Анализ произведения

1. «Заводной апельсин» - история преступных похождений юного Алекса, рассказанная автором в антураже будущего, где герой со своей шайкой в барах пьет молоко (не без добавок, естественно), выражается чуднЫм сленгом (с изрядным количеством русских словечек), а вечерами его забавляет krasting, dratsing и «добрый старый sunn-vynn». Обрисованное общество хоть и замаскировано под будущее, тем не менее по сути - все то же настоящее, разве что раздутое в своих пороках, но без лжи и выдумки.

Вопрос, который мучил меня во время просмотра экранизации Кубрика – почему? - был раскрыт в книге: все это эфемерное насилие, совершенно не обоснованное, а потому особенно страшное, происходит лишь потому, что герой... молод. Ему всего 15, он видит мир грязным и мерзким, в то время как хочет видеть его иным – такая вот утонченная натура: на украденные деньги Алекс классические пластинки покупает.

«Да и не вся ли наша современная история, бллин, это история борьбы маленьких храбрых личностей против огромной машины? »

Насилие – всего лишь форма протеста. Стремление к идеалу, обусловленное максималистским нежеланием принять такой мир и недостатком опыта. Впрочем Берджесс уготовил своему герою массу приключений: радостное насилие сменяется тюремным заключением, номинальным излечением, после которого любое насилие вызывает у героя тошноту и панику, и попаданием в эпицентр политического противостояния. Алекс узнал, что такое борьба за власть, предательство, беззаконие и несправедливость, на себе познал беззащитность жертвы и доброту. В общем все то, что составило для героя бесценный жизненный опыт, который так важен, пока ты «надцатый» (читай: тинэйджер). Автор даже поморализировал немного на тему того, является ли насильственное добро собственно добром и каково это – жить без возможности выбора между добром и злом.

В итоге, лечение от насилия было писателем забраковано и само в свою очередь излечено. И было бы все совсем плохо и антиутопично, ибо заново, если бы не... концовка застала меня врасплох – все произошло самым простым и естественным путем, к которому и не вело ничего, о котором я даже и думать не думала, что разумеется заставило меня улыбнуться и мысленно поаплодировать.

Как итог, книга – чудесна. Она оригинальна и интересна. Она отлично написала и несет в себе простую, но важную идею.

«Юность не вечна, о да. И потом, в юности ты всего лишь вроде как животное, что ли. Нет, даже не животное, а скорее какая‑ нибудь игрушка, что продаются на каждом углу, — вроде как жестяной человечек с пружиной внутри, которого ключиком снаружи заведешь — др‑ др‑ др, и он пошел вроде как сам по себе, бллин. Но ходит он только по прямой и на всякие vestshi натыкается — бац, бац, к тому же если уж он пошел, то остановиться ни за что не может. В юности каждый из нас похож на такую malennkuju заводную shtutshku. »

2. «Сlосkwork Оrange» — «Заводной апельсин» — так называется скандально известный роман Энтони Берджеса. Так же называется фильм великого американского режиссера Стэнли Кубрика, снятый в шестидесятые годы XX века. Роман до сих пор является одним из самых читаемых, а фильм до сих пор запрещен к показу в ряде стран из-за чудовищных сцен насилия, показанных в нем.

Что это? Очередное порождение массовой культуры, пичкающей читателя и зрителя изображением самых низменных сторон человеческой природы? Вовсе нет: «Заводной апельсин» по праву занимает место в классике европейской литературы, а фильм Кубрика признан одним из самых злободневных фильмов XX века.

Берджес создал роман-антиутопию, в котором показано будущее человечества, которое видится автору исключительно в темных тонах. В романе, совсем как в фильме «Банды Нью-Йорка», действуют молодежные криминальные группировки. Юноши, потерявшие веру в собственное будущее и чужие авторитеты, становятся опасной разрушительной силой. Волна насилия захлестывает страну, власти бессильны предпринять что-либо действенное. И тогда появляется гениальное — и страшное — изобретение: «сыворотка добра». Получив инъекцию сыворотки и просмотрев «учебно-воспитательный» фильм о насилии, человек навсегда приобретал иммунитет к насилию. Он не был больше способен не то что ударить человека по лицу, а даже обидеть бродячего котенка. В ответ на попытку применить насилие к любому живому существу, организм привитого отвечал мучительной физической реакцией. Обработанный таким образом главный герой «Механического апельсина» теряет свою былую способность к агрессии. Он не может защитить ни другого человека, ни себя от распоясавшихся хулиганов. И главный герой перестает чувствовать себя полноценным человеком...

В современном мире ведутся научные разработки, призванные найти способы влияния непосредственно на сознание человека, сделать каждого землянина послушным автоматом. Берджес предостерегал от этого еще полвека назад. В то же время писатель приходил в ужас от склонности к насилию, которая обнаруживалась у все большего числа его современников. Это говорило о вырождении традиционной морали, построенной на новозаветных принципах. А еще это свидетельствовало о том, что общество тяжело больно, ведь если молодые не могут найти применение своим силам, то о чем еще это может говорить? Берджес критикует не молодых людей, ставших убийцами, — он вскрывает недостатки современной цивилизации, которая в погоне за прибылью и скоростью забывает о душе человека. Если правосудие берет на себя полномочия Господа Бога, то грош цена такому правосудию.

Немногие знают, что Энтони Берджес гостил в Советском Союзе, где пристально и довольно беспристрастно изучал жизнь молодежных полукриминальных группировок в Москве и Ленинграде. Любопытно, что характерный сленг, на котором разговаривают «крутые парни» из «Заводного апельсина», основан на славянских, а точнее, русских словах.

К началу XXI века мировой цивилизации, в принципе, удалось преодолеть волну молодежного насилия, рожденную в эпоху «бархатных революций» шестидесятых годов и достигшую пика в восьмидесятые-девяностые. Однако проблем еще остается предостаточно: взять хотя бы молодежную безработицу, атмосферу всеобщей разочарованности, характерную как для развитых, так и для развивающихся стран.

Грозит ли человечеству эпоха «Заводного апельсина», где насилие станет таким же привычным, как утренняя зарядка? Или это предупреждение все же излишне? И от чего мы сейчас больше далеки — от идеально послушных и гуманных «заводных людей» или от безумных убийц и насильников, населяющих страницы романа Берджеса?

Хочется верить, что наступит эра человеческого достоинства, когда роман под названием «Заводной апельсин» перестанет быть мрачным пророчеством о ближайшем будущем земной цивилизации и превратится в прогрессивной памятник мысли далекого XX века.