберже и др., 605—621].

Проблема идентификации камнерезных предметов «от Картье» затронула и Джуди Рюдое, посвятившую этому вопросу главу «Русский стиль» в каталоге, вышедшем в 1997 г. к выставке «Картье 1900—1939» (Музей Метрополитан в Нью-Йорке и Британский музей в Лондоне) [Rudoe, p. 101 — 115]. Большой интерес представляют опубликованные в этом издании камнерезные предметы французских ателье, выполненные под очевидным влиянием русских аналогов.

Наконец, в 2003 г. в Мюнхене прошла выставка «Картье и Фаберже: соперники при царском дворе» [см.: Faberge — Cartier]. В каталоге этой выставки помещены статья о русских связях Картье, список поставок из России и содержание копировальной книги с фрагментами переписки с Россией, подготовленные к публикации Гезой фон Габсбург. Для него впервые со времени На- дельхоффера были открыты архивы Ювелирного дома Картье. Однако и в этом, наиболее полном на данный момент исследовании содержатся неточности и нестыковки.

История контактов представителей фирмы Картье с российским поставщиками резного камня может быть условно разделена на два этапа. Первый связан с ознакомительными визитами в Россию Пьера Картье, второй — с регулярными коммерческими выставками Луи Картье. Характер деятельности и круг поставщиков на этих двух стадиях существенно отличаются.

Этап первый (1904—1907)

В декабре 1903 г. в Петербурге открылась I Международная художественно-промышленная выставка изделий из металла и камня. В составе участников были именитые российские фирмы, представители европейских ювелирных домов, уральские камнерезы.

Точные даты первого путешествия Картье в Россию неизвестны, но на основании писем можно предположить, что Пьер Картье посетил петербургскую выставку (закрывшуюся в феврале): 7 января он сделал покупки в магазине Карла Верфеля, а в двадцатых числах пишет уже из Парижа. Таким образом, в Петербурге он побывал в первой половине января. Вероятно, время для путешествия было выбрано не случайно, т. к. среди потенциальных поставщиков, к которым Картье адресует свои письма с предложением о сотрудничестве в январе 1904 г., большинство — участники выставки.

Карл Верфель. В ходе этой поездки Пьер Картье посетил в Петербурге магазин участника петербургской выставки Карла Верфеля (подробнее на истории этой фирмы мы остановимся далее). Это сотрудничество оказалось плодотворным. 7 января в магазине Карла Верфеля приобретено колье из аметистовых шариков. В письме к Верфелю от 27 января заказаны еще два таких колье, а на следующий день — еще четыре. В инвентарную книгу «Colliers» внесена одна запись, имеющая отношение к этим закупкам: 6 февраля на приход поставлено колье из 47 шариков из аметиста и двух шариков застежки. В графе, содержащей сведения о доработках предметов, указано, что для колье была выполнена застежка и футляр. Уже через десять дней колье было продано. Остальные колье, вероятно, были распределены между ателье для более существенной доработки и в книге уже записаны без ссылки на первоначального поставщика.

Генрих Яр. В рамках первого путешествия в Россию Пьер Картье посещает и Москву [см.: Nadelhoffer, с. 92], где устанавливает один из наиболее продуктивных контактов: за десять лет Генрих Яр поставит в Париж около двухсот предметов. Любопытен тот факт, что на момент начала сотрудничества с французами Генрих Готфридович Яр являлся управляющим московской фабрики Фаберже [Вся Москва, 1901, с. 525]. Можно предположить, что работа на Картье повлияла на положение Яра и стала одной из причин ухода от Фаберже: в 1911 г. Генрих Яр уже обозначен как самостоятельный ювелир [см.: Там же, с. 838], а в 1915 г. Яр становится владельцем мастерской и магазина [Фаберже и др., с. 146].

Основную массу предметов, отправленных Яром в Париж, составляют небольшие серебряные с эмалями вещицы кабинетного ассортимента: рамки, звонки, чехольчики для стиральных резинок и т. п. Упомянуть этого поставщика в разговоре о камне заставляют два момента.

