 |
Комментарии 5 страница
|
|
|
|
С издания «Очерков и рассказов» (1898) город Пожарск в рассказе становится Слесарском, Михаил Дмитриевич – Василием Михайловичем; для того же издания проведена незначительная стилистическая правка. Кроме того, В. Вересаев дописал новые куски: со слов «А они оборачиваются…» и до «… густым смехом» (стр. 73 наст, тома); со слов «Василий Михайлович сидел у окна…» и до «…принял участие в общем разговоре» (стр. 72–73 наст, тома); со слов «И Василий Михайлович пел…» и до «крепко верящий в себя» (стр. 75–76 наст. тома).
Печатается по изданию: В. В. Вересаев. Поли. собр. соч., т. II, изд. т‑ во «Недра», М., 1929.
Без дороги*
Впервые опубликовано в журнале «Русское богатство», 1895, № 7–8. Написано в 1894 году.
Самым ранним бесспорным свидетельством о начале работы В. Вересаева над повестью является дневниковая запись от 30 ноября 1892 года, сделанная в Дерпте: «Сильно в настоящую минуту занят повестью, в которую всажу свою холеру и которая пока мне нравится страшно». Однако есть все основания думать, что писатель приступил к повести несколько раньше. 27 июня 1892 года В. Вересаев отмечает в дневнике, что «по Волге надвигается холера», и с этих пор дневник по большей части состоит из записей, так или иначе использованных в повести. Некоторые же из них просто совпадают с текстом «Без дороги», – например, рассказ Виктора Сергеевича о больной старухе, которая вместо того, чтобы вылить раствор карболки в отхожее место, выпила его. А 26 сентября В. Вересаев пишет, что увозит с рудника Карпова в Екатеринославской губернии, где был на борьбе с холерой, «много драгоценных наблюдений». Видимо, к лету 1892 года и следует отнести начало работы писателя над повестью.
|
|
|
Как и в большинстве случаев, В. Вересаев, создавая «Без дороги», строго опирался на те факты, которые непосредственно наблюдал; работая над образами героев, шел от хорошо знакомых людей. При изображении села Касаткино, где происходит первая половика действия повести, автор использовал свои впечатления от села Зы‑ бино, Тульской губернии, где находилось имение двоюродного дяди писателя – Гермогена Викентьевича Смидовича. В Зыбине В. Вересаев бывал нередко, в частности в период работы над повестью трижды: в конце июня – начале июля 1892 года, в последние дни июля 1893 года и в июне – августе 1894 года; Пожарск – это, конечно, во многом Тула, а описывая события в Заречье – место действия второй части «Без дороги», – В. Вересаев, несомненно, использовал свои впечатления о работе в Екатеринославской губернии, где он заведовал холерным бараком Вознесенском руднике П. А. Карпова, недалеко от Юзовки.
В главных героях повести можно узнать некоторые черты реальных лиц: прототипом дяди Чеканова был Гермоген Викентьевич Смидович, Наташа вобрала в себя многие качества его дочерей Инны и Марии. С Инной, «человеком с колоссальной энергией, способной из‑ за идеи пойти на все» (1 августа 1893 года), В. Вересаев именно летом 1892 года вел постоянные разговоры о роли женщины в обществе, о путях борьбы за лучшее будущее людей, то есть примерно о том же, о чем беседуют в повести Чеканов и Наташа. Что касается Марии (впоследствии она стала женой В. Вересаева), то ей посвящены в дневнике многие записи, которые перекликаются с эпизодами повести, связанными с Наташей. Сам автор пишет в дневнике: «С образом Маруси у меня мешается образ Наташи моего рассказа и мне не хочется определять, где кончается одна и начинается другая» (1 августа 1893 года).
Степан Бондарев почти точно списан с санитара из шахтеров Степана Бараненко, а Чеканову писатель передал многое от своих собственных поисков «смысла жизни».
|
|
|
Все это, разумеется, не значит, будто В. Вересаев представал ь повести этаким копировщиком, а не художником. Просто «Без дороги» – яркий пример, насколько В. Вересаев стремился твердо держаться реальных фактов действительности при создании своих произведений, которые современники справедливо называли летописью русской жизни.
Летом 1894 года работа над повестью была завершена. 24 августа В. Вересаев записал в дневнике: «Кончил свою повесть „Без дороги“ и на‑ днях посылаю в „Русскую мысль“. Ничего из написанного мною не было мне так дорого, как эта вещь. Примут ли? Произведет ли она впечатление? Вопросы тяжелые, потому что должны решить мою будущую литературную судьбу».
1 декабря 1894 года писатель получил письмо из «Русской мысли» с отказом. Трудно объяснить причину этого отказа: позже именно «Русская мысль» напечатала один из наиболее одобрительных отзывов об этой повести.
В декабре этого же года писатель передал «Без дороги» народническому журналу «Русское богатство», и снова начались долгие волнения, отчаяние сменяла надежда, надежду – отчаяние. «Уже три месяца прошло и ответа нет, – записывал В. Вересаев в дневнике 3 марта 1894 года. – Вероятно и там не примут… А между тем перечитывал опять и опять, – и все‑ таки написанное кажется мне живым, оригинальным и сильным. Лучшего не напишешь. Вкуса ли нет во мне никакого?.. » Страшила перспектива стать «карикатурным» «непризнанным гением». «Все равно: отказаться от писательства для меня равносильно смерти, если же получу отказ, то откажусь бесповоротно…» Наконец, в последних числах марта 1895 года В. Вересаеву сообщили, что повесть «Русским богатством» принята причем редакция отметила, что «в настоящее время редко приходится читать такие хорошие вещи». Молодого автора пригласили постоянно сотрудничать в журнале. (Об истории появления повести в «Русском богатстве» см. воспоминания В. Вересаева «Н. К. Михайловский», т. V наст, изд. ) По свидетельству В. М. Нольде, «Вересаев часто впоследствии удивлялся, как редакция „Русского богатства“ сразу не поняла выраженного в повести полного разочарования в народнических идеях» (В. В. Вересаев. Соч. в четырех томах, т. 1, М., 1948, стр. 691).
|
|
|
Повесть «Без дороги» подверглась цензурным нападкам. «Сегодня в редакции „Русского богатства“ видел корректурные листы своей повести с цензорскими помарками, – записывал В. Вересаев в дневнике 7 июля 1895 года. – Боже мои, да ведь это совсем времена Николая I! У меня было: „Пусто и мертво в сердце; жизнь молчит, как могила. Хватаешься за книгу: книга, научи! Но книга молчит, – холодная, бесцветная…“ Подчеркнутое цензор не пропустил!
– Он, видите ли, большой почитатель литературы, – с улыбкою сказал Иванчин‑ Писарев, – так вот не мог допустить распространения таких мнений, что будто книга ничему не может научить».
Включая повесть «Без дороги» в сборник «Очерки и рассказы» (1898), В. Вересаев сделал целый ряд вставок. Являются ли они восстановлением цензурных изъятий, сказать трудно Но подавляющее большинство добавлений 1898 года носит откровенно социально‑ обличительный характер. Так, в издании 1898 года появились строки: со слов «Я с пристальным вниманием следил за всеми этими переменами…» и до слов «…уничтожиться, уничтожиться совершенно – единственное для меня спасение» (стр. 80–81 каст, тома); со слов «Общество, живущее трудом этого народа…» до слов «всякая милостыня есть разврат» (стр. 113 наст, тома); «Оно всем обязано народу и ничего не отдает ему» (стр. 113 наст, тома); со слов «Когда погорелец приходит к мужику…» до слов «…не имеющих между собою ничего общего…» (стр. 115 наст, тома); со слов «Нужно умирать…» до слов «…так и должно было быть…» (стр. 156 каст, тома); со слов «Я в пять недель…» до слов «так больно бьет мне теперь в глаза…» (стр. 156–157 наст. тома).
Многократно повесть правилась автором стилистически.
Появление «Без дороги» в журнале породило горячую полемику в печати и споры в читательской среде. Повесть «ударила по сердцам и ударила сильно… – отмечал В. Вересаев в дневнике 26 сентября 1895 года, – …куда не придешь, везде говорят о „Без дороги“… От многих и многих я слышал, что они плакали над последнею сценою. Я слышал восторженные отзывы, от которых краснел видел пристальные, внимательные взгляды, под которым „чувствовал себя неловко и делался неестественным“».
|
|
|
Много позже, в автобиографии 1924 года, В. Вересаев написал: «В „большую“ литературу вступил повестью „Без дороги“» («Советские писатели. Автобиографии в двух томах», т. I, Гослитиздат, М., 1959, стр. 234).
В дооктябрьские годы вторая часть «Без дороги», названная «Страшная смерть невинного человека. Быль», неоднократно издавалась в Харькове и Москве.
Печатается по изданию: В. В. Вересаев, Избранное, Гослитиздат, М., 1944.
Поветрие*
Впервые опубликовано в сборнике В. Вересаева «Очерки и рассказы». СПб., 1898. Написано в 1897 году.
Рассматривая «Поветрие» как произведение, непосредственно продолжающее «Без дороги», В. Вересаев предложил рассказ журналу «Русское богатство», где впервые увидела свет повесть «Без дороги», хотя и сильно сомневался в возможности публикации «Поветрия» в этом журнале. Народническое «Русское богатство» не могло принять откровенно марксистской направленности «Поветрия» – рассказ был отвергнут. Тогда «Поветрие» было передано В. Вересаевым марксистскому журналу «Новое слово», рассказ там приняли, но напечатать не успели: журнал закрыли. «Я предложил рассказ „Миру божьему“, в последние годы начавшему решительно склоняться к марксизму, – вспоминал В. Вересаев. – „Мир божий“ отказался поместить рассказ, и секретарь редакции, Ангел Иванович Богданович, откровенно сознался мне, что напечатать рассказ они боятся: он, несомненно, вызовет большую полемику и обратит на их журнал внимание цензуры». Удалось напечатать «Поветрие» лишь в первой книге рассказов В. Вересаева (см. подробнее в воспоминаниях «Н. К. Михайловский», т. V наст. изд. ).
В дальнейшем, вплоть до последнего прижизненного издания (В. В. Вересаев, Избранное, Гослитиздат, М., 1944), рассказ многократно подвергался стилистической правке, а в 1909 году («Рассказы», т. I., М. ) автор произвел и более серьезные изменения в тексте: старый подзаголовок «Эскиз» заменил новым – «Эпилог», обращая внимание на неразрывность рассказа и повести «Без дороги»; сильно сократил теоретические споры. Это объяснялось тем, что они к тому времени в значительной мере потеряли актуальность, и тем, что В. Вересаев был недоволен перегруженностью «Поветрия» диалогом в ущерб действию; сократил также описания операции и настроения Сергея Андреевича, как не имеющие прямого отношения к основной мысли рассказа.
Печатается по изданию: В. В. Вересаев, Избранное, Гослитиздат, М., 1944.
На мертвой дороге*
Впервые напечатано в журнале «Русское богатство», 1896, № 11, с подзаголовком: «Из летних встреч». Написано в 1896 году.
|
|
|
В журнальном тексте не было реплики Никитина: «Двенадцать человек погубили!.. » (стр. 183 наст, тома); Иловайские рудники назывались Равицкими; отсутствовал абзац со слов «– Прошибешь их плантами!.. » и до «…ч‑ черт их душит!.. » (стр. 185 наст. тома).
Печатается по изданию: В. В. Вересаев. Поли. собр. соч., т. I, изд. т‑ во «Недра», М., 1929.
Прекрасная Елена*
Впервые напечатано в сборнике В. Вересаева «Очерки и рассказы», СПб., 1898, с подзаголовком: «Очерк». Написано в 1896 году.
Печатается по изданию: В. В. Вересаев. Поли. собр. соч., т. I, изд. т‑ во «Недра», М., 1929.
Лизар*
Впервые опубликовано в газете «Северный курьер», 1899, № 1, 1 ноября. Написано в 1899 году.
При переизданиях В. Вересаев отказался от подзаголовка «Из летних встреч», частично опустил авторские рассуждения о страшной философии «сокращения человека». Включая «Лизара» во второй том «Рассказов» (СПб., 1902), В. Вересаеь снял финал газетного варианта: «Мы поехали дальше. Я смотрел на морщинистую шею Лизара, на его большую, втянутую в плечи голову, и в моей памяти всплывали некоторые из прежних встреч и разговоров… Года два назад весною мне пришлось быть в Киеве. Однажды вечером я зашел в странноприимницу Михайловского монастыря; на большом дворе, обнесенном белой каменной оградой, стояло невыносимое зловоние от испарения отхожих мест; около стен большими группами помещались на земле загорелые, отрепанные богомольцы; одни ужинали, другие уж спали. Я разговорился с одной молодой хохлушкой из‑ под Нежина. Она пришла в Киев не на богомолье, а искать работы и вторую неделю ютилась в странноприимнице, питаясь краюхою окаменевшего хлеба, принесенной из дому.
Она долго рассказывала мне о своих домашних делах: муж ее вместе с братом сидит на полутора десятинах земли; у нее четверо детей, и муж страшно бьет ее за плодовитость. Узнав, что я врач, она быстро взглянула на меня, вспыхнула и неуверенным голосом предложила мне тот же вопрос, с которым Лизар посылал своих снох к докторам. Впоследствии от многих земских врачей и особенно акушерок я не раз слышал, что им частенько приходится иметь дело с подобными просьбами деревенских мужей и жен. А месяц назад на голодающем юге Вятской губернии из уст самого настоящего „продающего“ я услышал привет начинавшейся цинге, несшей за собой то же желанное „сокращение человека“.
В то время все это казалось мне случайным и исключительным: мало ли что может прийти в голову единичным людям, растерявшимся перед окружающими их жизненными неурядицами! Но теперь дело встало предо мной в другом свете. Проповедь Лизара как будто подводила какой‑ то итог, – как будто резко и определенно высказывала только то, что носится в воздухе повсюду… Двигающаяся в известном направлении жизнь использовала все пути и в конце концов уперлась в слепой закоулок. Выхода из этого закоулка нет. И вот естественно намечается и все больше зреет новое решение вопроса».
Печатается по изданию: В. В. Вересаев. Избранное, Гослитиздат, М., 1944.
В сухом тумане*
Впервые опубликовано в журнале «Начало», 1899, № 3. Написано в 1899 году.
При переизданиях рассказ подвергался небольшой стилистической правке, а при включении во второй том «Рассказов» В. Вересаева (СПб., 1902) был незначительно сокращен автором: снят подзаголовок «Из летних встреч. Очерк»; после фразы «А предложение все порвать и жить в городе звучало прямо насмешкою над многими из тех, к кому было обращено» (стр. 212 наст, тома) в журнале следовали семь строк о бедственном положении рабочих, которым «при найме на фабрику ставится условием… не просить по городу подчинил! »; вслед за словами «а человеку полагается жениться именно для того, чтоб иметь жену…» (стр. 212 наст, тома) в том же журнальном тексте шли двадцать строк авторских рассуждений о процессе перераспределения сил между городом и деревней, о разорении деревни, превращающейся в «уродливые, исключительно женские поселения».
Печатается по изданию: В. В. Вересаев. Два конца. Рассказы, изд. «Федерация», М., 1932.
К спеху*
Впервые напечатано в «Журнале для всех», 1901, № 1, с подзаголовком: «Из летних встреч». Написано в 1899 году.
Печатается по изданию: В. В. Вересаев. Два конца. Рассказы, изд. «Федерация», М., 1932.
Ребята*
Впервые напечатано в журнале «Жизнь», 1900, № 2, под названием «Вечером» и с подзаголовком «Картинка». Написано в 1900 году.
Заголовок «Ребята» появился в третьем томе «Рассказов» В. Вересаева (СПб, 1903). Вплоть до Поли. собр. соч. в изд. «Недра» (т. IV, 1928) рассказ подвергался лишь незначительной правке. Для этого же издания автор, ничего не изменив в идейном звучании произведения, фактически переписал рассказ заново.
Печатается по изданию: В. В. Вересаев Поли. собр. соч., т. IV, изд. т‑ во «Недра», М., 1929.
Ванька*
Впервые напечатано в «Журнале для всех», 1901, № 3. Написано в 1900 году.
Печатается по изданию: В. В. Вересаев. Избранное, Повести и рассказы, М., 1935.
На эстраде*
Впервые опубликовано в сборнике «Литературное дело», СПб., 1902, где рассказ датирован автором сентябрем 1900 года.
Начиная с третьего тома «Рассказов» В. Вересаева (СПб., 1903) «На эстраде» печатается без подзаголовка «Маловероятный случай», который был в первой публикации.
Печатается по изданию: В. В. Вересаев. Поли. собр. соч., т. 1, изд. т‑ во «Недра», М., 1929.
Записки врача*
Впервые опубликовано в журнале «Мир божий», 1901, №№ 1–5.
«Предисловие к первому изданию» появилось в № 5 «Мира божия» за 1901 год, оно было напечатано вслед за последней главой «Записок врача» и называлось иначе: «По поводу „Записок врача“». Лишь начиная с первого отдельного издания книги (СПб., 1901) стало печататься как предисловие, имело «постскриптум», впоследствии снятый автором: «В разных местах „Записок“ я называю по фамилии больных и врачей, с которыми мне приходилось иметь дело. Ввиду обращенных ко мне запросов считаю нужным объяснить то, что и само по себе, казалось бы, совершенно ясно, – что в беллетристической части „Записок“ не только фамилии, но и самые лица, и обстановка – вымышлены, а не сфотографированы с действительности».
«Предисловие к двенадцатому изданию» впервые опубликовано в Полном собрании сочинений В. В. Вересаева, т. II, изд. т‑ во «Недра». М., 1928.
Мысль написать «Дневник студента‑ медика», который позже вылился в «Записки врача», возникла у В. Вересаева, видимо, в конце 1890 – начале 1891 года, когда писатель учился на третьем курсе медицинского факультета Дерптского университета. 23 января
1891 года он пометил в дневнике: «С завтрашнего дня открываются клиники. Много, вероятно, будет интересного и характерного. Буду заносить сюда», то есть в дневник. Однако загруженность учебой и болезнь руки не позволили тогда В. Вересаеву вплотную заняться книгой. «Об одном я особенно жалею, – что мой писчий спазм разыгрался в этом году, когда я вступил в область медицины. Я хотел искренно и правдиво заносить сюда свои впечатления, – сколько было бы интересного! Страшно жалко. Сделать ретроспективно, – уж не то выйдет, да и не припомнишь теперь всего; многие ощущения переживаются только раз и больше не возвращаются» (14 марта 1892 года). Тем не менее В. Вересаев не оставляет намерения написать эту книгу, считая, что она может иметь большое общественное значение: «И вот я – врач… Кончил я одним из лучших, а между тем, с какими микроскопическими знаниями вступаю в жизнь! И каких невежественных знахарей выпускает университет под именем врачей! Да, уж „Дневник студента‑ медика“ я напишу и поведаю миру много‑ много, чего он не знает и о чем даже не подозревает…» (18 мая 1894 года). Но кратковременная врачебная практика В. Вересаева в Туле (летом 1894 года), а затем служба в Барачной больнице в память Боткина в Петербурге (октябрь 1894 – апрель 1901) превратили замысел «Дневника студента‑ медика» в книгу «Записки врача», над которой автор непосредственно работал с 1895 по 1900 год. В это время в записной книжке писателя появляются новые разделы – «Больница» и «Дежурство», – куда он теперь уже тщательно записывает примечательные случаи из своей собственной практики и практики коллег‑ врачей. Немногочисленные, но яркие и выразительные записи студенческого дневника писателя также были использованы в книге. Так, например, весь эпизод из II главы, где студентам впервые приходится видеть полуобнаженную женщину, текстуально совпадает с дневниковой записью 3 февраля 1891 года, а рассуждения, открывающие IV главу, перекликаются с записями от 8 декабря 1890 года и 18 мая 1894 года. В «Воспоминаниях» В. Вересаев прямо свидетельствовал, что в «Записках врача» отразились его личные «впечатления от теоретического и практического знакомства с медициной, от врачебной практики». Но вместе с тем и подчеркивал: «Книга эта – не автобиография, много переживаний и действий приписано мною себе, тогда как я наблюдал их у других» (см. т. V).
Завершив работу над «Записками врача» к осени 1900 года, В. Вересаев первоначально намеревался напечатать их в народническом журнале «Русское богатство». Однако к этому времени отношения писателя с народниками настолько обострились, что он забирает рукопись из «Русского богатства» и публикует ее в «Мире божием» (подробнее см. об этом в т. V).
«Записки врача» имели «успех… небывалый». Они вызвали одобрение Л. Толстого. «Записки врача» «дали мне такую славу, – вспоминал В. Вересаев, – которой без них я никогда бы не имел и которой никогда не имели многие писатели, гораздо более меня одаренные». Вскруг книги разгорелись жаркие споры. В эти дискуссий включился и сам автор. В петербургской газете «Россия» (1901, № 941, 7/20 декабря) он напечатал небольшую заметку «Моим критикам (Письмо в редакцию)». Непосредственным поводом для письма явился опубликованный в газетах отчет о речи проф. Н. А. Вельяминова, произнесенной им на годовом собрании медико‑ хирургического общества и посвященной разбору «Записок врача». Речь профессора, как и большинство других критических выступлений в связи с «Записками врача», страдала, по мнению В. Вересаева, одним общим недостатком: все описанное в книге считали присущим лишь одному В. Вересаеву, а он‑ де «человек крайне легкомысленный, невдумчивый, сентиментальный, развратный, вырождающийся, обуянный самомнением, погрязший в „эгоизме“» и т. п. Но при этом критик проходит полным молчанием тех, – может быть невольных, – моих союзников, свидетельства которых я привожу в своей книге, – отмечает В. Вересаев. Вересаев подчеркнул, что «с громадным интересом» читает все статьи о «Записках врача», готов исправлять книгу, освобождая ее от ошибок, – «но те возражения, которые мне до сих пор приходится встречать, лишь все больше утверждают меня в мнении, что я поступил вполне правильно, опубликовав свои „Записки врача“», – пишет он.
Реакционная пресса продолжала нападки на книгу. Видя в ней документ огромной обличительной силы, пресса пыталась изобразить дело так, будто «Записки врача» не отражают действительного положения вещей, а явились следствием «неврастенического копания» В Вересаева «в собственных ощущениях». Тогда писатель решил дать достойный и аргументированный отпор попыткам снизить общественную значимость книги. В 1902 году журнал «Мир божий» (№ 10) публикует его статью, названную автором так, как вначале было названо предисловие к первому изданию: «По поводу „Записок врача“», с подзаголовком: «Ответ моим критикам». В 1903 году в Петербурге эта статья, значительно дополненная, вышла отдельной брошюрой. О характере дебатов вокруг «Записок врача» можно судить и по воспоминаниям В. Вересаева (см. «Записки врача», т. V).
В. Вересаев отстаивал и пропагандировал свою точку зрения не только путем споров с критиками‑ оппонентами. В 1903 году в Москве он выпускает со своим предисловием и в собственном переводе работу немецкого д‑ ра Альберта Молля «Врачебная этика. Обязанности врача во всех проявлениях его деятельности» – книгу, в известной мере перекликающуюся с «Записками врача». В том же году В. Вересаев ведет переговоры об участии в «Сборнике рассказов и очерков об условиях жизни и деятельности фельдшеров, фельдшериц и акушерок.. » (Рукописный отдел Государственной библиотеки имени В. И. Ленина).
Несмотря на нападки известной части критики, «Записки врача» неизменно пользовались огромным читательским спросом, одно издание за другим расхватывалось моментально. При жизни писателя они выходили четырнадцать раз, не считая журнальной публикации; широко издавались «Записки врача» и за границей.
После опубликования «Записок врача» работа В. Вересаева над и\ текстом в основном сводилась к небольшой стилистической правке, а также сокращению примеров и аргументации в тех случаях, где тот или иной тезис казался и без того доказанным. Так, в главе II выброшены рассуждения о том, что нехватка больных, которые согласились бы стать материалом для «изучения», приводит к увеличению количества бесплатных мест в клиниках, мест для бедняков. А бедняки протестуют против превращения их в учебные экспонаты. Одно из требований берлинской стачки рабочих касс в 1893 году сводилось к следующему: «…больным должна быть предоставлена полная свобода соглашаться или не соглашаться на пользование ими для целей преподавания». Снята заключительная часть главы III, где приводятся факты схоластического характера обучения на медицинских факультетах: «Знания требовались громадные и по крайней мере три четверти из них представляли совершенно ненужный балласт, который по сдаче экзамена немедленно выбрасывался из памяти»; например, «нужно было знать все химические реакции на атропин, – реакции, из которых сами мы не проделали ни одной… Такая чисто школьная постановка дела превращала экзамены в уродливую и очень неумную комедию; вместо действительных знаний, которыми должен обладать всякий врач, на экзаменах требуется невообразимая мешанина, помнить которую возможно только до экзаменов».
В начале главы V сокращены рассуждения о чудовищной эксплуатации врачей городскими властями и такой разительный факт: «У нас же в 1894 году в петербургской думе одним из гласных было внесено предложение совсем уничтожить жалованье больничным врачам, так как всегда найдется достаточно врачей и даровых. „Врачи, – заявил он, – должны быть уж и тому рады, что их допускают в больницы…“»
Всего сравнительно с первой публикацией В. Вересаев в дальнейшем сократил около трех десятков таких примеров.
На склоне лет, в годы, когда многие вопросы, поставленные «Записками врача», были давно разрешены советской действительностью, В. Вересаев решил создать новый вариант книги. В 1936 году издательство «Советский писатель» в Москве выпустило «Записки врача» со следующим предисловием писателя.
«Предисловие к четырнадцатому изданию
Прешло тридцать лет с того времени, как предлагаемые записки врача были впервые опубликованы. За этот промежуток произошли огромные изменения как в достижениях врачебной науки, так и в общих условиях деятельности врача в нашей стране. Познание жизни здорового и больного организма продвинулось неизмеримо вперед, горизонты врачебной науки значительно расширились. С другой стороны, то, о чем в прежние времена можно было только мечтать как о далеком будущем, стало теперь наличным фактом: в первую очередь как главная задача медицины встало предупреждение болезней; изменившиеся общественные условия дают врачебной науке возможность не довольствоваться при лечении болезней паллиативами, а устранять самые причины, вызывающие болезнь.
Однако многие из вопросов, затронутых в „Записках“, не потеряли своего значения и в настоящее время. Есть ряд положений, в которых между врачом и больным происходят непрекращающиеся недоразумения; предъявляются к медицине требования, которых она еще долго не в состоянии будет удовлетворить; не определены в достаточной мере границы дозволительных опытов на живых людях; подготовка молодых врачей к самостоятельной практической деятельности все еще оставляет желать многого, что выразительно было подчеркнуто в недавнем постановлении Совнаркома. Молодые люди, избирая врачебную профессию, не имеют и отдаленного представления о характере будущей своей деятельности и о качествах, требующихся от врача. Герой моих записок, – конечно, человек, не годящиеся во врачи. Но таких много. Я знаю немало случаев, когда начинающий, прочитав мои „Записки“, отказался от намерения стать врачом. И хорошо сделал. И знаю другие случаи, когда именно чтение моей книги утвердило начинающего в решении избрать профессию врача. У такого – есть то, что нужно для врача.
Я рассказываю в своей книге о различных этапах, через которые проходил мой герой в своем отношении к медицине, – о пережитом им „нигилизме полузнайки“, о тяжелых сомнениях и разочарованиях во врачебной науке, обманувшей его ожидания, и о конечном приходе к убеждению в могучей силе науки и к горячей вере в нее. В давней полемике с критиками „Записок врача“ мне уже довелось отметить одно курьезное обстоятельство. Пишет о моей книге не врач, – и он совершенно правильно ориентируется в этих этапах, через которые молодой врач приходит к убеждению в полезности и силе врачебной науки. Пишет врач, – и в паническом профессиональном испуге он выхватывает из моей книги отдельные выражения, обсуждает, как сможет понять их „неподготовленный читатель“, и твердит о подрыве мною веры в медицину. То же повторяется и теперь. Еще совсем недавно харьковский профессор В. Коган‑ Ясный, рассказав в газете о двух случаях излечения тяжелых болезней, закончил свою статейку нелепейшим воззванием: „Сожгите вашу книгу отчаяния, товарищ Вересаев! “ Не вижу основания к производству подобной операции, потому что никакого отчаяния не испытываю, и могу только посоветовать профессору пообъективнее читать книги, обрекаемые на сожжение.
В предлагаемом издании книга моя значительно сокращена. Выкинут целый ряд глав, для настоящего времени потерявших значение. Я оставил, однако, главу, трактующую о частной практике врача. Проклятый рубль, непрестанно шелестевший в прежнее время между врачом и больным, в настоящее время все больше отходит в область темного прошлого. Но пусть современный читатель знает, какие уродливые для обеих сторон отношения создавал этот рубль.
Москва,
20 мая 1935 г. »
В издании 1936 года автором были сняты главы II, XV, XX, XXI, а в главах VII, VIII, X, XIX произведены сокращения. Причем в основном выбрасывались публицистические куски, что еще больше придало «Запискам врача» характер повести.
В самые последние годы жизни В. Вересаев несколько изменил свое отношение к «Запискам врача». В воспоминаниях, написанных во второй половине тридцатых годов, он заметил: «Не люблю я этой моей книги. Она написана вяло, неврастенично, плаксиво и в конце концов просто плохо. Я не отказываюсь ни от чего, что там писал, все это нужно было написать, но можно было выразить мужественнее. И лучше» («Записки врача», т. V). Эта оценка явно несправедлива, но любопытна как образец исключительной требовательности к себе писателя.
|
|
|
