Истоки проявления интереса к этнической психологии и особенности ее зарождения в России

Вопреки длительное время существовавшему на Западе мнению, будто социально-психологические явления практически не поддаются изучению и тем более прогнозированию, ученые и прогрессивные деятели в нашем государстве всегда исходили из того, что люди являются носителями и выразителями определенных взглядов, идей, социальных ценностей, традиций, чувств, настроений, которые не только можно исследовать, но и обязательно надо принимать во внимание в совместной деятельности, а затем на этой уже основе строить предположения о социальных перспективах развития общества.
Не случайно поэтому специфично было и развитие в нашей стране социальной психологии (отраслью которой является этническая психология), нацеленной первоначально на приоритетное изучение массовидных явлений и процессов и достигшей в этой области значительных успехов. В отличие от нее социальная психология на Западе длительное время уделяла большее внимание исследованию малых групп и только во второй половине XX в. начала задумываться над ролью и значением феноменов более широкого масштаба.
Отсюда родилось и понимание того, что духовная жизнь социальных групп (от самых простых до классов, наций, религиозных конфессий, политических институтов) и ее психологическое содержание, будучи отражением определенных условий повседневного бытия и общественных отношений, играют в то же время активную роль в историческом процессе, являются внутренней основой его развития. Всестороннее изучение духовной жизни социальных групп, таким образом, представляет огромный практический интерес и не должно оставаться вне внимания представителей различных областей научных знаний.
Особый интерес в России всегда вызывали национальные и межнациональные аспекты духовной жизни многочисленных народов нашего государства. Само же решение вопросов национального строительства, проблем межнациональных отношений, правильное осмысление различных форм взаимодействия и взаимного проникновения национальных культур, своеобразия поведения представителей конкретных этнических общностей всегда требовало изучения особенностей национальной психологии людей, которая опосредует все формы межнациональных отношений. От правильного ее учета зависят и укрепление связей между народами, их взаимопонимание, дружба и сотрудничество.
Этническая психология как наука зародилась первоначально в России, на полтора десятилетия раньше появления теории психологии народов М. Лацаруса, X. Штейнталя и В. Вундта*, которых за рубежом почему-то считают основателями этой отрасли знаний. В конце XIX — начале XX вв. именно нашей стране принадлежал приоритет в обширных прикладных этнопсихологических исследованиях многих народов, в то время как на Западе их начало относится к 30 —40-м гг. XX столетия.

* См. гл. третью.

Этнопсихология в нашем государстве сразу же стала очень важной отраслью знаний, имеющей глубокие исторические и культурные корни и явившейся практическим ответом на необходимость изучения психологического склада, традиций и привычек поведения многочисленных его народов. На большую практическую значимость их познания указывали такие государственные деятели, как Иван IV, Петр I, Екатерина II, П. А. Столыпин. Русские ученые и публицисты М.В.Ломоносов, В.Н.Татищев, Н. Я. Данилевский, В. Г. Белинский, А. И. Герцен, Н. Г. Чернышевский, писатели А. С. Пушкин, М.Ю.Лермонтов, Н.А.Некрасов, Л. Н. Толстой и многие другие обращали серьезное внимание на психологические различия, существующие в быту, традициях, обычаях, проявлениях общественной жизни представителей различных народов, населявших Россию. Многие свои суждения они использовали для анализа характера межнациональных отношений, прогнозирования их развития в будущем.
А. И. Герцен, в частности, писал: «...Не зная народа, можно притеснять народ, кабалить его, завоевывать, но освобождать нельзя...» [49. — С. 77]. Это его высказывание очень актуально и в сегодняшних условиях развития нашей страны.
Философ и публицист Н.Г.Чернышевский (1828—1889) считал, что каждый народ имеет «свой патриотизм», свою психологию, которые проявляются в конкретных делах его представителей. Ему принадлежит заслуга в глубоком анализе соотношения национального и социального в духовной жизни народов.
