 |
Творчество Айрис Мердок. 30. Герман Гессе и его роман "игра в бисер"
|
|
|
|
Творчество Айрис Мердок
Открывая роман Айрис Мердок, мы словно открываем дверь дома и, в виде незримого наблюдателя, начинаем присутствовать в жизни этого дома. Сначала мы знакомимся с его обитателями, обстановкой передних комнат и приходящими гостями, а затем изучаем все более удаленные уголки и закоулки, пока, вдруг, из какого-нибудь шкафа не выпадет тот или иной скелет. Мердок изумительно выразительно создает своих персонажей, их " личные мирки". В процессе чтения забываешь, что они выдуманы. Это достигается не толко умелыми диалогами, интригой и действием, но и постоянным " потоком сознания" персонажей - их мыслями и ощущениями. Даже те или иные проявления погоды участвуют в создании нужной атмосферы отношений и умонастроений героев, а соответственно и читательского восприятия. В то же время Мердок чужды нравоучения и какие-то авторские оценки персонажей и их поступков. Выводы делает сам читатель, исходя из своего опыта и мировоззрения.
Мир романов Мердок - это мир человеческих отношений, а они редко бывают постоянно безоблачными. Развитие сюжетов в ее романах можно изобразить такой аллегорией. Сначала было ясное небо, потом появляется тучка, за ней другие... И вот уже все небо заволокло. Сверкает молния, гремит гром и льет как из ведра. Дождь прошел, небо прояснилось, но где-то образовались лужи и грязь. Романы Мердок психологичны так как отношения и поступки персонажей являются отражением и проявлением их личных качеств и взглядов, их характеров. Мы видим эгоизм и личные интересы, становление и разрушение отношений, скрытую враждебность и супружеские измены, двуличие и самопожертвование. Романы Мердок интересны и актуальны потому, что все это есть и в реальной жизни - в отношениях супругов, родителей и детей, родственников, друзей и знакомых.
|
|
|
Романы Мердок имеют и философско-этическую составляющую. Герои постоянно вынуждены совершать нравственный выбор, проявлять свою позицию по тем или иным вопросам. Накал страстей, драматичность, тонкая ирония неизменно привлекают внимание читателей. Мердок прекрасно отражает один из основных постулатов своего мировоззрения - непонимание одних людей другими. Такое непонимание приводит к бесплодным надеждам и самообольщению, ложному истолкованию слов и поступков других людей, наделению их чувствами и стремлениями, которых на самом деле нет. По сути дела сознание " опутано сетью" непонимания, из которой человеку очень трудно вырваться. Сеть эта сплетена самим человеком, его замкнутостью на самом себе. Непонимание других приводит к массе коллизий устремлений персонажей, трагическим ошибкам, падениям и даже смерти. Запах смерти присутствует практически во всех романах Мердок. Так же как и любовь, смерть является составной частью бытия. В некоторых романах она трагически случайна, а в некоторых - логический исход линии поведения отдельных персонажей.
В романах Мердок очень часто появляются дети-подростки. Внешне они представлены как персонажи второго плана. На самом же деле они являются некими " тайными фигурами", которые тянут за невидимые " тайные нити". Дети действуют на подсознание взрослых, вызывая у них чувства тревоги и вины. Эти чувства и являются теми нитями, которые отчасти управляют мыслями и поступками взрослых персонажей.
На творчество Мердок можно обнаружить влияние большого числа философов и писателей - Платона, Сартра, Камю, Достоевского, Фрейда и многих других. Библиотека Мердок насчитывала около 1 000 книг. Это собрание источников, послуживших основой творчества и мировоззрения одной из самых знаменитых писательниц XX века. Большинство книг испещрены заметками на полях, сделанными рукой Мердок. Примерно половину библиотеки составляют книги по психологии и философии, есть также много работ буддистских духовных учителей — все вместе это помогает лучше понять романы самой Айрис Мердок.
|
|
|
30. ГЕРМАН ГЕССЕ И ЕГО РОМАН " ИГРА В БИСЕР"
Перед нами глубокое философское произведение одного из крупнейших немецких писателей XX столетия, раздумья его о судьбах мира и цивилизации, о судьбах того, что ему особенно близко, - о судьбах искусства. И это не холодные размышления: за внешне спокойным повествованием скрывается сокровеннейший вопрос: " Что же будет с духовностью, что же будет с искусством в современном мире? " А значит, и с человеком, ибо для гуманиста Гессе судьба наук и искусств неразрывно связана с судьбой человека, с условиями развития человеческой личности. Как большинство честных писателей своего времени, Гессе глубоко осознал враждебность буржуазного общества XX века развитию человека и художника. На протяжении более чем полувекового творческого пути он по-своему искал выход из тупика, в котором оказалось общество. Своеобразным итогом этих поисков явился роман " Игра в бисер", в котором перед читателем предстает удивительное создание Гессе - страна Касталия, страна интеллектуалов - духовной элиты будущего, самозабвенно предающейся Игре в бисер.
Название Касталия происходят от мифологического Кастальского ключа на Парнасе, у чистых вод которого, согласно преданию, бог Аполлон водил хороводы с девятью музами, Гессе сам указывал на связь своей Касталии с " Педагогической провинцией" Гете, которая фигурировала и романе " Годы странствий Вильгельма Мейстера" (1821). Тем самым Гессе подчеркивал свое глубокое почтение к Гете - классику и корифею немецкой культуры прошлого - и свою преемственность по отношению к этой культуре. Ибо Гете, Моцарт и другие великие художники прошлого были для Гессе олицетворением той подлинной " духовности", о судьбе которой он скорбел.
В центре произведения Гессе - подробная история жизни некоего Магистра Игры, сначала достойнейшего представителя и героя Касталии, а затем ее отступника. Недаром под названием " Игра в бисер" есть еще подзаголовок: " Опыт жизнеописания Йозефа Кнехта, Магистра Игры, с приложением собственных его сочинений". Вся книга написана якобы от имени касталийского историка из далекого будущего и лишь " издана Германом Гессе". Известный прием " отстранения", когда автор скрывается под маской издателя (в немецкой литературе к нему прибегали еще Жан Поль Рихтер, Карл Иммерман, Гофман и др. ), помогает Гессе создавать иллюзию документальности, даже научной точности при описании людей, событий, стран и эпох, созданных его воображением.
|
|
|
Сложность построения, богатство символики, игра именами, терминами и понятиями из многих и многих областей духовной жизни - все это может поначалу ошеломить читателя. Но налицо и единство, удивительная продуманность этого большого произведения. Разнообразные мотивы как бы сливаются под рукой мастера-дирижера в стройную симфонию. Кстати сказать, критика не раз отмечала сходство композиции " Игры в бисер" с композицией музыкального произведения, в котором история Кнехта проходит как бы главной музыкальной темой. При этом в ней оживает вся " духовная история самого писателя, его поиски, его раздумья о самом главном для него и его современников. " Игра в бисер" создавалась в мрачные годы фашизма в Германии и была завершена в 1943-м - переломном году второй мировой войны. В одном из писем в январе 1955 года Гессе сам говорил, что Касталия была его отповедью фашизму, попыткой восславить духовность в " чумном, отравленном мире". В то же время Гессе ставил вопрос о необходимости спасения " духа", о том, что ради этого спасении интеллигенция должна покинуть свою изолированную Касталию (иными словами, все ту же пресловутую " башню из слоновой кости" ) и обрести свое " служение" в мире практики.
Имя главного героя " Кнехт" означает " слуга", герои трех вставных новелл - жизнеописаний, якобы принадлежащих перу самого Кнехта, - это вариации того же образа в разные века и в разных странах, как бы подчеркивающие его " вневременной" смысл. Это вариации того же служения - в " разных одеждах", с разным финалом, Продолжая сравнение с музыкой, можно сказать, что основной " мотив" как бы несколько раз " проигрывается" в различных тональностях. " Игра в бисер" требует внимательного, вдумчивого прочтения, многое в ней зашифровано, глубоко спрятано. Писатель обращается в своем произведении к идеям и образам разных народов: касталийцы восприняли европейское средневековье с его символикой, для них живы древний Китай, Индия с ее йогической мудростью, им близки математические знаки, музыкальные обозначения и т. д. Перебирание духовных ценностей, накопленных человечеством, не становится, однако, для автора самоцелью, той бессмысленной и безрезультатной, хотя и виртуозной, требующей колоссальной подготовки и эрудиции Игрой в бисер, которой занимаются жители его Касталии. Спокойная и внешне отстраненная манера изложения, ироничность и любимая Гессе интонация бесстрастного историка прикрывает блестящий критический анализ, умение писателя различить и зафиксировать симптомы неизлечимой болезни своей эпохи и в то же время непонимание глубинных причин этой болезни, внутреннюю неуверенность и противоречивость.
|
|
|
Роман состоит из трех, неравных по объему частей: вводного трактата - " популярного" очерка истории Касталии и Игры в бисер, жизнеописания главного героя и произведений самого Кнехта - стихов и трех прозаических опусов, имеющих, в свою очередь, форму жизнеописаний.
Прежде чем обратиться к истории знаменитого касталийца Кнехта, летописец возвращается к далекому прошлому - предыстории и истории возникновения Касталии. Якобы с позиций далекого будущего в романе дается сокрушительная критика общества XX века и его вырождающейся культуры, критика эпохи, которую касталийский историк называет " фельетонистической" (от немецкого значения термина " фельетон", что означает " газетная статья развлекательного характера" ). Надо сказать, что эти страницы Гессе нисколько не утеряли своей злободневности и в наши дни, если употреблять более современные термины, критика фельетонизма есть критика так называемой " массовой культуры" буржуазного мира. " Духовность" все больше и больше деградирует в " фельетонистическую эпоху" {1_1_0_04}. На смену серьезным занятиям науками и искусствами, самоотверженным поискам, открытию новых законов и связей, созданию подлинных произведений человеческого гения пришла пустопорожняя болтовня о науке и искусстве. " Газетное чтиво" становится знамением эпохи. Ученые и художники изменяют своему призванию, продаются, так как их манят деньги и почести. Они более не служат своим убеждениям, а развлекают и - главное - отвлекают своих читателей. Армия интеллигенции трудится над писанием всякого рода печатного хлама. Котируются анекдоты и мелкие происшествия из жизни знаменитых людей или паукообразные сочинения, вроде: " Фридрих Ницше и дамские моды в семидесятые годы девятнадцатого столетия", " Роль комнатных собачек в жизни знаменитых куртизанок" и т. п. Не наука, а профанация науки, проституция духовного творчества. Слово обесценилось, наступила инфляция слова. За ней скрывается ужасающая духовная пустота и кризис морали, страх перед будущим, перед неизбежностью новой войны, перед всесилием " хозяев". В " фельетонистическую эпоху" много талантливых людей, одаренных мыслителей. Этот век не является безыдейным, но, по словам Гессе, он не знает, что делать со своими идеями, ибо в глубине всего таятся страх и чувство обреченности. " Они прилежно учились управлять автомобилем, играть в замысловатые карточные игры и мечтательно отдавались разгадке кроссвордов, ибо перед лицом смерти, страха, боли, голода они были почти вовсе беспомощны... Люди, читавшие столько фельетонов, слушавшие столько докладов, не изыскивали времени и сил для того, чтобы преодолеть страх, побороть боязнь смерти, они жили судорожно, они не верили в будущее". Гессе приходит к убеждению, что подобная цивилизация исчерпала себя и стоит на пороге крушения, и ничто не сможет ее спасти.
|
|
|
Эти угрожающие симптомы вызывали в " эпоху фельетонизма" разную реакцию, рассказывает летописец Касталии в романе Гессе. Одни все отрицали и не желали ничего видеть, другие заняли циничную позицию - " после нас хоть потоп", третьи впали в глубокий пессимизм, и только одиночки стали добровольными, верными жрецами-хранителями лучших традиций духовности. Интеллектуальная элита выделилась впоследствии, смогла основать " государство в государстве" - Касталию - и создать Игру в бисер. Гессе как бы спрашивает: как спасти личность и духовное начало в период распада и крушения культуры. Может быть, одним из путей спасения могло бы стать бегство от общества, уход поэтов и ученых в мир " чистого искусства" и поисков " вечной истины"? Для демонстрации и оценки этого пути Гессе создает свою умозрительную экспериментальную Педагогическую провинцию. Касталия Гете и Касталия Гессе - как мало, в сущности, между ними сходного! Две разные эпохи - заря и закат эры капитализма. Гете воплощает в Педагогической провинции мечты художника, в чем-то опережающего время, - об обществе, преодолевшем противоречия - будущем бесклассовом обществе. Касталия Гессе - иная, здесь предусматривается не всестороннее, а только духовное развитие. Если касталийцы Гете мечтали о переделке мира, то новые касталийцы удалились от мира.
Касталия существует лишь в воображении, хотя в ее пейзажах вновь оживает родная Гессе южно-немецкая и швейцарская природа, Касталию часто называют утопией, но нет в ее строе, в ее укладе, в технике ничего утопичного, связанною для нас с обществом будущего. Наоборот, на каждом шагу встречаются странные анахронизмы. Жизнь городков внутри Касталии как бы застыла в своей средневековой патриархальности, жизнь за пределами Касталии кипит ключом - развитие промышленности, борьба партий, парламент, пресса. Состязания по Игре в бисер передаются по радио, а ездят по Касталии на лошадях. То же смешение старины я утонченной современности ощутимо и в построении, и в языке " Игры в бисер". Сам автор писал: " Имеется множество людей, для которых Касталия реальна так же, как для меня". В другом случае он объяснял: Касталия - " не будущее, а вечная, платоновская, в различных степенях уже давно открытая и увиденная на земле идея". Неоднократные ссылки на универсальную платоновскую академию, где занимались всеми науками своего времени, мы встречаем и в самом тексте романа. Таким образом, Касталия для автора - абстракция, сложный символ, приют чистой созерцательной духовности, в отличие от мира, пораженного " фельетонизмом". Касталия напоминает " модель", построенную ученым, всесторонне и критически рассмотренную " вероятность". Все касталийцы принадлежат к Ордену служителей духа. Они полностью оторваны от жизненной практики. Здесь царит строгая почти средневековая иерархия (двенадцать Магистров, Верховная, Воспитательная и прочие Коллегии и т. д. ), хотя места распределяются только в зависимости от способностей. Для пополнения своих рядов касталийцы находят и отбирают одаренных мальчиков по всей стране, а затем обучают их в своих школах, развивают их ум и чувство прекрасного, приобщают к математике, музыке, философии, а главное, учат размышлять, сопоставлять, наслаждаться " духовными играми". После окончания школ юноши попадают в университеты, где обучение не регламентировано жестким сроком, а затем посвящают себя занятиям науками и искусствами, педагогической деятельности или Игре в бисер. В Касталии нет ограничивающей специализации в формировании ученых и служителей муз, здесь достигнут некий высший синкретизм науки и искусства.
Как относится сам Гессе к придуманной им Касталии? На этот вопрос трудно дать однозначный ответ. Вместе со своим героем Кнехтом Гессе понимает, что у Касталии нет прочных корней в реальной жизни, что, если она не переменится и не откажется от своей замкнутости, ей грозит неминуемая гибель. Вместе с Кнехтом Гессе любит и нежно оплакивает эту удивительную страну, которая под его пером буквально оживает для читателя. Гессе можно с полным правом назвать наследником и продолжателем лучших традиций немецкой прозы (" традиционалистом", как он сам себя с гордостью называл). При всем внешнем спокойствии повествования стиль Гессе глубоко эмоционален. Как реален и убедителен Эшгольц - школьный городок, в который мы попадаем вместе с Кнехтом; как великолепны горы, в которых Кнехт странствует на каникулах, направляясь к Магистру музыки; как тепло описан Вальдцель - столица Касталии - с его средневековой архитектурой, бородатыми бюргерами и их веселыми дочками, охотно позволяющими любить себя касталийским студентам. Касталийцы живут в прекрасном окружении, Гессе собрал вокруг них все самое ему дорогое. И в то же время они живут вдали от реального мира с его тревогами и угрозами. В Касталии " духовность" отделена наконец от буржуазного " процветания" - то, о чем всегда мечтал Гессе, но его касталийцы принесли в связи с этим целый ряд тяжких жертв. Они отказались не только от собственности, семьи, от счастья индивидуального авторства (так, юношеские стихи Кнехта - в Касталии непростительный грех), но даже и от своеобразия собственной личности, ибо уход от жизни, пребывание в атмосфере чистой духовности губительно действуют на индивидуальность. Касталийцы отказались от творчества как такового: от новаторства, от поисков и движения, от развития, пожертвовав ими ради гармонии, равновесия и " совершенства". Они отказались от деятельности ради созерцания. Все их занятия бесплодны. Они не создают нового, а лишь занимаются толкованием и варьированием старых мотивов. Их развитие приводит к созданию людей типа Тегуляриуса, типичных отщепенцев, гениев-одиночек, которые в своем увлечении изощренностью и формальной виртуозностью пренебрегают столь важной для касталийцев " медитацией" - созерцанием.
Медитация - некое фантастическое занятие, подробно описанное в романе Гессе, - представляет собой последовательность дыхательных упражнений и волевых приемов сосредоточения и самопогружения, напоминающих приемы йогов. К медитации все касталийцы обязаны прибегать периодически, а также в моменты особого напряжения или волнений, ибо это разрядка, гигиена умственной и психической деятельности. Но медитация в романе, несомненно, имеет и более глубокий смысл: она дарует не только полное отдохновение и овладение собой, но и временное погружение в " ничто", полную отрешенность от суетного, от " майя", что необходимо человеку для обретения способности к духовной самодисциплине, к объективному взгляду на вещи и к хладнокровному осмыслению своей деятельности. Пренебрегая медитацией, касталийцы полностью утрачивают свою способность к служению и сознание долга, они становятся окончательно бесполезными.
Касталийцы обречены, ибо они аристократы, каста. Сословие аристократов духа, замкнутое в себе и не служащее обществу, неизбежно приходит к вырождению и гибели, считает писатель. Недаром самое почитаемое занятие в Касталии, ее высшее достижение, основа и смысл ее существования - это таинственная Игра в бисер, самый многозначный и сложный символ в этом творении Гессе. Писатель дает Игре в бисер, иначе Игре стеклянных бус (оба перевода немецкого Clasperlenspiel, на наш взгляд, имеют право на существование и дополняют друг друга), по видимости точное, а в сущности ничего не определяющее определение: " Игра стеклянных бус есть игра со всеми смыслами и ценностями нашей культуры, мастер играет ими, как в эпоху расцвета живописи художник играл красками своей палитры". Так же неопределенно и загадочно стихотворение Кнехта, посвященное Игре. В основе этого символа лежит давняя мечта философов и ученых о всеобъемлющей системе, об универсальном языке, способном выразить и сопоставить все открытые " смыслы", весь духовный мир человечества.
Игра - это и религия, и философия, и искусство, все в целом и ничто в частности. Это и символическое обозначение утонченной духовности, прекрасной интеллектуальной деятельности как таковой, поисков абстрактного смысла - квинтэссенции истины. Для писателя Гессе близко также понимание Игры как занятия литературой; во всяком случае, это касается сугубо современных литературных форм, проникнутых интеллектуализмом, недаром один из главных мастеров Игры носит имя Томас фон дер Траве (намек на Томаса Манна, родившегося в Любеке на реке Траве). Гессе с видимой достоверностью описывает происхождение этого фантастического занятия. На заре Касталии некий Перро из Кальва - родного города Гессе - использовал на семинарах по теории музыки придуманный им прибор со стеклянными бусинами. В дальнейшем этот прибор был усовершенствован. Скорее всего, он похож на некую электронную машину, где бусины стали кодом, знаками универсального языка, с помощью которого можно без конца сопоставлять различные смыслы и категории. Около 2200 года Магистром Игры стал мастер Игры, не знающий равных, - Йозеф Кнехт. Кнехт - любимый герой Гессе - прошел весь тот путь, который проходят касталийцы. Способного мальчика рано отобрали в " элитарную школу". Ему повезло - на самой заре своего развития он встретился и сблизился с Магистром музыки - человеком, воплотившим в себе наиболее привлекательные черты Касталии: равновесие, ясность, упоительную веселость (сродни " бессмертным" из " Степного волка" ). Встреча с Магистром музыки сделала разлуку с прежней жизнью таинством, посвящением. Только смутно, по реакции окружающих, мальчик догадывается, что уход в Касталию, в разреженную атмосферу чистой духовности, - не только возвышение, но и потеря.
Позже, от самого Магистра музыки. Кнехт узнает, что не так уж легко досталась тому пресловутая касталийская ясность. " Истина должна быть пережита, а не преподана", - говорит учитель своему любимому ученику. И далее: " Готовься к битвам, Йозеф Кнехт... " Путь Кнехта состоит из этапов, изображаемых Гессе как ряд ступеней, уводящих все выше и выше. Лишь на время герой обретает желанную гармонию, но наступает " пробуждение", и он вновь готов рвать связи, " преступать пределы" и отправляться в дорогу, ибо: Не может кончиться работа жизни... Так в путь - и все отдай за обновленье!
(Из стихов Иозефа Кнехта)
Чем дальше, тем труднее дается Кнехту переход со ступени на ступень, тем резче ощущает он скрытые диссонансы касталийской действительности. Встреча Кнехта с " мирянином" Плинио Дезиньори, его другом-врагом, их диспут-поединок, о котором Кнехт, по желанию преподавателей, выступает в роли апологета Касталии, дальнейшие соприкосновения с настоящим, реальным миром, - волнуют и тревожат Кнехта.
Кнехт с радостью приемлет все лучшее в Касталии, он поистине наделен даром ученичества и служения, но он интуитивно старается избегнуть касталийской ограниченности. Все его склонности влекут его к Игре, к тому, чтобы стать ее величайшим адептом, но герой избирает к ней окольные, затяжные пути, ничего не принимая как данное, желая самостоятельно и критично пройти весь тот путь, что она прошла. Для этого ему приходится углубиться в изучение многих сложных вопросов, и один из этапов этого пути - его пребывание в домике Старшего Брата, в мире " старых китайцев". Старший Врат особенно ярко демонстрирует Кнехту одну из сторон мировоззрения Касталии - добровольное самоограничение, отказ от универсальности и развития ради ограниченного совершенства минувших времен.
Но важнейшее значение для развития Кнехта имеет его миссия в бенеднктинской обители Мариафельс. Гессе не религиозен, христианство, в лучшем смысле этого слова, для него категория общечеловеческая и этическая, он воспринимает его как " историю и совесть". Монастырь Мариафельс показан не как оплот религии, а как одни из последних оплотов духовности в " миру", как лучшее место для касталийца за пределами Провинции. Здесь начинается ученичество Кнехта у историка - отца Иакова Прообразом этого героя послужил швейцарский историк культуры Якоб Буркхардт), идеи которого оказали влияние на самого Гессе, но значение образа патера Иакова много больше, чем просто отражение факта из биографии писателя. Под влиянием Иакова Кнехт впервые задумывается об историзме, о соотношении истории государства и истории культуры, впервые постигает, что живая история вовсе не подчиняется абстрактно-логическим законам разума и не исчерпывается историей идей. " Пусть тот, кто занимается историей, наделен самой трогательной детской верой в систематизирующую силу нашего разума и наших методов, но, помимо этого и вопреки этому, долг его - уважать непостижимую правду, реальность, неповторимость происходящего", - учит Йозефа отец Иаков{2_6_06}. Гессе приходит здесь к признанию необходимости исторического взгляда на вещи, хотя и не идет дальше этого признания.
Итак, с помощью занятий историей Кнехт увидел истинное место Касталии, ее временность и относительность, потому что отчуждение ее от мира - трагическая ошибка. " Игра игр" - всего лишь игра, имеющая в лучшем случае педагогическое значение. Страна интеллекта - крошечная частица вселенной, пусть даже самая драгоценная и любимая. Касталия была создана когда-то и должна погибнуть, поскольку она почти перестала выполнять даже то немногое, ради чего ее создали, - свою педагогическую миссию. Писатель не приемлет отрыва духовной элиты от жизни общества. Он критикует Касталию устами " идеального касталийца", и эта критика вновь обращена к нашей современности.
Наука и искусство хиреют и чахнут в изоляции от живой жизни, без осмысления и смысла, какой бы утонченности и виртуозности ни достигли их представители. Более того, самое их существование оказывается под угрозой. Пока касталийцы затворнически трудятся в своих библиотеках и архивах, играют в свои великолепные игры, общество, от которого они уходят все дальше, может счесть свою Касталию бесполезной роскошью. " Игра в бисер" - роман-предостережение всей западной цивилизации XX века.
Йозеф Кнехт - программный герой, он и духовен и деятелен. В нем одном воплотились все " пары" героев Гессе: Галлер и Пабло, Нарцисс и Гольдмунд и другие. Кнехт слишком богат и многосторонен, чтобы удовлетвориться призрачным существованием в Касталии. Я жажду действительности, говорит Кнехт, я не только касталиец, но и человек. Кнехт становится наставником сына Дезиньори, ибо, по его мнению, воспитание даже одного настоящего, способного действовать человека важнее прекрасной, но бесполезной Игры в бисер.
Конец Кнехта - самая живая, полнокровная часть всего жизнеописания, здесь этот герой более всего убедителен и человечен. Однако характерно, что касталийский летописец не приемлет такого конца - для него это всего лишь " легенда". Гессе не видит для Кнехта другого поля деятельности, кроме воспитания одиночки. Он вообще не показывает нам Кнехта в реальной жизни. Резким диссонансом обрывается музыкальная тема - путь Кнехта, герой бессмысленно погибает в водах горного озера. В сущности, мы не знаем даже, добился ли бы он успехов на своем поприще. А Касталия в романе Гессе не погибает, вопреки предсказаниям Кнехта, ибо это ее будущий историк восстанавливает для потомства жизнь величайшего Магистра. Как же понимать Гессе, опровергающего самого себя? Писатель как будто бы заканчивает роман знаком вопроса. Отвергает он или принимает Касталию? Несомненно, ответ Гессе в достаточной мере противоречив, он, как это обычно для него, ставит проблему и призывает читателя размышлять вместе с ним. В сущности, он сам сознает, что воспитание одиночек - недостаточное средство для радикального изменения общества. " Я не являюсь представителем готового, уже сформулированного учения, я человек становления и развития", - говорил Гессе еще в 1930 году.
Очень важен для понимания замысла писателя эпиграф к " Игре в бисер". Гессе сам его сочинил, переведя затем на средневековую латынь и приписав его авторство вымышленному Альбертусу Секундусу (вполне в духе придуманной им Игры). В эпиграфе говорится, что, вопреки мнениям дилетантов, вещи несуществующие много труднее изображать, чем существующие, и необходимо, но и очень трудно описывать их так, чтобы они как бы существовали и могли оказывать влияние на действительность
Было бы неправильно считать конец " Игры в бисер" пессимистичным. Кнехт погиб, но остался молодой Дезиньори, разбуженный и навсегда покоренный великолепной личностью своего воспитателя. В этом прозвучала надежда. Гессе был убежден, что какими-то, пусть неизвестными ему путями человечество все же придет к созданию более гармонического общества, чем Европа середины XX века.
|
|
|
