 |
Глава 26. Рождественский бал. 17 глава
|
|
|
|
Да. Он заметил. Он давно заметил. Вот только Кэти – не Гермиона Грейнджер. Веселая улыбчивая девочка. Вот только не Гермиона.
Он внимательно посмотрел на подругу. На ее лбу залегла складочка, словно она была напряжена или же расстроена. С ней в последнее время что-то происходило. Она словно витала где-то. Даже когда они были все вместе, она была где-то далеко. Что произошло этим летом? Хотя… Гарри в последнее время все чаще вспоминал тот предпоследний день летних каникул, когда они встретились после долгой разлуки. Как тогда светились ее глаза. В них было что-то такое… Она была рада ему. Он это видел. Это давало Надежду. Он понимал, что не должен этим пользоваться. Должен уберечь ее. С ужасом осознавал, что может не выдержать. А потом что-то произошло. Внезапно. Какие-то непонятные слезы, странные слова. Словно ее подменили в один миг. Даже не слезы испугали его тогда. А этот взгляд. Из него что-то исчезло. Какой-то свет. Или его Надежда…
- Прости, я что-то, правда, устала. Пойду баиньки, - она легонько потрепала его по макушке и встала с дивана.
- Спокойной ночи, - проговорил Гарри.
- И тебе.
Она улыбнулась и пошла прочь.
Гарри Поттер проводил ее взглядом. Странно. В последнее время все странно. Он засунул руку в карман джинсов и достал оттуда серебряную пуговицу. Гарри не знал, как она у него оказалась.
«В Норе в последний день каникул он пошел принимать душ, и, снимая джинсы, увидел, как что-то выпало и покатилось по полу. Он поднял вещицу. Старинная серебряная пуговица. Он не видел ее раньше».
Острая боль прострелила висок, как и в тот день, когда он впервые ее увидел. Да и все последующие разы случалось то же самое. Юноша поморщился и поднес пуговицу к глазам. Витиеватая буква «М», и руки-лапы каких-то людей-зверей сплелись вокруг нее…
|
|
|
***
Гермиона бродила по своей комнате. Она не соврала Гарри. Она, правда, устала. Вот только нервное напряжение никак не отпускало, заставляя девушку ходить из угла в угол.
«У меня уже голова начинает кружиться от твоих впечатляющих попыток изобразить заводной паровозик», - язвительный голос звучит в голове. Как давно это было.
Гермиона замерла посреди комнаты. В голову пришла шальная мысль. Нет. Она этого не сделает? А собственно говоря, почему нет?
Девушка решительно села за свой письменный стол, притянула к себе лист пергамента, обмакнула перо в чернильницу. На белый лист легли аккуратные строчки:
«Малфой, то, что сегодня случилось, может повториться снова само по себе?
Г.Г».
Не давая себе времени подумать, она решительно распахнула окно в прохладную октябрьскую ночь. Рука сама собой сняла медный свисток с крючка на стенке. Была у старост такая привилегия. Им не обязательно было ходить в совятню, чтобы отправить письмо. Серая сипуха впорхнула в комнату, громко ухнув. Девушка быстро привязала письмо к ноге птицы и назвала адресата. Сова с письмом улетела. Когда бурная деятельность по отправке почты закончилась, осознание того, что она сделала накрыло с головой. Да. Она, действительно, была напугана и волновалась за Брэнда. Но ведь это был лишь предлог. Она это прекрасно понимала. И он поймет. Девушка, опомнившись, снова звонко дунула в свисток в надежде, что сова вернется. Через несколько секунд в комнату впорхнула тень. Сова. Только другая. Она прилетела на зов, чтобы доставить почту. Гермиона вежливо извинилась перед несчастной птицей и спровадила ее восвояси.
Сердце отчаянно колотилось в ушах. Пожалуй, оно не колотилось так громко даже под гипнозом чудовищного взгляда несколько часов назад. Девушка снова начала мерить шагами комнату. Хлопанье крыльев возвестило о возвращении совы. Девушка бросилась к птице. Сердце замерло в безумной надежде. С одной стороны она хотела, чтобы птица вернулась с ее письмом, с другой же… Ответ! Он написал ответ!!! Это не ее пергамент.
|
|
|
Дрожащими пальцами она отвязала записку.
Ровный аристократический почерк. Она его знала. Она всегда обращала внимание на его работы на уроках, если доводилось их собирать или раздавать.
«Нет. Это может случиться только после произнесения заклинания. Вряд ли в Гриффиндоре кто-то его знает».
Подписи не было. Безликие строчки. Просто ответ на заданный вопрос. Но как же быстро он ответил. Девушка отчаянным жестом придвинула к себе письменные принадлежности. Была – не была.
«А что будет, если кто-то найдет книгу и возьмет ее в руки? Может, стоит ее поискать и забрать? Как она выглядит»?
И снова ожидание. Бестолковое мельтешение по комнате. Шелест крыльев. Ответ.
«Нет. Не нужно ее искать. Я думаю, ее никто не найдет. Скорее всего, на ней отталкивающие чары. А если кто-то ее возьмет?.. Не знаю. Либо катастрофа местного масштаба, либо вообще ничего. Могу с легкостью доказать оба варианта».
Тишина. Лишь треск огня в камине да скрип пера по бумаге
«Все так быстро произошло – я толком ничего не успела спросить. Блез Забини как-то давно просила присмотреть за Брэндом. Что мы можем увидеть? В чем он себя проявит? Как предотвратить то, что должно случиться»?
Разговор про Брэнда уже давно превратился для нее в формальный предлог. Просто на пергамент его рукой ровно ложились строчки. Это было важно. Это было нужно.
«Не знаю. Просто понаблюдай. Я, действительно, понятия не имею, в чем это проявится. Если появится что-то необычное – пиши».
Пиши… Девушка улыбнулась.
«Да… Ты просто кладезь ценной информации. Куча слов и ничего внятного».
«Слушай. Я тут ее сижу развлекаю, а она еще недовольна. Ты считаешь, мне заняться больше нечем»?
Сова доставила это письмо и демонстративно вылетела из комнаты. Все правильно. Ей надоело курсировать от башни к подземелью и обратно. Гермиона перечитала записку. Вот гад. Губы тронула улыбка. Ну ладно. Шорох крыльев, и на ее подоконник приземлился филин Драко Малфоя. Он как-то чужеродно смотрелся среди ее вещей. Потрепанная школьная сова здесь была «к месту», а ухоженный филин последнего отпрыска древнего волшебного рода как-то не вписывался. Девушка посмотрела на птицу. Записки не было. Губы тронула улыбка.
|
|
|
«Поверь, мне есть чем заняться. Просто некоторые заварили кашу, а теперь недовольны!!! Кстати, зачем ты филина прислал»?
«Кто это «некоторые»? А филина я прислал, потому что от тебя наверняка сдернула школьная сова. Она уже на меня-то недобро поглядывала. И вообще, я собираюсь спать, а ты меня отвлекаешь».
Девушка улыбнулась. Он собирается спать. Какое важное занятие. Ой-ой. Интересно, Блез там? Хотя… Вряд ли в этом случае получилась бы переписка. Девушка посмотрела на филина. Он не улетал. Хозяин ждет ответа? Или просто у него положенный лимит времени? Гермиона перевела взгляд на стопку записок. Ровные строчки, красивый почерк. Не видно холодных глаз, язвительной усмешки. Так легко отвечать. Так легко доверять. Рука сама собой вывела на листе:
«Спокойной ночи».
Филин улетел. Девушка подставила ветру пылающие щеки. Какой странный день. Какой необыкновенный день. Прошло десять минут, двадцать. Ответа не было. Улыбка слетела с губ. Появилась обида. А чего она хотела? Все так и должно быть. Он проявил вежливость взамен на ее молчание. Просто дань ее укрывательству. Девушка захлопнула книгу, лежащую на столе. Ну, и пускай. Будет ей наука.
Она решительным шагом направилась в ванную. Стоя под струями теплой воды, она старалась не думать о своей обиде. Сама выставила себя дурой. Ведь ясно было, что это только предлог. С ним нельзя по-человечески. С ним нельзя нормально. Он…
Откидывая одеяло с кровати, она заметила листок пергамента, слетевший на пол. С замиранием сердца подняла его.
«Спокойной ночи».
Два простых слова, и улыбка коснулась губ. Видимо, филин подождал-подождал, и сам отцепил записку. У него на лапе было крепление, позволяющее делать такие фокусы. Девушка еще раз перечитала записку. Вот гаденыш. Выждал паузу, подождал, пока она расстроится. Под руку попалась подушка, которая со свистом полетела в противоположную стену. Только не яростно, а весело. Гермиона села на кровать, потом подумала и пристроила записку под оставшуюся подушку. Зачем, и сама не знала.
|
|
|
Если бы мысли имели цвет, если бы их можно было увидеть, то в этот миг потоки радуги неслись из окон высокой башни по направлению к подземелью старинного замка, сталкиваясь на ходу с таким же лихим потоком, летящим навстречу. Менее ярким, не таким радужным и чуть более осторожным, но тоже неудержимым и неподвластным разуму.
Если бы мысли имели цвет, и их можно было увидеть, то подземелье и башня старого замка оказались бы соединены мостом.
|
|
|