Во-первых, в поставках Яра встречаются и камнерезные предметы. Так, в июне 1904 г. в Париж были отправлены четыре флакона для смачивания марок из жада в виде груши, яблока и томатов с серебряными оправами. В сентябре того же года во Франции получены пепельницы из жада, нефрита, розового и серого уральских мраморов с серебряными золочеными и эмалированными оправами. В 1906—1907 гг. от Яра были получены и четыре ручки для зонтиков разной формы (круглые, овальные и в виде костыля) из орлеца-родонита в эмалевой серебряной оправе разного цвета. Кто именно поставлял Яру каменные детали, неизвестно. Можно предположить, что уральский камень приобретался в московских магазинах (например, подходящий ассортимент был в «Сибирском базаре» на Тверской и «Сибирских камнях» на Арбате), в которых можно было приобрести как готовые изделия, так и всевозможные образцы и заготовки [см.: Вся Москва, 1902; Памятная книжка].

Вторая причина обращения к мастерской Яра связана с нереализованным коммерческим контактом с уральским камнерезом Свечниковым.

• Свечников. Среди первых поставщиков камнерезных изделий На- дельхоффер упоминает это камнереза (Svietchnikoff) [см.: Nadelhoffer, p. 296]. Версию о сотрудничестве с этим мастером поддерживает и Геза фон Габсбург [Faberge — Cartier, p. 78]. В книге «Фаберже и петербургские ювелиры» по поводу возможной трактовки этой личности приведены две версии [см.: Фаберже и др., с. 137].

Действительно, в архиве Дома Картье сохранилась обширная корреспонденция, адресованная Свечникову. Началась она в январе 1904 г., содержит сведения о личном общении Пьера Картье и этого камнереза. Более того, в одном из писем речь идет о встрече в петербургском ателье камнереза. Дальнейшая корреспонденция, продолжавшаяся до середины апреля, содержит запрос на составление каталога анималистики (изображения в натуральную величину с указанием материалов и цен); к сожалению, неизвестно, был ли каталог составлен и отправлен в Париж. Кроме того, у Свечникова просили прислать образцы используемых камней (15—20 штук). Далее в письмах упоминается о французских эскизах слонов трех величин, отправленных для выяснения возможности и стоимости изготовления по ним предметов из орлеца, жада и нефрита. В январе же был отправлен запрос о стоимости изготовления шести орлецовых ваз по парижскому эскизу, позже развернулась дискуссия о завышенной стоимости этих работ. Также мы узнаем, что еще 7 января у Свечнико- ва был размещен заказ на 36 предметов, которые он должен был отправить в Москву Яру для окончательной доработки.

В середине марта Картье составляет письмо с полным перечислением всего заказанного: нож для бумаги из нефрита, две печати из нефрита и горного хрусталя, нефритовая рамка с окошком, шесть подставок для перьев, маленькая и большая круглые рамки из нефрита, две пепельницы из орлеца, шесть чарок (в письме к Яру есть уточнение: из нефрита), ромбовидная нефритовая рамка, четыре пепельницы из хрусталя, шесть крышечек их хрусталя для коробок, нефритовая чернильница, две рукоятки для ножей для бумаги из нефрита, 20 образцов камней, рамка из горного хрусталя с гравировкой по парижской модели — всего на сумму 400 рублей. Однако по неизвестной причине Свечников посылает Яру большее количество предметов (46) по более высоким ценам.

Картье ставит ультиматум: либо цены будут снижены, либо заказ возвращен исполнителю, а дальнейшее сотрудничество будет прекращено.

Сравнение поставок, выполненных московской фирмой Яра со списком заказа Свечникова, убедительно свидетельствует о том, что Картье выполнил свою угрозу: в Париж не поступит ни одного предмета, соответствующего списку. Таким образом, несмотря на наличие деловых контактов, нет оснований считать Свечникова поставщиком парижан.

Иван Лагутяев. Еще одним екатеринбургским участником выставки в Петербурге был Иван Лагутяев, показавший на ней изделия из уральских камней [Первая международная., с. 12]. У Надельхоффера он назван среди поставщиков (фамилия дана в искаженном варианте: Lagoutiev, в письмах стоит: Lagoutieff a Ekaterinbourg) [см.: Nadelhoffer, с. 296], приведен перечень поставленных в Париж предметов (аметистовые колье, пепельницы и ручки для зонтов). Предприятие Ивана Николаевича Лагутяева (1838—1910), занимавшееся скупкой каменного товара у кустарей и последующей перепродажей, было основано его отцом, Николаем Ивановичем, в 1843 г. [см.: Подробный указатель, с. 10]. Каменными изделиями Лагутяев торговал в основном магазине в самом центре Екатеринбурга и на вокзале [см.: Уральский торгово-промышленный адрес-календарь, 1903; 1904; 1906], где держал небольшую витрину в зале первого класса [см.: Злоказов, с. 473]. Фирма И. Н. Лагутяева неоднократно принимала участие в международных выставках. Например, в 1888 г. в Копенгагене он продемонстрировал ограненные аметисты [см.: Catalogue de la section.].

В архивах Картье есть копии четырех писем, отправленных в Екатеринбург. В первом (от 6 февраля 1904 г.) содержится заказ на 6 аметистовых колье, ручку для зонта из жада, пепельницу и нож для бумаги из нефрита (есть пометка о пяти приложенных рисунках). В следующем письме от 10 февраля французы просят для уточнения обозначений прислать в Париж по образцу аметистов «густой», «средней» и «светлой» воды. Не имея, очевидно, ответа, 9 марта заказы повторяют с указанием спешности их выполнения. Наконец, 21 апреля датировано последнее письмо, в котором заказ повторен еще раз, к нему добавлена просьба выслать два или три аметиста для броши. В этом же письме содержится ссылка на представителя фирмы Лагутяева на выставке в Петербурге, который уверил Пьера Картье в возможности исполнения заказов для Парижа. В дальнейшем адресованных Лагутяеву писем в копийной тетради не встречается. Нет сведений и о получении каких-либо предметов от этого предприятия и в инвентарных книгах.

Таким образом, можно достаточно обоснованно заключить, что предприятие екатеринбургского купца Ивана Лагутяева так и не стало поставщиком Дома Картье.

Овчинниковы. В инвентарных книгах Картье, как правило, указывалась только фамилия поставщика или название фирмы, что существенно затрудняет определение в случае однофамильцев. Именно такая ситуация сложилась с трактовкой поставщика «Овчинников». Ганс Надельхоффер предполагает, что речь идет о фирме Павла Овчинникова, основанной в Москве в 1853 г. и специализировавшейся на производстве предметов с эмалями в русском стиле [см.: Nadelhoffer, p. 92]. В комментариях к переводу В. В. Скурлов высказывает предположение о том, что речь должна идти об екатеринбургском предприятии Прокофия Овчинникова [Фаберже и др., с. 607]. Геза фон Габсбург возвращается к версии Надельхоффера [см.: Faberge — Cartier, р. 78].

В списках поставок под фамилией «Овчинников» за 1904—1905 гг. можно выделить партии предметов, уральское происхождение которых представляется сомнительным. Речь идет о достаточно однородном ассортименте, в котором ручки для зонтов, ножи для бумаги, кнопки электрических звонков. Большая часть этих предметов описана как крупная деталь из камня в серебряной (иногда с золотом) оправе, покрытой эмалью и в некоторых случаях дополненная мелкими драгоценными камнями — сапфирами, рубинами, хризолитами. В палитре эмалей более десяти оттенков, что заставляет нас усомниться в екатеринбургском происхождении этих предметов. Три предмета из этих поставок включают в себя анималистические мотивы, на основании чего часть из них была записана в книгу «Животные». Подробно описаны звонки в виде нефритового слоника под колпаком из горного хрусталя и в форме головы совы из жада с красными эмалевыми глазками, мышка из серой яшмы, позднее также смонтированная на звонок. Описания каменных частей содержат много уральских обозначений камней. Так, в списке встречается «дымчатый топаз» — традиционное на Урале обозначение дымчатого кварца. Достаточно много упоминаний нефрита и жада — камней привозных, но активно обрабатывавшихся уральцами (например, в 1897 г. на Екатеринбургской гранильной фабрике была выполнена лампада из нефрита). Далее идет почти полный список уральских минералогических богатств: топаз, родонит, изумруд, амазонит, аметист, аквамарин, горный хрусталь, и даже минерал с обозначением «розовый уральский камень». Относительно этих предметов (всего их около 40) можно признать вполне убедительной версию об их московском происхождении. Существенно отличается ассортимент четырех поставок, источник которых в списке 2003 г. также обозначен как «Owchinnikow». Внесенные целиком в инвентарную книгу «Животные» (выполнены с декабря 1904 по декабрь 1907 г.), эти посылки содержали около 30 фигурок животных, вырезанных из разнообразных камней и снабженных инкрустированными глазками из бриллиантов, сапфиров, оливинов (скорее всего, речь идет о демантоидах) и аквамаринов. Наибольшей популярностью пользовались слоны: две трети фигурок представляют именно этих животных, исполнены в трех размерах — маленький, крупный и средний. Слоны выполнены из обсидиана, зеленого жада, яшмы, мохового агата, лазурита, красноватого гранита, нефрита. Кроме слонов, в списке присутствуют морской лев из обсидиана на куске горного хрусталя, жаба из пурпурина и лягушки из зеленого жада, носорог, кенгуру из серого агата, бульдог из жада.