Чернышевский внес свой вклад в разработку теории этнопсихологии. По его мнению, каждый народ представляет такое соединение людей, которые схожи между собой по степени умственного и нравственного развития. Он подчеркивал, что национальный характер есть некоторая итоговая сумма проявления разных качеств представителей того или иного народа, которые не наследственны, а результат исторического развития и форм его повседневного бытия. В структуру национального характера Чернышевский предлагал включать умственные и нравственные особенности людей, связанные с разностью их языка, своеобразием образа жизни и обычаев, спецификой теоретических убеждений и образования. Он оставил в наследство следующим поколениям много психологических характеристик представителей различных этнических общностей и, кроме того, осуществил критический анализ «ходячих» представлений (ложных стереотипов) о характере народов, которые оказывают отрицательное влияние на межнациональные отношения.
В конце 60-х гг. XIX в. публицист и социолог Н. Я. Данилевский (1822—1885) опубликовал фундаментальную работу «Россия и Европа», в которой в альтернативу западным ученым предложил своеобразную концепцию подхода к выявлению и классификации этноспецифических отличий людей. По его мнению, существует десять культурно-исторических типов в общей, но отнюдь не единой (взаимосвязанной) человеческой цивилизации, возникших в силу своеобразного и самостоятельного исторического пути развития. Все они отличаются друг от друга тремя основными характеристиками: 1) этнопсихологическими (на языке Данилевского такими «племенными» качествами, которые выражаются в специфике «психического строя» народов); 2) различиями в исторически сложившихся формах и способах воспитания, предполагающих объединение людей в конкретные единые этнические общности; 3) различиями в «духовном начале» (религиозными особенностями психики).
Данилевский, в частности, выделял в качестве одного из культурно-исторических типов славянский и последовательно рассматривал все его основные характеристики, сравнивая с европейским (романо-германским) типом (а иногда и противопоставляя ему). По мнению Данилевского, отличия этих типов могут и должны быть найдены в трех сферах духовной жизни их представителей: умственной, эстетической и нравственной. Для отыскания их своеобразия он предлагал избрать путь не простого описания общечеловеческих качеств, а выявления и последующего изучения таких черт национального характера людей, которые накладывают отпечаток и активно функционируют в их исторической и общественной действительности, во всей национально-культурной жизни народа и поэтому являются воистину существенными, важными, реально проявляющимися у всех представителей данного культурно-исторического типа [68].
Особые заслуги в развитии этнической психологии в России принадлежат Н. И. Надеждину, К. Д. Кавелину и К. М. Бэру.
Этнограф, историк и литературовед Н. И. Надеждин (1804 — 1856) опубликовал большое количество работ («Великая Россия», «Венеды», «Венды», «Весь», «Вогуличи»), в которых дал этнические характеристики многих славянских народов. Он пришел к выводу, что существенные различия между этносами порождены прежде всего неодинаковостью природных условий. «Тропическое солнце, опалив кожу араба, — писал он, образно и емко подтверждая свою точку зрения, — вместе с тем раскалило кровь в его жилах, воспламенило огненную фантазию, вскипятило восторженные страсти. Напротив, полярный холод, выморозив до белизны волосы лапландца, застудил в нем и кровь, оледенил ум и сердце. Горцы, гнездящиеся на высотах, всегда гордее и неукротимее мирных жителей долин. Народ морской предприимчивее и отважнее народа средиземного. Чем роскошнее природа, тем племя ленивее, сладострастнее, чувствительнее; напротив, там, где должно отстаивать, оспаривать, завоевывать средства существования, он бодр, трудолюбив, изобретателен» [23. — С. 160— 161].
Безусловно, позиция русского ученого, тщательность ее осмысления и обоснования заслуживают серьезного внимания, что подтверждено как отечественными, так и зарубежными исследованиями*. Природно-климатические факторы являются источником формирования национально-психологических особенностей людей, однако их нельзя абсолютизировать. Они, кроме того, не единственные. Существуют еще и социально-политические, экономические и культурные условия развития этноса, влияние которых не меньше, а во многих случаях даже больше.

* Например, в западной этнопсихологической науке существовало географическое направление, которое объясняло происхождение национально-психологических феноменов природно-климатическими факторами (см. гл. 3).

В 1846 г. на заседании Русского географического общества Надеждин выступил с докладом «Об этнографическом изучении народности русской». Он заявил, что «наука о народности должна подмечать и оценивать все собственно русское в своем складе и быте, в своих способностях, расположениях, потребностях и привычках, в своих нравах и понятиях» [159. — С. 62 — 63], а также предложил развивать в стране два направления научных знаний, очень значимых для государства, — «этнографию физическую» и «этнографию психическую» (т.е. этнопсихологию).
Под предметом «этнографии психической» Надеждин подразумевал «обозрение и исследование всех тех особенностей, коими в народах более или менее знаменуются проявления духовной стороны природы человеческой; то есть: умственные способности, сила воли и характера, чувство своего человеческого достоинства и происходящее отсюда стремление к беспрерывному совершенствованию... Тут, следовательно, найдут себе законное место: народная в собственном смысле психология или разбор и оценка удельного достоинства народного ума и народной нравственности, как оно проявляется в составляющих народ личностях... Словом — разумные убеждения или глупые мечты, установившиеся привычки и беглые прихоти, заботы и наслаждения, труд и забавы, дело и безделье, коими человек доказывает, что он живет не только как ему можется, но и как сам хочет и как умеет» [159. — С. 77].
Правовед и публицист К.Д. Кавелин (1818 — 1885), избранный впоследствии руководителем отделения этнографии Русского географического общества, считал, что «психология выдвинулась на первый план и очень понятно почему. Она — собственно центр, к которому теперь сходятся и который предполагают все науки, имеющие предметом человека» [99. — Т. 3. — С. 365].
Он призывал к познанию национальной психологии в целом путем изучения ее отдельных психических характеристик в их общей взаимосвязи. «Народ, — писал он, — представляет собой такое же единое органическое существо, как и отдельный человек. Начните исследовать его отдельные нравы, обычаи, понятия и остановитесь на этом, и в этом случае вы ничего не узнаете. Умейте взглянуть на них в их взаимной связи, в их отношении к целому народному организму, и вы поймете особенности, отличающие один народ от другого» [99. — Т. 4. — С. 42].
Кавелин считал, что этнические (в том числе и психологические) характеристики представителей разных общностей необходимо изучать по памятникам старины, верованиям, обычаям и традициям. При этом он в то же время недооценивал важности сравнительного метода изучения, решительно возражал против того, чтобы объяснять заимствованием сходство русских обычаев с похожими явлениями у евреев, греков, индусов или других народов. По его мнению, объяснять русские обычаи надо всегда исходя из истории самого русского народа. Сходное, полагал Кавелин, вовсе не означает заимствованное. Ряд выдвинутых им других теоретических и исторических предположений на многие годы опередили его время. Они были высказаны раньше Вундта, Лацаруса и Штейнталя, положивших подобные идеи в основу своей «психологии народов».
Действительный член Петербургской академии наук К. М. Бэр (1792—1876) в марте 1846 г. сделал доклад на заседании Русского географического общества на тему «Об этнографических исследованиях вообще и в России в частности», ставший программным для изучения этнографических и этнопсихологических характеристик представителей многочисленных народов государства. Главная задача при этом, по его мнению, состояла в познании способов жизни, умственных особенностей народа, его нравов, религии, предрассудков и т.д.
Бэр выступал за сравнительное изучение этнической специфики людей. Его теоретические взгляды были в то же время весьма своеобразными. В частности, при изучении источников происхождения этнических особенностей отдельных народов он предлагал обращать особое внимание на зависимость между этнопсихологическими, расовыми признаками народа и политическими учреждениями государства. В целом же в постановке задач исследования этнических характеристик народов он опередил своих заграничных коллег [31. — С. 117].
