Эпоха Просвещения

Идеи XVII века продолжают оставаться актуальными и в XVIII веке. Следует согласиться со словами С. С. Аверинцева, что интеллектуальная революция становится из возможности фактом не тогда, когда открыт новый способ мыслить, а тогда, когда этот способ мыслить доведен до сведения всех носителей данной культуры. В данный отрезок времени, как говорит А. Вебер, могли полностью «развернуться» всемирно-исторические, ставшие решающими тенденции времени: «казалось, что можно действительно перейти к постижению и формированию существования, исходя из человека, из отдельного человека». В этот период о себе заявили такие философы как Вольтер, Монтескье, Дидро, Руссо, Гельвеций, Гольбах, Кондорсе и многие другие, которые своими сочинениями произвели поистине переворот в сознании современников.

Французский философ Вольтер (1694–1778) пришел к выводу: «что разумно, то естественно; что естественно, то разумно». Этот постулат не только связан с представлением об опытном характере знания, но и с представлением о том, что природа разумна. Все эти выводы должны были неизбежн6о привести к тому, что у человека появилась безоглядная вера в возможности своего разума. В этот период утвердился опасный, но и вместе с тем, говоря словами А. Вебера, «величайший по своей плодотворности оптимизм, сделавший этот век бессмертным».

Вольтер говорил о том, что разум совершенствуется благодаря чувственному опыту. Отсюда необыкновенный рост научных исследований, имевших в большей мере прикладное, практическое значение. Государственные руководители различных европейских стран, стремившиеся к экономическому и военному усилению своих государств, были вынуждены уделять развитию научных исследований все большее внимание. В этих условиях стали появляться новые формы организации исследовательской работы – академии наук.

Человеческий разум совершенствуется не только вследствие приобретения чувственного опыта, но и благодаря передаче опытного знания от одного человека другому, от одного поколения другому и т. д. Огромную роль при этом играет просвещение и воспитание человека.

«Просвещением» называет Иммануил Кант в 1784 году путь от несовершеннолетия к совершеннолетию, иными словами, от несвободы к свободе. При этом Кант добавляет, что она [то есть свобода мысли] «подготавливает гражданина к тому, чтобы завоевать свободу действий, а правительство к тому, чтобы прийти к заключению, что с человеком, который больше чем машина, следует обращаться согласно его достоинству».

Идея просвещения порождает идею прогресса, впервые возникшую в человеческой культуре. В связи с этим возникает представление о поступательном характере человеческой истории и цивилизации. В результате этого впервые начинает актуализироваться человеком категория прошлого. Теперь прошлое рассматривается как уходящая в небытие ценность. У людей появляется желание сохранить прошлое, вот почему именно в эпоху Просвещения возникает интерес к музеям.

Установка на разум приводит неизбежно к тому, что культура эпохи Просвещения приобретает рационалистический характер. Это значит, что этика уступает место прагматизму.

Тезис о рациональности выгодного ведет к тому, что культура постепенно приобретает эгоцентрический характер и порождает такое течение как гедонизм. Целью человеческого существования признается счастье и наслаждение жизнью. Появление в эпоху Просвещения салонной культуры становится очевидным фактом.

Стремление к утонченности, к вычурному изяществу и удовольствиям приводит к тому, что существование человека десакрализуется. В итоге культура приобретает сугубо земной характер. Отменив существование Бога в истории, человек должен полагаться только на самого себя. Не случайно, предприимчивость человека становится характерной чертой эпохи.

Капиталистические отношения в эпоху Просвещения переживают стадию все быстрого роста мировой торговли и мануфактурного производства. Роль механизмов в производстве и в жизни возрастала с каждым днем. Впервые возникает массовое производство, ктуализируются имущественные отношения, и культура обретает массовый характер.

 Эпоха Просвещения рождает так называемый «буржуазный индивидуализм», который принципиально отличается от ренессансного индивидуализма, так как последний связан с верой в человека, в его беспредельные возможности (ср. титанизм человека в эпоху Возрождения). «Буржуазный индивидуализм» можно определить словами Д. Герберта: «Душа в крови, но разум обрела», то есть «буржуазный индивидуализм» связан, прежде всего, с возможностями капитала.

Автономия и независимость человеческого разума от божественного привела к тому, что представление о прекрасном в XVII–XVIII вв. впервые обрело субъективный характер, то есть представление человека о прекрасном утрачивает свой онтологический характер, как это было в предшествующие эпохи (ср. с античностью, средневековьем и Возрождением). Именно в эпоху Просвещения появляется категория вкуса. Возникает впервые наука о прекрасном – эстетика.

В искусстве XVII–XVIII вв. появляются два противоположных направления – барокко и классицизм.

Барокко – это мир парадоксов, неподдающийся объяснению, фантасмагорический мир. Выразителями этого стиля стали Рубенс, Нортон, Гверчино, Бачичо и др. Стиль барокко актуализирует представление о человеке как «мыслящем тростнике», причем акцент ставится на его незащищенность перед стихией. В человеческом существовании не угадывается никаких закономерностей, здесь все подвластно произволу. В связи с этим характер искусства барокко, эмоциональная приподнятость образов кардинально отличается от искусства классицизма.

Классицизм полагает для себя образцом искусства наследие античных мастеров. Отсюда и такие черты характера классического искусства как ясность, законченность, структурность художественных форм. Иными словами, классицизм – это рационалистическая система творчества. Ярким примером этого стиля являлись работы Пуссена и Рубенса.

В конце XVIII века появляется еще один стиль – рококо как продолжение стиля барокко. Этот стиль отличает изысканность, легкость, декоративность, направленные на достижение удовольствий от жизни. Слова фаворитки Людовика XIV, маркизы де Помпадур: «После нас, хоть потоп! » служат выражением сущности данного стиля.