Относительно этих поставок в инвентарных книгах содержится важное уточнение: у записи от 15 декабря 1904 г. указана не только фамилия, но и имя поставщика: «Owtchinnikow Prokop». Вероятно, несостоявшееся сотрудничество с одним екатеринбургским поставщиком камнерезной продукции заставило найти новый источник.

Выбор этого поставщика мог быть обоснован деловой репутацией и известностью предприятия Прокопия Самойловича Овчинникова (1870—1954). Его каменная коммерция опиралась на семейную традицию добычи минералов в богатейшей Мурзинской самоцветной области, основанной еще его отцом, Самойло Овчинниковым. Эта семья сосредоточила в своих руках весь технологический цикл — от забоя до мастерской [см.: Дмитриев, с. 42]. Сбывали товар купцы не только в своих магазинах в Екатеринбурге, но и через обширную агентскую сеть, при создании которой они пользовались и таким мощным инструментом, как всемирные выставки. Имя Прокопия Овчинникова мы находим в каталогах выставок в Копенгагене (1888), Париже (1889, 1900), Чикаго (1893), Антверпене (1894), Стокгольме (1897). В 1889 г. за представленные минералы и граненые камни Овчинников получает бронзовую медаль выставки [см.: Liste, p. 353]. Стоит отметить, что в том же разделе были представлены африканские алмазы, опалы, сапфиры и рубины из Австралии, колумбийские изумруды, драгоценные камни Бразилии, фирма Тиффани демонстрировала подготовленную Дж. Ф. Кунцем коллекцию декоративных камней Северной Америки [см.: Reports, p. 121].

В 1893 г. годовая продукция предприятия составляла 20 тыс. руб., на Овчинникова трудилось около 100 человек, занятых на добыче и обработке камня [Catalogue of the Russian., p. 152]. Перед Первой мировой войной на него работали до 150 старателей-копачей, а в Мурзинке и прилегающих селениях трудилось около полусотни гранильщиков [см.: Дмитриев, с. 58]. Овчинников из деревни Южаково Пермской губернии принимал участие в Первой международной выставке изделий из металла и камня в 1903—1904 гг., продемонстрировав на ней «драгоценные и цветные камни в сыром и в обделанном виде» [Первая международная., с. 17].

Таким образом, уже в первый год сотрудничества Картье с российскими фирмами среди активных поставщиков изделий из камня мы видим уральцев.

• Суровый. Если относительно трактовки Свечниковых и Овчинниковых высказываются разные предположения, то относительно этого поставщика каменных зверюшек остается определенная доля сомнения. В книге Надель- хоффера мы находим указание о резчике камней, специализирующемся на животных, по фамилии Суровый (Sourovi) [см.: Nadelhoffer, p. 296]. С этой трактовкой фамилии согласен и В. В. Скурлов [Фаберже и др., с. 618]. Г. фон Габсбург игнорирует этого поставщика и в списке предметов, и в аннотациях к переписке Картье с Россией.

В копийной тетради мы находим два письма, адресованных этому загадочному поставщику в ответ на его предложение о сотрудничестве. В первом из них, датированном 1 августа 1905 г., выражается готовность к сотрудничеству и просьба описать типы изготавливаемых анималистических фигурок с указанием материалов, размеров и цен, 6-м октября помечено письмо с переводом на русский язык, из которого мы узнаем, что господин Картье готов выкупить присланные в качестве образцов фигурки и просит выставить за них счет. В инвентарной книге «Животные» были обнаружены записи, сделанные в ноябре 1905 г., в которых зафиксирован приход от Сурового четырех предметов — двух слонов из жадеита с рубиновыми глазами, слоника из горного хрусталя и топазового медведя (к последним двум скульптурам глаза были выполнены уже в Париже). Характер предметов, язык письма и включение его в тетрадь переписки с Россией позволяют согласиться с Надельхоффером в том, что касается географии этих поставок.

В. В. Скурлов сообщил нам о своем предположении: речь может идти о Георгии Герасимовиче Суровом, информацию о котором исследователю удалось обнаружить в фонде Петербургской ремесленной управы, где он числился в 1903—1905 гг. в списках мастеров серебряного цеха.

Этап второй (1910—1914)

Новый виток интереса к российскому производству приходится на начало 1910-х гг. Получение в 1907 г. свидетельства поставщика российского императорского двора способствует расширению клиентуры Картье. С 1908 по 1914 г. эта фирма организует в Петербурге ежегодно две выставки-продажи (на Рождество и Пасху), еще одна была подготовлена к Рождеству 1911 г. в Москве [см.: Rudoe, p. 102].

Переписка с поставщиками этого времени не сохранилась, но в сообщениях от представителей Картье в Петербурге иногда проскальзывают нюансы деловых взаимоотношений с ними. Например, в одном из писем 1913 г. Дезире Сарда наряду с информацией о платежах петербургских клиентов приводит данные об отправке в Париж 24 предметов из родонита и нефрита от Денисова-Уральского [Faberge — Cartier, p. 87].

Карл Фаберже. Пристальное внимание к продукции конкурента нашло отражение в приобретении в январе 1910 г. через Стопфорда, англичанина, сотрудничавшего с фирмой Карла Фаберже, шести зверюшек этой фирмы: свинья из розового жада, лиса из красного сердолика, пингвин из обсидиана, сова из окаменелого дерева, медведь из коричневого жада и утенок из розового жада.

Карл Верфель. В мае 1911 г. Картье восстанавливает связи с предприятием Верфеля. Фабрика по производству бронзовых вещей была основана в 1842 г. (по другим сведениям — в 1840-м) петербургским купцом 3-й гильдии Федором Федоровичем Верфелем. Уже на выставке 1849 г. Верфель показывает предметы, ставшие фирменным знаком предприятия, работы, сочетающие в себе художественную бронзу и поделочный камень (тогда фирма ограничилась малахитом) [см.: Указатель., с. 60]. Широкая известность пришла к фирме Верфеля в последней четверти XIX в., под управлением Карла Федоровича, сына основателя (руководил с 1873 г.). В 1895 г. предприятие получает статус придворного поставщика [см.: Пальшина, с. 42]. Постепенно перечень используемых камней и ассортимент изделий с ними увеличивается. Об этом можно судить по справочным изданиям всероссийских и всемирных выставок, активным участником которых фирма была на протяжении всего времени своего существования. Так, в 1876 г. на всемирной выставке в Филадельфии фирма «Гесрих и Верфель» демонстрирует «Декоративные предметы из малахита, лазурита, яшмы, родонита, нефрита, лабрадорита и других сибирских камней» [см.: Reports, p. 36]. Подобные же предметы фирма показывала на выставках 1878 и 1900 гг. в Париже, 1885 и 1894 гг. в Антверпене.

Верфель не только использовал уральский камень в своих произведениях, но и нанимал на работу уральцев — выпускников Екатеринбургской художественно-промышленной школы [см.: Пальшина, с. 44].

В 1911 г. Картье закупает у Верфеля флаконы в виде овощей и фруктов. Популярностью пользуются томаты (из пурпурина, нефрита, жадеита), груши (алтайский жад, жадеит, нефрит) и яблоки (розовый жад, орлец колыванский, кварц колыванский). Всего было получено 15 флаконов, в ранних записях встречаются указания на наличие у них хвостика из нефрита или жада с кисточкой. Можно предположить, что эти предметы продолжают серию приспособлений для смачивания марок, полученную от Яра в 1904 г.

Кроме флаконов, у Верфеля закуплена партия пепельниц геометрической формы (овальные, квадратные, прямоугольные, круглые) из лазурита, нефрита, серой уральской яшмы. Отдельно стоит выделить три пепельницы разной формы из пурпурина, чуть позднее будет приобретено еще две.

Анималистику у этого поставщика Картье закупает всего два раза. В мае 1911 г. на приход поставлена пепельница «Тюлень» овальной формы из кавказского обсидиана, а первого сентября того же года — курица из алебастра с пурпуриновым гребнем и агатовым клювом, на лапках. Следует отметить, что это единственный предмет, выполненный в технике объемной мозаики, который можно связать с этим ателье в русских поставках Картье.

Последние предметы от Верфеля были получены в декабре 1912 г., за время этого непродолжительного сотрудничества в Париж было отправлено 26 предметов из цветного камня.

• Благотворительный базар. Помимо заказных предметов, в инвентарных книга встречаются и приобретения, сделанные «по случаю». В декабре 1911 г. в инвентарные книги на приход поставлено четыре предмета с пометкой о том, что они закуплены на «Bazar Doubassoff». Два из них записаны в книгу «Животные»: слоник из обсидиана и «очень маленький» слоник из жадеита. Там же были закуплены два овальных сосуда из змеевика.

Возможно, приобретение этих предметов было связано с участием в благотворительном базаре, организованном Дубасовыми либо проведенном в их доме с целью укрепления позиций Картье в петербургском свете или в поисках новых поставщиков.

•Алексей Денисо в-У ральский. В последние годы сотрудничества с российскими поставщиками наиболее продуктивные контакты у фирмы Картье сложились с Алексеем Козьмичом Денисовым-Уральским. Вероятно, уральский мастер не вызвал интереса у парижской фирмы раньше в силу стечения обстоятельств: выставка, организованная им в 1903 г. в Петербурге, была названа самим устроителем ювелирной. «Пестро, разнообразно, красиво, но более говорит об искусстве выделки, чем о самих камнях и металлах», — цитирует Денисова-Уральского автор статьи в «Новом времени» [Уральский клад, с. 4].

Можно предположить, что интерес к работам Алексея Козьмича возник в связи с открытием в январе 1911 г. второй выставки — «Урал и его богатства», совпавшей по времени с рождественской выставкой Картье. На эту выставку временно переводится с набережной Мойки магазин «Уральские камни» [см.: Денисов-Уральский, обложка]. О том, что выставка пользовалась не только популярностью у публики, но и определенной официальной поддержкой, свидетельствует заметка в газете «Правительственный вестник», сообщающая, что «24 января их величества государь император и государыня императрица Мария Федоровна посетили выставку» [цит. по Фаберже и др., с. 311—312]. Помимо первых лиц, выставку посетили князья императорской фамилии. Все вместе они с интересом «обозревали» выставку более полутора часов и остались чрезвычайно удовлетворены увиденным.

Поставки Денисова-Уральского в Париж продолжались с мая 1911 по июнь 1914 г., за это время для Картье было изготовлено около сотни предметов: фигурки животных, пепельницы, вазы, пресс-папье. Очевидно, что Денисов- Уральский являлся ведущим российским поставщиком камнерезных предметов.

Интересен ассортимент анималистики. Наряду с уникальными фигурками (шагающий тигр из тигрового глаза, дромадер и козел из нефрита, зубр из яшмы) были и серии предметов (три свинки из жадеита, восемь мышек из кварца, горного хрусталя, обсидиана и жада).

В инвентарной книге есть воспроизведение некоторых предметов в виде карандашных набросков на полях, что позволяет провести параллели и выявить аналоги. Так, рисунок орла из коричневой пятнистой яшмы схож с орлом из коричневого обсидиана из собрания Минералогического музея Пермского государственного университета («Орел со сложенными крыльями», 6,2 х 3,9 х 3,3 см, инв. № 26).

В том же собрании ранее находилась и яшмовая мышка со свернутым хвостиком (утрачена, сохранились фотографии) — вероятно, аналог поставленных в Париж обсидиановых и хрустальных зверушек.

В декабре 1911 г. Денисов-Уральский отправляет Картье фигуру морского льва из обсидиана. В январе следующего года к нему был добавлен пьедестал из горного хрусталя (Беркин-Варангоз). Таким образом, фигура стала больше напоминать предметы, продаваемые фирмой Фаберже. Например, в каталоге Мюнхенской выставки воспроизведена скульптура морского льва из обсидиана на основании-льдине из куска горного хрусталя. Автор каталога указывает, что этот предмет есть на одной из фотографий в альбоме изделий фирмы Фаберже [см.: Faberge — Cartier, p. 248].

Ближайший аналог этого произведения в творчестве уральского мастера — представляющая Британию композиция из серии «Аллегорические скульптуры воюющих держав» 1916 г., где основание фигуры выполнено из горного хрусталя, продублированного льдистым кварцем (из собрания Пермской государственной художественной галереи, 18,0 х 31,8 х 17,0 см, инв. № С-117).

В инвентарную книгу в декабре 1911 г. была внесена следующая запись: «Grand-duc jaspe». Цена закупки, указанная рядом, свидетельствует о крупных размерах работы. Эта запись в монографии Надельхоффера была трактована как изображение Великого князя Николая [см.: Nadelhoffer, p. 296]. Скульптура из зеленоватой яшмы в начале 1912 г. направлена в ателье Беркин-Варангоза, где была установлена на аметистовой жеоде. Внесение этой работы в инвентарь анималистических фигурок, а также еще один возможный перевод французского слова duc (филин) — сочетание информации о цене с нюансами перевода дают повод говорить о том, что в Париж была отправлена крупная скульптура филина, выполненная из яшмы зеленого тона.

Уже в первой отправленной в Париж посылке будет произведение, выполненное в технике объемной мозаики, — голова петуха из пурпурина с шеей из розового жада и обсидиана. Всего Картье закупит у Денисова-Уральского восемь подобных скульптур. Исполнение анималистических скульптур в технике объемной мозаики можно считать одной из визитных карточек творчества

А.К. Денисова-Уральского. Надо отметить, что все поставленные в Париж объемные мозаики воспроизводят птиц — петуха, попугая, какаду, гуся, селезня, курицу. В сохранившемся камнерезном наследии мастера мы находим несколько аналогичных предметов. Так, в Пермской государственной художественной галерее хранится скульптура индюка из пегматита с родонитовыми головкой и бородой (9,5 х 13,5 х 9,2 см, инв. № С-118). Индюшка (или цесарка) с туловищем из серого гранита и деталями головки из кварца, яшмы и пурпурина (6,7 х 6,5 х 3,0 см, инв. № 19), а также агатовый пингвин с обсидиановой грудкой и кремневыми лапами (6,5 х 2,7 х 2,9 см, инв. № 24) составляют часть собрания музея в Пермской университете.

Украшением коллекции является композиция в виде сидящего на нефритовой скале попугая из жадеита, голова и оперение которого дополнены соколиным глазом, опалом, малахитом (13,0 х 5,6 х 4,6 см [попугай]; 28,2 х 34,0 х 18,0 см [скала], инв. № 13). Аналогичная композиция воспроизведена в работе, ранее находившейся в собрании Мишеля Камидяна. Датировка произведения 1911— 1914 гг., опубликованная в 2000 г. В. В. Скурловым [см.: Скурлов, с. 29], совпадает со временем исполнения мозаичных скульптур для Картье.

Иногда скульптуры дорабатывались уже в Париже. Например, попугай из пурпурина, яшмы, лазурита и нефрита был дополнен во французском ателье Беркин-Варангоза: птицу закрепили на оформленной по торцам кабошонами из сапфиров жердочке из слоновой кости, установленной на флюоритовом основании.

Не менее любопытна и фруктов о-ов ощная серия. В декабре 1911 г. в Париже получены пять слив (из сердолика и кварцита), репа из яшмы и две луковицы (одна — из яшмы, вторая — из желтого гиацинта с нефритом). За исключением полученного в конце 1912 г. флакона для клея в виде томата (из пурпурина, с нефритовым хвостиком), работы Денисова-Уральского не повторяют ассортимент поставленных изделий Верфеля. Можно отметить развитие «овощной» серии в интересной композиции — корень дунганской редьки из кварца и зеленого кварцита с навершием в виде головы свиньи из розового кварцита (Минералогический музей Пермского государственного университета, 6,2 х 5,8 х 24,3 см, инв. № 48).