Формировавшиеся продолжительное время устойчивые и своеобразные теоретические и практические этнопсихологические, взгляды ученых и общественных деятелей России, их настоятельные рекомендации и пожелания относительно необходимости изучения и учета обычаев, нравов, традиций представителей ее многочисленных народов к концу 40-х — началу 50-х гг. XIX в. вызвали к жизни обширные прикладные исследования их психологии. Последние по своей масштабности, охвату изучаемых этносов и особенно по достигнутым результатам не только были первыми подобного рода исследованиями в мире, но и до сих пор не потеряли своей значимости.
В середине 40-х гг. XIX в. в Русском географическом обществе К. М. Бэр, К. Д. Кавелин, Н. И. Надеждин создали этнографическое отделение, сформулировали основные принципы этнографической науки и психологической этнографии, обсудили их в широких кругах научной общественности страны, наметили направления их развития. Под руководством этих ученых была разработана программа изучения этнографического (этнопсихологического) своеобразия населения России, которая с 1850 г. начала претворяться в жизнь. В инструкции, разосланной по регионам страны, предлагалось описывать: 1) быт вещественный; 2) быт житейский; 3) быт нравственный и 4) язык. Третий пункт включал описание психического склада народа. Сюда же входило и описание умственных и нравственных способностей, семейных отношений и воспитания детей. Там же отмечалось, что народное творчество отражает национальный темперамент, господствующие страсти и пороки, понятия о добродетели и правде. Изучение национально-психологических явлений предусматривалось и в пункте о языке [31. — С. 117 — 118]. На основе инструкции во многих губерниях страны развернулась масштабная научная деятельность, в которой были задействованы ведущие ученые.
В Санкт-Петербург из различных уголков России стали поступать результаты исследования многочисленных народов страны: в 1851 г. — 700 рукописей, в 1852 г. — 1290, в 1858 г. — 612 и т.д. [31. -С. 118]. На основании их в Академии наук осуществлялись осмысление и обобщение полученных данных, составлялись научные отчеты, содержавшие и психологический раздел, в котором сопоставлялись национально-психологические особенности сначала малороссов, великороссов и белороссов, а затем и представителей других этнических общностей. С различной интенсивностью эта деятельность продолжалась и дальше. В результате к концу XIX в. был накоплен внушительный банк этнографических и этнопсихологических характеристик большинства народов России.
Результаты этих исследований были опубликованы. В 1878 —1882, 1909, 1911, 1915 гг. в Санкт-Петербурге в издательствах «Досуг и дело», «Природа и люди», «Кнебель» вышло большое количество этнографических и психологических сборников и иллюстрированных альбомов, описывавших этнические особенности представителей около ста народов России, сведения о которых в 20 — 30-х гг. XX в. были широко использованы в психологических и педагогических изданиях, учебной литературе.
Уже в XX в. психолог Г. И. Челпанов, высоко оценивая значение для социальной психологии собранных ранее русскими учеными материалов и обобщенных результатов исследований и призывая к продолжению этой работы, писал: «В России накоплен богатейший этнографический материал (труды Академии наук, Географического общества, любителей естествознания и пр.), который вследствие незнакомства западных ученых с русским языком не использован для целей коллективной психологии. Герберт Спенсер выражал сожаление, что незнание русского языка мешает ему использовать материалы русской этнографии для целей социальной психологии. В 1911 г. Вундт, зная размеры неиспользованного материала, выражал такое же сожаление» [246. — С. 9].
С середины XIX в. перед российским обществом особо встал и вопрос осознания и описания своих национально-психологических особенностей, что привело к появлению большого количества исследований «русского характера и русской души». Первые работы были посвящены главным образом описанию негативных, отрицательных качеств русского человека, среди которых назывались: нелогичность, несистематичность, утопичность мышления; отсутствие потребности свободно и творчески мыслить; импульсивность, лень, неумение постоянно и организованно трудиться и др. [149.-С. 9-10].
Осмысливая слабости русского национального характера, ученые начали задумываться и о его положительных чертах. Наибольшее внимание исследователи уделяли проблеме развития чувств, морали, религии русского народа, так как именно эти феномены, по признанию многих, лежали в основе его миросозерцания. Среди положительных черт национальной психологии русских выделялись такие характеристики, как доброта, сердечность, открытость русских людей, их бессребреничество, предпочтение духовных благ земным, материальным.
При этом многие ученые утверждали, что положительные качества являются как бы оборотной стороной отрицательных, поэтому они неотделимы от последних. Вместе с тем положительные черты психологии русских понимались не как качества, компенсирующие недостатки, а как их продолжение, что узаконивало место негативных характеристик в структуре русского национального характера и снимало все попытки с ними бороться, так как уничтожение их, по этой логике, являлось бы и уничтожением достоинств русских [149. — С. 11].
Вклад в изучение психологии русского человека внесли В. С. Соловьев, Н. А. Бердяев, В. О. Ключевский.
Философ В.С.Соловьев (1853 — 1900) пришел к выводу, что понять своеобразие национального характера русских можно только в том случае, если тщательно изучить их идеалы и ценностные ориентации, которые кардинально отличны от мотивации представителей других этнических общностей. С его точки зрения, идеал русского народа не есть «могущество», власть, являющиеся побудительной силой для других наций, не есть богатство, материальное процветание, свойственные, по его мнению, например англичанам, не есть красота и «шумная слава», характерные для французов. Не столь важно для русских оставаться самобытным народом, верным традициям глубокой старины. Эта черта, присущая англичанам, в России, считал Соловьев, есть только у староверов. И даже идеал честности и порядочности, поддерживаемый, например немцами, не есть та ценность, которой реально дорожит Русский народ. Русским присущ «нравственно-религиозный идеал», который, по его мнению, характерен не только для России, так как подобные ценности лежат в основе мировоззрения, например индийцев. Однако, в отличие от последних, у русских стремление к «святости» не сопровождается тем самобичеванием и аскетизмом, которые являются непременным атрибутом в Индии.
Способ, с помощью которого Соловьев попытался определить специфику национальных идеалов и национального характера, очень прост. Логика его заключалась в следующем: если какой-либо народ пожелает похвалить свою нацию, то он хвалит ее за то, что ему близко, за то, что для него важно и значимо, тем самым в самой похвале отражая некие, самые существенные основания, по которым можно судить о существующих в обществе ценностях и идеалах [217].
Концепция Соловьева, безусловно, была интересна и прогрессивна для его времени, но тогда еще не было сегодняшних методик изучения социальных установок и ценностных ориентации людей, с помощью которых можно выявлять устойчивые характеристики национальной психики экспериментальным путем. Однако, по нашему мнению, идеи Соловьева как раз и ориентировали психологов и социологов на создание таких методик и адаптацию их к изучению мировоззренческих феноменов.
Философ и историк Н. А. Бердяев (1874—1948) также уделил много внимания изучению и объяснению своеобразия национальной психологии русских.
Особенности «души России» (терминология Бердяева), отличающейся, согласно его взглядам, таинственностью, мистичностью и иррациональностью, проявляются по-разному. Так, с одной стороны, русский народ самый аполитичный, «безгосударственный» народ в мире, но в то же время в России до 1917г. была создана одна из самых мощных государственных бюрократических машин, угнетавшая присущую народу свободу духа и подавлявшая личность. Весьма специфичным, по мнению Бердяева, является и отношение русских к другим народам: русская душа внутренне интернациональна, даже «сверхнациональна», уважительна и терпима к другим нациям и народностям. Он считал Россию самой «нешовинистической страной в мире», миссия которой -освобождать других.
Одной из важнейших и отличительных черт русской души Бердяев называл ее «бытовую свободу», отсутствие мещанства, погони за прибылью и страсти к наживе, благосостоянию, столь характерных для стран Запада. В этом смысле тип странника, искателя Божьей правды, смысла жизни, не связанного земными делами и заботами, представлялся ученому наиболее естественным состоянием русской души. Однако и в этом отношении русский дух все же не реализовывал себя в естественной форме. Более того, обогащение одних за счет других, наличие купцов-стяжателей, чиновников и крестьян, ничего не желающих, кроме земли, присутствие тотального консерватизма, инертности и лени свидетельствуют о том, что исконные черты русской души подвергаются деформации, заменяются иными, противоположными, в корне чуждыми и ее характеру, и собственной природе ценностями [21].
Конечно, многие взгляды Бердяева были противоречивы и субъективны, однако его подход к констатации и анализу состояний русской души, черт национального характера поражает своей глубиной и многогранностью, вызывает интерес этнопсихологов.
Историк В. О. Ключевский (1841 —1911), в свою очередь, подчеркивал, что психологию русского человека нельзя понять, не изучив природных, социальных и экономических условий его развития, которые породили в национальном характере россиян совершенно своеобразные, часто противоречивые, но в то же время взаимно дополняющие друг друга качества: чувство риска, склонность пытать счастье, надеяться на удачу и осмотрительность и расчетливость, умение положиться на свои собственные силы, уклончивость и неровность поведения [180. — С. 22].
Значительный вклад в развитие этнопсихологии в России внес А. А. Потебня (1835 —1891) — филолог-славист, разрабатывавший вопросы теории языкознания и национального фольклора. В отличие от направления исследований других русских ученых, предметом изучения которых был национальный характер, описание национальной психологии представителей той или иной этнической общности, он стремился раскрыть и объяснить механизмы формирования этнопсихологической специфики мышления. Его фундаментальный труд «Мысль и язык», а также статьи «Язык народов» и «О национализме» содержали глубокие и новаторские идеи и наблюдения, позволяющие понять природу и специфику проявления интеллектуально-познавательных национально-психологических особенностей.
По мнению Потебни, главным не только этнодифференцирующим, но и этноформирующим признаком любого этноса является язык. Все существующие в мире языки роднят два свойства –звуковая «членораздельность» и то, что все они есть системы символов, служащих выражению мысли. Все остальные их характеристики этносвоеобразны, и главная среди них — система приемов мышления, воплощенная в языке. Потебня считал, что язык не есть средство обозначения уже готовой мысли. Если бы это было так, было бы неважно, какой язык использовать, они были бы легко взаимозаменяемы. Но этого не происходит, потому что функция языка — не обозначать уже готовую мысль, а творить ее. При этом представители разных народов посредством национальных языков формируют мысль своим, отличным от других способом. Таким образом, языковая принадлежность индивида создает объективные условия для развития у него особенностей психической деятельности.
Развивая в последующем свои положения, Потебня пришел к целому ряду важных выводов, согласно которым: а) утрата народом своего языка равносильна его денационализации; б) представители разных национальностей не всегда могут наладить адекватное взаимопонимание, так как существуют специфичные особенности и механизмы межэтнического общения, которые должны учитывать мышление всех общающихся людей; в) культура и образование развивают и закрепляют этноспецифические характеристики представителей тех или иных народов, а не нивелируют их; г) этническая психология, являясь разделом психологической науки и исследуя соотношение личностного развития и развития народного, должна показать возможность выявления национальных особенностей и строения языков как следствие общих законов народной жизни [150. — С. 121 —124].
К концу XIX в., таким образом, наше государство пришло с конкретными результатами в развитии этнической психологии. Была разработана достаточно прогрессивная и убедительная для того времени теоретическая и методологическая основа для осмысления сущности и своеобразия национально-психологических феноменов, под которыми понимались конкретные особенности функционирования черт национального характера различных народов, формирующиеся под воздействием природно-климатических условий, религии, обычаев и нравов и проявляющиеся в действиях, поступках, поведении представителей этнических общностей.
Это позволило российским ученым начать эффективное изучение национально-психологических особенностей большинства этнических общностей страны, а затем и использовать полученные данные в управлении, регулировании межнациональных отношений, обучении и воспитании.