 |
Основные требования к тексту перевода (Л. К. Латышев)
|
|
|
|
Очевидно, что текст перевода неизбежно должен хотя бы чем-то отличаться от исходного текста, хотя бы в силу различий двух языков. Из этого следует, что важнейшей практической проблемой для переводчика является вопрос о том, в чем текст перевода должен совпадать и исходным текстом, и в чем может не совпадать.
Известно, что предметы и явления можно сопоставлять на самых разных основаниях. Так, например, автомобили можно сравнивать по их конструкциям, предназначению, скорости, экономичности и, наконец, цвету.
Важнейшими параметрами для сопоставления текстов вообще и текстов оригиналов и переводов в особенности являются их структура, семантика (содержание) и потенциал воздействия. Покажем взаимодействие этих свойств текста на примерах, где какие-то из них совпадают, а какие-то нет:
«У экспедиции кончилось продовольствие».
«Экспедиция израсходовала продовольствие».
«Тот, кто не освоил технику речи, не может стать хорошим актером».
«Не освоив технику речи, нельзя стать хорошим актером».
«Без освоения техники речи нельзя стать хорошим актером».
«Чтобы стать хорошим актером, надо освоить технику речи, без этого стать хорошим актером нельзя».
В этих фразах с одинаковой семантикой разная структура.
«Мой знакомый очень хороший человек».
«Мой знакомый очень плохой человек».
В этих высказываниях с аналогичной структурой разная семантика.
Так точно и тексты могут отличаться друг от друга также и производимым коммуникативным эффектом (реакциями, вызываемыми у адресатов). Так, один и тот же возглас «Вода!» являет собой в двух разных ситуациях два разных текста на том основании, что в каждой ситуации он производит «свой» (отличный от другого) коммуникативный эффект: у путешественников в безводной пустыне он вызовет радость, для рабочих рудника, работающих под землей – это сигнал тревоги.
|
|
|
Все приведенные примеры демонстрируют нам, что (по крайней мере в каких-то случаях) структура, семантика и производимый текстом коммуникативный эффект могут быть (в известной мере) независимы друг от друга. Однако будет неверным преувеличивать степень этой независимости.
Очевидно, что она достаточно относительна.
Из всего сказанного выше, что перевод как процесс должен обеспечивать прежде всего эквивалентность реакций адресата, получающего перевод, и адресата, получающего оригинал, с достаточной очевидностью следует, что исходный и переводной тексты должны быть в первую очередь равноценны по своей способности вызывать реакции у своих адресатов. Эту способность мы впредь будем именовать регулятивным воздействием, так как, воздействуя на адресата, текст определенным образом регулирует (изменяет) его мыслительную деятельность, его эмоции, его поведение.
Выше мы уже (вскользь) говорили о том, что эквивалентность реакций адресатов ИТ и адресатов ПТ следует понимать, не как совпадение реакций двух конкретных людей, а как совпадение двух классов реакций. Что это означает?
Если мы сопоставим веер всех возможных индивидуальных реакций на ИТ и такой же веер реакций на ПТ, то совпадут те индивидуальные реакции, где совпадают индивидуально-личностные характеристики адресатов ИТ и ПТ. И, стало быть, совпадут по своему содержанию два класса (набора) реакций: класс реакций на ИТ и класс реакций на ПТ. В этом смысле равноценность регулятивного воздействия ИТ и ПТ означает буквально следующее: ИТ и ПТ дают своим адресатам объективную возможность одинаково отреагировать на сообщение, а будут ли реакции разноязычных адресатов эквивалентными, зависит от степени совпадения их индивидуально-личностных свойств. Сказанное помимо всего прочего означает, что индивидуальная реакция на перевод отнюдь не всегда может считаться показателем успеха или неуспеха переводчика. Переводчик ответственен за неадекватную реакцию только в том случае, если он в переводе исказил регулятивное воздействие оригинала, и, естественно, ни при чем. если отправитель сам ошибся в оценке личностных свойств адресата, и его текст был воспринят не так. как он рассчитывал. Квалифицированную оценку качества перевода может дать только эксперт путем сопоставления исходного и переводного текстов.
|
|
|
Итак, равноценность регулятивного воздействия ИТ и ПТ – главный критерий полноценного перевода. Но является ли этот критерий единственным и достаточным для того, чтобы перевод был признан удовлетворительным, соответствующим своему общественному предназначению?
Практика на этот вопрос дает отрицательный ответ: помимо способности вызывать аналогичную реакцию, от текста перевода требуется также определенная степень семантико-структурного подобия исходному тексту. Без этого нельзя было бы отграничить перевод от других видов языкового посредничества. Ведь понятие «равноценность регулятивного воздействия» по своей сути не может быть достаточно строгим и не поддается измерению и фиксации. Возможны ситуации, когда в узком, чисто практическом смысле равноценность регулятивного воздействия может быть достигнута не посредством перевода, а с помощью других способов языкового посредничества.
В качестве примера можно привести следующий случай. Один молодой военный переводчик, работавший в далекой южной стране, однажды оказался в нелегком положении. Ему предстояло переводить советского военного инструктора, который должен был обучить местные кадры работе на советских радиолокаторах. Не было ни словарей, ни справочников, а иностранной радиотехнической терминологии переводчик не знал. Но его спасла находчивость – все кнопки, ручки настройки и т.п.он обозначил номерами: «фишка №1», «фишка №2» и т.д. Используя эти обозначения вместо подлинной терминологии, переводчик выполнил практическую задачу, обеспечив равноценность регулятивного воздействия в мере, позволившей обучаемым усвоить необходимые умения и навыки.
|
|
|
Однако можно ли считать переводом то, что делал военный переводчик? Очевидно, что нет. Но этот случай наглядно показывает, что неотъемлемым свойством перевода в общепринятом его понимании является также определенная степень структурно-семантического подобия ИТ и ПТ. Без этого к переводу можно было бы относить то, что переводом не является.
Итак, вторым условием полноценности перевода является определенная степень семантико-структурного подобия ПТ и ИТ. Какова эта степень?
Дать простой и однозначный ответ на этот вопрос нельзя. Как показывает сопоставление оригиналов и переводов, степень их семантико-структурного подобия может быть весьма различной – от перевода «слово в слов» до переводов, мало похожих на оригинал.
Как мы видим, степень семантико-структурного сходства/несходства ИТ и ПТ в приведенных примерах определяется степенью сходства/несходства устройств немецкого и русского языков. Где-то исходное содержание может быть перевыражено аналогичными лексическими единицами и грамматическими средствами ПЯ, а где-то нет. Поэтому в одних случаях перевод в текстуальном отношении ближе к оригиналу, а в других дальше от него.
Однако семантико-структурные отступления перевода от оригинала объясняются не только этим. В некоторых случаях, когда у переводчика есть объективная возможность «скопировать» исходный текст, он этого не делает.
Л. К. Латышев пользуется примерами из немецко-русских переводов, данные примеры будем приводить и в нашей работе в дальнейшем при рассмотрении классификации лексико-грамматических трансформаций Латышева.
1. « Die Mutter mußte ihn immer ermahnen, doch vernünftiger zu essen, damit er auch Genuß davon habe». (W.Bredel. «Die Söhne»).
«Мать постоянно напоминала ему, что надо есть медленней, ведь этак он и вкуса еды не почувствует». (В.Бредель. «Сыновья». Перевод И.Горкиной и Р.Розенталь)
2. Johann bestellte neue Krüge. «Ich merk schon was!» rief Pauline lachend.
(W.Bredel. «Die Väter»).
«Еще по кружке пива»? – Предложил Иоганн.«У меня уже голова кружится!» – воскликнула, смеясь, Паулина.
|
|
|
(В.Бредель. «Отцы». Перевод И.Горкиной и Р.Розенталь). [ с. 27].
В первом примере переводчики передали немецкое прилагательное vernünftiger («разумнее») русским прилагательным «медленнее». Налицо явная трансформация семантики. Зачем она понадобилась? В русской речи достаточно часто употребляется словосочетание «разумно питаться». Оно означает: не есть жирного, потреблять больше овощей, меньше мучного, сладкого и т.п. Скорее всего, таким же образом интерпретирует русский читатель и выражение «есть разумнее». Поэтому в контексте сцены, описываемой в романе «Сыновья», дословно точный перевод вызвал бы у нашего читателя неадекватную реакцию (непонимание, недоумение и т.д.).
Чем обусловлена семантическая трансформация во втором примере? В немецком романе описывается, как молодой рабочий на празднике угощает свою девушку пивом. Та уже почувствовала действие алкоголя и восклицает (если перевести дословно): «Я уже кое-что (в себе) замечаю», имея в виду свое состояние. Но по-русски в таких ситуациях так говорить не принято Поэтому семантически точный перевод вызвал бы у читателя неадекватную реакцию. Соответственно, переводчикам пришлось отказаться от семантически точного перевода и избрать вариант, соответствующий ситуации. Анализ двух рассматриваемых примеров позволяет сделать следующий вывод: в определенных случаях семантически точный и структурно близкий к оригиналу перевод мешает достижению равноценности регулятивного воздействия ИТ и ПТ, или, иначе говоря, два критерия адекватного перевода – равноценность регулятивного воздействия ИТ и ПТ и их семантико-структурное подобие могут вступать в противоречие друг с другом. Этот конфликт разрешается с помощью намеренных отступлений от структурного и семантического параллелизма между ИТ и ПТ в пользу их равноценности в плане воздействия. Эти отступления именуются переводческими трансформациями.
|
|
|