Кроме сюжетных скульптур, в декабре 1911 г. и в декабре 1912 г. для Картье было изготовлено две партии интерьерных предметов: вазы из нефрита и орлеца, пепельницы из кварцита, орлеца, горного хрусталя и раухтопаза, плато для письменного стола из орлеца, кварцевые прессы. Возможно, последние были идентичны по форме большому прессу из дымчатого кварца, поступившему в Музеи Московского Кремля в 1924 г. из дворцового имущества (ранее находился в кабинете императора Николая II в Александровском дворце Царского Села, 19,0 х 15,0 см, инв. № ДК-92) [см.: Мунтян, с. 64].

В списке полученных от Денисова-Уральского в 1912 г. изделий есть два образца традиционных для Екатеринбурга многогранников с гравированными изображениями знаков зодиака. О традиции изготовления таких предметов (на Урале их относили к печатям) свидетельствуют мемуары путешественников. Так, С. И. Трубин писал в 1862 г. о том, что среди печатей, которые ему предлагали приобрести «были двенадцатигранники, на которых вырезаны 12 знаков зодиака» [цит. по: Злоказов, с. 266]. В коллекции Музея истории камнерезного и ювелирного искусства есть образец такого типа печатей (2,4 х 2,4 х 2,4, инв. № МЮК 913/85).

Что касается ваз, то большая их часть направлялась на доработку к французским партнерам Картье. Показателен пример цилиндрической вазы из нефрита, доставленной в Париж 15 декабря 1911 г. На склад фирмы она возвращается только в конце июля 1912 г. дополненная ножкой из агата и нефритовым основанием в ателье Беркин-Варангоза и украшенная полоской белой эмали с шестью сапфирами-кабошонами в мастерской Лавабра. Нам удалось найти в фотоальбомах парижской фирмы изображение этой вазы в законченном виде. Лаконичность декора, чистота линий, сдержанность композиции свидетельствуют о ее принадлежности к зарождающемуся ар-деко.

Пришедшая из России мода на интерьерные украшения из цветного камня стимулирует расширение собственного французского производства. Появляются крупные мастерские, идет перепрофилирование ограночных производств в камнерезные. Полученный в предвоенное десятилетие импульс сыграл свою роль: с середины 1920-х гг. к использованию разнообразных поделочных камней обращаются такие яркие представители ар-деко, как французские фирмы «Братья Лаклош», «Остертаг» и «Братья Верже», итальянцы Жанесич и Равас- ко, продолжают работать с камнем и ателье фирмы Картье.

Сотрудничество с уральскими мастерами, обеспечившее хорошее знание колористических возможностей природного камня, в совокупности с другими факторами послужило катализатором зарождения нового стилевого направления в прикладном искусстве межвоенной Европы. Опыт, приобретенный в годы сотрудничества с российским поставщиками, вывел в авангард ар-деко фирму Картье, в ателье которой еще в 1910-е гг. создаются предметы интерьерного декора в лаконичной стилистике этого направления.

Список литературы

Вся Москва:адрес.исправ. кн.на1901год.М.,1901.

Вся Москва:адрес.исправ. кн.на1902год.М.,1902.

Вся Москва:адрес.исправ. кн.на1911год.М.,1911.

Денисов-Уральский А. К. Урал и его богатства: руководство к обзору II выставки, устр. А. К. Денисовым-Уральским, авт. выставл. картин и скульптур и собственником всех экспонатов. 5 изд-е. СПб., 1911.

Дмитриев А. В. Узорочье «хрустальных погребов». Екатеринбург, 2008.

Злоказов Л. Д. Старый Екатеринбург: город глазами очевидцев. Екатеринбург, 2000.

Иванов А. Н. Мастера золотого и серебряного дела в России (1600—1926): руководство для экспертов-искусствоведов: в 2 т. Т. 1. М., 2002.

Мунтян Т. Н. Фаберже: Великие ювелиры России. Сокровища Оружейной палаты. М., 2000.

Пальшина А. Бронза и камень Карла Верфеля // Антиквариат. Предметы искусства и коллекционирования. 2004. № 7/8 (19), июль-авг. С. 42—49.

Памятная книжка Московской губернии на 1904 год. М., 1904.

Первая международная художественно-промышленная выставка изделий из металла и камня, 1903/04, Санкт-Петербург: каталог. СПб, 1903.

Подробный указатель по отделам Всероссийской промышленной и художественной выставки 1896 г. в Н. Новгороде. Отд. X, Худ.-промышл. М., 1896.

Ску

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: