 |
Дейенерис 7 страница
|
|
|
|
– Ваш батюшка очень любезен, – сказал король. – С нетерпением жду нашей вечерней беседы.
Лотар поцеловал королеве руку и откланялся. Вокруг к этому времени собралась еще дюжина человек. Робб каждого из них одарил улыбкой или благодарственным словом, и лишь отпустив всех, снова повернулся к Кейтилин.
– Нам нужно поговорить. Не угодно ли прогуляться со мной?
– Как прикажет ваше величество.
– Это не приказ, матушка.
– Что ж, с удовольствием. – Сын после своего возвращения в Риверран был неизменно добр к ней, но почти не искал ее общества. Кейтилин не упрекала его за то, что он охотнее проводит время со своей молодой королевой. Жиенна побуждала его улыбаться, а она ничего не могла предложить ему, кроме своего горя. Братья жены тоже, видимо, нравились Роббу – Роллам, его оруженосец, и сир Рейнольд, носивший его знамя. Они заменяют ему тех, кого он потерял, поняла Кейтилин, наблюдая за ними. Роллам занял место Брана, а Рейнальд для Робба отчасти Теон, отчасти Джон Сноу. Только с Вестерлингами Робб способен смеяться как прежде, когда был мальчиком. Для других он Король Севера, и голова его клонится под тяжестью короны, даже когда ее на нем нет.
Робб нежно поцеловал жену, пообещав скоро зайти в ее покои, и направился со своей леди‑ матерью к богороще.
– Лотар как будто приветлив, это хороший знак. Фреи нужны нам.
– Но это еще не значит, что они будут нашими.
Робб кивнул. Он держался так угрюмо и так сутулился, что у Кейтилин сжалось сердце. Корона гнетет его. Он очень хочет быть хорошим королем, смелым, благородным и умным, но мальчику это не по силам. Робб делает все, что может, но удары продолжают сыпаться на него один за другим. Когда ему принесли весть о битве при Синем Доле, где лорд Рендилл Тарли разбил Роберта Гловера и сира Хелмана Толхарта, Робб не пришел в ярость, как можно было ожидать, а только уставился перед собой с тупым выражением и сказал: «Синий Дол – ведь это на Узком море? Зачем им понадобилось идти на Синий Дол? Я лишился трети своей пехоты из‑ за какого‑ то Синего Дола! »
|
|
|
– Мой замок в руках у Железных Людей, а теперь Ланнистеры взяли в плен моего брата, – с отчаянием сказал Галбарт Гловер. Роберт Гловер пережил битву, но был захвачен близ Королевского тракта.
– Это ненадолго, – заверил его Робб. – Я предложу им обменять его на Мартина Ланнистера, и лорду Тайвину ради брата придется дать согласие. – Мартин был сыном сира Кивана и близнецом Виллема, убитого лордом Карстарком. После этого убийства Робб так и не оправился. Он приставил к Мартину тройную стражу, но не переставал опасаться за его жизнь.
– Надо было мне обменять Цареубийцу на Сансу, как только ты это предложила, – сказал Робб матери, когда они вошли в галерею. – Я мог бы выдать ее за Рыцаря Цветов, и тогда Тиреллы примкнули бы к нам, а не к Джоффри. Напрасно я об этом не подумал.
– Ты думал о своих битвах, и это понятно. Даже король не может думать обо всем сразу.
– Битвы, – проворчал Робб, входя в богорощу. – Я выиграл их все, но при этом почему‑ то проигрываю войну. – Он поднял глаза, как будто ожидая найти ответ на небе. – Винтерфелл и Ров Кейлин захвачены Железными Людьми. Отец, Бран и Рикон мертвы, Арья, возможно, тоже. А теперь и твой отец умер.
Кейтилин слишком хорошо изведала вкус отчаяния и не могла позволить, чтобы и Робб предавался этому чувству.
– Отец давно уже находился при смерти, и ты здесь изменить ничего не мог. У тебя были ошибки, Робб, но какой король не совершал их? Нед гордился бы тобой.
– Матушка, я должен сказать тебе кое‑ что.
