Глава III. ЛЮБАНЬ 9 страница

В те же часы вырвались из окружения остатки 23-й стрелковой бригады.

Одной из последних прошла «Долину смерти» медсанрота 59-й бригады. Комбриг подполковник С. А. Писаренко заранее отправил санроту к Мясному Бору, как только открылся коридор. Медсестра Е. Л. Балакина (Назарова) вспоминает: «Начался выход. Начали падать люди, появились раненые, сначала их несли, но потом мы попали в такое пекло, что трудно описать словами. Все гремело, все пылало, а вокруг свистели трассирующие пули, как маленькие факелы. Казалось, все рушится, конец света /... / Невозможно было поднять головы; ползли по шею в грязи по-пластунски, а из засады /кустарник слева/ раздавалось хоровое монотонное «русь, сдавайся, русь, сдавайся... ». На глазах гибли те, с кем пережили весь ужас окружения. Живые ползли, каждый надеялся выжить, ведь за плечами всего 18-19 лет жизни.

Не могу описывать подробно всего, что пришлось пережить за эту ночь, с 11. 00 24 июня до 5. 00 25 июня 1942 года, когда мы, наконец, выбившиеся из сил, замученные вконец, выползли к своим /... / Нас сразу окружили большим вниманием. По всем лесам были устроены прод-пункты, столовые, банно-прачечные отряды, госпитали, на нас смотрели как на выходцев с того света»¹⁴².

В. И. Ремишевский, связист отдельного батальона связи 23-й стрелковой бригады вспоминал: «Нас, рядовых и сержантов всех подразделений бригады собрали в батальон прорыва, командовать которым назначили младшего лейтенанта, фамилию которого не помню. Командирами рот и взводов были назначены сержанты и старшины. Нам была поставлена задача — прорвать оборону противника и закрепиться на флангах для выхода частей бригады и командиров.

И вот в 9 часов вечера мы вышли на исходное положение, имея по 10-15 патронов. Двинулись в атаку на прорыв с криками «Ура! ». Бежали к обороне противника короткими перебежками. Противник открыл шквальный огонь из пулеметов и автоматов. Перебежками двигаться стало тяжело. Тогда начали продвигаться по-пластунски, поддерживая бодрость один у другого. Несмотря на сплошной огонь, мы выбили противника с его обороны. Он отошел на фланги и вел уже ружейный и артилерийский огонь. Был сплошной гул. Ничего не было слышно. Мы несли большие потери убитыми и ранеными. Закрепиться на флангах не было сил. И мы группами продвигались вперед. Наша группа была из 4-х человек. В это время мы увидели командира нашего взвода лейтенанта Леуса. Он присоединился к нам и нас стало 5 человек: Ремишевский, Подвигайло, Антоненко, Блоха, Леус. Перейдя узкоколейку, мы увидели много трупов убитых и своих, и немцев. Продвигаясь вперед, нашли мешки с сухарями и консервами. Взяв их, мы сели в большой воронке отдохнуть и подкрепиться, поскольку продуктов у нас не было с месяц и мы питались чем попало. Один другого мы предупреждали, чтобы много не есть, т. к. иначе можно заболеть. За это время нас набралось человек 20. Тогда лейтенант Леус сказал: «Давайте быстрее продвигаться к своим, ибо наступает рассвет». Мы двинулись вперед с правой стороны от узкоколейки так, чтобы было видно ее. Пройдя немного, мы увидели впереди танки. Подойдя ближе, мы узнали, что это наши танки. Они встретили нас, как родных братьев/... / На питательном пункте мы встретили своего командира батальона связи Прокопенко и комиссара батальона. Нас из батальона связи вышло 15 человек. Комиссар нам сообщил, что знамя бригады вынес начальник секретной части старший лейтенант Смирнов. Отойдя на другой берег Волхова, мы стали на отдых и формировку. Нас из бригады собралось 119 человек»¹⁴³. 2 июля на совещании в штабе армии начальник политотдела бригады Петухов доложил, что всего в бригаде на тот день было 137 чел. *

Вместе с воинами 2-й ударной армии в окружении находились три отряда партизан. 2-й новгородский отряд И. Е. Савельева погиб после яростных боев у деревень Долгово, Оссия, Замошье. Отряд П. П. Носова, прикрывая отход армии, тоже почти весь погиб в Тесово-Нетыльском болоте. Только отряд А. И. Сотникова прорвался из окружения и ушел на запад. С июля по декабрь 1942 г. он вел боевые действия между станцией Батецкая и Новгородом, уничтожил пять немецких эшелонов, в семи местах разрушил железнодорожное полотно, истребил до сотни врагов¹⁴⁴.

Командование фронта во главе с К. А. Мерецковым с нетерпением ждало выхода из окружения штаба 2-й ударной армии. Прорвавшиеся из кольца офицеры сообщили, что видели А. А. Власова со штабом в районе узкоколейки за Глушицей. Туда немедленно направили пять танков с десантом пехоты во главе с адъютантом Мерецкова капитаном М. Г. Бородой, который доказал свою храбрость и находчивость еще на финской войне и в боях под Тихвином. Группа Бороды, потеряв на минах и в

Из неопубликованных фронтовых дневников ответственного секретаря редакции газеты «Отвага» В. А. Кузнецова за 1942 г. Архив В. А. Кузнецова. В 23-й бригаде вышло из окружения 108 чел. В цифры 119 и 137 включены, кроме бывших окруженцев, воины тыловых подразделений бригады, которые в прорыв не вводились и оставались за Волховом.

бою четыре танка, все-таки дошла до последнего места штаба армии, но там уже никого не было. Весь день радисты вызывали А. А. Власова по рации и передавали приказ о выходе. Ответ они не

получили.

Территория, занимаемая остатками армии, сжалась до предела. Неприятель разрезал ее на две части: у Северной дороги и узкоколейки продолжали сражаться остатки 327-й, 46-й, 382-й, 92-й дивизий, 53-й и 57-й бригад, отдельные бойцы и командиры из других соединений. За Южной дорогой, вдоль которой так и не удалось пробить коридор, продолжали сражаться у Замошья 305-я дивизия, 59-я бригада и отдельные подразделения 19-й гвардейской дивизии. Сюда же, к Замошью, вышли различные подразделения тыловых служб 2-й ударной армии.

У Северной дороги и узкоколейки противник к 25 июня сдавил окруженные войска на пятачке в 1, 5-2 км в районе Дровяной Поляны, а также между Полистью и Глушицей. Общего командования не было, однако отдельные подразделения и группы четырех дивизий и двух стрелковых бригад продолжали выполнять свой долг и драться с врагом. Через их боевые порядки еще двигались к коридору выходившие из окружения. Наконец, людской поток почти иссяк, а приказа о выходе арьергарда все не было. Когда пришел приказ К. А. Мерецкова об общем прорыве всей армии, люди поняли, что ждать больше нечего, отдельного приказа для них не будет и все-таки еще целый день они обеспечивали выход армии, прикрывая коридор с тыла. Наконец, в ночь на 25 июня, как рассказывал бывший врач 1102-го полка 327-й дивизии М. М. Бочаров, «бойцы и командиры нашего полка и других подразделений дивизиии стали организовываться в группы для выхода из окружения. Одни предлагали идти лесами, другие — воспользоваться местом прорыва, кто-то собирал группу для прорыва линии обороны немцев. Действительно, был очень небольшой проход по болоту, где невозможно создать сплошную линию обороны. Но этот участок подвергался непрерывному артиллерийскому обстрелу.

Сначала наша группа, - продолжает М. М. Бочаров, - имела не менее сотни людей, но единого командования не было. После обстрела артиллерией из большой группы осталось не более семи-восьми человек. Возглавил нашу небольшую группу хорошо мне знакомый командир батальона 1102-го стрелкового полка Пилипенко. Он сказал, что требует беспрекословного подчинения, кто с этим согласен, тот пойдет с ним. Остались только все с 1102-го полка: Пилипенко, врач Н. Башкирцев, я, старшина Д. В. Шапошников, ординарец из штаба полка со знаменем полка и еще несколько человек, которых я не помню»¹⁴⁶.

Обстоятельства выхода группы Пилипенко описал в воспоминаниях старшина Д. В. Шапошников: «В течение ночи перебежками нам удалось выйти к своим. 22 июня я видел, как солдаты комендантского взвода во главе со старшиной У. Агибаловым сжигали деньги, облигации, документы. В ночь с 24-го на 25-е июня наш отряд, возглавляемый командиром батальона нашего полка Пилипенко, двинулся вдоль узкоколейки по направлению к Мясному Бору. Кругом взрывы, огонь. Немецкие автоматчики стали стрелять по нам трассирующими пулями. То здесь, то там падали наши товарищи. Я шел плечом к плечу с военврачом М. М. Бочаровым. Сначала мы прятались, то за деревья, то за другие предметы, пригибались, а потом поднялись во весь рост и с крепким словцом двинулись прямо навстречу шквалу огня. В нас стреляли и мы стреляли. Дым, грохот, стрельба, стоны раненых, отборная русская ругань, крики на немецком языке, ноги как чугунные, грудь раздирает от нехватки воздуха, пот заливает глаза, лицо, гимнастерка и брюки прилипли к телу, и мысль, похожая на мольбу, — только бы пробиться, только бы пробиться к своим!

Где мы ползли, где бежали и шли, — ничего не помню, но врезался в память комичный случай. Среди этого кромешного ада вижу: сидит наш солдат на вещмешке и, не обращая внимания ни на что и ни на кого, спокойно жует сухарь. Пристроился ли он к нам или остался навеки в Мясном Бору - не знаю»¹⁴⁷.

Вслед за прорывом группы воинов 1102-го полка на прорыв утром 25 июня двинулись все, кто еще оставался в окружении в районе коридора. В общем потоке людей находился комиссар артбатареи 1102-го полка старший политрук П. В. Рухленко. Он подробно описал эти события, причем его рассказ является единственным свидетельством человека, прошедшего коридор одним из последних. Предоставим ему слово: «Руководства частями и соединениями со стороны командования и военного совета 2-й ударной армии по существу не было. Выход оставшихся войск происходил при руководстве командования частей и подразделений, - сообщает П. В. Рухленко, а в

отдельных случаях это движение на выход через Мясной Бор принимало стихийный характер. Особенно, когда пошла толпа людей, а враг в упор обстреливал продвигающуюся массу бойцов и командиров /... /

Справа от нас находилась другая стрелковая дивизия, которая снималась с занимаемого рубежа и направлялась на выход. Точнее, это были остатки дивизии. При этом подошла и наша очередь. Мы пошли через торфянник и приблизительно через 500 метров вошли с другими подразделениями в мелкий кустарник. В этом кустарнике противник внезапно обстрелял нас минометным огнем /... / Погиб майор Белов, а его ординарец Деревянко остался жив /... /

В дальнейшем мы вошли уже в коридор, который в длину был свыше 5 км, а по ширине 300-400 метров /... / Справа и слева поднимались ракеты. Мы считали, что это противник бросает ракеты, а после узнали, что ракеты бросали наши бойцы для обозначения нам направления выхода. На первых шагах нашего движения мы попали в колонну штаба и политотдела соседней дивизии, которая шла от нас слева /... / То и дело стали попадаться по ходу движения убитые и раненые /... /

Войдя глубже в коридор, мы почувствовали, что противник все больше и больше наглеет — он обстреливал нас с одной стороны из автоматов и пулеметов /... / Многие из наших людей были убиты или ранены. Со мной близко шли Соболев, мой помощник, фельдшер Сизов и Деревянко, /... / я ориентировал их на подбитые машины, танки и другие укрытия. Но оказалось, что эти предметы у немцев были пристреляны и они вели по ним слепой огонь и небезуспешно, так как находились убитые и раненые. Тогда мы стали при перебежках /... / укрываться в большие воронки от авиабомб и снарядов, в которых обнаружилась та же обстановка /... / Нам пришлось делать более краткие перебежки и падать для передышки под незначительные кочки, маленькие воронки от мин и мелких снарядов /... / Так мы следовали до небольшой речки (Полисти — Б. Г. ).

Мы бросились в речку, в которой оказалось воды по пояс, но мокрая одежда стала непосильно тяжелой, надо было вылить воду из сапог, выжать одежду /... / Вдруг убили моего заместителя Соболева /... / Мы начали выползать из этой полосы обстрела /... / У нас нашлись новые попутчики и друзья. Это были страший политрук Черных — корреспондент из армейской газеты и начальник штаба одной из бригад, которая в окружении под Красной Горкой действовала правее нашей дивизии /... / Стало полностью светло и видимость мешала нам продвигаться вперед. Немцы меньше стали делать вылазок к нашим колоннам и обстреливать нас в упор, от такого обстрела мы несли большие потери /... / Прошли еще 700-800 метров по коридору, вдруг с правого фланга артналет... Нас осталось только четверо. Больше с нами пока никого нет, да и после не оказалось /... / В это время /... / автоматный и пулеметный огонь противника слабеет и наши люди меньше падают убитыми и ранеными. Но артиллерийский и минометный огонь все осыпает нас, но преимущественно с правого фланга /... / Вдруг, неожиданно для нас — артналет одной из батарей противника, с того же правого фланга. Один из снарядов угодил в толпу людей, как бы стихийно собравшихся в один поток. С этой колонной шли и мы /... / Перед глазами у меня облако дыма, пыли и грязи: мгновенно падают люди убитыми и ранеными. Снаряд упал рядом со мной, но впереди /... / Меня отбросило и оглушило, но я имел возможность выползти из этого кошмара. Повторяю, выползти, а не выйти. Причем мне кто-то помог, но не знаю, кто был этот добрый человек. Много там оказалось убитых и раненых. Это обстоятельство остановило наше и без того слабое движение. Мне постепенно стало понятным, что произошло, и я начал не идти, а ползти вперед, но без помощи наших. По всему можно было понять, что мы прошли коридор. Впереди простор все шире и шире. В это время нам навстречу шли 4 танка Т-34. Это нас ободрило. После нам стало известно, что эти танки были посланы командующим К. А. Мерецковым с его адъютантом, чтобы вывезти из окружения генерала А. А. Власова /... / 25 июня 1942 года поднималось солнце, как бы ободряя нас и подтверждая право на жизнь. Но со стороны, казалось бы занятой нашими войсками, под углом 35-40 градусов по нашему движению мы увидели большую партию самолетов, идущих на нас. Нам казалось, что это наши самолеты - это вызвало у нас радость и надежду. Но вскоре мы увидели, что самолеты немецкие, которые обрушили свой бомбовый груз на наши войска. Вскоре появилась вторая группа самолетов /... / Это была заключительная фашистская симфония для наших войск,

выходящих из окружения».

В 9 часов 30 минут 25 июня противник окончательно перекрыл коридор¹⁴⁹. Остатки войск прикрытия у Северной дороги и узкоколейки враг оттеснил к Дровяному Полю и сдавил смертельной петлей. В 92-й дивизии все полки прижались к командному пункту дивизии и стояли

насмерть. Но что это были за полки! В 317-м оставалось 16 чел., в 22-м и 203-м полках — 75 и 100 чел. Они пытались связаться с командованием армии, но на месте штаба уже никого не было, только тыловые службы продолжали готовиться к эвакуации и грузили штабное имущество на вьючных лошадей. По расположению окруженных войск немцы вели интенсивный артогонь. Когда стало ясно, что выход из Мясного Бора опять перекрыт, некоторые бойцы и командиры стали объединяться в группы для самостоятельного выхода из окружения. Причем многие из тех, кто сразу пошел на север, к Мосткам и Спасской Полисти, смогли прорваться к позициям 59-й армии. Но те, кто двинулся в южном напарвлении, почти все попали в специально устроенные врагом засады в Большом Замошском болоте и оказались в плену¹⁵⁰.

У Замошья занимала оборону 305-я дивизия. Она входила в состав 52-й армии, но в последние дни ее оперативно подчинили 2-й ударной, поскольку она вместе с нею выходила из окружения. 305-я дивизия имела гораздо большую численность по сравнению с дивизиями и бригадами 2-й ударной армии, т. к. размещалась у основания коридора и, несмотря на бои, довольно регулярно получала пополнения. Даже с питанием и боеприпасами у нее было несколько лучше. Тылы дивизии в прорыв не вводились и оставались за Волховом. В конце мая, когда началась эвакуация ударной армии, командир 305-й дивизии полковник Д. И. Барабанщиков предусмотрительно отправил в тыл свою машину, а также грузовик с архивом секретной части дивизии и запретил обоим шоферам возвращаться. Дивизии предстояло прикрыть отход 2-й ударной армии, после чего последней пройти коридор вслед за 327-й дивизией. В ходе операции по отводу армии 305-я дивизия обеспечивала боевые порядки 2-й ударной со стороны Замошья. Комдив Д. И. Барабанщиков готовился к тяжелым боям, но внезапно в ночь на 22 июня за ним прилетел самолет из штаба фронта. До войны он преподавал в Академии им. Фрунзе и теперь его отзывали на преподавательскую работу. О новом назначении Барабанщиков еще не знал и, полагая, что приглашен для доклада, взял с собой своего адъютанта лейтенанта А. И. Хоняка. Самолет У-2 прилетел как раз во-время. Оставалось всего несколько часов до захвата врагом последней посадочной площадки у деревни Кречно. Вместо Барабанщикова дивизию принял начальник 1-го отдела и по совместительству и. о. начальника штаба дивизии, бывший начштаба 1002-го полка майор-харьковчанин И. И. Силыч.

Карта позиций 305-й дивизии.

24 июня неприятель резко усилил нажим на 305-ю с юго-запада, со стороны Большого Замошья и с севера, со стороны деревни Кречно у реки Кересть. К 14 часам 15 минутам противник овладел высотой 38, 3 в 3 км юго-восточнее Кречно. Группы немецких самолетов по 20-30 машин бомбили позиции дивизии и отошедшей сюда 59-й бригады. Дежурный радист 305-й передал в эфир: «Мы окружены, просим помочь огнем. Радио уничтожаем». Штаб 52-й армии вызывал по радио дивизию каждые полчаса, но 305-я не отвечала, она вела тяжелый бой. Немцы бросили против нее 2-ю бригаду СС. 305-я дивизия и 59-я бригада стояли насмерть. В расположение 305-й, на ее позиции вышла часть подразделений 19-й гвардейской дивизии. Противник начал сжимать позиции 305-й. К 21 часу 24 июня 305-я дивизия сосредоточилась в 3 км северо-восточнее Малого Замошья, у высоты 40, 3, на перекрестке дороги Кречно - Малое Замошье и лесной просеки. Занятая ею территория сократилась до участка 2x2 км. Продовольствия в дивизии не было уже никакого, бойцы ели траву, пили болотную жижу, процеживая сквозь зубы.

25 июня в 5 часов утра радиосвязь с дивизией была восстановлена. В 12 часов 30 минут командование 52-й армии передало 305-й дивизии распоряжение о времени и направлении выхода из окружения, где, якобы, подготовлен коридор¹⁵¹. Произведя разведку, офицеры 305-й доложили комдиву, что коридора в указанном направлении нет. Военный совет офицеров 305-й, 19-й гвардейской дивизии и 59-й бригады решил к 20 часам сосредоточиться на северо-западном краю Большого Замошского болота и идти на прорыв в направлении 500 м севернее высоты 43, 1, юго-западнее Теремца-Курлядского¹⁵². Радисты 305-й передали решение совета командующему 52-й армией генерал-лейтенанту В. Ф. Яковлеву и попросили помочь огнем. Однако Яковлев приказал выходить в ранее назначенном месте. 305-я дивизия приготовилась к атаке, но противник опередил: около 19 часов он нанес по 305-й сильный удар. Тем не менее, большая группа бойцов и командиров бросилась на врага, но пробиться не удалось, люди повисли на немецкой колючей проволоке. Пришлось отойти в исходное положение. Радисты снова связались с генералом В. Ф. Яковлевым. Он передал приказ выходить из окружения мелкими группами ввиду невозможности разорвать кольцо. Участник событий старший батальонный комиссар из 59-й бригады И. Х. Венец вспоминал: «А кольцо вокруг нас катастрофически сужалось, уже слышен был лай немецких овчарок в лесу. Нам оставался единственный путь отхода и спасения — это путь через наши зимние минные поля в Большое Замошское болото.

Невозможно забыть, — продолжал И. Х. Венец, — потрясающий подвиг раненых пулеметчиков из 305-й стрелковой дивизии, выставивших свои пулеметы на открытые позиции и прикрывших наш отход в болото. Уйдя быстро через взорвавшееся под нами минное поле в Большое Замошское болото, поросшее густым кустарником, мы еще в течение часа слышали этот неравный затихавший потрясающий бой мужественных воинов, чьи имена так и остались неизвестными. Прикрывая наш отход, они заверили нас, что умрут, но не сдадутся врагу. Все эти герои уже были тяжело ранены: кто без руки, кто без ноги и т. п. »¹⁵³.

Группа воинов 59-й бригады, в которой находился И. Х. Венец, насчитывала около 20 чел. Они просидели в болоте до наступления ночи, а затем перешли в лес к деревне Большое Замошье. Там на опушке они столкнулись с ротой немцев, которые прочесывали лес. Немцы открыли огонь. В живых остались сам И. Х. Венец, командир 59-й бригады С. А. Писаренко, комиссар штаба бригады Н. Евсюткин, начальник отдела контрразведки Синев, его ординарец, командир взвода охраны штаба бригады, ординарец комбрига Н. Баранов и ординарец Венца боец В. Чупраков. Они ушли от преследования в немецкий тыл. Начались их долгие скитания. Командиры, комиссары и рядовые шли в форме, со всеми знаками различия, комиссары — с красными пятиконечными звездами на левом рукаве гимнастерки. У каждого воина имелись все необходимые документы и оружие. У них было мужество и стойкость, верность присяге и преданность Родине. Не было у них хлеба. Голодные, они прошли более 500 км по немецким тылам и вырвались из окружения у деревни Жуково в полосе Северо-Западного фронта, где сражалась 1-я ударная армия. Говорят, будто имелось негласное распоряжение И. В. Сталина: в виде исключения бойцов и командиров Мясного Бора не подвергать за окружение преследованиям и долгой лагерной проверке. Может быть, Сталин чувствовал свою вину перед ними и хотел таким способом как-то ее загладить? Во всяком случае, Венца и его товарищей весьма недолго проверяли в особом отделе 1-й ударной, после чего вернули на Волховский фронт. Там офицеров на месяц поместили во фронтовой дом отдыха в Кулотине,

затем распределили по разным частям. И. Х. Венец получил назначение комиссаром в формировавшуюся 38-ю отдельную лыжную бригаду¹⁵⁴.

25 июня, когда группа воинов 59-й бригады двинулась на прорыв, окруженные воины 305-й и 19-й гвардейской дивизий продолжали отбивать вражеские атаки. Некоторые красноармейцы и командиры, уже испытавшие окружения 1941 г., выступали с призывами создать партизанские отряды. Измученные люди держались стойко.

25 июня пошли в смертный бой 18 последних бойцов из артдивизиона 305-й дивизии. Шестеро из них вышли к своим.

Утром 27 июня двинулись на прорыв воины 1002-го стрелкового полка и 830-го артполка. Вместе с ними сделал попытку прорваться персонал 293-го медсанбата 305-й дивизии. Боеприпасов было очень мало и когда выходившая группа встретилась с немцами, командиры и бойцы посоветовали женщинам-врачам сдаться в плен, так как защитить их нечем, а напрасно погибать бессмысленно. Понурив головы, плача, женщины двинулись навстречу немцам, а мужчины бросились в болото, отстреливаясь последними патронами. По горло в воде, держась за руки, шли они под пулями через трясину. Вышло всего несколько человек, в том числе командир радиовзвода 305-й дивизии Н. А. Варганов¹⁵⁵.

Одновременно в разных направлениях двинулись на прорыв другие группы. В одной из них находился капитан М. Т. Нарейкин, комбат из 1002-го полка. За время боев у Малого Замошья зимой-весной 1942 г. Нарейкин был четырежды ранен. Вот как запомнился ему выход из окружения: «Мне иногда приходилось ходить не по земле, а по трупам. Невозможно забыть это безумие! /... / Бесконечные труппы, облепленные мухами, а среди них ползут живые». Вышли немногие. Большинство погибло. На глазах Нарейкина убили командира 1002-го полка А. Смирнова¹⁵⁶.

В этот день, 27 июня, генерал Ф. Гальдер записал в «Дневнике»: В волховском котле только слабое сопротивление на отдельных участках»¹⁵⁷.

14 июля на позиции 165-й стрелковой дивизии вышли из окружения старшина и два бойца из 305-й дивизии. 15 июля в полосе 59-й армии выбрался из кольца командир 5-й батареи 830-го артполка А. С. Добров. Он был одним из тех, кому удалось пройти 26 июня через Большое Замошское болото. Сначала Добров двинулся к немцам в тыл, а уж там встретил партизан, которые сами готовились к прорыву. Вместе с ними он и перешел линию фронта под Спасской Полистью¹⁵⁸.

Подразделения 19-й гвардейской дивизии, отступившие к Замошью, пробились в немецкий тыл и после мучительных странствий все-таки вырвались из объятий смерти.

В августе 1942 г. в полосе 27-й армии Северо-Западного фронта под Старой Руссой вышла из окружения группа бойцов и штаб 267-й стрелковой дивизии во главе с комдивом полковником П. А. Потаповым. Они вынесли знамена и документы дивизии и полков. После короткой проверки и отдыха бойцов направили в разные части, а полковник Потапов принял командование 189-й стрелковой дивизией. Погиб он 24 августа 1944 г. в Эстонии у г. Эльва в звании генерал-майора¹⁵⁹.

В документах и материалах нет сведений о том, чтобы кто-нибудь специально остался в окружении. Выйти хотели все, другое дело, что не всем это удалось. Но каждый, кто вошел в огневой коридор, доказал тем самым свою верность Родине. Известен случай, когда раненые одного из медсанбатов добровольно пошли на минное поле — проложить дорогу еще способным драться товарищам. Факт, уникальный за всю историю войн¹⁶⁰. В «Дневнике хирурга» А. А. Вишневского отмечен подвиг пожилого солдата, который один вынес через коридор ротный миномет, ручной пулемет и свой карабин. До последнего момента продолжали выходить и местные жители. Так, вышел мальчик лет 13-ти и вынес на своей спине 3-летнюю сестренку¹⁶¹.

26 июня А. А. Вишневский записал в «Дневнике»: «К нам пришел новый авиаполк. Летчики дерутся смело. Утром мы видели, как наши штурмовики бомбили немцев. Все время наблюдаем воздушные бои»¹⁶². Говорят, история не терпит сослагательного наклонения. Но если бы новый авиаполк прибыл на несколько дней раньше, сколько наших людей могло остаться в живых?!

Рано утром 27 июня командование Волховского фронта сделало последнюю попытку разорвать смертельное кольцо. К Мясному Бору стянули всю артиллерию. Для срочной помощи выходившим из окружения приготовили 50 санитарных машин. Попытка прорыва не увенчалась успехом.

В ночь на 28 июня из Мясного Бора самостоятельно вышли еще 6 воинов 2-й ударной армии, трое из них имели ранения¹⁶³. Больше через коридор не вышел ни один человек. Все, кто прорвался из окружения после 28 июня, выходили в других местах.

29 июня 1942 г., на 373-й день войны, генерал-полковник Ф. Гальдер сделал последнюю запись о боях в Мясном Бору: «На фронте группы армий «Север» волховскую группировку противника можно рассматривать как окончательно ликвидированную»¹⁶⁴. Линия фронта в районе коридора стабилизировалась на полтора года, боевые позиции прикрыла густая колючая проволока и минные поля.

Проходят годы, гати душу жмут, В «катюшах» проросли березы, А этот лес скелеты стерегут, На кости желтые роняет осень слезы... С. С. Гагарин. «Мясной Бор»

Глава V. СУДЬБА И ПАМЯТЬ

Противник закрыл коридор, но бои в Мясном Бору продолжались. В июле — августе одиночки и мелкие группы окруженных несколько раз преодолевали немецкие позиции севернее бывшего коридора, у Мостков и Спасской Полисти. Отдельные отряды уходили по лесам и болотам в глубокий немецкий тыл, держались там до ноября и прорывались из окружения в полосе Северо-Западного фронта под Старой Руссой.

25 июня, когда попытка выхода из окружения не удалась, группа во главе с командармом вернулась на командный пункт 382-й дивизии. На совещании было решено отойти в тыл противника и преодолеть линию фронта в другом месте. К группе командарма из 45 чел. присоединились еще 40 чел. во главе с командиром 46-й дивизиии полковником Ф. Е. Черным. А. А. Власов по-прежнему находился в шоковом состоянии и общее командование принял на себя начальник штаба армии полковник П. С. Виноградов, комиссаром отряда стал начальник связи армии генерал-майор войск связи А. В. Афанасьев. Составили список отряда и разделили людей на подразделения охраны, разведки и истребителей. Отряд двинулся на север параллельно шоссе и линии фронта. У болота Большой Апрелевский Мох отряд встретил три группы красноармейцев во главе с командиром 92-й дивизии полковником А. Н. Ларичевым. Он отказался присоединиться к отряду Власова¹, полагая, вероятно, что в меньшем составе будет легче пробраться через линию фронта. Но дойти до своих отряд Ларичева не смог. Враг зажал его в кольцо и полковник Ларичев с перебитыми ногами до последней минуты стрелял из пулемета по наседавшим немцам. Он погиб вместе со своими людьми. Несколько человек оказалось в плену. Спасся только один — начальник финансовой части 92-й дивизии подполковник Баимбетов. Весь израненный, с перебитой челюстью, он прополз по болоту 11 км и добрался до позиций 59-й армии².

Отряд А. А. Власова, следуя на север, перешел болото Протнино и там опять встретил группу Ф. Е. Черного. Оказалось, что группа наскочила на минное поле и теперь повернула на северо-восток. Эта встреча спасла отряд Власова от возможной гибели на минах. Группе полковника Черного не суждено было прорваться. Почти вся она во главе с командиром погибла в бою севернее узкоколейки. В том же районе погиб командир 19-й гвардейской дивизии генерал-майор С. И. Буланов³. Утром 25 июня, когда враг разрезал окруженную группировку на две части, 19-я гвардейская оказалась разделена пополам и одна ее часть перешла на позиции 305-й дивизии, а другая двинулась на север, к коридору, но прохода там уже не было. Комдив С. И. Буланов повел гвардейцев на прорыв в районе Лесопункта и принял неравный бой. После гибели командира остатки дивизии отошли в тыл противника и все-таки вырвались из окружения в середине августа у деревни Мостки. Вместе с ними вышел корреспондент «Отваги» и «Красной Звезды» писатель К. А. Токарев.

Отрядом Власова продолжал командовать полковник П. С. Виноградов. Он решил отойти на юг, к сараям южнее отметки 31, 8 напротив школы в деревне Мостки, и оттуда выслать разведку. Разведчики ушли и не вернулись. Тогда утром 26 июня отряд снова направился на север, рассчитывая перейти реку Кересть у Ольховских хуторов. Вдоль реки немцы расставили пикеты, которые ловили отходивших в тыл врага красноармейцев. Отряду Власова повезло — он благополучно миновал пикеты и форсировал Кересть, воспользовавшись устроенной кем-то подвесной переправой из сплетенных плащ-палаток. От Керести отряд начал пробираться к селу Вдицко. Там предполагалось напасть на немецкую машину с продуктами, чтобы сделать необходимый запас, так как трава и вареные без соли грибы сил не прибавляли. За продуктами отправились 15 чел. из подразделения истребителей во главе с комиссаром штаба армии Свиридовым. При подходе к селу они попали под огонь немецкого дзота. В бою истребители

⇐ Предыдущая11121314151617181920Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: