 |
Аньоло фиренцуола
|
|
|
|
1493—1543
Аньоло Фиренцуола—известный итальянский писатель. Первоначально занимался юридической практикой, но впоследствии, оставив юриспруденцию, целиком посвятил себя литературной деятельности. Фиренцуола—автор большого числа литературных произведений— комедий, стихотворений. Ему принадлежит трактат «О красотах женщин», который написан в форме живого диалога ряда лиц, обсуждающих вопрос о красоте. Своеобразие этого сочинения в том, что здесь получает практическое приложение ряд принципов философской эстетики, и прежде всего эстетики неоплатонизма.
Для Фиренцуолы характерно оправдание и эстетизация физической, телесной красоты. Высший идеал прекрасного для него—прелестная, изящно одетая, украшенная в соответствии со всеми принципами эстетики женщина. Представляет интерес попытка Фиренцуолы применить к понятию женской красоты целую систему категорий, таких, как «гармония», «грация», «изящность», «величие» и т. д.
В трактате Фиренцуолы, несомненно, сказались принципы и этикет " Ридворной жизни. Космологизм флорентийских неоплатоников превращается здесь в декоративную, рафинированную, утонченную эстетику Не менее характерна для этого трактата полемика Фиренцуолы против стетики пропорций», в связи с чем он называет гармонию «сокровенным» типом красоты.
Перевод дается по кн.: Фиренцуола Аньоло. Сочинения. М. —Л., 1934, с. 283—331. Перевод А. Габричевского.
==363
О КРАСОТАХ ЖЕНЩИН
РАССУЖДЕНИЕ ПЕРВОЕ
КРАСОТА и красивые женщины и красивые женщины и красота заслуживают того, чтобы каждый их восхвалял и ценил их превыше всего потому, что красивая женщина есть самый прекрасный; объект, каким только можно любоваться, а красота—величайшее благо, которое господь даровал человеческому роду, ведь через ее свойства мы направляем душу к созерцанию, а через созерцанис—к желанию небесных вещей, почему она и была послана в нашу среду в качестве образца и залога...
|
|
|
Хотя у Платона и отрицается, что красота обретается в отдельном члене, и говорится, что она требует сочетания различных членов, как мы это лучше увидим ниже, тем не менее, когда мы называем отдельный член красивым, мы разумеем то, что согласно с его мерой, с тем, что ему подобает, и с тем, на что он способен. Скажем, от пальца требуется, чтобы он был ровным и белым; тот палец, который будет обладать этой| долей красоты, мы назовем красивым, и если не красивым в общем, как этого хотят эти философы, то по крайней мере красивым в собственном особом смысле. Тем не менее, что касается строя той красоты, которая подобием божественности увлекает зрительную способность к ее созерцанию и через посредство глаз приковывает к себе ум, она начинается с груди и кончается совершенством лица. Нижние же части тела ей не содействуют. Правда, они важны для гармонии или красоты всего тела в целом, независимо от того, обнажены они, покрыты или одеты. А подчас последнее даже лучше, ибо они, будучи изящно одеты, исполняются еще большого обаяния. Итак, мы будем говорить преимущественно о кpacoте обнаженных членов и побочно о покрытых. Потом мы увидим, что есть leggiaddria, как понимать vaghezza, что мы разумеем под grazia, что—под venusta, что значит не иметь aria или иметь ее, каков смысл того, что в просторечии, хотя до известной степени и неточно, называют в
==364
женщинах, maesta. Затем, дабы ум путем примеров лучше ухватил
сущность предмета рассуждения и так как лишь в редких случаях, вернее,
пожалуй, даже никогда в одной-единственной женщине сочетаются все
части, которые потребны для совершенной и законченной красоты... мы
заимствуем все эти части у вас четырех [участниц диалога. —Примеч.
ред. ], подражая Зевксису, который, когда ему предстояло написать
изображение прекрасной Елены для кротонцев, отобрал из всех самых
прекрасных девушек этого города пятерых, из коих, взяв самую красивую
часть у одной и так же поступив с другой, он образовал свою Елену,
которая вышла настолько прекрасной, что по всей Греции только и было
речи, что о ней.
|
|
|
... Мы, не давая собственно определения, но, скорее, разъясняя,
говорим, что красота—не что иное, как упорядоченное созвучие (соncor-
diа) и как бы гармония, сокровенным образом вытекающая из
сочетания, соединения и связи многих частей, различных и по-
различному, согласно присущим им свойствам и нуждам. Части эти
обладают сами по себе и в себе хорошими пропорциями и в определенном
смысле красивы. Они отличны друг от друга и несогласны до того, как
объединяются для образования тела. Я говорю «созвучие» и «как бы
гармония» в качестве сравнения, ибо, подобно тому как осуществляемое
музыкальным искусством созвучие высоких, и низких, и разных других
тонов порождает красоту певческой гармонии, так и отдельные части—
толстая, тонкая, белая, черная, прямая, кривая, маленькая, большая, —
будучи сочетаемы и соединяемы вместе природой в непостижимой
пропорции, создают то счастливое сочетание, то достоинство, ту разме-
ренность, которые мы зовем красотой. Я говорю «сокровенным образом»,
ибо мы не можем объяснить, почему этот белый подбородок, эти алые
губы, эти черные глаза, это полное бедро, эта маленькая ножка—почему
они создают красоту или к ней приводят; и все же мы видим, что это так.
Если бы женщина была покрыта шерстью, она была бы уродлива, если
бы лошадь была без шерсти, она была бы калекой; на верблюде горб
благообразен, на женщине—безобразен. Это не может иметь иной
причины, кроме некоего сокровенного распорядка природы, куда, по
моему суждению, не достигает стрела из лука человеческого разума, но
глаз, который природа устроила судьей этой причины, судя, что это так,
безапелляционно заставляет нас подчиняться его приговору. Я говорю
«несогласные» потому, что, как было сказано, красота есть созвучность и
соединение разных вещей. Ибо подобно тому как рука музыканта и на-
мерение, движущее рукой смычок, лира и струны чуть разные и не-
согласные друг с другом вещи и тем не менее они издают сладость
гармонии, —так и лицо, отличное от груди и грудь от шеи, и руки от ног,
будучи сведены и соединены вместе сокровенным намерением природы,
невольно порождают красоту... А теперь, после того как мы,
пожалуй, достаточно уже поговорили о красоте, нам остается для
выполнения своих обещаний разъяснение, что есть 1еggiаdriа. По мнению
некоторых и как это показывает свойство самого слова, 1еggiаdria не что
|
|
|
==365
иное, как соблюдение некоего молчаливого закона (legge), данного и предписанного природой вам, женщинам, о том, как двигать, держать и применять все тело в целом и отдельные его части с изяществом (grazia), скромностью, благородством, мерой, достоинством так, чтобы не было ни одного движения, ни одного действия без правила, без лада, без меры и без рисунка.
... Grazia—не что иное, как некое сияние, которое возникает сокровенным путем от определенного, особого сочетания некоторых частей тела, каких именно, мы сказать не можем: не то этих, не то тех, друг с другом сочетающихся в законченной красоте или совершенстве, взаимно ограничиваемых и прилаженных друг к другу. Сияние это устремляется к нашим взорам с таким упоением для них, с таким удовлетворением для души и радостью для ума, что они тотчас же принуждены молча направить наше желание к сладостным этим лучам. И потому как мы уже касались этого выше, мы очень часто видим, что лицо, отдельные части которого не имеют обычной меры красоты, излучают тем не менее то сияние грации (grazia), о котором мы говорим. <... > Утверждение, будто это луч любви, и другие изощрения, хотя они учены, тонки и замысловаты, все же не достигают истины. А называется это словом grazia потому, что она делает для нас милой (grata), то есть дорогой, tv, в которой сияет этот луч, в которой разлита эта совершенная пропорция...
Дабы показать вам, что такое vaghezza, необходимо допустить то, что есть на самом деле, а именно что название или слово vago обозначает три вещи: во-первых, движение... во-вторых—желание... в-третьих— вожделение... А так как мы, по-видимому, неизбежно любим все то, чего мы желаем, и невозможно, как это было доказано выше, что-либо любить, что не было или не казалось бы нам красивым, привычка обыденной жизни привела нас к тому, что vago стало обозначать красивый, a vaghezza—красоту, в том особом смысле, однако, что означает ту красоту, которая заключает в себе все черты, при созерцании которых каждый вынужден сделаться vago, то есть испытывать к ним вожделение.
|
|
|
Но теперь оставим это и вернемся к нашим обещаниям, согласно которым нам остается поговорить о venusta...
Venusta в женщине... благородность, целомудренность. Добродетельная осанка, достойная уважения и восхищения и в каждом своем движении полная скромного величия.
Теперь нам предстоит поговорить об aria... Есть женщины, у которых совесть запятнана осадком, что грязнит и оскверняет чистоту и непорочность их воли. Это проистекает от злоупотребления разумом, который целыми днями мучится воспоминаниями о своей вине и волнуется, находя тысячи доказательств своей раненой совести. Женщины эти заболевают неким духовным недугом, который постоянно тревожит и смущает их. Смущение это и тревога порождают особое распределение соков, которые своими испарениями искажают и пятнают чистоту лица и в особенности глаз, каковые, как говорилось выше, являются служителями и вестника
==366
ми души и придают им особое выражение, некий, как говорится в просторечии, дурной вид (mali’aria) признак и показатель недомогания
духа.
Когда говорят просто: вид (aria) (... ) разумеется хороший вид.
(... ) О maesta я не сумел бы вам сказать ничего иного, разве только что это обычное выражение повседневной речи: и точно, когда женщина большого роста, хорошо сложена, хорошо владеет своей фигурой, сидит с некоторой степенностью, говорит с весом, смеется в меру и, наконец, распространяет вокруг себя царственное благоухание, тогда мы говорим: эта женщина—само величие, в ней есть что-то величественное (maesta).
==367
==368
00. htm - glava11
|
|
|