Ее сердце на миг остановилось. Ему очень не хочется говорить мне это. Он боится это сказать. Кейтилин сразу подумала о Бриенне.
|
|
|
– Это касается Цареубийцы?
– Нет, Сансы.
Значит, она мертва. Бриенна не выполнила поручения, Джейме погиб, и Серсея в отместку убила мою девочку. Кейтилин не сразу обрела дар речи.
– Ее… больше нет, Робб?
– Нет! Ты думаешь, она умерла? Нет‑ нет, матушка, она жива, только… ночью прилетела птица, но я не хотел тебе говорить, пока ты не проводишь своего отца. – Робб взял мать за руку. – Они выдали ее за Тириона Ланнистера.
Кейтилин сжала его пальцы.
– За Беса.
– Да.
– Он дал клятву обменять ее на своего брата, – непослушными губами выговорила она. – Их обеих – Сансу и Арью. Он поклялся перед всем двором отдать их, если мы вернем его драгоценного Джейме. Как же он мог жениться на ней, дав такое слово перед богами и людьми?
– Он брат Цареубийцы. Клятвопреступление у них в крови. – Робб опустил руку на эфес меча. – Если бы я мог, я бы снес его мерзкую голову, и Санса стала бы вдовой. Иного выхода я не вижу. Они заставили ее произнести обеты перед септоном и надели на нее красный плащ.
Кейтилин хорошо помнила уродца‑ карлика, которого захватила в гостинице на перекрестке дорог и увезла в Орлиное Гнездо.
– Напрасно я не дала Лизе выбросить его через Лунную Дверь. Бедняжка моя Санса… почему ее постигла такая участь?
– Из‑ за Винтерфелла, – тут же ответил Робб. – Со смертью Брана и Рикона Санса стала моей наследницей. Если со мной что‑ то случится…
Кейтилин уцепилась за его руку.
– С тобой ничего не случится. Ничего. Я этого не вынесу. У меня отняли Неда и твоих милых братьев, Санса замужем, Арья пропала, отец умер… если еще и ты меня покинешь, я сойду с ума. Ты – все, что у меня осталось. У меня и у Севера.
– Я пока еще жив, матушка.
Но Кейтилин уже овладел страх.
– Нет нужды вести войны до последней капли крови. – Она сама поражалась отчаянию, которое звучало в ее голосе. – Ты был бы не первым королем, преклонившим колено, и даже не первым Старком.
Робб стиснул рот.
– Ни за что.
– В этом нет ничего позорного. Бейлон Грейджой склонил колено перед Робертом, когда его мятеж был подавлен, а Торрхен Старк предпочел склониться перед Эйегоном Завоевателем, чтобы не послать свое войско в огонь.
|
|
|
– Эйегон не убивал отца короля Торрхена. – Робб отнял руку у матери. – Я сказал: этому не бывать.
Сейчас он ведет себя как мальчик, не как король.
– Ланнистерам Север не нужен. Они потребуют присяги и заложников, не более того… а Санса останется с Бесом в любом случае: так что заложница у них уже есть. Островитяне – враг куда более непреклонный, уверяю тебя. Грейджои способны истребить под корень весь дом Старков, лишь бы удержать за собой Север. Теон уже убил Брана и Рикона, и теперь им осталось убить одного тебя… и Жиенну. Лорд Бейлон не допустит, чтобы она жила и рожала тебе наследников.
Лицо Робба стало холодным.
– Ты для этого освободила Цареубийцу? Чтобы заключить мир с Ланнистерами?
– Я освободила его ради Сансы… и Арьи, если она еще жива. Ты сам знаешь. Но если я при этом питала и некоторую надежду на мир, что в этом дурного?
– Ланнистеры убили моего отца.
– По‑ твоему, я об этом забыла?
– Может статься, что и так.
Кейтилин ни разу не ударила в гневе никого из своих детей, но сейчас чуть не закатила Роббу пощечину. Ей стоило труда напомнить себе, каким напуганным и одиноким он должен себя чувствовать.
– Ты Король Севера, и выбор за тобой. Я только прошу тебя подумать над тем, что я сказала. Певцы любят повествовать о королях, павших на поле брани, но твоя жизнь стоит дороже песни – по крайней мере для меня, давшей ее тебе. – Она склонила голову. – Позвольте мне удалиться, ваше величество.
– Хорошо. – Он отвернулся и обнажил свой меч, непонятно зачем. Здесь нет ни единого врага, и сражаться не с кем – только он и она среди высоких деревьев и опавших листьев. Есть битвы, которых мечом не выиграешь, хотела сказать Кейтилин, но побоялась, что он останется глух к ее словам.
Она шила в своей опочивальне, когда маленький Роллам Вестерлинг прибежал, чтобы пригласить ее на ужин. Это хорошо, подумала она с облегчением. Она не была уверена, что сын захочет видеть ее после их ссоры.
– Ты образцовый оруженосец, – сказала она Ролламу. Бран был бы таким же…
|
|
|
Робб за столом держал себя холодно, а Эдмар угрюмо, зато Лотар Хромой старался за них обоих. Служа образцом учтивости, он тепло отзывался о лорде Хостере, мягко соболезновал Кейтилин по поводу утраты Брана и Рикона, восхвалял Эдмара за победу на Каменной Мельнице, благодарил Робба за «скорый и правый суд» в деле Рикарда Карстарка. Его побочный брат Уолдер Риверс, с жестким и подозрительным, как у старого лорда Уолдера, лицом, в отличие от Лотара говорил мало и почти все внимание уделял мясу и меду.
Когда все положенные слова были сказаны, королева и другие Вестерлинги удалились, со столов убрали, и Лотар Фрей прочистил горло.
– Прежде чем перейти к цели нашего приезда, мы должны обсудить еще одно дело – и боюсь, что дело это невеселое. Жаль, что именно мне выпало принести вам эту весть, но делать нечего. Мой лорд‑ отец получил письмо от своих внуков.
Кейтилин, поглощенная горем от утраты своих сыновей, почти забыла о двух Фреях, которых согласилась взять на воспитание. Да помилует нас Матерь, сколько еще ударов нам предстоит пережить? Она предчувствовала, что последующие слова нанесут еще одну рану ее сердцу.
– От моих воспитанников? – через силу выговорила она.
– Да, от двух Уолдеров. Сейчас они находятся в Дредфорте. Как ни прискорбно мне говорить это, миледи, но в Винтерфелле произошло сражение, и замок сгорел.
– Сгорел?! – с недоверием повторил Робб.
– Ваши северные лорды попытались отбить его у островитян, и Теон Грейджой, поняв, что ему не удержать замка, предал его огню.
– Мы ни о каком сражении не слышали, – сказал сир Бринден.
– Мои племянники, конечно, еще малы, но они были при этом. Письмо написал Уолдер Большой, и его кузен тоже поставил свою подпись. По их словам, дело было кровавое. Ваш кастелян – сир Родрик, кажется? – убит.
– Сир Родрик Кассель, – промолвила пораженная Кейтилин. Славный, храбрый, преданный старик. Она прямо‑ таки видела, как он теребит свои белые бакенбарды. – Что с остальными нашими людьми?
– Боюсь, что Железные Люди предали мечу многих.
Робб в приступе ярости стукнул кулаком по столу и отвернулся, чтобы Фреи не видели его слез.
Но его мать их видела. Тьма с каждым днем все непрогляднее. Кейтилин думала о маленькой дочери сира Родрика Бет, о неутомимом мейстере Лювине и веселом септоне Шейли, о кузнеце Миккене, собачниках Фарлене и Палле, о старой Нэн и дурачке Ходоре.
– Только бы не всех.
– О нет, – заверил Лотар. – Женщины и дети, в том числе и мои племянники, во время боя сидели в укрытии, и после разрушения замка сын лорда Болтона увел уцелевших в Дредфорт.
|
|
|
– Сын Болтона? – с прежним недоверием переспросил Робб.
– Бастард, кажется, – вставил Уолдер Риверс.
– Разве у Русе Болтона были другие бастарды, кроме Рамси Сноу? Этот Рамси был убийцей, настоящим чудовищем и погиб как трус – так мне по крайней мере передавали.
– На этот счет ничего сказать не могу. Всякая война сопровождается путаницей, и не всем известиям можно верить. Мои племянники пишут, что именно побочный сын Болтона спас женщин и детей Винтерфелла. Все, кто остался жив, теперь в Дредфорте, вне опасности.
– А что Теон? – внезапно спросил Робб. – Убит?
– Не могу сказать, ваше величество, – развел руками Лотар. – Уолдеры о нем не упоминают. Возможно, лорд Болтон знает что‑ нибудь, если сын его уведомил.
– Мы не преминем спросить его об этом, – сказал сир Бринден.
– Я вижу, как вы все огорчены, и сожалею, что взвалил на ваши плечи новое горе. Возможно, нам следует повременить до утра – наше дело терпит.
– Нет, – сказал Робб, – я хочу уладить его немедля.
– Я тоже, – поддержал Эдмар. – Вы привезли нам ответ на мое предложение, милорд?
– Да, – улыбнулся Лотар. – Мой лорд‑ отец поручил мне передать вашему величеству, что мы согласны на этот брачный союз между нашими домами и готовы вновь присягнуть Королю Севера, если его величество лично, собственной королевской персоной, извинится за оскорбление, которое нанес дому Фреев.
Извинение – не слишком дорогая цена, но Кейтилин не понравилась подобная мелочность со стороны лорда Уолдера.
– Согласен, – сдержанно молвил Робб. – Я отнюдь не желал этого разрыва, Лотар. Фреи отважно сражались за меня, и я буду рад снова видеть их на своей стороне.
– Ваше величество слишком добры. Коль скоро вы принимаете наши условия, я уполномочен предложить лорду Талли руку моей сестры леди Рослин, девицы шестнадцати лет. Рослин – младшая дочь моего лорда‑ отца от леди Бетани из дома Росби, шестой его жены. У нее мягкий нрав и большие способности к музыке.
Эдмар поерзал на сиденье.
– Не лучше ли мне будет сперва познакомиться…
– Вы познакомитесь в день вашей свадьбы, – отрезал Уолдер Риверс, – или лорд Талли желает предварительно пересчитать ей зубы?
Эдмар сдержался.
– Относительно зубов я полагаюсь на ваше слово, но мне хотелось бы перед свадьбой взглянуть на ее лицо.
– Вы должны дать согласие незамедлительно, милорд, иначе отец возьмет назад свое предложение.
Лотар развел руками.
– Мой брат выражается с солдатской прямотой, однако то, что он сказал, – правда. Мой лорд‑ отец желает, чтобы этот брак был заключен без промедления.
– Без промедления? – Огорчение в голосе Эдмара навело Кейтилин на недостойную мысль, что он, возможно, подумывал разорвать помолвку, когда война кончится.
– Надеюсь, лорд Уолдер не забыл, что мы ведем войну? – резко осведомился Бринден.
– Едва ли – потому он и настаивает, чтобы их поженили сразу. Мужчины на войне гибнут, даже молодые и сильные. Что станется с нашим союзом, если лорд Эдмар, паче чаяния, не доживет до свадьбы. Возраст отца также следует принять во внимание. Ему за девяносто, и вряд ли он увидит, чем закончится нынешний раздор. Его благородное сердце будет спокойно, если он выдаст свою дорогую Рослин замуж, прежде чем боги возьмут его к себе, и он отойдет с миром, зная, что отныне супруг будет лелеять ее и оберегать.
Мы все желаем, чтобы лорд Уолдер отошел с миром. Кейтилин все меньше и меньше нравилась эта затея.
– Мой брат только что лишился собственного отца и пребывает в трауре.
– Быть может, веселая молодая жена – как раз то, что поможет лорду Эдмару рассеять его горе.
– Притом отец стал недолюбливать длительные помолвки, – вставил Уолдер Риверс, – и я догадываюсь, почему.
– Я понял ваш намек, Риверс, – холодно сказал Робб. – Не угодно ли вам будет оставить нас одних?
– Как прикажет ваше величество. – Лотар встал и с помощью брата вышел из зала.
Эдмар кипел от гнева.
– Они дали нам понять, что мое слово ничего не стоит. И с какой стати старый хорек сам выбрал мне невесту? У лорда Уолдера есть и другие дочери, кроме этой Рослин, не говоря уж о внучках. Мне должны были предоставить выбор так же, как Роббу. Я его сюзерен, и он должен радоваться, что я хоть на ком‑ то из них женюсь.
– Мы нанесли удар его гордости, – заметила Кейтилин.
– Пусть Иные возьмут его гордость! Я не позволю срамить себя в собственном доме. Я не согласен.
– В таком деле я тебе приказывать не стану, – устало сказал Робб. – Но если ты откажешься, лорд Фрей воспримет это как новое оскорбление, и у нас не останется никакой надежды уладить эту ссору.
– Как знать. Фрей пытается навязать мне одну из своих дочек со дня моего появления на свет и не даст такому случаю ускользнуть из его загребущих пальцев. Отвезя ему наш ответ, Лотар скоро приковыляет обратно и согласится, чтобы я заключил помолвку… с той, кого выберу сам.
– Возможно, так и будет, – признал Бринден Черная Рыба, – только есть ли у нас время ждать, пока Лотар разъезжает взад‑ вперед?
Руки Робба сжались в кулаки.
– Я должен вернуться на Север. Мои братья мертвы, замок сожжен, мои люди преданы мечу… одни боги знают, что такое этот бастард Болтона и жив ли Теон. Не могу я сидеть и дожидаться свадьбы, которая то ли состоится, то ли нет.
– Она должна состояться, – неохотно произнесла Кейтилин. – Я не более склонна терпеть оскорбления и капризы Уолдера Фрея, чем ты, брат, но я не вижу выбора. Без этого брака дело Робба проиграно. Надо соглашаться, Эдмар.
– Надо соглашаться! – сварливо передразнил он. – Ты сама что‑ то не изъявляешь желания стать девятой леди Фрей, Кет.
– Восьмая леди Фрей, насколько я знаю, жива и здравствует. – (К счастью. Иначе могло бы и до этого дойти. )
– Я последний человек в Семи Королевствах, который стал бы советовать другому, на ком ему жениться, племянник, – сказал Бринден, – но ты сам говорил, что готов исправить вред, причиненный твоими действиями у бродов.
– Я имел в виду другое. Поединок с Цареубийцей. Семь лет скитаний в рубище нищего. Пересечение моря вплавь со связанными ногами. – Видя, что никто не улыбается, Эдмар беспомощно воздел руки. – Иные бы взяли вас всех! Ладно, женюсь. Чтобы исправить причиненный мною вред.
Давос
Лорд Алестер вскинул голову.
– Голоса. Слышишь, Давос? Сюда идут.
– Это Угорь, – сказал Давос. – Время ужинать. – В прошлый раз Угорь принес им полпирога с говядиной и салом и кувшин меду. У Давоса в животе урчало при одном воспоминании.
– Нет, там больше одного.
Ведь он прав. Давос слышал по меньшей мере два голоса и шаги. Он встал и подошел к решетке.
Лорд Алестер стряхивал с себя солому.
– Это король послал за мной. Или королева. Селиса не оставит родную кровь гнить в тюрьме.
Показался Угорь со связкой ключей, а следом сир Акселл Флорент и четверо стражников. Они остановились под факелом, пока Угорь искал нужный ключ.
– Акселл, – сказал лорд Алестер. – Боги праведные! Кто послал за мной – король или королева?
– За тобой, изменник, никто не посылал.
Лорд Алестер отшатнулся, как будто ему дали пощечину.
– Клянусь тебе: я не совершал измены. Почему меня не хотят выслушать? Если бы его величество позволил мне объясниться…
Угорь сунул в замок ключ, со скрипом открыл решетку и сказал Давосу:
– Выходи.
– Зачем? Скажите правду, сир, меня хотят сжечь?
– За тобой послали. Ты можешь идти?
– Могу. – Он вышел, а лорд Алестер вскрикнул в отчаянии, когда Угорь снова захлопнул дверь.
– Забери факел, – приказал сир Акселл тюремщику. – Пусть изменник посидит в темноте.
– Нет, – взмолился его брат. – Акселл, пожалуйста, не уноси свет… боги, смилуйтесь…
– Нет никаких богов – есть только Рглор и Иной. – По знаку сира Акселла один из стражников вынул факел из гнезда и зашагал обратно к лестнице.
– Вы ведете меня к Мелисандре? – спросил Давос.
– Она тоже там будет, – сказал сир Акселл. – Она никогда не отходит далеко от его величества… но за тобой послал сам король.
Давос поднял руку к груди, где раньше висела в кожаной ладанке его удача. Теперь ее больше нет, но у него хватит пальцев, чтобы схватить женщину за горло – благо шея у нее тонкая.
Они поднимались гуськом по винтовой лестнице. Грубо отесанные стены на ощупь были холодными. Факел двигался впереди, тени шагали по стенам. На третьем повороте они миновали открытую во мрак железную дверь, на пятом еще одну. Давос рассудил, что они уже близятся к выходу из подземелья или даже вышли из него. Следующая дверь, мимо которой они прошли, была деревянная, в стенах появились бойницы, но солнечные лучи не проникали сквозь них – снаружи стояла ночь.
У Давоса разболелись ноги, но тут сир Акселл открыл наконец тяжелую дверь и сделал ему знак пройти вперед. От двери начинался мост, ведущий к массивной центральной башне под названием Каменный Барабан, морской ветер свистел в арках, поддерживавших кровлю, и пахло соленой водой. Давос наполнил легкие холодным чистым воздухом, моля море и ветер придать ему сил. Внизу во дворе горел огромный костер, отгоняя ужасы ночи, и люди королевы вокруг него пели молитвы, обращенные к их новому красному богу.
На середине моста сир Акселл внезапно остановился и дал своим солдатам время уйти далеко вперед.
– Будь моя воля, я сжег бы тебя вместе со своим братцем, – сказал он. – Вы оба изменники.
– Говорите что хотите, но я никогда не предавал короля Станниса.
– Значит, еще предашь. Я вижу это на твоем лице и видел то же самое в пламени. Рглор благословил меня этим даром. Он показывает мне будущее, как леди Мелисандре. Станнис Баратеон взойдет на Железный Трон – я это видел и знаю, что нужно делать. Его величество должен назначить меня своим десницей вместо моего изменника‑ брата, и ты ему об этом скажешь.
Давос промолчал.
– Королева за меня, – продолжал сир Акселл, – и даже твой старый приятель из Лисса, пират Саан, меня поддерживает. У нас с ним есть один план, но его величество ничего не предпринимает. Поражение гложет его душу, как черный червь. Мы, те, кто любит его, должны подсказать ему нужный образ действий. Если ты вправду предан его делу так, как говоришь, ты присоединишь свой голос к нашим. Скажи королю, что я тот самый десница, который ему нужен. Скажи, и я позабочусь, чтобы ты получил новый корабль, когда мы отплывем.
Корабль… Давос всматривался в лицо своего собеседника. У сира Акселла большие флорентовские уши, как у королевы Селлы. Из них растут жесткие волосы, такие же волосы торчат из ноздрей и щетинятся под двойным подбородком, нос у него широкий, лоб насуплен, близко посаженные глаза смотрят враждебно. Он сам сказал, что охотнее наградил бы меня костром, чем дал мне корабль, но если я окажу ему эту услугу…
– Если же тебе вздумается предать меня, то вспомни, что я был кастеляном Драконьего Камня достаточно долго и здешний гарнизон в моих руках. Сжечь тебя без согласия короля я, быть может, и не смогу – но что, если ты вдруг упадешь? – Сир Акселл положил свою мясистую руку Давосу на затылок и толкнул его к доходящим до пояса перилам моста. – Ты понял меня?
– Понял. – (И он еще смеет называть меня изменником! )
– Вот и хорошо. – Сир Акселл отпустил его и улыбнулся. – Не будем же заставлять его величество ждать.
Станниса Баратеона они нашли на самой вершине Каменного Барабана, в круглой комнате, именуемой Палатой Расписного Стола. Король стоял у стола, давшего название комнате. Это была массивная деревянная колода, вырезанная и раскрашенная в виде Вестероса времен Эйегона Завоевателя. На жаровне рядом с королем тлели красные угли. Четыре высоких остроконечных окна выходили на все стороны света. За ними виднелось звездное небо. Давос слышал свист ветра и слабый шум моря.
– Я привел вашему величеству Лукового Рыцаря, – сказал сир Акселл.
– Вижу. – Станнис был одет в серый шерстяной камзол и темно‑ красную мантию. На простом поясе из черной кожи висели меч и кинжал, голову венчала корона червонного золота с зубцами в виде языков пламени. Его вид поразил Давоса. Станнис казался на десять лет старше того человека, которого Давос видел в Штормовом Пределе перед своим отплытием на Черноводную. Коротко подстриженную бороду пронизывали седые нити, и он потерял около двух стоунов веса. Станнис и прежде не был упитанным, а теперь его кости, казалось, вот‑ вот прорвут кожу. Даже корона стала ему велика. Голубые глаза прятались в глубоких впадинах, и сквозь кожу лица просвечивал череп.
Но при виде Давоса его губы тронула слабая улыбка.
– Стало быть, море вернуло мне моего рыцаря рыбы и лука.
– Да, ваше величество. – (Знает ли он, что я сидел у него в темнице? ) Давос преклонил колено.
– Встань, сир Давос. Мне недоставало тебя. Мне нужен добрый совет, а ты мне никогда в этом не отказывал. Скажи мне, какая кара полагается за измену?
Измена. Жуткое слово. Итак, от него требуют, чтобы он вынес приговор своему товарищу по заключению, а быть может, и самому себе? Короли лучше кого бы то ни было знают, чем карается измена.
– За измену? – тихо повторил Давос.
– Как иначе назвать отречение от своего короля и попытку лишить его законно причитающегося ему трона? Спрашиваю тебя еще раз: какую кару предусматривает закон за измену?
– Смерть, – поневоле ответил Давос. – Измена карается смертью, ваше величество.
– И так было всегда. По натуре я человек не жестокий, сир Давос. Ты меня знаешь. Не я принял этот закон. Так было всегда, и при Эйегоне, и до него. Дейемон Черное Пламя, братья Тойн, Король‑ Стервятник, великий мейстер Гарет… изменников всегда предавали смерти. Даже Рейенира Таргариен, дочь одного короля и мать двух других, умерла позорной смертью за то, что пыталась отнять корону у своего брата. Таков закон, Давос. Жестокость тут ни при чем.
– Да, ваше величество. – Давос понял, что король говорит не о нем, и пожалел о своем товарище, оставшемся во мраке подземелья. Он знал, что лучше промолчать, но он устал, на душе у него было скверно, и Давос неожиданно для себя сказал: – Государь, лорд Флорент не замышлял измены.
– А что, у контрабандистов это называется как‑ то по‑ другому? Я сделал его моим десницей, а он собрался продать мои права за миску гороховой похлебки. Он даже Ширен вознамерился им отдать. Выдать мое единственное дитя за бастарда, рожденного от кровосмешения. – В голосе короля звучал едва сдерживаемый гнев. – Мой брат имел дар внушать преданность даже своим врагам. В Летнем Замке он выиграл три сражения за один день, а лордов Грандисона и Кафферена привез в Штормовой Предел. Их знамена он вывесил в своем чертоге как трофеи. Белые лани Кафферена были забрызганы кровью, спящий лев Грандисона разорван чуть ли не пополам, но они оба сидели под этими знаменами и пировали с Робертом. Он даже взял их с собой на охоту. «Эти двое собирались доставить тебя к Эйерису для сожжения, – сказал я ему, увидев, как они бросают в цель топоры во дворе. – Напрасно ты даешь им в руки оружие». Роберт только посмеялся. Я бросил бы Грандисона и Кафферена в темницу, а он сделал их своими друзьями. Лорд Кафферен погиб в замке Эшфорд от руки Рендилла Тарли, сражаясь на стороне Роберта. Лорд Грандисон получил рану на Трезубце и умер от нее год спустя. Мой брат внушал любовь, а я, как видно, внушаю только желание изменить мне. Даже родичам. Брат, дед, кузены, дядюшка…
– Ваше величество, – сказал сир Акселл, – молю вас, позвольте мне доказать вам, что не все Флоренты столь неустойчивы.
– Сир Акселл хочет, чтобы я возобновил военные действия, – сказал король Давосу. – Ланнистеры думают, что со мной покончено, и чуть ли не все мои вассалы отреклись от меня. Даже лорд Эстермонт, мой родной дед с материнской стороны, склонил колено перед Джоффри, и те немногие, кто остался мне верен, теряют мужество. Они проводят свои дни за игрой и выпивкой, зализывая раны, как побитые собаки.
– Война снова зажжет их сердца, ваше величество, – сказал сир Акселл. – Победа – лучшее лекарство от поражения.
– Победа победе рознь, сир, – скривил рот король. – Изложите, однако, свой план сиру Давосу. Я хочу услышать его мнение на этот счет.
Сир Акселл повернулся к Давосу с выражением, которое могло быть на лице у гордого лорда Бельграва, когда король Бейелор Благословенный приказал ему омыть покрытые язвами ноги нищего. Тем не менее ослушаться он не мог.
План, который они составили вместе с Салладором Сааном, был прост. В нескольких часах от Драконьего Камня лежит Коготь‑ Остров, древняя твердыня дома Селтигаров. Лорд Ардриан Селтигар сражался под огненным сердцем на Черноводной, но, попав в плен, сразу перешел к Джоффри и до сих пор оставался в Королевской Гавани.
– Он слишком боится гнева его величества, чтобы приближаться к Драконьему Камню, – утверждал сир Акселл. – И правильно боится. Этот человек предал своего законного короля.
Сир Акселл предлагал воспользоваться флотом Салладора Саана и уцелевшими после битвы солдатами (у Станниса на Драконьем Камне их осталось около полутора тысяч, и больше половины из них составляли Флоренты), чтобы нагрянуть на остров и покарать лорда Селтигара за его измену. Гарнизон на Коготь‑ Острове невелик, а замок, по слухам, набит мирийскими коврами, волантинским стеклом, золотой и серебряной посудой и драгоценностями. Есть там еще великолепные охотничьи соколы, топор из валирийской стали, рог, способный вызывать подводных чудовищ, а вин столько, что их и за сто лет не выпить. Селтигар на людях держится как скупец, но себе ни в чем не отказывает.
– Я стою за то, чтобы предать его замок огню, а людей мечу, – завершил сир Акселл. – Коготь‑ Остров должен стать пепелищем и послужить уроком тем, кто ложится в постель с Ланнистерами.
Станнис слушал его молча, слегка поскрипывая зубами, а затем сказал:
– Это можно осуществить без особого риска. У Джоффри нет сил на море и не будет, пока лорд Редвин не приведет из Бора свой флот, а взятая на острове добыча на время купит нам верность этого пирата, Саана. Сам по себе Коготь‑ Остров бесполезен, но его судьба может доказать лорду Тайвину, что дело мое еще не проиграно. Говори правду, сир Давос: что ты думаешь о предложении сира Акселла?
Легко сказать – говори правду. Давос вспомнил темницу, которую делил с лордом Алестером, вспомнил Угря, Овсянку и то, что обещал ему сир Акселл на ведущем через двор мосту. Похоже, придется выбирать между кораблем или падением с высоты… но Станнис велел ему говорить правду.
– Я бы назвал это безумием, государь… – медленно произнес Давос, – и трусостью.
– Трусостью? – чуть ли не в голос вскричал сир Акселл. – Никто не смеет называть меня трусом перед моим королем!
|
|
|
