 |
Урок Мастера: Никогда не останавливайся. Только так можно выжить. 22 глава
|
|
|
|
Теперь необходимо посетить Друри-Лейн. Мне повезло, свободные билеты на сегодняшний спектакль еще оставались, я купил два, чтобы оставить рядом свободное место. Анита, конечно же, поймет, где меня искать – там, где мы впервые встретились.
Появилась она только к концу второго акта.
- За тобой следят? — было странно, что я не почувствовал других вампиров поблизости.
- Нет, — она тоже наклонила ко мне голову. — Мой Мастер отдал мне приказы, чтобы я не могла отменить свои или сбежать. Ну как, все получилось?
Мастер Аниты — член Совета Управления Тысячи. Видимо, договор со Змеями подразумевает полный контроль через Мастеров. Вот такое доверие к своим новым союзникам.
- Да. Спасибо, — я был ей на самом деле благодарен. Больше, чем когда бы то ни было раньше.
Она просто пожала плечами.
- Через неделю-две ты позвонишь мне и будешь очень сожалеть о том, что пришлось убить ее. Через месяц сам возвращайся в Лондон, иначе заподозрят неладное. Если она тебе так важна, то ты отправишь ее к Волкам, но предупреди, что с Ритуалом лучше временно подождать. Появление нового Стирателя ненадолго останется тайной, и таким образом твой обман раскроют.
- Его все равно рано или поздно раскроют!
- Да, но мы выиграем время. А если победят Волки, то это уже не будет иметь значения.
- То есть ты хочешь, чтобы они победили?
- Конечно, нет, — она даже чуть повысила голос от возмущения. — Но теперь еще меньше хочу, чтобы победили Змеи. Ты не представляешь, что творится в Управлении. Они нам не доверяют и открыто заявляют об этом. А все потому, что мы к ним присоединились последними.
- Ты можешь уйти со мной. Я удалю приказ твоего Мастера.
- Нет, моя любовь. Грядет хаос, я не могу бросить своего создателя и Соколов в такой момент. Очень скоро начнется открытый раскол в нашей Тысяче, и тогда там должны остаться те, кто сможет принимать решения.
|
|
|
- И это будешь ты? Хочешь стать новой Главой?
Она тихо рассмеялась.
- Сарказм в твоем тоне несколько удручает! Я была бы отличной Главой. Но… судя по всему, в случае победы Змеи захотят укрепить свое влияние. Думаю, нашим следующим Главой будет уже Змея, — она поморщилась. – И, как видишь, план Геммных Волков по устранению самих Тысяч уже не звучит настолько абсурдно. Полная тупость с их стороны — объедение с Охотниками. Если бы не это, они бы получили гораздо больше своих сторонников уже сейчас.
- А если я не вернусь через месяц, то отомстят тебе, — я резюмировал очевидное.
- Ты хочешь остаться с ней, — она улыбалась без тени сомнения. — Но это невозможно. Когда дело дойдет до открытого противостояния в антиволчьей коалиции, ты будешь очень нужен. Со своей способностью и со своими связями… с Волками.
- Я вернусь, — пообещал, но решил еще добавить: — Настю уговорить будет очень сложно. Она упряма, как…
- Как ты. Но ни у нее, ни у тебя нет выбора. Потом, когда Война закончится, вы сможете быть вместе, если доживете, конечно. Она поймет. Поезжай и все объясни.
Я несколько минут размышлял над ее словами.
- Там есть тот, кто ей объяснит. И она действительно все поймет и примет, пусть и покричит сначала для приличия. Я отсижусь в Москве нужное время.
- Боишься, что если приедешь к ней, то уже не сможешь оставить?
Зачем говорить очевидное? Поэтому я задал последний интересовавший меня вопрос:
- Анита, почему ты помогла Насте?
- Я помогала не ей, мой золотой. Ты — мое Дитя. И впервые за всю свою жизнь эгоистичный мальчик забыл про собственные интересы ради кого-то. Это что-то да значит. Ты не простил бы себе, если бы не смог ее спасти. А значит, и я себя бы не простила.
Мы вышли на огромное крыльцо театра, обрамленное шестью каменными колоннами. Уже полностью стемнело, но из-за моросящего летнего дождика звезд не было видно. Бесконечно обожаю Лондон.
|
|
|
- Забудь, что приходила в театр, нашу встречу и весь разговор, — сказал я своей матери, бывшей любовнице, покровительнице и самому верному другу. Развернулся и исчез. Так она будет застрахована от любого допроса в присутствии Мастера.
Позвонил Андрею уже из московской гостиницы. Все объяснил, но вместо ожидаемого от Охотника «понял», услышал:
- Алекс, она не в порядке. Думаю, что тебе все же лучше приехать и самому все объяснить. Она очень переживает за тебя. А когда ее мать вернется, нам нужно будет и ее убеждать уехать. А для этого требуется разблокировка всего, что ты стер. Другого Стирателя у нас под рукой нет.
- Я не могу! Да пойми же ты! Постарайся все сделать сам, — я отключился, а уже потом позволил себе тихонько завыть.
В Санкт-Петербурге у меня ушло три дня на то, чтобы отыскать Охотников. Точнее, это они меня нашли. Я просто шлялся круглосуточно по тем местам, которые, на мой взгляд, могли бы привлечь и их внимание, и ждал, когда же поинтересуются, что тут делает новичок. Ко мне наконец-то подошли трое, уже возле гостиницы.
- Назови свою Тысячу, — поприветствовал один, без лишней вежливости, но и без грубости.
- Соколы. Мы пока не объявили вам Войну, поэтому я могу обратиться к вам за помощью.
Они удивленно переглянулись между собой, а потом внимательно выслушали все, что я хотел им сказать. Задача была не из легких, но система связи у Охотников налажена не хуже, чем у нас. Оказалось, что Охотник, чья женщина, беременная двойней, уехала девятнадцать лет назад, живет теперь в Подмосковье. Им тоже приходится иногда менять место жительства, как и нам, ведь долгая молодость не ускользает от глаз смертных.
И еще через два дня я наконец-то встретился с Сергеем. Невысокий, коренастый, очень приятное лицо. Но черты не такие тонкие, как у меня, волосы русые, глаза карие, но гораздо светлее, чем я мог бы ожидать. В нем, как и в Людмиле Михайловне, я не увидел фамильного сходства. То, что только Настя частично унаследовала мою внешность — просто какая-то насмешка судьбы. Встретились в баре, нас окружали веселые и пьяные смертные, которые со стороны могли бы сказать, что мы почти ровесники. Сергей выглядел ненамного старше моих вечных двадцати пяти.
|
|
|
Мы заказали спиртное и уселись за стол, подальше от невольных слушателей. Вначале он, как и все его собратья, был насторожен, но по мере моего рассказа становился все более и более эмоциональным. Я поведал ему всю историю Насти и ее матери. Все, что сам знал и все, что предвидел в перспективе. Когда я закончил, он залпом осушил полстакана водки и только после этого сказал:
- Зря ты его убил! Какое непростительное милосердие! Охотники бы ему устроили гораздо более теплый прием, лет так на несколько.
В этом я не сомневался. Как и в том, что Настин отец скажет именно что-то подобное.
- Я мог бы найти Люду, когда она сбежала, — продолжил собеседник. — Но мы решения наших женщин обязаны уважать. Если она выбрала жизнь вне всего этого, то я просто не имел права… И догадывался, что сын не выжил. Врачи уже на ранних сроках предупреждали, что так может случиться. А если бы он выжил, то она сама бы нашла меня, когда бы поняла, что растить Охотника — совсем не то же самое, что растить обычного ребенка. Поэтому я и заставил себя забыть о ней и о дочери. Если бы я только знал, что так получится!
- Это уже неважно. Настя хочет с тобой встретиться, и, узнав все, не держит на тебя зла. У тебя есть другие дети?
- Да, — он расцвел. — Три пацана! Старшему уже восемь! Он еще ни из одной драки не вышел проигравшим! А младший… Но… Ты ей мой телефон… адрес скажи! Пусть приезжают вместе с матерью, мы о них позаботимся! Или нет… ты, наверное, прав… Пока ей лучше оставаться поближе к Геммным. Неизвестно, что тут будет, когда начнется вся заваруха… А те, как говорят, невероятно сильны. Я и не сомневаюсь в их победе, и в том, что Насте безопаснее всего будет сейчас в Китае. Но потом…
- Обязательно, — он мне очень нравился. У Насти и не могло быть другого отца. Хочет ее увидеть настолько, что у него дрожат руки, но принимает самое верное решение в сложившихся условиях.
Мы заказали еще водки, а на закуску коньяка. Всю ночь Сергей просил меня рассказывать о Насте и ее матери. Пришлось вспоминать даже мельчайшие детали, от каждой из которых он приходил в полнейший восторг. Вот так в мире встретилось два идеальных собеседника: один больше всего на свете хотел слушать про Настю, а второй — о ней говорить.
|
|
|
Уже под утро порядком хмельной Сергей заявил:
- Эй, пацан, я же вижу, что ты неровно дышишь к моей принцессе! Что там у вас с ней?
Я тоже был не самым трезвым существом на планете:
- Эй, пацан, с вероятностью в 50% ты — мой внук. Так что смени-ка тон.
- Точно, дедуля, — он покивал головой, соглашаясь с таким раскладом и, собрав все свое уважение к прародителю в кучу, повторил вопрос: - Эй, извращенец, что там у вас с моей Настенькой?
Ну вот что ответить? Я люблю ее до такой степени, что предал своих? Она любит меня так, что готова поить своей кровью и согласна стать моим Дитя? Да меня радугой вырвет от такой ванили.
- Мы не трахались. Пока, — вежливо ответил я.
Он подумывал мне врезать, но похоже, что я ему нравился не меньше, чем он мне. Поэтому сначала замахнулся, а потом сочувственно похлопал по плечу.
- Я тебе вот, что скажу. Если моя девочка тебя любит, то ты просто обязан на ней жениться, потому что она лучше всех! Я закрою глаза на ваше извращение.
Я заржал в полную глотку.
- Ты ее даже не видел!
Сергей злобно прищурился:
- Хочешь сказать, что она не лучше всех?
- Лучше, — честно ответил я. — Значит, наш брак одобрен?
Он как будто даже протрезвел и тяжело вздохнул:
- Наши дочери вольны в своем выборе. Если она выберет тебя, то так тому и быть. К тому же, из всей этой падали ты далеко не самый мерзкий. Ты бы мог быть неплохим Охотником, если бы не сдох давным-давно.
- Фуууууу! — не удержался я.
- Сам такой! — парировал он.
Распрощались мы уже засветло, крепко пожав друг другу руки. Расскажу обо всем Андрею, ведь Настю точно обрадует новость, что я разыскал ее отца. Возможно, она даже захочет с ним поболтать по телефону. Ей надо отвлечься.
- Ее нет рядом?
- Нет, — ответил Охотник. — Говори спокойно.
- Я нашел ее отца. Он будет очень рад, если… Ее нет рядом?
- Нет, — тем же тоном повторил Андрей.
- Тогда почему я слышу ее дыхание?
- Хм… Наверное, потому что она рядом?
- Ты за кого вообще? — я не знал, разозлиться или рассмеяться.
- Ты — вампир, она — дочь Охотника. Ответь сам — за кого я?
Я все же нервно хохотнул. Но надо было и узнать, как там обстоят дела.
- Она согласилась уехать?
- Может, сам с ней поговоришь? — и если до этого не было очевидно, что он не на моей стороне, то вот прямо сейчас все и встало на свои места.
- Нет, — я не знал, как говорить с ней. Я и так едва держался. — Андрей, ты должен! Ты обязан о ней позаботиться, ведь она одна из вас!
|
|
|
- С момента разрешения Ани и Ника она — твое Дитя. Ты и заботься о ней, — очень холодно. — И мы не решаем за наших женщин! Она сама сделает выбор.
Где-то я это уже слышал.
- Андрей, пожалуйста…
- Алекс, — уже ее голос. Очень мягкий и спокойный. Кажется, она в порядке.
- Настя, — сердце оборвалось.
- Почему ты не хочешь со мной разговаривать? — даже не спокойный, а веселый тон! Это меня немного обескуражило. — У нас тут все хорошо. Мама приезжает через неделю. Пару раз заходила к бабе Жене, она про тебя спрашивала, но я сказала, что ты уехал навестить родителей. Как у тебя-то дела?
- Все хорошо, — я сжал кулаки, но голосом дрожи не выдал. — Настя, тебе нужно согласиться уехать к Волкам.
- Хорошо, я понимаю! — звонко отозвалась она.
Ну вот. Я добился, чего хотел. Что ж так пусто-то? А она продолжила:
- Только мне бы память разблокировать. И маме.
- Настя, — я постарался улыбнуться. — Тебе пока необязательно это делать. И у Волков есть Стиратель. Я тебе не нужен. Матери вы сможете все объяснить и сами.
- Ладно. Если ты считаешь, что так правильно! — я и раньше знал, что она очень умная девочка, всегда принимающая правду. Ей только нужно было время, чтобы все осознать.
- Я рад, — может, не слишком радостно, но правильно.
- Я тоже рада. И надеюсь, что все благополучно разрешится. Мы же еще встретимся? Когда-нибудь?
- Обязательно, — если я прямо сейчас не смогу хотя бы одну слезу выдавить, то меня, наверное, разорвет на части. — Ты только сделай все, как надо.
- Я сделаю! Не волнуйся! Буду пай-девочкой. Но вот только я не понимаю, почему бы тебе самому не приехать? С мамой будет проще разговаривать, если ей вернуть воспоминания прямо здесь. И мне будет проводить разблокировку другой Стиратель, которому я не доверяю, как тебе. Ты уверен, что это не опасно?
Уговаривает меня? Таким веселым голосом?
- Нет, Настя. Это не опасно. Он не навредит тебе, если сам не захочет. А я не могу приехать.
- Почему? — искренне-детское удивление.
- Потому что мне плевать, — ее надо остановить в желании увидеть меня. — Война идет, ты же не думаешь, что твои проблемы важнее Соколов?
- А-а-а! Ну тогда ладно, — что-то уж очень странно, поэтому я ждал продолжения, которое не заставило себя долго ждать. – Ой, слушай, Алекс! Хочешь кое-что интересное расскажу, если у тебя есть время?
- Выкладывай, — я уже напрягся.
- Вчера, когда шли от бабы Жени, детей увидели. И у одной девочки был красный велосипед с наклейками! Представляешь?
Не представляю, но спину обдало холодом первого понимания.
- Мне же на одиннадцатилетие такой подарили! Отчим учил меня кататься, это было так здорово! А Таня — она жила тогда еще в соседнем подъезде — сказала, что у меня скоро будет брат или сестра! Она была уверена, что если люди женятся, то у них очень скоро появляется маленький! Как же я была расстроена, когда выяснила, что моя мама не ждет ребенка. И потом сказала Тане, что она идиотка. Мы так поругались…
Я отшатнулся к стене.
- Ты… Твоя мать не могла тебе этого рассказать.
- Неужели? – все, никакого веселья в голосе. Сухо и жестко.
- Настя! — я закричал. — Ты что делаешь? Нельзя!
- Проверяю, насколько тебе плевать, — мороз волнами скатывался по телу. – О, не бойся! Я еще пока полностью в себе. Получилось разблокировать только малюсенький участок! Сегодня я узнаю, что мне подарили на двенадцатилетие. Интересно ведь!
- Нет! Настя, нет! Когда у тебя включатся эмоции, ты не сможешь контролировать процесс! Нельзя этого делать! Дура!
- Неужели? — точно так же спокойно.
- Я прилечу первым же рейсом.
- С этого и надо было начинать, Сокол, — и повесила трубку.
Маленькая гребаная шантажистка! Как же я хочу тебя увидеть. Идиотка!
Я влетел в дом, уже не сдерживая ярости, которая за последние несколько часов успела трижды достичь своего апогея.
Эти двое гондурасов сидели на диване в гостиной, явно ожидая меня, и оба улыбались: Андрей — ехидно, Настя — немного виновато.
- Я знал, что Охотникам даже простейшее дело нельзя поручить! И ваша помощь «своим» — только пук в небытие! Или у вас и психушка для своих имеется?! – он, однако, только растянул губы еще сильнее, а отвечать не собирался.
Настя встала и подошла ко мне, теперь не только улыбкой, но и глазами показывая высшую степень вины. Волосы распущены, пальцы немного нервно перебирают край блузки. Убью! Но зачем же она так смотрит? Ладно, убить ее я всегда успею. Я прижал ее к себе, заставив уткнуться лицом в плечо на несколько секунд, а только потом позволил себе и ей то, чего мы оба хотели. Она даже на цыпочки приподнялась, чтобы дотянуться до моих губ, а я не возражал. Манипулирует мною, успокаивает! И даже понимая это, я поддавался на эти манипуляции и успокаивался. Теперь вся злость на нее превратилась в одно единственное слово — мало! И еще раздражало какое-то жужжание неподалеку. А, это Охотник решил подать голос:
- Ну, раз дело закончилось миром, я, пожалуй, пойду. Поговорите тут… или что вы там собираетесь делать.
Я с трудом оторвался от губ Насти и повернулся к нему, сказав уже спокойнее:
- Если бы с ней что-нибудь случилось, я бы убил тебя.
Андрей пожал плечами:
- Нет, я бы убил тебя. Я ведь сильнее! Но с чего бы с ней могло что-нибудь случиться?
Мое нутро снова заполнялось гневом:
- Потому что разблокировать память себе очень опасно! Тем более в ее случае! Ты знал это…
- А кто разблокировал? — Охотник ухмыльнулся напоследок и вышел за дверь.
Я недоуменно посмотрел на Настю. Та улыбалась теперь еще более виновато, но говорила уверенно:
- Я же не такая дура, как вы изволили давеча выразиться. По-твоему, я жаждала свихнуться?
- Обманула? — констатировал я.
- Обманула, — подтвердила смиренно.
- Зачем? — я продолжал ее обнимать, не сумев заставить себя разозлиться снова в достаточной степени.
- Как будто ты мне дал выбор! — она задумалась. — Алекс, я знаю, чего хочу…
Я боялся услышать продолжение, поэтому перебил:
- Настя, мне придется уехать. Через три недели. Я просто не смогу остаться с тобой… Ты должна понять. Ты сейчас не у Змей только благодаря Аните! Мы оба должны ей.
Она снова приподнялась, обхватывая мою шею руками, и уткнулась в нее носом.
- Значит, у нас есть три недели. Разве это плохо? А потом ты уедешь. Но сначала разблокируешь мне память. И маме, когда она вернется. Ты обязан все сделать для того, чтобы я смогла потом жить и без твоей помощи.
Я хотел уточнить, что же она имеет в виду, но услышал другое:
- Так что там с моим отцом?
Пришлось усадить ее на диван и рассказать все, что я выяснил. Она уже знала о самом главном, поэтому разволновалась не слишком сильно. Взяла номер телефона и попросила оставить ее одну, чтобы поговорить с ним. А я отправился в свою спальню, правда, уснуть так и не удалось. Они говорили очень долго, хотя слов я разобрать и не мог, а потом она тихо-тихо сидела в своей комнате. Конечно, узнать, что твой отец — не подленький слабый человек, каким она его, пусть и неявно, всегда считала, — тоже шок. И к этой мысли тоже надо привыкать. Уверен, помогло и то, что сейчас она не помнила своих детских мыслей, связанных с отсутствием отца. Я решил не мешать. Она сама придет, если захочет моего общества. А то, что это рано или поздно произойдет, я не сомневался.
Через несколько часов она вошла тихо и тут же легла рядом. Все как раньше.
- А ты ему нравишься, — прошептала она, прекрасно понимая, что я слышу. Но я не ответил. — Алекс, я приняла решение по поводу того, чего хочу. Но сначала ты должен разблокировать мне память.
- О чем ты? — я все-таки открыл глаза. Она решилась на Ритуал?
- Обещаешь, что не будешь смеяться? Сначала выслушай — и ты поймешь, что это единственный правильный выбор.
А вот это уже было странно. Я сел, а она тоже уже поднялась и оперлась на спинку кровати. Но продолжала молчать, видимо, собиралась с духом или подбирала слова, способные меня убедить. Я дал ей на это время.
- Послушай, — наконец-то начала она. — Про меня знают уже все — Соколы, Змеи, Волки и, скорее всего, все остальные. Это значит, что остаться человеком мне шанса не дадут. Даже когда Война закончится…
Я кивнул. Это было очевидно. Сейчас ее не трогают только потому, что обе стороны считают, что ее судьба уже решена. Волки ждут, когда я ее обращу, Змеи — когда я доставлю ее, на все согласную, к Императору. Она снова замолчала, и я решил ей помочь.
- Значит, ты хочешь стать вампиром?
Она улыбнулась.
- Не пойми меня превратно, но вампиры — не слишком-то прекрасные существа. Я не хочу быть на стороне тех, кто покрывал моего отчима, не хочу исполнять приказы Тысячи. А если я уйду к Волкам, то стану против тебя, Аниты, Игоря… Этого я тоже не хочу.
Сердце оборвалось.
- Тогда остается только один выход.
- Да, — она уже точно все обдумала, и это пугало. — Охотники. У них тоже строгая иерархия и они тоже исполняют приказы своих. Но все, что они делают, — помогают людям! Такие приказы я готова исполнять. Их жизнь, в отличие от вашей, полностью осмыслена. И поговорив с отцом, я поняла, что не ошиблась в своих рассуждениях.
- Настя, ты хочешь уйти к Охотникам? — уточнил я то, что уже и без того было понятно.
Мне хотелось вскочить и расколошматить всю мебель в комнате, но я не стал этого делать. Потому что она права. Охотники — единственные, кто может защитить ее и Людмилу от любых притязаний вампиров. Но она вдруг ответила неожиданное:
- Нет. Не просто уйти. Я хочу стать Охотником.
А вот это уже действительно смешно.
- Дорогая моя, ген Охотника передается только по мужской линии. У тебя есть небольшой иммунитет против внушения, но этого явно недостаточно, чтобы быть им полезной. Чтобы бороться с бессмертными нарушителями Закона — уж точно. Тебя убьют в первой же стычке, ведь ты не унаследовала ни их силы, ни долголетия, ни регенерации.
Она теперь улыбалась снисходительно, как будто ожидала, когда же я соображу, что же она имеет в виду. Но мне это не удавалось.
- Алекс, даже если после обращения мне не передастся ген Бойца, а как я поняла, это бывает очень редко, то мой дар Стирателя все равно им будет очень полезен. Плюс долголетие и регенерация, раз ты именно на этом заострил внимание.
- Обращения? — мозг отказывался сочетать несочетаемое. — Ты хочешь пройти Ритуал, а потом присоединиться к Охотникам?
- Бинго.
- Вампир-Охотник — это такой бред, что даже говорить смешно! — я до сих пор не мог поверить, что она серьезно.
- Ты обещал не смеяться! — она продолжала улыбаться. Видимо, полностью уверена в том, что говорит.
- Вообще-то не обещал, — смеяться я не собирался, но призадумался. — Охотники не примут тебя. Такого еще не было.
- Уверен? — она приподняла бровь. — Волки изменят правила. В старом мире такого не было, а новый предполагает, что вампиры будут сотрудничать с Охотниками. И я одна из них!
В мысли ворвалась догадка:
- Ты уже обсудила это с Андреем и своим отцом?
- Да. И оба сказали, что в перспективе это возможно. Во мне течет кровь Охотника, а это уже означает, что и отношение со стороны остальных будет более лояльным, чем к любому другому вампиру.
Я изучал потолок, пытаясь все переосмыслить.
- Это будет только в том случае, если победят Волки.
- Ты не прав. Если победят Змеи, то Охотникам уж тем более нужна будет помощь в лице тех вампиров, которые хотят, чтобы мир был лучше. И я уж точно хотела бы оказаться на их стороне.
- Звучит абсурдно, но в этом что-то есть… — я был вынужден это признать. Получить силу, бессмертие, да еще и защиту Охотников — не это ли лучшее, что я мог для нее желать? — Но правильнее все-таки выждать несколько лет. Тренировки лучше начать до Ритуала… Волки именно так и делают, поэтому их Бойцы в среднем сильнее, чем все остальные… И для тебя же лучше выглядеть чуть постарше… Бессмертие — это такой геморрой.
Она тихо рассмеялась, а я замолчал, переведя на нее взгляд.
- Отец сказал то же самое. Дословно!
Я покачал головой, но уже принял ее вариант.
- Если таков твой выбор, и ты даже получила заочное согласие своих родичей, то зачем тебе я? Ты хочешь разблокировать память быстрее?
- Да. Принять такое решение я могу, только если полностью стану сама собой. Именно поэтому они все и добавляют «в перспективе», имея в виду не то, что сами могут передумать, а то, что я должна принять решение полностью осознанно.
- Хорошо. Можем начать прямо сегодня, если ты сама готова. Это займет несколько дней.
- Я готова.
И прильнула ко мне. Ох, чувствую, разблокировкой дело не закончится.
Раннее детство открылось легче, чем я мог предположить. Хоть я и боялся спешить, но не мог не отметить, что воспринимает она забытое совершенно безболезненно. О многих важных событиях она уже знала по рассказам матери и школьных друзей, что-то уже само собой стерлось под натиском времени. А перед нами не стояло цели заставить ее вспомнить и то, что с ней происходило в колыбели. Да и не под силу это моей способности. Только то, что она объективно может помнить о себе, будучи девятнадцатилетней девушкой. Сложности начались даже не тогда, когда мы добрались до знакомства с отчимом, ведь вначале он действительно был ей хорошим отцом. Ей было просто неприятно рассматривать те события с точки зрения знания о том, что произойдет дальше. Просто неприятно, но не больше.
Стопор возник, когда мы добрались до первого изнасилования. Я знал, что когда она сможет принять тот участок памяти, то и все остальное пойдет легче. Настя вообще ничего не говорила, но заметно побледнела и напряглась. Потом попросила оставить ее одну. Я вышел, понимая, что ей придется это пережить. И снова одной.
Когда она не вышла из комнаты и через пять часов, я позвонил Игорю. Все же чувак — дипломированный психолог. Кто, как не он, посоветует, что делать? А он ответил то же самое, что и посоветовал Андрей: «Просто будь рядом». Они оба уверовали в святое могущество нашей близости?
Я нашел ее в той же позе, что и оставил — сидящей на полу, рядом с кроватью. Молча устроился рядом. Она не плакала, ничего не говорила. Стала… какой-то пустой, а я не знал, что сказать. Но мне очень хотелось что-то сделать, чтобы она снова наполнилась жизнью.
- Настя, я могу внушить тебе спокойствие.
- А разве я не спокойна? — она ответила как-то сдавленно.
- Я могу усыпить тебя. Потом ты проснешься и по-новому посмотришь на свои эмоции. Это часто помогает.
- Нет, не сейчас, — она как будто стала совсем другим человеком. Игорь сказал, что когда она заплачет — это станет первым признаком того, что она начала справляться. Но она не проронила ни слезинки. Она вообще не выражала никаких чувств. Может, получится ее отвлечь?
- Твоя мама приезжает через несколько дней. Я взял трубку и сказал, что ты пошла к бабе Жене… за яйцами. Ей очень понравился отдых.
Она медленно кивнула, то ли обозначая, что приняла информацию к сведению, то ли то, что ей все равно.
- Настя, — я не выдержал и повернул ее лицо к себе. Чуть не отшатнулся, увидев пустые глаза. Понятия не имею, как до нее достучаться. Приблизился и мягко поцеловал. Чувствуя, что она не отвечает, немного отстранился, а на ее лице появилась… брезгливость. После чего она влепила мне ожидаемую пощечину. А неплохой удар! Ей ген Бойца стопудово передастся.
- Уйди, — теперь уже не просто сдавленно, а с отвращением.
- Нет, — не знаю почему, но я твердо был в этом уверен.
- Тогда уйду я, — она попыталась встать, но затекшие от долгого пребывания в одном положении мышцы подводили.
Я встал первым и подхватил ее на руки, бережно, но сильно прижимая к себе, так, чтобы она не смогла выбраться.
- Что ты делаешь? – о, уже возмущение! Никак, прогресс налицо.
- Мы идем в мою комнату, потому что я хочу спать.
- Отстань от меня! — и она вцепилась в плечо зубами со всей силы. Злость уж точно лучше, чем ее трупное окоченение. Я поморщился:
- Если прокусишь кожу, то сможешь испить моей кровушки, дорогуша. А это значит, что я смогу тебя контролировать гораздо сильнее, чем раньше.
Услышав это, она сначала замерла, а потом со всей дури укусила снова, прямо над воротом футболки. Вероятно, так сильно было ее раздражение, направленное на меня, что она назло готова была на все. У нее пока нет клыков, чтобы сделать прокус аккуратным, она просто с силой пыталась прорвать зубами кожу, причиняя мучительную боль. Но я нес ее по лестнице наверх, не собираясь останавливаться из-за такой ерунды. Она делает свой выбор, кто я такой, чтоб ее останавливать? Все же прокусила, совсем немного, хотя ощущение, как будто она клок мяса пыталась вырвать.
И слизнула кровь.
Я замер на месте. Ощущение того, что капля моей крови, пусть и совсем ничтожная, теперь в ней, обескуражила… Нет! Окатила с головой, как волна. Я чуть не выронил извивающееся в руках тело, но мне стоило больших трудов, чтобы просто опять начать дышать.
- Настя, — я хрипел от возбуждения. — Не надо, пожалуйста.
- А что? Что хочу, то и делаю!
Я уже влетел в комнату и бросил ее на кровать. Сам остался стоять, чтобы сохранить между нами хоть какую-то дистанцию. Если я сейчас ее изнасилую, а я как никогда к этому близок, это вряд ли поможет справиться с ее состоянием. Поэтому сжал кулаки и произнес.
- Твоя злость сейчас направлена не на меня, ты и сама это понимаешь. Он уже мертв! Я не причиню тебе вреда, не сомневайся в этом.
Она снова замерла и натянула на себя покрывало. Долго думала, а после ответила:
- Я знаю, знаю, знаю…
Я осторожно приблизился, сел рядом и обнял. Прижал сильно-сильно, впечатывая в себя ее боль. И она наконец-то заплакала.
Я знала, что будет трудно, но вряд ли отдавала себе отчет, насколько. Алекс всегда был рядом, даже когда я пыталась его прогнать. Его присутствие раздражало — и это было лекарством. Начиная злиться, я выходила из своей апатии. Он пережил несколько моих истерик, обнимая и шепча какую-то чушь. Но если я и хотела от него что-то услышать, так только то, что… он вот так всегда будет рядом. Всегда будет раздражать своим присутствием, даже когда я гоню.
|
|
|
