 |
А.С. ВОРОЖЕВИЧ 8 страница
|
|
|
|
< 2> Который как раз и представляет собой принудительный выкуп права на использование запатентованного объекта.
Основной вопрос, впрочем, таков: может ли данный механизм применяться вместе с взысканием реальных убытков правообладателя или же он является альтернативным инструментом?
Вернемся к ситуации, связанной с участием нарушителя в конкурсе на поставку лекарственных препаратов в больницы города. Представим, что правообладатель по итогам конкурсных процедур занял второе место, вслед за нарушителем. Нарушитель поставил лекарства на 1 млн руб. Правообладатель предлагал поставить такое же количество препаратов за 1, 5 млн руб. Если исходить из того, что взыскание реальных убытков правообладателя и взыскание дохода, полученного нарушителем, не являются альтернативными мерами, правообладатель может рассчитывать на выплату ему 2, 5 млн руб. И тогда одна и та же сумма (1 млн) будет взыскана дважды: сначала как доход нарушителя, затем как часть имущественных потерь правообладателя.
В рассмотренном примере указанные суммы хотя бы различаются. Но можно сконструировать и ситуацию, когда они будут совпадать. Например, нарушитель и правообладатель реализуют на рынке (не через конкурсные процедуры) идентичные товары, основу которых составляет запатентованный объект. Правообладателем доказано, что те товары, которые потребители приобрели у нарушителя, они могли бы приобрести у него. При расчете упущенной выгоды патентообладателя суды будут ориентироваться на стоимость и количество реализованных нарушителем товаров. Иными словами - на полученный им доход от реализации контрафакта. Если следовать той логике, что правообладатель может наряду с упущенной выгодой взыскать и доходы, полученные нарушителем, то суду придется два раза взыскать с нарушителя одну и ту же сумму.
|
|
|
Штрафные меры ответственности оправданны и необходимы в частноправовой сфере в том случае и в той мере, когда они дестимулируют участников оборота к нарушению. О том, чтобы максимально покарать нарушителя, речи быть не может. Тем более что взыскиваемые суммы идут " в доход" правообладателя, который не должен обогатиться от факта нарушения. В такой ситуации, как представляется, рассматриваемые механизмы - взыскание упущенной выгоды и взыскание полученных нарушителем доходов - должны применяться альтернативно, по выбору патентообладателя.
Следующий вопрос: каким образом данная мера должна соотноситься с взысканием убытков в виде неполученных роялти? При ответе на него необходимо учитывать следующее. На практике предполагаемые роялти, взыскиваемые в пользу правообладателя (это подтверждают рассмотренные выше дела), определяются как процент от прибыли, полученной нарушителем.
Если считать, что правообладатель может взыскать с нарушителя и недополученные роялти, и неосновательный доход, то мы получим такую схему: сначала суд на основе представленных в дело доказательств определит полученный ответчиком от нарушения исключительного права доход (например, это будет 1 млн руб. ). Затем на основе различных тестов (в российской действительности - ранее заключенного патентообладателем лицензионного договора) установит процент от данного дохода (например, 20% - 200 тыс. руб. ). Общая взысканная сумма в таком случае составит 1, 2 млн руб. Вряд ли подобный подход будет оправданным. Одна и та же сумма будет взыскана два раза. В рассматриваемом примере (который вполне может иметь место и на практике) полученный ответчиком доход в несколько раз перекрывает убытки правообладателя, связанные с незаключением лицензионного соглашения. Его взыскание будет носить не только восстановительный, но и карательный характер. Факт нарушения окажется для ответчика крайне невыгодным. Притом что понесенные правообладателем имущественные потери будут в полном объеме покрыты. Дополнительного взыскания в таком случае полученных роялти не требуется.
|
|
|
Ситуацию несколько усложняет то, что взыскание одних недополученных роялти (в отличие от взыскания неосновательного дохода нарушителя) может компенсировать правообладателю его имущественные потери, но не дестимулировать участников оборота к нарушениям исключительных прав. Решение данной проблемы достаточно простое: для умышленно совершенных нарушений должна быть предусмотрена возможность взыскания двойной суммы недополученных роялти.
Нельзя не заметить, что сейчас в подавляющем большинстве случаев правообладатели выбирают один из способов расчета имущественных потерь или доходов нарушителя, не требуя сложить разные виды убытков. Из этого можно сделать два вывода. Во-первых, их в принципе устраивает подобный подход, при котором необходимо доказывать только один набор обстоятельств для конкретного вида убытков/доходов нарушителя. Хотя каждый из подобных способов в целом способен компенсировать правообладателю (если не брать во внимание некоторые проблемы судебной практики) его потери. Во-вторых, правообладатели интуитивно чувствуют, что суды не готовы взыскивать убытки и доходы нарушителя кумулятивно. Весьма демонстративны в этом аспекте рассмотренные выше споры, в которых суды запутались в условиях взыскания упущенной выгоды по абз. 1 и 2 п. 2 ст. 15 ГК РФ, не увидев здесь двух самостоятельных механизмов защиты.
Необходимо также обратить внимание на то, что в случае, если нарушение было допущено при осуществлении предпринимательской деятельности, нарушитель несет ответственность независимо от наличия в его действиях вины. Исходя из этого доход от незаконного использования патентоохраняемого объекта может быть взыскан и с невиновных лиц. Подобное решение, однако, не представляется оправданным. Как было отмечено выше, возможность взыскания полученных доходов выступает дестимулом для незаконного использования чужих патентоохраняемых объектов. Вполне очевидно, что подобную функцию данный институт будет осуществлять только по отношению к тем, кто сознательно намеревается использовать чужой патентоохраняемый объект или хотя бы не предпринимает минимальных мер к тому, чтобы действовать правомерно (допускает грубую неосторожность).
|
|
|
Компенсация как мера ответственности за нарушение
исключительного права на патентоохраняемый объект
Взыскание компенсации в твердой сумме
(от 10 тыс. до 5 млн руб. )
Согласно ст. 1406. 1 ГК РФ патентообладатель в случае нарушения его права вправе потребовать от нарушителя вместо возмещения убытков выплаты компенсации в размере от 10 тыс. руб. до 5 млн руб. Сумму иска устанавливает истец, но суд может удовлетворить требование лишь в части, исходя из характера нарушения. Для того чтобы получить минимальную компенсацию, истцу достаточно доказать лишь факт нарушения. Обосновывать убытки не требуется. Однако если патентообладатель рассчитывает на сколько-либо значительную компенсацию, он должен представить суду документы, экономические расчеты и иные доказательства, указывающие на предполагаемый количественный объем выпуска контрафактного товара за определенный промежуток времени.
Как разъяснил ВС РФ в п. 61 Постановления Пленума ВС РФ N 10: " Заявляя требование о взыскании компенсации в размере от десяти тысяч до пяти миллионов рублей, определяемом по усмотрению суда, истец должен представить обоснование размера взыскиваемой суммы (пункт 6 части 2 статьи 131, абзац восьмой статьи 132 ГПК РФ, пункт 7 части 2 статьи 125 АПК РФ), подтверждающее, по его мнению, соразмерность требуемой им суммы компенсации допущенному нарушению, за исключением требования о взыскании компенсации в минимальном размере".
При этом ВС РФ пояснил, что суды могут учитывать в том числе обстоятельства, связанные с объектом нарушенных прав, характер допущенного нарушения, срок незаконного использования результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации, наличие и степень вины нарушителя (в том числе носило ли нарушение грубый характер, допускалось ли оно неоднократно), вероятные имущественные потери правообладателя, являлось ли использование результатов интеллектуальной деятельности или средств индивидуализации, права на которые принадлежат другим лицам, существенной частью хозяйственной деятельности нарушителя, и принимает решение исходя из принципов разумности и справедливости, а также соразмерности компенсации последствиям нарушения (п. 62 Постановления Пленума ВС РФ N 10).
|
|
|
На практике, как правило, весьма сложно понять, чем руководствовался суд при установлении конкретного размера компенсации. В большинстве случае суды просто воспроизводили положение п. 43. 3 Постановления Пленума ВС РФ, Пленума ВАС РФ от 26 марта 2009 г. N 5/29 " О некоторых вопросах, возникших в связи с введением в действие части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации" < 1> (сейчас не применяется) (далее - Постановление N 5/29), констатируя, что ими были учтены " характер допущенного нарушения, срок незаконного использования результата интеллектуальной деятельности, степень вины нарушителя, наличие ранее совершенных лицом нарушений исключительного права данного правообладателя, вероятные убытки правообладателя", а решение принято " исходя из принципов разумности и справедливости, а также соразмерности компенсации последствиям нарушения". Какого-либо анализа фактических обстоятельств дела ими не приводится. В судебных актах отсутствуют ссылки на представленные истцом расчеты своих имущественных потерь (либо прибыли нарушителя). В целом можно заключить, что при применении данного способа расчета компенсации решения носят весьма субъективный (а в некоторых случаях и произвольный) характер.
--------------------------------
< 1> СПС " КонсультантПлюс".
Сравним два дела, которые по фабуле весьма похожи между собой.
В первом деле < 1> ООО " Лайн" обратилось с иском к ООО " Система знаний Москва" и ООО " Система знаний" о защите исключительных прав на промышленный образец " Приемопередающее устройство стационарное для лингафонного кабинета" солидарно в размере 1 млн руб. Суды установили, что ответчики предлагали к продаже, продавали стационарный лингафонный кабинет Cortex LinguaMatic Pro Multimedia, в конструкции которого использован промышленный образец. Объемы подобных продаж, равно как и иные фактические обстоятельства, суд не анализировал. Со ссылкой на п. 43. 3 Постановления N 5/29 он признал требование истца подлежащим удовлетворению. Примечательно, что в конце судебного акта суд первой инстанции почему-то стал писать про нарушение прав на товарный знак и ссылаться на ст. 1515 ГК РФ, из чего можно сделать вывод, что мотивировочная часть была попросту скопирована из решения по другому делу - о защите исключительного права на товарный знак. Апелляция и кассация поддержали данное решение.
|
|
|
--------------------------------
< 1> Решение арбитражного суда г. Москвы от 10 октября 2017, Постановление Суда по интеллектуальным правам от 26 марта 2018 г. N С01-91/2018 по делу N А40-228523/2016 (СПС " КонсультантПлюс" ).
Во втором деле < 1> ИП Перов обратился с иском к ЗАО " ЭНЕРПРОМ" о нарушении исключительного права на промышленный образец - станок для изготовления канатных строп. Истец требовал взыскать с нарушителя компенсацию в размере 4 млн руб. Судом было установлено, что ответчик производит, предлагает к продаже и продает " Установку для заплетки стропов УРЗС-8, 3-50", устройство и внешний вид которой имеют полное визуальное сходство и все существенные признаки запатентованного ИП Перовым " Станка для изготовления канатных строп СЗС-50". Реклама спорного продукта была размещена на платформах " Яндекс Директ" и Mail. ru Group, а также сайте ответчика.
--------------------------------
< 1> Постановление Суда по интеллектуальным правам от 26 февраля 2018 г. N С01-1122/2017 по делу N А19-5791/2016 (СПС " КонсультантПлюс" ).
Суды трех инстанций признали факт нарушения доказанным, однако требование о взыскании компенсации удовлетворили лишь частично - в размере 500 тыс. руб. В обоснование подобного решения суды сослались на п. 43. 3 Постановления N 5/29. Пояснений относительно того, почему, исходя из обозначенных в данном пункте критериев оценки, нельзя было взыскать полную сумму, суды не сделали. Вместо этого судами было отмечено, что " каких-либо доказательств реализации установки соотносимо заявленной сумме компенсации, как причиненный ущерб истцу, суду не представлено". Хотя сам же суд обратил внимание, что в претензии истец утверждал, что ответчиком за реализацию установки, в которой был воплощен запатентованный объект, было получено не менее 1 млн руб. Ответчик данный факт не опроверг.
Следует признать, что в настоящее время единообразного подхода к расчету компенсации в твердой сумме выработано не было. Определение размера взыскиваемой в пользу правообладателя суммы во многом зависит от оценки правового конфликта конкретным судьей. Впрочем, большинство судов субъектов склонны все же к тому, чтобы снижать размер компенсации < 1>. Существенная компенсация (в том числе максимальная) может быть взыскана, по сути, только в одном случае, когда в деле есть косвенные доказательства (показания сотрудников, фото со склада, данные с сайта отдельные заключенные нарушителем договоры и т. п. ) того, что ответчик производил дорогостоящие контрафактные продукции в существенном объеме < 2>.
--------------------------------
< 1> Данную проблему называют в качестве одной из основных проблем института ответственности за нарушения исключительных прав как ученые, так и юристы-практики. См., например: Компенсация за нарушение исключительных прав: вопросы квалификации // Закон. 2016. N 12.
< 2> Убытки в таких случаях превышают 5 млн, но их сложно доказать хотя бы приблизительно в связи с тем, что нарушитель скрывает от правообладателя контрафакт. См., например: Постановление Суда по интеллектуальным правам от 5 августа 2019 г. N С01-501/2019 по делу N А46-7204/2018 (СПС " КонсультантПлюс" ).
Если правообладатель может доказать упущенную выгоду и (или) полученные нарушителем доходы, то целесообразнее предъявить требование о взыскании убытков на основании ст. 15 ГК РФ. Во-первых, понесенные патентообладателем убытки могут существенно превосходить верхний предел компенсации - 5 млн руб. Во-вторых, суды не смогут снизить полученную сумму на основании таких показателей, как непродолжительный характер нарушения, совершение его впервые и др. Особенность компенсации в том, что суды могут зачесть различные параметры нарушения, не связанные непосредственным образом с размером понесенных патентообладателем убытков, в сторону как увеличения, так и снижения размера подлежащей взысканию выплаты.
Здесь нельзя не задаться вопросом: применимы ли к сфере патентных прав положения Постановления Конституционного Суда РФ от 13 декабря 2016 г. N 28-П " По делу о проверке конституционности подпункта 1 статьи 1301, подпункта 1 статьи 1311 и подпункта 1 пункта 4 статьи 1515 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с запросами Арбитражного суда Алтайского края" (далее - Постановление КС РФ N 28-П)? < 1>. Конституционный Суд сформулировал правовую позицию, в соответствии с которой при множественности нарушений (одним действием нарушены права на несколько объектов интеллектуальной собственности) суды с учетом фактических обстоятельств конкретного дела вправе снижать компенсацию ниже минимального предела, установленного в ГК РФ. При этом высший суд указал на необходимость учета таких обстоятельств, как материальное положение ответчика - индивидуального предпринимателя, факт совершения им правонарушения впервые, степень разумности и добросовестности, проявленные им при совершении действия, квалифицируемого как правонарушение, и другие обстоятельства, например, наличие у него несовершеннолетних детей.
--------------------------------
< 1> СПС " КонсультантПлюс".
Данные критерии (даже при их применении по отношению к правам на товарные знаки и объекты авторского права) являются крайне спорными. Однако в случае с правами на патентоохраняемые объекты вопросов оказывается еще больше. Сомнительной представляется уже сама по себе возможность снижения размера компенсации ниже низшего предела в патентной сфере (в том числе при множественности нарушений).
Начнем с формального аргумента: ст. 1406. 1 ГК РФ, устанавливающая ответственность за нарушения в патентной сфере, не была предметом рассмотрения Конституционного Суда. Сформулированные им правовые позиции касались лишь ст. ст. 1301, 1311, 1515 ГК РФ.
Далее, к множественным патентным нарушениям неприменимы аргументы, которые могут оправдать снижение компенсации в случае с множественными нарушениями прав на объекты авторских и смежных прав, товарные знаки.
Представим себе распространенную на практике ситуацию: индивидуальный предприниматель продает детские товары с нанесенными на них несколькими персонажами мультфильма " Смешарики", каждый из которых является, во-первых, объектом авторского права, а во-вторых, зарегистрированным товарным знаком. Все подобные товарные знаки указывают на один и тот же источник происхождения товаров - правообладателя. Строго говоря, от того, сколько именно таких идентификаторов - один или три - нанесено на товар, ситуация особо не изменится. Степень возможного введения потребителей в заблуждение будет примерно одинаковой, что в ситуации с нанесением на товар одного Смешарика, что при нанесении трех. Совокупная ценность таких товарных знаков (за некоторыми исключениями) не будет существенно превышать ценность одного товарного знака.
Как было отмечено ВС РФ, персонажи аудиовизуальных произведений могут обладать самостоятельным значением и рассматриваться в качестве отдельных объектов авторского права < 1>. Между тем самостоятельность таких объектов весьма условна. Очевидно, что два изображения (рисунка) персонажей нельзя отождествлять с двумя художественными картинами. Интеллектуальные усилия и материальные ресурсы создателей персонажей направлены в первую очередь на создание целостного аудиовизуального произведения. Появление узнаваемых персонажей (которые могут восприниматься отдельно от аудиовизуального произведения) - в известной мере побочный результат такой творческой деятельности. Тем более что многие из таких персонажей изначально задумывались и воплощались в паре (Маша и Медведь) или множестве (Смешарики). Основным продуктом, который реализует (продвигает) в данном случае правообладатель, все равно выступает аудиовизуальное произведение, частями которого являются персонажи. В принципе, если бы суды взыскивали более или менее значимые суммы (что отвечало бы принципам справедливости) за нарушения исключительных прав на аудиовизуальные произведения, то необходимость в предъявлении исков о нарушении прав на каждый персонаж и не возникла бы.
--------------------------------
< 1> См. п. 9 Обзора судебной практики по делам, связанным с разрешением споров о защите интеллектуальных прав (утв. Президиумом ВС РФ 23 сентября 2015 г. ) (СПС " КонсультантПлюс" ).
Продукты, реализуемые нарушителями в подобных делах (канцтовары, одежда, музыкальные диски и пр. ), являются достаточно дешевыми, их продажа не обеспечивает нарушителю (если вести речь о розничном продавце, которого, как правило, и привлекают к ответственности) существенного дохода.
В то же время каждый из патентоохраняемых объектов, использованных нарушителем, обладает самостоятельной ценностью и может представлять собой значительный вклад в научно-технический прогресс. В процесс разработки каждого из них могли быть вложены существенные инвестиции - в подавляющем большинстве случаев они будут как минимум превышать 10 тыс. руб. А производимые с использованием запатентованных решений (особенно если вести речь об изобретениях) продукты (в том числе высокотехнологические) являются нередко весьма дорогостоящими. В таком случае возможные потери правообладателя и доходы нарушителя явно превышают пару десятков тысяч (общую сумму компенсации при условии нарушения прав на несколько объектов). Снижение компенсации при использовании патентоохраняемых объектов в одном и том же продукте будет выступать дестимулом к разработке и патентованию комплементарных технологий.
В случае с патентоохраняемыми объектами ключевое значение при определении размера компенсации должно уделяться принципиально иным обстоятельствам, чем те, которые обозначены в Постановлении КС РФ N 28-П. Прежде всего судам следует учитывать значение таких объектов для продукта нарушителя. Принципиально различаются ситуации, когда патент охватывает лишь один несущественный элемент продукта (притом, что сущность (сердцевину) продукта составляет иной объект) и когда запатентованное решение составляет сущность, основную ценность продукта нарушения.
Взыскание компенсации в двукратном размере
стоимости права на использование
Вторым доступным патентообладателям способом расчета компенсации является взыскание двукратной стоимости права на использование запатентованного решения. С реализацией данного механизма расчета также сопряжены серьезные проблемы. На практике на выплату такой компенсации до сих пор могли рассчитывать только правообладатели, представившие суду примеры ранее заключенных ими договоров простой лицензии < 1>. Если подобные лицензии ранее не выдавались правообладателем, суды отказывают в удовлетворении требования о взыскании заявленной компенсации даже при доказанности факта нарушения < 2>. Данный поход основывался на положении п. 43. 4 Постановления N 5/29, согласно которому при расчете компенсации в двукратном размере стоимости права использования за основу следует принимать вознаграждение, обусловленное договором простой лицензии.
--------------------------------
< 1> Собственно, в этом отношении рассматриваемый механизм ничем не отличается от рассмотренного нами выше способа расчета упущенной выгоды в сумме недополученных роялти.
< 2> Данный вывод справедлив для дел о защите нарушенных исключительных прав на все объекты интеллектуальной собственности. И если по патентным спорам еще не сложилось широкой практики (учитывая, что до 2015 г. в таких делах в принципе нельзя было взыскать компенсацию), то по искам о защите прав на товарные знаки и объекты авторского права сформировалась достаточно четкая позиция: для взыскания стоимости использования патентоохраняемых объектов правообладатель должен представить суду примеры ранее выданных им простых лицензий (Постановления Суда по интеллектуальным правам от 6 июня 2014 г. N С01-470/2014 по делу N А40-126600/2013, от 24 мая 2018 г. N С01-294/2018 по делу N А40-208600/2016, от 24 апреля 2018 г. N С01-220/2018 по делу N А75-9720/2017).
В последнее время суды стали признавать, что простая лицензия является не единственным ориентиром при установлении стоимости права на использование. Могут учитываться также и иные доказательства. Так, при рассмотрении одного из дел о защите прав на товарный знак Суд по интеллектуальным правам (далее - СИП) сделал вывод, что при расчете стоимости права на использование суд может учесть цену исключительной лицензии. При этом должна быть сделана поправка в цене на исключительное и неисключительное использование < 1>. Также СИП констатировал, что правообладатель может определить размер компенсации, не только исходя из цены обычно заключаемых им договоров простых лицензий, но и иным способом.
--------------------------------
< 1> См.: Постановление Суда по интеллектуальным правам от 21 июня 2018 г. N С01-386/2017 по делу N А54-3645/2016 (СПС " КонсультантПлюс" ).
Подобный подход нашел отражение и в Постановлении Пленума ВС РФ N 10. Как разъяснил Пленум, истец, заявляя требование о взыскании компенсации в двукратном размере стоимости права использования патентоохраняемого объекта, должен представить расчет и обоснование взыскиваемой суммы, а также документы, подтверждающие стоимость права использования. В случае невозможности представления доказательств истец вправе ходатайствовать об истребовании таких доказательств у ответчика или третьих лиц. Для подтверждения расчета и стоимости нарушенного права допускается представление данных о стоимости исключительного права, в том числе и из зарубежных источников. Если правообладателем заявлено требование о выплате компенсации в двукратном размере стоимости права использования патентоохраняемого объекта, то определение размера компенсации осуществляется исходя из цены, которая при сравнимых обстоятельствах обычно взимается за правомерное их использование тем способом, который использовал нарушитель.
Нетрудно заметить, что Верховный Суд не ограничил круг предоставляемых истцом документов, обосновывающих заявленную стоимость права использования, ранее заключенными им лицензионными договорами в отношении спорного патентоохраняемого объекта. Проблема, однако, в том, что Пленум использовал лишь общие формулировки, и полноценного " теста", позволяющего определить ценность исключительного права, им предложено не было. Так, непонятно, какие еще документы, помимо ранее заключенных лицензионных договоров, может представить правообладатель - истец. Может ли это быть, в частности, заключение специализированного оценщика? Непонятно, какие именно обстоятельства будут признаваться сопоставимыми, учитывая, что патентоохраняемые объекты являются по своей правовой природе уникальными.
Нельзя не задаться также вопросом относительно того, должны ли суды учитывать при расчете компенсации в двукратном размере стоимости права на использование обстоятельства, которые подлежат учету (в соответствии с п. 62 Постановления Пленума ВС РФ N 10) при расчете компенсации в твердой сумме. В том числе речь идет об обстоятельствах, связанных с объектом нарушения, характере допущенного нарушения, сроке незаконного использования патентоохраняемого объекта, наличии и степени вины нарушителя. В Постановлении Пленума данные обстоятельства рассматриваются в п. 62, посвященном компенсации, рассчитываемой в твердой сумме. О необходимости их учета при взыскании компенсации в кратной сумме ничего не говорится. Такой подход не представляется оправданным. Так, срок незаконного использования патентоохраняемого объекта непосредственно влияет на размер упущенной выгоды - недополученных правообладателем роялти. В рамках нормальных регулятивных отношений стоимость права за использование зависит от характера и объема допустимого использования. Одно дело, если лицензиат может использовать патентоохраняемый объект для производства нескольких станков, которые впоследствии он сможет применять в своей деятельности. Другое, если лицензиат получил возможность производить станки в промышленном масштабе с целью их последующей продажи. В таком случае при установлении размера компенсации, рассчитываемой в зависимости от стоимости права на использование, также характер незаконного использования патентоохраняемого объекта не может игнорироваться.
Отдельного внимания в рассматриваемом аспекте заслуживает критерий вины нарушителя. Российский механизм возмещения потерь, связанных с незаключением лицензионного договора, всегда предполагает штрафной характер (на это указывает двойной размер). В ситуации, когда речь идет об умышленном нарушении исключительного права, подобный подход представляется оправданным. При установлении компенсации в размере однократной ставки роялти участникам рынка было бы невыгодно обращаться к правообладателю за выдачей лицензии. При наличии заинтересованности в конкретном патентоохраняемом объекте им было бы проще начать использовать обозначение и (в случае предъявления к нему иска) выплатить роялти по решению суда, чем вести с правообладателем переговоры о выдаче лицензии. Применяемые меры ответственности должны в таком случае стимулировать участников оборота вести переговоры ex ante, делая для них невыгодным несанкционированное использование патентоохраняемого объекта.
Однако в случае, когда речь идет о неумышленном нарушении (как минимум когда отсутствует даже грубая неосторожность), достаточным представляется взыскание одинарного размера предполагаемых роялти - компенсационных убытков. Как отмечается в зарубежной доктрине, в случаях невиновного нарушения убытки за прошлый период должны быть строго ограничены лицензионным платежом, о котором стороны договорились бы в рамках подлинно предполагаемых гипотетических переговоров. Этот роялти является наилучшей оценкой истинной ценности запатентованного изобретения и представляет собой оптимальный компромисс между стимулами изобретателей к изобретениям и стимулами фирм для разработки новых продуктов < 1>.
--------------------------------
< 1> См.: Lee W., Melamed D. Breaking the Vicious Cycle of Patent Damages // Cornell Law Review. 2015. March 12. Vol. 101, Forthcoming; Stanford Public Law Working Paper. N 2577462; Stanford Law and Economics Olin Working Paper. N 477 // SSRN: сайт. URL: https: //papers. ssrn. com/sol3/papers. cfm? abstract_id=2577462 (дата обращения: 20. 10. 2019).
Как будет показано ниже, в большинстве развитых правопорядков предусмотрено, что правообладатель может рассчитывать на взыскание двух-трехкратной суммы недополученной роялти, только при доказанности наличия в действиях правообладателя умысла или грубой неосторожности. В российском праве представляется оправданным также провести подобную дифференциацию. В таком случае вовсе необязательно вносить изменения в ст. 1406. 1 ГК РФ (а также ст. ст. 1301, 1515 ГК РФ и др. ), хотя это было бы оптимальным решением. Можно пойти от обратного: сформулировать на уровне разъяснений высшей судебной инстанции позицию о том, что при отсутствии в действиях нарушителя умысла, грубой неосторожности суды должны снижать сумму выплачиваемой компенсации с двойного размера стоимости права на использование до одинарного.
|
|
|
