 |
Глава 9. НАСЛЕДСТВО КЕРРИ
|
|
|
|
Глава 9
НАСЛЕДСТВО КЕРРИ
Кузьма был на Меркурии всего второй раз в жизни, поэтому с интересом рассматривал удивительные «текучие» и дымящиеся пейзажи дневной стороны планеты, нагреваемой Солнцем до температуры плавления многих металлов, а также снежно‑ ледяные черно‑ белые «зебриссимо» – так называли здесь испещренные полосами плато – «северной» половины Меркурия, обращенной в космос, где температура не превышала минус двести двадцати градусов по Цельсию. Однако большее впечатление на него произвели все же сооружения землян: большой нейтринный телескоп на «северной» стороне, ласково называемый специалистами Циклопом, и завод по производству МК – мини‑ коллапсаров, играющих роль генераторов энергии для космического флота человечества.
Завод был огромен – его площадь составляла около трехсот тысяч квадратных километров! – и со времени постройки около ста лет назад почти не претерпел изменений. Верхний его ярус составлял слой солнечных конденсаторов, второй ярус представлял собой зону трансформаторов энергии, а нижний состоял из преобразователей и реакторов синтеза и упаковки МК – «черных мини‑ дыр». Солнце располагалось точно в зените, над заводом, и казалось исполинским раскаленным туннелем, ведущим в ад.
Кузьма стоял под куполом обзорной башни завода, поднимавшейся над поверхностью Меркурия на триста метров, и с восторгом и благоговением смотрел на «солнечный туннель», просверленный в небе, выливающий на планету густой и ощутимо плотный поток света. Он не знал, что дед Филипп почти семьдесят лет назад точно так же стоял на этой башне и любовался горнилом Солнца.
Завод МК работал автоматически, под контролем инка, тем не менее участие людей требовалось. В шести обзорных башнях над территорией зоны солнечных конденсаторов дежурили двенадцать человек. Еще трое работали в централи управления, а кроме этого, на заводе круглосуточно дежурили смены инженеров, ремонтников и спасателей, всего около пятидесяти человек.
|
|
|
Здесь же, под всеми ярусами завода, располагалась экспериментальная мастерская защитных систем, о существовании которой знали очень немногие люди на Земле. Именно в ней и монтировалась установка по нейтрализации «зеркал», получившая название «малый паньтао». Кузьма курировал монтаж и жил вместе с инженерами и механиками здесь же, на территории завода, в хорошо защищенном от всех катаклизмов жилом модуле. Ритм работы был таким, что не позволял ему отлучаться, иначе он давно сорвался бы с места и улетел на Землю, к которой у него теперь появилась особая тяга, имеющая имя Катя.
Нет, они не стали любовниками, отдыхая подо льдами Антарктиды, но многое узнали друг о друге, это узнавание требовало интеллектуальных и душевных усилий, но обещало столь много открытий, что Кузьма думал о девушке больше, чем позволяла ситуация, и каждую свободную минуту звонил ей, мечтая о встрече, теряя настроение и покой при мысли, что Оскар Мехти может в любой момент встретить ее и обидеть, предъявить эфемерные права на ее внимание, а она не сможет отказать ему, считая его своим спасителем.
Хасид сдержал обещание, найдя в архивах криминальной полиции секретные материалы следствия по делу о катастрофе круизного надлунного лайнера «Серебряная чаша», в которой погибли родители Кати. В катастрофе оказались виноваты не диспетчеры лунных трасс – по официально принятой версии, а находившаяся на борту компания весельчаков под предводительством Оскара Мехти, которая «расшалилась» до такой степени, что выгнала из рубки управления команду лайнера и попыталась показать «высший пилотаж» на ручном управлении. Естественно, в условиях довольно плотных транспортных потоков над Луной сделать это было весьма трудно, лайнер сбил три грузовых когга, повредил антенны радиотелескопа и в конце концов врезался в склон кратера, в результате чего погибло более двадцати человек, в том числе сын Яна Лапарры и его жена. Катя Лапарра потеряла сознание от удара и пришла в себя на руках Оскара, и тот, используя создавшееся положение, доказал девушке, что он ее спас. Хотя вынесли ее из загоревшегося лайнера (огонь распространился по внутренним палубам от разрушенного генератора) спасатели, прибывшие к месту катастрофы через десять минут. Они успели эвакуировать сто двадцать пассажиров лайнера, после чего тот взорвался, похоронив экипаж, двух спасателей и два десятка пассажиров.
|
|
|
Следствие спустили на тормозах, слишком заметные фигуры были затронуты в ходе разбирательств причин катастрофы, и никто из компании Оскара не пострадал, в том числе он сам. Наказали диспетчеров лунного турцентра и координатора по транспорту. Молодые бандиты, сынки высокопоставленных чиновников – министра безопасности, заместителя министра торговли, депутата Земсовета, юриста СЭКОНа, – отделались легким испугом, как «свидетели» происшествия.
Все эти данные Хасид изложил Кузьме, однако ни тот, ни другой не знали, как ими распорядиться, как сообщить Кате, что она имеет дело с обыкновенным вымогателем, мерзавцем, а не с человеком, который рисковал ради нее своей жизнью. Да, она уже не проводила в его компании столько времени, сколько раньше, и отвергала все его приглашения, но порвать с Оскаром окончательно не спешила, и это выводило из себя Кузьму, впервые в жизни узнавшего, что такое ревность.
О смерти Керри Йоса Кузьма узнал на третьи сутки своего вынужденного сидения на Меркурии. Сообщение ввергло его в состояние болезненного недоумения.
Патриарха СЭКОНа обнаружили в одном из хиларитов на побережье Индийского океана, и вывод медиков мог озадачить кого угодно: смерть наступила от передозировки наркотических веществ, в частности – кайфьяноса. Что заставило стодвадцатилетнего старика отправиться в хиларит и накуриться до одурения, до остановки сердца, оставалось загадкой.
|
|
|
Впрочем, эта загадка решилась просто. После сообщения о трагическом происшествии Хасид, сопровождавший Кузьму и на Меркурий, срочно убыл на Землю и, вернувшись через несколько часов, сообщил результаты расследования.
Керри Йоса убили. Его мозг буквально сгорел от мощного энергоудара, а потом тело патриарха подбросили в хиларит. Однако кто это сделал, по какой причине, определить не удалось, преступники действовали изобретательно и следов почти не оставляли. Почти. В квартире Керри все же кто‑ то побывал. Что именно искали, Хасид не знал.
Кузьма порывался было сходить на похороны патриарха, надеясь оттуда навестить Катю в Риге, однако его отговорил дед, с которым он поделился идеей.
– Тебя там видеть не должны, – сказал необычно хмурый Филипп Ромашин. – Никто не знает, что ты с ним контактировал, а если узнает Наблюдатель, могут возникнуть осложнения.
– Какие? – буркнул помрачневший молодой человек.
– За тобой начнется настоящая охота. Агентура Наблюдателя явно активизировалась, приближаются какие‑ то события, и твоя работа с «паньтао» настолько важна, что это понимают все. А у нас после фактического уничтожения «Потрясателя» нет больше шансов справиться с «зеркальной агрессией» кроме «паньтао». Работай, не отвлекайся.
И Кузьма работал, заставляя себя еще и еще раз проверять расчеты, анализировать активные формы «уничтожителя зеркал» и воплощать замыслы в материале. Единственное развлечение, которое он себе позволял на Меркурии, было регулярное посещение нейтринного телескопа. «Циклоп» следил за провалившимся в Солнце «футбольным мячом дьявола», и наблюдать за этим процессом было очень интересно.
Обычно вход посторонним на территорию обсерватории был недоступен. «Циклоп» охранялся серьезно, а его операторы не любили, когда им мешают. Но Хасид какими‑ то путями добился разрешения посещать обсерваторию, и младшего Ромашина пропускали туда без вопросов.
|
|
|
Из метро – обсерватория имела собственную станцию – его и Хасида провожал в зал визинга молчаливый витс обслуги, и Кузьма по часу глазел на синтезированное в главном куполовидном виоме зала изображение Солнца с «червоточиной» – долго не расплывавшимся следом «футбольного мяча». Сам «мяч», естественно, «Циклоп» видеть не мог, но по вторичным эффектам его взаимодействия с плотной солнечной плазмой можно было локализовать его положение в пространстве. На фоне алого сияющего «ананаса» Солнца с его удивительной сетчато‑ ячеистой структурой «футбольный мяч» походил на черное маковое зернышко, тихо опускавшееся в ядро звезды. Оно уже почти достигло центра, оставались каких‑ то двадцать четыре тысячи километров, «мяч» продвигался теперь очень медленно, со скоростью в полторы сотни метров в секунду, и скорость эта продолжала падать, но никто не сомневался, что он скоро провалится в центр Солнца, где температура достигала двадцати миллионов градусов, давление – до десяти миллиардов атмосфер, а плотность вещества превышала плотность воды в сто раз.
Все ждали этого момента с волнением, интересом и даже страхом, так как никто из ученых не знал, что последует дальше. Вопреки прогнозам гигантское десятитысячекилометровое «сферозеркало» не было раздавлено при погружении в более плотные и горячие слои солнечных недр, что заставляло физиков строить гипотезы о его влиянии на внутрисолнечные процессы одну смелее другой, но все они в конце концов оказались несостоятельными. Шар «зеркала» просто поглощал проваливающуюся в него солнечную плазму, и процесс этот сопровождался лишь незначительным падением температуры вокруг него. За семьдесят лет контактов с «зеркалами», обладающими хроноинверсией, земная наука так и не смогла разработать теорию «хронозеркал», хотя уже могла описывать эффекты их взаимодействия с небольшими материальными объектами вроде астероидов и специальных зондов. Но не с такими, как Солнце. Поэтому не только безопасники, но и все специалисты в области физики звезд и ТФ‑ полей затаив дыхание ждали финала столкновения «футбольного мяча» с центральной звездой Системы.
Все уже знали, что «теннисный мяч» разворачивал и выбрасывал попадавшие в него объекты спустя шесть суток после столкновения. Период замедления времени «футбольным мячом», пока он пересекал Солнечную систему, выяснить не удалось, и теперь оставалось только ждать, когда истекут эти шесть суток, и гадать, что произойдет.
Наконец отмеченное время истекло.
«Сферозеркало», до этого момента продолжавшее поглощать водородно‑ гелиевую плазму, должно было начать извергать ее обратно. Однако ничего не произошло. Вернее, произошло, но совсем не то, чего ожидали люди.
|
|
|
Специалисты считали, что потоки «возвращенной» солнечной материи с идущими внутри нее термоядерными реакциями превращения водорода в гелий столкнутся с плотным напором «живой» плазмы, и произойдет либо гигантский объемный взрыв, либо наступит равновесие, и «сферозеркало» перестанет функционировать как поглотитель вещества и хроноинверсор. Однако, судя по реакции зоны солнечных недр вокруг «футбольного мяча», поглощение вещества сферой продолжалось как ни в чем не бывало, а вот температура этой зоны резко упала. Настолько резко, что это сказалось на скорости термоядерных реакций: солнечный «котел» в этом месте практически остыл, перестал работать!
Известие об этом облетело Солнечную систему за считанные минуты. Достигло оно и ушей Кузьмы, который не преминул заглянуть в обсерваторию и полюбоваться на «маковое зернышко» в центре Солнца, вокруг которого образовался темно‑ коричневый слой остывшего солнечного вещества. Но монтаж «малого паньтао» близился к завершению, и Кузьма вернулся к работе, чтобы закончить ее как можно быстрей.
Установка по нейтрализации «зеркал» была готова шестого апреля в два часа по среднесолнечному времени. Почти по всей Солнечной системе это было время «ночи», в том числе и на Меркурии. Но время не ждало, поэтому испытания «малого паньтао» откладывать не стали, а поскольку «зеркал» на Меркурии хватало, решили испытать его на местном материале.
«Малый паньтао» представлял собой трехметровую серую линзу, утыканную черными стержнями. Издали он сильно смахивал на земного ежа, и конструкторы установки между собой называли ее «ежиком». Весил «ежик» около двухсот килограммов даже в условиях малого меркурианского тяготения, поэтому для его перемещения пришлось делать специальную платформу‑ антиграв.
Так как надо было соблюсти абсолютную секретность испытаний, «малый паньтао» разместили на борту вакуумплотного куттера, после чего «ежика» доставили к ближайшему «зеркалу», расположенному на скале, которая нависала над краем завода МК. За «зеркалом», наблюдавшим за территорией завода, в свою очередь следила видеокамера, которую на время эксперимента отключили. Одновременно контрразведчики Юэмей Синь развернули спутниковые следящие системы над Меркурием таким образом, чтобы часть гор Максвелла со скалой «зеркала» вышла из зоны наблюдения на полчаса. И эксперимент начался.
Присутствовали на испытании «малого паньтао» всего шесть человек: Филипп Ромашин, Юэмей Синь, Кузьма, конструкторы «паньтао» Андрей Гредас и Лю Тао и Хасид, ответственный за охрану присутствующих лиц и за обеспечение режима секретности. Прикрывал место эксперимента «эшелон» службы безопасности, имеющий возможность прибыть сюда за считанные секунды, но с виду все было тихо и благопристойно, никто никуда не спешил, перед глазами не мельтешил и переклички в эфире не устраивал.
«Ежика» выгрузили из куттера, подвели к скале с «зеркалом» на расстояние в десять метров, специально не ориентируя в пространстве: его антенная система сама настраивалась на объект. Куттер со зрителями поднялся чуть выше, куттер с руководителем эксперимента, которым формально числился Гредас, встал слева от «ежика», и Кузьма, у которого горло пересохло от волнения, проговорил:
– Внимание, начинаю отсчет!
Вириал дистанционного управления заиграл огнями, контролирующий программу инк начал отсчет, и на цифре «ноль» антенны‑ иглы «ежика» засветились бледным фиолетовым светом, стали прозрачными, и в тот же момент «зеркало», невозмутимо отражающее ландшафт Меркурия с зернистыми панелями солнечных конденсаторов, начало трансформироваться, изменять форму, превратилось в колючий кактус, потом в нечто, напоминающее металлический ствол саксаула с длинными – до десяти метров – нитевидными ветвями. Инк выключил «паньтао», и в установившейся звенящей тишине послышался чей‑ то сдавленный возглас:
– Вот это да‑ а!..
– Это все? – после паузы раздался в наушниках рации голос директора УАСС.
– Все, – ответил Кузьма, пораженный результатом опыта не меньше остальных. – Прошел расчетный импульс… «зеркало» должно было схлопнуться в одномерный объект… в точку…
– Попробуйте еще раз.
Гредасов дал команду управляющему инку, и тот снова запустил программу испытаний. «Паньтао» выстрелил гармоникой ТФ‑ полей на гиперчастотах, изменяющих состояние вакуума в локальной области пространства.
«Саксаул» «зеркала» зашевелился, меняя очертания, выбросил блестящие нити еще дальше, одна из них пробила куттер с тройкой руководителей эксперимента, но, к счастью, никого из пассажиров не задела. Куттер отвалил назад, аварийная автоматика заделала пеной проделанное отверстие, «паньтао» выключили и в шуршащей тишине стали разглядывать диковинное дерево, выросшее на месте «зеркала». Больше всего оно походило на наглядное объемное изображение фрактала из учебника математики, разве что существовало наяву. Некоторые его «веточки» достигали длины в сто метров.
– Контроль‑ два, – позвал Филипп Ромашин, – выясните, как вели себя другие «зеркала».
Служба наблюдения отозвалась через минуту:
– В Системе все спокойно. В радиусе трехсот километров от места эксперимента все «зеркала» незначительно изменили форму.
– Отбой связи! Отбой контролю‑ два! Контроль‑ один – сворачивайтесь. Всем участникам явиться в Управление через два часа для обсуждения проблемы.
Куттер с руководителями спецслужб улетел.
Кузьма осоловело посмотрел на коллег, лица которых выражали неподдельный интерес, – они были практиками и жаждали узнать, что случилось, – и пробормотал:
– Кажется, я нашел лишь промежуточное решение…
Эксперимент по уничтожению «зеркал» закончился.
* * *
Обсуждение результатов неудачного опыта с «зеркалом» на Меркурии длилось недолго. В кабинете Филиппа Ромашина собралось всего восемь человек, среди которых, кроме Кузьмы, были двое видных ученых, известных своими работами в области ТФ‑ теории, но и они не могли объяснить, что произошло. Поговорив и поспорив о деформации метрики пространства, о «фрактальных хроноструктурах» и «петлевых инверторах», ученые сошлись лишь во мнении о том, что плотности ТФ‑ поля не хватило для преодоления хроноквантового порога, мерность пространства «не скатилась» к единице и «зеркало» не успело «провалиться в вакуум». Что это означало, знали только сами ученые и Кузьма, уже пришедший в себя и сделавший кое‑ какие выводы. Правда, делиться ими он ни с кем не стал, лишь сказал на совещании, что учтет все замечания.
После обсуждения Филипп отпустил специалистов, но оставил в кабинете Кузьму и Хасида.
– Я не виню тебя в неудаче, – сказал старший Ромашин, разглядывая угрюмое лицо внука, – но ты должен понимать, что мы проигрываем Наблюдателю почти по всему полю. Если не уничтожим «зеркала», особенно сферические, человечество ждут нелегкие испытания, а я не уверен, что оно к ним готово.
Кузьма отвел глаза, предпочитая не отвечать.
– Сделай все, что можешь, – продолжал Филипп, – сделай невозможное, но реши задачу до конца! Никто тебе не поможет, кроме тебя самого. Я пригласил экспертов, чтобы ты понял, насколько они неспособны объяснить теорию самим себе. Их перепалка – это драка двух лысых из‑ за расчески.
Кузьма криво улыбнулся.
– Упрямство не всегда является визитной карточкой дураков, – закончил свою длинную речь директор УАСС, – тебе оно сейчас очень бы пригодилось. Мне оно помогло в прошлом, когда я решал примерно такую же по важности задачу, что и ты.
Кузьма молчал.
Филипп посмотрел на Хасида, усмехнулся:
– Я оптимист и верю в счастливый конец света. Идите, и пусть вам сопутствует удача.
На пороге Кузьма оглянулся, встретил сочувствующий, понимающий и немного печальный взгляд деда, вернулся, стремительно обнял его и выбежал из кабинета.
– Куда теперь? – спросил его Хасид в метро Управления.
– Мне кое‑ что надо проверить, – рассеянно ответил Кузьма. – Но сперва мы навестим дом Керри Йоса.
– Зачем?
– Он должен был оставить мне послание.
– Откуда ты знаешь?
– Я не знаю, я верю. Достанешь разрешение? В его дом теперь, наверное, никого не пускают.
Хасид пожал плечами.
– Это не проблема.
– Тогда полетели в Сеул.
– Не так быстро, мне надо сориентировать «эшелон». – Хасид отвернулся, о чем‑ то переговорил со своим начальством и подчиненными по рации «спрута», тронул Кузьму за рукав. – Все в порядке, местные сеульские власти будут предупреждены. Хотя фамилии будут названы другие. Мы с тобой теперь инспекторы уголовной полиции центральной администрации.
– Зачем?
– Учись не задавать глупые вопросы. Никто не должен знать, что к дому погибшего патриарха проявляет интерес физик Кузьма Ромашин. Тебя ищут агенты Наблюдателя, это еще не охота, но уже и не домыслы.
Кузьма молча направился к открывшейся кабине метро.
В Сеуле они сели в подготовленный для них флейт (их вела группа подстраховки СБ) и через несколько минут добрались до башни‑ кристалла в северной части города, где жил Керри Йос. Его двухкомнатный жилой блок не охранялся, но был опечатан. Пришлось вызывать местные районные власти, десятиминутные переговоры которых (чем меньше область ответственности чиновника, тем он значительнее себя ведет) завершились приходом корейца – стража порядка, который дезавуировал печать и открыл дверь.
В доме патриарха ничего не изменилось со времени прошлого визита к нему друзей. Гости, представившиеся инспекторами центра, молча осмотрели столовую‑ гостиную, затем спальню‑ кабинет Керри с камином и ультрасовременным вириалом инка. Было видно, что в комнатах прошел обыск. Кузьма примерно представлял себе, что искали, и тем не менее сам потратил больше часа в поисках нестандартного решения, к которому наверняка прибег Керри Йос, чтобы спрятать послание. Известное изречение: прячь елку в лесу, а также другое такое же: хочешь спрятать – прячь на самом видном месте, – не помогли, и тогда Кузьма включил персональный инк патриарха, уже не надеясь на открытие.
В памяти инка тоже покопались неизвестные читатели, судя по количеству стертых файлов, но больше всего Кузьму озадачила оставленная хозяином запись: «Обмануть Дьявола – не грех. Только помни, что он не горит». По‑ видимому, ее не стерли, посчитав ворчливой сентенцией старика. Зато Кузьма не сразу, но понял, что Керри Йос оставил эту запись именно для него. Вот только что он хотел сказать?
Бормоча: «Помни, что он не горит… помни, что он не горит», Кузьма еще раз прошелся по спальне патриарха, и его взгляд зацепился за камин.
– Он не горит, – машинально повторил Кузьма, опускаясь на корточки перед камином. – Не горит…
– Я уже осматривал камин, – сказал Хасид, терпеливо дожидавшийся решения друга.
Кузьма потрогал пальцами облицовку камина, перевел взгляд на поленья, начал осматривать одно за другим и вскоре наткнулся на иголку молика, зеленая головка которой величиной с маковое зернышко торчала из‑ под бересты.
– Ну, ты даешь! – хмыкнул Хасид с уважением. – Я бы ни за что не догадался, что старик спрятал молик в полене.
– Я бы тоже не догадался, – со вздохом облегчения признался Кузьма, – если бы не его подсказка. Керри наверняка чувствовал, что умрет, и подготовился к смерти на всякий случай.
– Он мог бы тебе просто позвонить или скинуть файл на твой сервер.
– Скинуть файл, не засвечивая его, невозможно. – Кузьма вставил иглу молика в гнездо на вириале инка, и виом развернул перед ним фантом Керри Йоса, не отличимый от живого человека.
– Привет, Ромашин. Я знаю, что ты разыщешь эту запись. К сожалению, я не нашел решения проблемы: ТФ‑ теория не дает общего обоснования хроновывертам «зеркал», даже на гиперчастотах возможны лишь частные определения, нуждающиеся в калибровке. Я дошел до кванта мерности пространства и оказался в сингулярном тупике. Попробуй пройти дальше, запись расчета начнется после этого видеовступления.
Керри помолчал, уходя мыслями в себя, пригладил ладонью череп, с усилием вернулся из далей памяти.
– Потерпи маленько, старики говорливы, а я хочу порассуждать вслух, чтобы ты понял то, чего не понял я. Насколько мне помнится речь агента Наблюдателя, встречавшегося со мной, наши предки через десятки миллиардов лет в будущем не только повернули время вспять, но и преобразовали вакуум, изменили знак материи: она стала или «минус‑ материей» – не антиматерией, а именно «минус‑ материей», ты понимаешь, о чем я говорю, – или «левой», «зеркальной», со всеми вытекающими отсюда последствиями. И их время потекло вспять, встречь нашему. Эти потоки должны были пересечься, не влияя друг на друга, но… Но! Наша Вселенная имеет «вмороженный» в нее закон вероятностных отношений, из‑ за чего мы получаем кучу всевозможных флуктуаций материи на уровне фундаментальных принципов бытия. В пространстве эти флуктуации более заметны, как сетчато‑ ячеистая структура домена: гигантские войды перемежаются волокнами галактик и звездных скоплений. Но ведь и во времени непременно должны быть флуктуации! Почему об этом никто не подумал?
Керри вперил в Кузьму горящий взгляд. Тот вздрогнул, оглянулся на молчаливого Хасида, снова повернулся к виому.
– «Зеркала» – лишь следствие флуктуаций времени, – продолжал патриарх, – петлевые хроноколодцы разной глубины, ведущие в мир наших потомков с мнимой материей и обратным временем. Проходя через них, мы сбрасываем всю имеющуюся у нас информацию, оставляем ее там, где и сидит Наблюдатель – те самые наши потомки, которые по‑ своему пытаются предупредить нас об ответственности за каждый наш поступок.
Теперь поговорим о сферических «зеркалах». С одной стороны они обнаруживают как будто те же эффекты хронозадержки и возврата прошедших через них масс. Но… – Керри покачал пальцем. – Это качественно иные явления! «Сферозеркало» – это, по сути, вылупившийся в нашем пространстве объем «мнимой Вселенной», связанной с нашей общим эффектом взаимодействия противоположных времен. И подход к ним нужен другой. Поищи в другом месте, не в ТФ‑ теории. Поройся в теории квантово‑ механических экзотов – вакуумных структур с отрицательными массами, «суперструн», «черных дыр», «зеркальных кластеров», доменных стенок. Может быть, ответ лежит там?
Керри замолчал, как живой, выжидательно глядя на Ромашина.
– Спасибо, учитель, – глухо сказал Кузьма, хотел добавить: «А как же „мертвяки“? Почему обычные „зеркала“ стали убивать проходящих через них людей? » – но не успел, с изумлением раскрыв глаза. Керри Йос предугадал его вопрос.
– «Мертвяки», – с улыбкой сказал он, – это всего‑ навсего «зеркала», исчерпавшие свой ресурс. Проанализируй ситуацию, и все поймешь. Перед тем как исчезнуть, испариться, «зеркала» на короткое время становятся хрономембранами с односторонним просачиванием. В прямом направлении они пропускают всё, а обратно – только материальные конгломераты, не обладающие разумом. Человек умирает в момент обратного перехода, потому что лишается всего: сознания, подсознания, памяти, души, если хочешь. И последнее. – Патриарх СЭКОНа снова погладил свой мощный череп. – О «сферозеркалах». Боюсь, их хозяин – уверен, что это не Наблюдатель, – имеет хорошо рассчитанный план воздействия на Систему. Если быть точным – на земную цивилизацию. Как бы «футбольный мяч дьявола» не превратился в своеобразный детонатор, или, если говорить проще, в звездный огнетушитель. Прикинь‑ ка, что случится, если он понизит температуру солнечного ядра? Или, наоборот, повысит до каких‑ либо немыслимых температур в триллионы градусов?
Кузьма прерывисто вздохнул.
Керри Йос усмехнулся, слабо помахал ему рукой:
– Прощай, сынок. Удачи тебе.
Виом стал белым, как облако, затем в нем завихрилось «дерево» виртуального расчета, но читать запись дальше не было сил, и Кузьма выключил инк, глядя перед собой ничего не видящими глазами. Очнулся он от прикосновения Хасида:
– Пойдем отсюда, мои ребята засекли «шевеление» эфира: сюда скоро заявятся представители настоящих правительственных служб. Нас засекли. Мы и так здесь сидим почти два часа.
Кузьма кивнул, вынул молик из вириала, и друзья покинули жилой блок Керри Йоса, чтобы никогда сюда не возвращаться.
Прямо из дома‑ башни, используя тайфы, они перенеслись в Ригу, где начиналось раннее утро. Кузьма не мог и не хотел снова окунаться в дебри нового расчета, не повидав Катю, и Хасид его понял. Однако Ромашин вовремя вспомнил последнюю встречу с девушкой, нашел ближайший цветочный магазин и купил букет ярко‑ алых гладиолусов.
Их встретил у двери блока Ян Лапарра. Кивком ответил на приветствия друзей, оценивающе оглядел букет и махнул рукой в сторону лестницы на второй этаж, где располагались спальни и его кабинет:
– Она еще спит, но ей давно пора вставать. Попытайся разбудить спящую красавицу, сынок. А мы с тобой, – советник СЭКОНа увлек Хасида в столовую, – давай попьем чего‑ нибудь горяченького, если не возражаешь.
С сомнением в душе и нарастающим нетерпением Кузьма поднялся на второй уровень жилого блока, робко открыл дверь в спальню Екатерины и остановился у порога, разглядывая поверх букета спящую девушку. Полупрозрачная блестящая простыня не скрывала ничего, подчеркивая формы красивого женского тела, и Кузьма затаив дыхание стоял и смотрел, стоял и смотрел, пока сквозь туман в голове не проклюнулась неожиданная идея. Тогда он, бесшумно ступая, подошел к кровати, наклонился и поцеловал Катю в губы.
Брови девушки вздрогнули, глаза открылись, несколько мгновений она всматривалась в того, кто нарушил ее сон, увидела гладиолусы, зажмурилась. Вновь открыла ставшие огромными, глубокими и сияющими глаза, прошептала:
– Мне редко дарят цветы…
– Я буду дарить часто, – пообещал Кузьма сквозь онемение горла.
Катя взяла букет, зарылась в него лицом, от движения простыня сползла с нее, обнажив грудь, и Кузьма мысленно поцеловал ее, не решаясь сделать это наяву. Она заметила его взгляд, но не смутилась, отложила букет, вдруг потянулась к нему руками, и он отбросил все сомнения, терзавшие душу, притянул ее к себе и больше ни о чем не думал.
Они целовались как безумные, словно не видели друг друга много лет, и любили так же яростно, с неутихающей страстью, узнавая друг друга по‑ новому, словно давно сдерживаемые желания взяли наконец верх и прорвались сквозь барьеры норм светского общения, и длилось это блаженство узнавания и вихрь ласк до тех пор, пока не заговорила природа, остановив их усталостью и умиротворением.
Кузьма вдруг вспомнил, что пришел сюда не один.
– Меня там ждет Ходя…
– Подождет, – беззаботно махнула рукой Катя, снова прижимаясь к нему. – Дед его развлечет.
– Он же все поймет…
– Он и так все понимает. Не бойся, ничего он с тобой не сделает, он меня любит. С тех пор как погибли мама и папа, он мне… – по лицу Кати прошла тень, – он мне заменил всех.
Кузьма хотел было сказать правду об Оскаре, но только крепче сжал девушку в объятиях.
В ухе тихо скрипнула рация:
– Кузя, нас вызывают в Управление. Я пошел, присоединяйся.
– Иду, – отозвался Ромашин.
– Что? – встрепенулась Катя.
– Мне пора.
– Тогда побежали купаться.
Они постояли вдвоем под душем, то и дело обнимаясь и целуясь, оделись и спустились вниз, делая вид, что ничего особенного не произошло. Однако в гостиной их действительно ждал один Лапарра.
– Твоего друга вызвали по службе. Ты не очень торопишься? А то я приготовил вам завтрак.
Кузьма посмотрел на Катю и понял, что отказываться нельзя: обидятся оба.
– Нет, не тороплюсь.
– Ну и прекрасно.
Глаза Кати просияли, она подхватила Ромашина под руку и повлекла в столовую, где уже был накрыт стол.
Они позавтракали: расстегаи с грибами, творог с цветками одуванчика, чай с чабрецом, – болтая о разных разностях, потом Лапарра затронул тему «зеркал», и настроение Кузьмы упало. Он вспомнил о неудачном эксперименте и о том, что ему предстоит нелегкий поиск решения проблемы.
Ян заметил его нахмуренные брови и понял, о чем он подумал.
– Ничего, сынок, справишься. Ты был у Керри?
– Был, – нехотя признался Кузьма.
– Нашел его расчеты?
– Да, он оставил молик… но проблему «зеркал» не решил.
– Он оставил решение тебе. Или ты думаешь, что проблема неразрешима?
– Почему? Я надеюсь…
– Только любители живут надеждами, профессионалы работают. – Лапарра собрал посуду – он делал это сам, не доверяя гному‑ домовому, – и ушел на кухню.
Кузьма встал.
– Мне тоже пора идти.
– Я тебя провожу до стоянки, – с готовностью поднялась Катя.
– У меня тайф.
– Давай пройдемся по парку? Утром так красиво в лесу.
Кузьма заглянул в умоляюще‑ ждущие глаза девушки и не смог отказать. Пошутил:
– Как прикажете, господин начальник.
Они вышли на пластолитовую дорожку, обегающую блок и ныряющую в парковую зону, которая охватывала каждый модуль жилой «грозди», углубились в березовую рощу, насквозь просвечиваемую лучами встающего солнца. Пейзаж был так уютен, тих, красив и светел, что оба замерли, боясь нарушить его гармонию словом или движением, впитывая токи природы всей душой и телом. Однако в полной мере насладиться покоем природы им не дали.
Внезапно заговорила рация:
– Ромашин, вами заинтересовались трое молодых людей, один из них Оскар Мехти. Перехватить или вы уйдете тайфом?
Кузьма вспомнил, что наблюдатели службы охраны по‑ прежнему ведут его, выполняя приказ комиссара, и коротко отозвался:
– Не трогайте их.
– Ты о чем? – покосилась на него Катя и замолчала, заметив идущие им навстречу фигуры.
– Какая неожиданная встреча, – ухмыльнулся черноволосый отпрыск министра безопасности, театральным жестом указал на остановившуюся пару. – Знакомьтесь, парни: Ромашин и моя девушка.
Спутники Оскара – бритоголовый крепыш с пучком волос на затылке и длинный, как жердь, молодой человек с пышными усами «а‑ ля запорожец» – заржали.
– Она не твоя, – глухо сказал Кузьма, чувствуя, как в душе поднимается волна ненависти.
– Она и с тобой такая же ласковая? – продолжал Оскар, окидывая пренебрежительным взглядом напрягшегося Ромашина. – Тихо, тихо, мужчина, мы с тобой уже беседовали, крутой ты только с виду, неужели еще хочешь схлопотать по физиономии? Кстати, я тебя предупреждал, не вставай у меня на пути. – Оскар перенес взгляд на девушку. – А ты меня разочаровала, подружка, и даже где‑ то огорчила. Наверное, не следовало тебя тогда спасать на Луне.
– Ты и так ее не спасал, – бросил Кузьма. – Скажи спасибо отцу, что он тебя от суда и следствия отмазал, не то сидел бы сейчас в зоне ограничения, спаситель фигов! Это ведь по твоей вине разбилась «Серебряная чаша», не так ли? Не ври только мне, я читал секретные материалы следствия.
Оскар пошевелил губами, не сразу найдя ответ.
– Не гони волну, Ромашин, тебе все равно никто не поверит. Решил взять девочку с помощью своих фантазий?
– О чем идет речь? – Катя повернула Кузьму к себе, глаза ее сузились. – Что это за намеки о вине Оскара?
– Это не намеки, – мрачно сказал Кузьма. – Извини, я не хотел вообще затрагивать эту тему, он первый начал.
– Это правда? – Катя требовательно посмотрела на младшего Мехти. – Ты виноват в катастрофе?
– Да что ты его слушаешь?! – деланно возмутился черноволосый красавец, картинным жестом взметывая гриву волос. – Всем известно, что мы уцелели случайно…
– А вот и неправда. – С неба ласточкой нырнул вниз Хасид на антиграве, похлопал Кузьму по плечу, повернулся к девушке: – Кузя боялся тебя расстроить, Катерина. А спасли тебя действительно аварийщики, я их знаю, и передали медикам, да тут подвернулся этот тип и предложил свою помощь. А потом сказал, что спас тебя.
Стало тихо.
Катя зябко передернула плечами.
– Какая же ты дрянь!
– Сама дрянь, – отмахнулся, оскалясь, Оскар. – Забирай ее, теоретик, я попользовался, теперь твоя очередь.
Катя ахнула.
Кузьма шагнул вперед с закружившейся от гнева головой.
– Извинись, мерзавец!
– А ты подойди, поговорим как мужчина с мужчиной, – издевательски предложил Оскар. – Слабо?
– Не стоит, Кузя, – негромко сказал Хасид. – С подонками объясняться – только пачкаться.
– А за подонка ты еще ответишь! – ткнул в него пальцем Оскар, начал отступать. – Пошли, хлопцы. Чао, господа хорошие, я поговорю с вами в другом месте.
– Трус! – отчетливо выговорил Кузьма.
Оскар остановился, глаза его сверкнули зловещим удивлением.
– Что я слышу! Неужто захотелось блеснуть перед дамой красноречием? А кулаками помахать слабо?
– Не слабо, – выдохнул Кузьма, чувствуя тихий внутренний взрыв, ввергнувший его в удивительное состояние уверенности и силы, и через всю поляну прыгнул к черноволосому негодяю, считавшему себя непобедимым.
Он не осознавал, что делает, но был абсолютно уверен, что все делает правильно, поэтому не дал противнику ни одного шанса ответить. Да Оскар и не был в состоянии ответить, потому что его слабенькое знание рукопашного боя столкнулось с умением рода Ромашиных, всегда дающих адекватный отпор. И атлетически сложенный, сильный, но высокомерный и злобный, исповедующий лишь один закон – закон силы и высокого положения, младший Мехти проиграл.
Кузьма
|
|
|
