Страноведческие и историко-географические аспекты изучения взаимоотношений человека и географической среды

Различные аспекты взаимоотношения человека с географиче­ской средой так или иначе затрагиваются всеми географическими дисциплинами, и накопленные ими знания еще ждут своего обоб­щения, так что проблема географического синтеза в этой сфере остается открытой. Надо полагать, что такой синтез пойдет по двум основным направлениям, которые и являются традиционными для отраслевыгх географических наук, — общетеоретическому и регио­нальному. О некоторыгх элементах общей географической теории взаимодействия природы и общества шла речь в этой главе. В зак­лючение кратко остановимся на региональныгх аспектах проблемы.

К их всестороннему охвату среди отраслей современной геогра­фии ближе других стоит, по крайней мере теоретически, страно­ведение. Оговорка «теоретически», как увидим, не случайна.

Около 50 лет назад Н. Н. Баранский назвал страноведение «ку­полом над географией». Некоторые его последователи склонны были видеть в страноведении вершину географического синтеза и основу единства географии. Однако, несмотря на длительную ис­торию страноведческих идей и то внимание, которое уделяли стра­новедению наши видные современники, до сих пор нет ясности относительно его сущности, содержания, теоретических основ. Известные определения объекта и предмета страноведения про­тиворечивы. Сам Баранский говорил, что страноведение «не пре­тендуя на роль особой науки, должно быть лишь организацион­ной формой объединения разносторонних данныгх о той или иной определенной стране»¹. Однако В.А.Анучин, Ю.Г.Саушкин и не­которые другие советские ученые пытались обосновать странове­дение как теоретическую науку.

Практически отечественное страноведение пошло по пути со­здания научно-популярных и справочно-информационныгх сводок энциклопедического характера, содержащих, как правило, кро­ме описания природы, населения и хозяйства отдельных стран, сведения по истории, политике, культуре и т. п. Отметим два су­щественных признака этих сводок: 1) они составляются, как пра­вило, по территориям отдельных государств или, реже, по их круп­ным административно-территориальным подразделениям; 2) в их географическом содержании доминирует материал социально-эко­номического и политического характера (еще Н. Н. Баранский ука­зывал, что в центре интересов страноведения стоят быт, культу­ра, политика и даже «дух народа»). Физико-географическим све­дениям в страноведческих монографиях обычно придается вспо­могательное значение, и большинство из них по существу пре­вращается в региональные экономико-географические характери­стики. В последние десятилетия резко снизилось издание даже по­добных сводок и справочно-описательное страноведение в нашей стране пришло в упадок. Лишь в самые недавние годы среди гео­графов наметилось оживление интереса к этой отрасли нашей науки. При этом наряду с выступлениями в духе традиционной социаль­ной политико-экономической ориентации появляются исследо­вания, в которых развивается более широкий комплексный взгляд на страноведение, среди них выделяется работа Я. Г. Машбица².

. Страноведение несомненно обладает существенным интегра­ционным потенциалом, но реализация этого потенциала возможна

' Баранский Н. Н. Экономическая география. Экономическая картография. — М., 1956.-С. 150.

² Машбиц Я. Г. Комплексное страноведение. — М.—Смоленск, 1998.

лишь при наличии четких теоретических установок и достиже­нии подлинной комплексности страноведческих монографий, что, в свою очередь, неосуществимо без учета ряда необходимых ус­ловий.

Прежде всего важно усилить ориентацию страноведов на изу­чение взаимоотношений человека и природы в рамках конкрет­ных территорий. В ряде стран и регионов эти отношения приобре­ли угрожающий конфликтный характер и вышли на уровень при­оритетных государственных или региональных проблем. Лучше гео­графа никто не сможет всесторонне раскрыть сущность таких про­блем, и в этом состоит его моральная обязанность перед наукой и обществом. Страноведческие описания предоставляют для этого наилучшие возможности.

Одним из начальных условий совершенствования страновед­ческих характеристик является обоснованный выбор объектов (тер-риториальныгх подразделений) для анализа и описания. В тради­ционном страноведении подобным объектом практически безо­говорочно принято считать государство, т.е. тфриториальный блок в политических границах. Но можно ли подходить с одинаковыми мерками к таким территориальным единствам, как Россия и На­уру, Китай и Ватикан? Политическая целостность сама по себе не предопределяет целостности территории в экономическом, этни­ческом и других отношениях, не говоря уже о природном. Попыт­ка дать комплексную страноведческую характеристику России как целого может привести лишь к набору разнородных сведений, мало или вовсе не связанных между собой. Отсюда следует вывод: при страноведческом изучении больших государств основными объек­тами должны быть некоторые территориальные подразделения последних. Характеристика государства как целого в подобных случаях должна играть роль введения и содержать необходимые общие сведения.

Таким образом, одной из узловых проблем страноведения (как, впрочем, и других географических дисциплин) оказывается про­блема районирования. Сложность задачи определяется все той же несовместимостью границ природных и социально-экономичес­ких территориальных систем. Поэтому любое решение будет иметь условный характер. Одно из них сводится к использованию систе­мы административно-территориального деления страны, напри­мер субъектов Российской Федерации, но этому подходу свой­ственны в сущности те же недостатки, что и районированию тер­ритории по государствам.

Возможен компромиссный путь, например использование тра­диционного деления страны на крупные регионы, которые не являются ни строго экономическими, ни строго физико-геогра­фическими, но в какой-то степени совмещают в себе признаки тех и других (Север Европейской России, Поволжье, Средняя

Сибирь, Юг Дальнего Востока и др.). Но существует и третий под­ход — физико-географический.

Можно привести ряд доводов в пользу принятия физико-гео­графического (ландшафтного) районирования в качестве базового для страноведческого исследования и описания. Основной довод исходит из того, что логически общегеографический синтез должен начинаться от истоков, т. е. от природной среды, и вестись «снизу вверх» по цепочке причинно-следственных связей между человеком и природой. Если, скажем, специфика современной экономики региона определяется развитием деревообрабатываю­щих отраслей промышленности, то описание его начинают с ха­рактеристики не этой промышленности, а лесных ресурсов. Инте­ресная мысль о зональном страноведении принадлежит Я. Г. Маш-бицу. Этот географ в своей книге, которая здесь уже упомина­лась, заметил, что в страноведении недостаточно освещаются осо­бенности приспособления людей к зональным условиям природ­ной среды, ведения хозяйства, расселения. Ученым предложена краткая схема зональной страноведческой характеристики. Разу­меется, нельзя рассматривать зональный принцип страноведче­ской характеристики как универсальный, для многих государств он не актуален, однако для России может оказаться наиболее ра­циональным.

Необходимой предпосылкой для превращения страноведческих описаний в подлинно комплексные характеристики стран и реги­онов является строгий научный принцип отбора фактов. В сущ­ности, такой принцип мы находим в явном или скрытом виде в трудах ряда теоретиков географии. Так, еще в начале 20-х гг. XX в. А. Геттнер писал, что географическая значимость какого-либо яв­ления определяется его местом в ряду причинно-следственных связей с другими явлениями и руководящим принципом для гео­графического выбора фактов служит устойчивое взаимодействие явлений в каждой местности. Сходные мысли несколько позднее мы встречаем у В. П. Семенова-Тян-Шанского. Можно различать два уровня причинно-следственных связей в географии. К перво­му, как бы нижнему, уровню относятся межкомпонентные связи внутри каждого из двух главных блоков географии — природного и общественного. Второй, высший, уровень — причинно-след­ственные отношения между территориальными системами или комплексами обоих блоков. Именно их изучение должно являться стержнем страноведения как науки, что и определяет критерии отбора фактов. В задачи страноведческого исследования не должен входить, например, детальный анализ влияния климата на релье-фообразование или взаимных связей между почвой и раститель­ным покровом. Но страновед не может игнорировать факты сово­купного влияния климата, рельефа, почв на расселение и на ус­ловия жизни людей, на их хозяйство, быт, культуру. Относитель-

но высокая степень интегрированности физико-географических наук в форме учения о геосистемах и ландшафтах создает для это­го необходимые предпосылки.

Здесь непосредственно подходим к вопросу о роли и месте физико-географического материала в страноведении. Прежде все­го нужно решительно отказаться от бытующего чисто формально­го и узкого утилитарно-ресурсного подхода к физико-географи­ческим данным, от «раскладывания по полочкам» отдельных, не связанных между собой природных компонентов. Всякому геогра­фу уже пора научиться видеть перед собой, по В.В.Докучаеву, единую, цельную и нераздельную природу, а не отрывочные ее части. Следует принять за правило, что каждое страноведческое исследование должно начинаться с характеристики ландшафтной структуры изучаемой территории с комплексным описанием вы­деленных таксонов и обязательной оценкой их экологического и производственно-ресурсного потенциала. Что касается катего­рии и ранга ландшафтных таксонов, то это зависит от размеров изучаемой территории и заданной детальности ее анализа. В одних случаях целесообразнее использовать типологическую группиров­ку ландшафтов. В других — региональную, например на уровне ландшафтных стран, провинций или районов.

Ландшафтная основа обеспечивает наиболее точную «привяз­ку» общественных явлений к природной среде и комплексный учет природных факторов при конкретном анализе их влияния на эти явления. Можно ожидать, что с «привязкой» некоторых соци­альных и культурных явлений к природной среде возникнут труд­ности, поскольку «взрывное» развитие культурно-социальной гео­графии повлекло за собой вовлечение в ее орбиту таких предме­тов, которые не обнаруживают видимых связей ни с природой, ни между собой (от святых мест и уличной рекламы до электо­ральных предпочтений и наркобизнеса). Но данное обстоятель­ство вряд ли должно нас беспокоить: перед научным страноведе­нием отнюдь не ставится задача поглощения всего того, что «на­работано» различными отраслями географии.

Вряд ли необходимо особо доказывать значение для страновед­ческой характеристики анализа антропогенной трансформации гео­графической среды. Без ее учета невозможно объяснить многие современные явления в социальной сфере — состояние физичес­кого и нравственного здоровья человека, особенности его образа жизни и поведения, демографическую ситуацию и т.д.

Наконец, следует сказать о необходимости исторического под­хода в страноведческом исследовании. Многообразные проявле­ния материальной и духовной культуры могут быть в своей основе обусловлены влиянием природной среды, но эта обусловленность часто не лежит на поверхности, а скрыта в глубине веков. При исследовании взаимоотношений между человеком и географ иче-

ской средой географ не должен замыкаться в рамках чисто хоро­логического подхода. С одной стороны, при таком подходе легко упустить из виду существенные исторические связи между явле­ниями, которые не обнаруживают явных внешних проявлений в современном ландшафте. С другой стороны, возникает соблазн вы­водить причинную связь между явлениями там, где ее нет, — лишь из самого факта сосуществования явлений в пространстве. Гео-граф-страновед, если он не намерен оставаться простым собира­телем и «организатором» разнообразный фактов, а стремится по­нять «быт, культуру и дух народа», обязан обратиться к истории. Взаимодействие общества и природы — единый исторический процесс, и методологически обоснован лишь один универсаль­ный подход к интегральному научному охвату этого процесса, в том числе в его конкретныгх территориальныгх проявлениях, — исторический.

В системе географических наук есть специальная отрасль — ис­торическая география, которая, казалось бы, призвана связать историю с географией, а конкретнее — реализовать применение исторического метода к решению комплексных географических задач. Но до сих пор предмет и содержание этой дисциплины чет­ко не определены. В ней можно различать два самостоятельных направления. Одно из них сводится к изучению размещения насе­ления и хозяйства в различные исторические эпохи вне какой-либо связи с природной средой и часто рассматривается как ис-торико-географическое введение в экономическую географию. Другое направление, трактуемое как историческая география лан­дшафтов, сосредоточивает свое внимание на истории освоения ландшафтов и главным образом на изменениях в использовании земель. Лишь в самые последние годы стали появляться примеры сопряженного анализа эволюции ландшафтов, политической ис­тории, этнических изменений, процессов расселения и хозяйствен­ного освоения территории, антропогенной трансформации ланд­шафтов¹.

В перспективе историческая география должна стать одним из важнейших направлений синтеза в географической науке. Ее пред­мет — изучение истории взаимоотношений человека и географи­ческой среды как в рамках отдельно взятых территорий, так и в масштабах эпигеосферы как целого. Историческая география ло­гически преемственно связана со страноведением. Опасаться их перекрытия вряд ли следует, внутри системы географических наук они естественны и закономерны. Приближаясь к современной эпо­хе, историческая география как бы передает эстафету страноведе­нию, но резкой границы здесь не должно быть: современная эпо­ха — это тоже история.

См.: Исаченко Г. А. «Окно в Европу»: история и ландшафты. — СПб., 1998.