Дамский научный текст как особый вид текста

 

Обогатив свою память знанием всех тех богатств, что выра­ботало человечество, Ученая Дама садится за письменный стол, сработанный еще рабами Рима.

За этим письменным столом, уходящим своими ножками в тысячелетнюю историю всего человечества (как прогрессивно­го, так и не очень), Ученая Дама пишет научный труд с простым и ясным заголовком, соответствующим простоте и ясности за­дачи, стоящей перед Дамой — внести свой вклад.

Взнос в науку выглядит монографией «Геометральность орального пространства в виртуальной реальности художествен­ного произведения (на примере поэмы экстаза А. Барто «Наша Таня»)».

«Наша Таня громко плачет», — цитирует Ученая Дама Агнию Львовну. — Посмотрите, как эпически дерзко и размашисто раз­рушает поэтесса ходячий, (а возможно, и бродячий, и лежачий) миф о гармонии «имагинативной логики» (Я. Голосовкер) и ло­гики реального мира…

Притяжательное местоимение «наша» — важный смысловой ингредиент: оно служит сигналом — повествователь дистанци­онно близок Тане, с которой произошло большое несчастье. Ка­кое? Мы еще узнаем об этом. А пока обратим внимание на подразумеваемую оппозицию: «Хороша Маша, да не ваша».

«Наша» — «не ваша»... Сколь велика дистанция между этими местоимениями! Как между буквами Н (Нил) и В (Волга). Но если разница между Онегою и Печорою (по наблюдению В. Белинского) укладывается в одно геополитическое пространство, то путь от Нила к Волге заставляет вспомнить о Синайской пус­тыне, по ко1х)рой Моисей водил евреев столько лет (уж не по этому ли поводу наша Таня громко плачет? — подчеркнуто мною. — УД.), а также о Волге, на утесистых брегах коброй жи­вет, судя по всему, Маша («Выдь на Волгу — чей стон раздает­ся?» — выделено мною. — У.Д.). На Ниле «громко плачет» наша Таня, на Волге стенает Маша.

Вот разгадка первой загадки. «Наша Таня» и «ваша Маша» идеологически близки, как сказал бы В.П. Скобелев (хотя, как известно, он ничего подобного в своей жизни никогда не гово­рил).

<…>

Громкий плач Тани превращает ее маленькую трагедию во всеобщее бедствие человечества, перебрасывая эмоциональный мостик во вселенную и космос.

«Наша Таня громко плачет», подчеркивает поэтесса. Неволь­но вспоминается аналогичное: «В Путивле плачет Ярославна, одна на городской стене». Так понятно, отчего девушка льет сле­зы: забралась, по всей видимости, на высокую крепостную сте­ну, а слезть не может. И некому ей помочь — «одна на город­ской стене» (вьщелено мною. — У.Д.). Там трагедия неисполни­мости простейшего физического действия. А здесь что? Ответ на этот вопрос еще впереди. А пока обратим внимание, что наша девушка не рыдает, не вопит, а равномерно проливает слезы — чувство ее спокойно, выверенно, я бы даже сказала — равноускоренно. Таня плачет, ибо сохраняет веру в преодоление душев­ного кризиса.

Между тем Агния Барто нагнетает напряженность: оказыва­ется, наша Таня плачет достаточно громко потому, что «уронила в речку мячик».

Так возникает один из центральных мотивов поэмы экста­за — мотив потери. Помните, у Твардовского: «потерял солдат кисет»?

Таня теряет мяч, но сохраняет самообладание. Но нас инте­ресует не только это обстоятельство. Где происходит действо? Все там же — на берегах Нила.

Дамская африканская земля становится родной и близкой нашей соотечественнице, мыслящей планетарными категория­ми: какая разница, где ты играешь в мяч — на Ниле, на Иртыше или на Миссисипи-Миссури? Наша Таня принадлежит всему миру, это сама трансцедентная невинность мировой геометральности осваиваемого человеком пространства по осям:

 

река

 

Таня < > мяч

 

плач

 

где точка пересечения осей (координат) есть нравственное бо­лото, то есть место с семантическим пучком негативных ассоци­аций.

Но нашу Таню в болото духа не затянешь!

Трагедия потери легко преодолима, и поэтесса хорошо под­черкивает это уменьшительными суффиксами -К и -ИК — Таня роняет не мяч, но мячик. И — мяч-ик роняется не в реку, а в реч-ку.

Предметный мир в поэме Агнии Барто не просто умаляет­ся — он осмысливается как милый, маленький, несерьезный, шу­точный. Снимается трагический флер глубокой психологичес­кой драмы одинокой мировой души, утратившей самое необхо­димое в этом жестоком мире. Реальность превращается в виртуальность. Все мнимо, как бы говорит автор, и этот Нил, и эта Таня^ и этот мяч, и этот громкий плач. Все это не более чем игра нашего воображения. Вот почему естественно выглядят за­ключительные строки поэмы:

 

Тише, Танечка, не плачь.

Не утонет в речке мяч!

 

Старая как мир сентенция: «Москва слезам не верит». Даже если эти слезы несутся с берегов Нила, где неизвестно как ока­залась наша Таня (51с! Как вариант— Танин папа строил высот­ную Асуанскую плотину. А пока отец оказывал безвозмездную помощь братскому египетскому народу, Таня безмятежно игра­ла в мячик — размышление автора. — УД.).

Эмоциональная нагрузка падает, таким образом, не на плач, а на Воскресение Таниной души. Ангатеза «громко» — «тише» переводит все повествование в иной эмоциональный план: нет повода для слез в этой игре воображения. И если Шекспир ут­верждал в свое время, что жизнь — театр, то мы вместе с Агнией Львовной можем прямо и смело заявить: «Жизнь игра*. Все миражно, непрочно, неосновательно в этом мире: сегодаш* мяг чик упадет в воду, а завтра придет водолаз и достанет его. Сей>д-ня — слезы невосполнимой утраты (мячик оказывается в бур­ных водах Нила), а завтра смех очищения, восстановление души человеческой («не утонет в речке мяч»),

И то, что Нил — самая многоводная река мира — восприни­мается как речка, речечка, речонка, речушка, тоже говорит о многом.

До сих пор мы говорили о тексте поэмы экстаза — но, как известно, в каждом произведении есть не только текст, но и под­текст, и контекст Почему наша Таня оказалась в далекой Афри­ке? Почему она гуляет у речки одна? Кто вложил в хрупкие детс­кие ручки эту тяжелую ношу — мяч? Я мысленно обращаюсь к знаменитому полотну Пабло Пикассо «Девочка на шаре». Не та ли грубая сила, что изображена художником с такой реалисти­ческой откровенностью, бросила нашу Таню на пески Сахары? Не дает ответа великая мастерица психологической драмы

А. Барто. Да и кто ответит за эти и другие злодеяния, если се­годня в мире ежеминутно совершается двести изнасилований, пятьсот пятнадцать квартирных краж и восемьсот двадцать семь угонов автомашин?

Важно другое: наша Таня живет, несмотря на эти угоны, кражи и изнасилования. Живет и верит в свое будущее.

<…>

Россиянам есть кому радоваться!

Будем же любить эту жизнь так, как любит ее наша Таня, не­чаянно (ненарочно, случайно) обронившая в речку обыкновен­ный отечественный мячик!

Вот так пишет Ученая Дама. Можете лучше — рискните.

[1] 'Впервые опубликовано в сборнике: Инютин В.В., Кулиничев В.Г., Стернин И.А. (ред.). Мужской взгляд: Сборник филологических эссе. Во­ронеж, 1997. С. 39-43.

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: