Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!

Очень много лет спустя 19 страница

– Вивьен, ну куда ты пропала?

Заметив выражение ее лица, он сразу же сменил тон.

– Извини. Как твоя сестра?

Вивьен ничего не ответила, надеясь, что таблетка доктора Савине поможет не только не заснуть, но и сдержать слезы. Непроизнесенные слова оказались выразительнее любого объяснения.

Белью тронул ее за плечо.

– