Как совладать с желаниями

Ранее мы говорили о «Выборе Геракла» Продика, но Марк в своих записях приводит еще одну известную аллегорию о желаниях. Это одна из басен Эзопа: «Мышь полевая и мышь городская». Однажды городская мышь пришла в гости к своей кузине, живущей в деревне, где та угостила ее простой и грубой пищей – коркой хлеба и сырым овсом. Городская мышь стала смеяться над примитивным вкусом кузины и ее крестьянским угощением, а затем хвастаться роскошью и изобилием, которые можно найти в городе. Она стала уговаривать полевую мышь приехать к ней в город в гости, чтобы увидеть, какой должна быть хорошая жизнь. Деревенская мышь согласилась, и они пошли в дом городской мыши, где та устроилась по‑ царски и тайком таскала лучшие объедки с хозяйского стола. Но две собаки услышали, как они скребутся, и с лаем ворвались в комнату, отчего мышки заметались в поисках укрытия и спасения своих жизней.

Забившись в норку, они почувствовали себя в безопасности и перевели дух. Потрясенная полевая мышь поблагодарила свою кузину за гостеприимство, но сказала, что немедленно возвращается в свое скромное сельское жилище. Пусть деревенская пища и скромная, но лучше жить просто, в мире и тишине, чем подвергать себя опасностям большого города. Рискованные привычки городской мыши вряд ли можно назвать хорошими. Они слишком дорого стоят. Как говорит полевая мышь, лучше она будет питаться как крестьянка, чем отправится в пасть голодным собакам. Рассуждая о морали этой басни, Марк вспоминает страх и тревогу, которые постоянно испытывает городская мышь из‑ за своей алчности[91]. И мне тут же приходит на ум аналогия: возможно, Марк Аврелий видел себя в полевой мыши, а своего брата Луция – в городской.

То, что Марк считал удовольствия, в которых погряз Луций, мелкими и пустыми, не означает, что в его жизни не было радости. Серьезность сочинения «Размышления», которое состоит из полуформальных упражнений, не означает, что Марк был мрачной личностью. Его личная переписка доказывает, что он был добродушным и сердечным человеком, который в молодости занимался разными видами спорта и имел массу увлечений. Марк любил живопись, борьбу, бег, охоту на птиц и кабанов, а в «Жизнеописаниях Августов» говорится еще и о том, что он мастерски играл в различные игры с мячом. Конечно, шли годы, и его ответственность сильно возросла с тех пор, как он посвятил себя государственной службе и изучению стоической философии, которую Марк применял как руководство для своих поступков. Однако мы знаем, что приближенные любили его, поскольку он был обходителен и прост с ними. Его описывают как аскета, но Марк не доходил до крайностей в этом отношении. Он был смиренным, но не пассивным, серьезным и мрачным. Вне всякого сомнения, ему нравилось проводить время в кругу друзей и близких. Наверное, Марк был намного счастливее своего брата Луция. Марк не получал такого же удовольствия от бурных пирушек, какие закатывал Луций, но ему также не были знакомы мучительные последствия таких возлияний. Вместо этого Марк получил более глубинное и надежное счастье, которое стоики называли результатом жития в согласии с мудростью и добродетелью, или, по крайней мере, отсвет этого идеального состояния. И впрямь, он давал четко понять, что его целью было достижение радости сердца и поддержание состояния безмятежной жизнерадостности на протяжении всей жизни. Испытав однажды такое умиротворение, Марк убедил себя, что с этим чувством можно жить постоянно, несмотря на нападки злопыхателей и опасность быть съеденным заживо дикими зверями[92]. Так, Сократ оставался жизнерадостным, находясь в тюрьме и ожидая казни, и даже в тот момент, когда он подносил к своим губам чашу с ядом. По крайней мере, так гласит история. Тем не менее Марк видел это здоровое жизнерадостное отношение у своих любимых наставников‑ стоиков даже перед лицом тяжелых невзгод. Они внушали юному Марку, что внутреннее спокойствие и счастье являются логичным следствием благочестивой жизни в согласии с принципами самодисциплины и подлинной мудрости. Что еще важнее, Марк мог убедиться, что это был истинный образ жизни, воплощаемый в поступках этих великих людей, даже перед лицом ужасных испытаний. Современный английский язык недостаточно богат, чтобы охватить некоторые нюансы древнегреческой философии, особенно при описании эмоций и ощущений. Слово «удовольствие» употребляется в широком смысле и означает любое положительное ощущение. Однако стоики различали удовольствие (hedone), которое мы получаем от внешних благ, например еды, секса или комплиментов, и глубокое чувство внутренней радости (chara), о котором говорит Марк. Радость стоика осмысленна. Она проистекает из достижения фундаментальной цели в жизни и переживания подлинного морального удовлетворения, по сравнению с которым обычные удовольствия кажутся незначительными. Обычные удовольствия тревожат наш ум, особенно если мы предаемся им без меры. Совсем другое дело – стоическая радость: она связана с внутренним спокойствием, и ею нельзя злоупотребить[93]. Стоики называют ее чистой формой «радости», которую испытывают те, кто проживает поистине великую жизнь и достигает подлинной личной реализации (eudaimonia). Конечно, нам, простым смертным, далеко до этого состояния, но каждый из нас потенциально может узреть эту цель, если мы будем двигаться в правильном направлении.

Следует подчеркнуть еще два важных аспекта стоической радости.

1. Стоики были склонны рассматривать радость не как цель в жизни, которой является мудрость, а как ее побочный эффект. Так, они верили, что если мы будем стремиться к радости как таковой, то можем свернуть не на ту дорогу, особенно если достигать радость мы будем в ущерб мудрости.

2. Радость в понимании стоиков скорее активна, чем пассивна; она приходит от осознания того, что мы поступаем хорошо, от наших добрых дел, в то время как телесные удовольствия мы получаем от того, что с нами случается, например удовольствие от еды, питья или секса.

Поэтому Марк говорит, что высшее благо состоит не в наших чувствах, а в действиях[94].

Чувство восторга у мудреца возникает в одном и только одном случае: когда он живет и действует в согласии с добродетелью[95].

Тем не менее Марк в одном месте упоминает еще два источника радости. Они соответствуют трем главным видам отношений, которые охватывает стоическая этика: с самим собой, другими людьми и миром в целом.

1. Размышление о добродетелях своего характера. По словам Марка, главный источник радости и спокойствия для стоика заключается в способности избавиться от привязанности к внешним благам и главное внимание уделить умению жить мудро, в частности проявляя добродетель характера (справедливость) в отношениях с окружающими.

2. Размышление о добродетелях других людей. Марк также внушает себе, что если он хочет порадовать свое сердце, то должен поразмышлять о хороших качествах близких, например об их энергии, скромности или щедрости. Именно это он делает в первой книге «Размышлений», когда перечисляет добродетели членов своей семьи и учителей, что объясняет, почему эти отношения сыграли такую важную роль в его жизни.

3. Принятие своей судьбы. Марк также внушает себе, что не должен стремиться к тому, что ему недоступно (как это делают многие люди), но должен подумать о положительных сторонах всего того, что уже имеет, и представить, как ему их будет недоставать, если они исчезнут[96].

В греческом языке корень слова «радость» такой же, как и у слова «благодарность» (charis). И в самом деле, стоики призывают благодарить судьбу за все блага, которые она нам посылает. Марк предупреждает, однако, что все хорошо в меру. Не следует переоценивать значение внешних благ и слишком к ним привязываться. Вы можете проверить степень своей зависимости от них, спросив себя, расстроитесь ли вы, если их у вас заберут. Стоики стремились развить здоровое чувство благодарности к жизни, не замутненное привязанностью к внешним благам. Поэтому они тренировали свой ум спокойно принимать изменения и потери, представляя, как течением реки их уносит прочь. Мудрый человек любит жизнь и благодарен ей за все возможности, вместе с тем он понимает, что все изменяется и ничто не вечно под луной. В связи с этим Марк пишет, что мудрецу‑ стоику свойственно «любить и принимать судьбу и то, что ему отмерено»[97]. В наши дни люди часто испытывают то, что сказал на латыни немецкий философ XIX века Ницше – amor fati (любовь к судьбе).

Стоики подчеркивают значение благодарности, но при этом они также не считают чем‑ то зазорным получать удовольствие от здоровых эмоций, зная, однако, меру. Как упоминалось ранее, они, конечно, не считали приятные ощущения чем‑ то плохим. Скорее стоики (а также их источники) определяли их в категорию нравственно безразличных, то есть ни хороших, ни плохих.

Другими словами, стоики не были занудами. Марк говорил, что может получить столько же здорового удовольствия от простых радостей, которые предлагает ему жизнь, сколько его брат получал от своих нездоровых желаний, в которых он был ненасытен[98]. Аналогичным образом Сократ утверждал, как ни парадоксально это звучит, что те, кто учится владеть собой, получают больше удовольствия от таких вещей, как еда и питье, чем те, кто предается им без меры. Голод – лучшая приправа, говорил он, в то время как обжорство только отбивает аппетит. Гедонисты обвиняли стоиков в том, что они пренебрегают наслаждениями, на что стоики отвечали этой парадоксальной фразой: жизнь таких людей, как Марк Аврелий, которые исповедуют умеренность во всем, вне всякого сомнения, приятнее, чем жизнь таких людей, как Луций, которые теряют самоконтроль и чувство меры.

Однако еще парадоксальнее то, что в конечном счете добродетель самодисциплины может стать большим источником наслаждения, чем еда или другие внешние объекты наших желаний. Точнее говоря, проявление умеренности может стать источником морального удовлетворения, которое перевешивает обычные удовольствия, позволяя нам преодолевать тягу к ним. Важно помнить, однако, что речь идет о самодисциплине, которая практикуется с умом, а вовсе не о самоотречении, которое на самом деле является глупым и нездоровым. Для стоиков подлинная ценность мудрости как самоцели превосходит все остальное, включая удовольствия и прочие внешние блага, которые могут приобретаться в результате мудрожития и которые являются скорее дополнительным бонусом, нежели истинной целью в жизни.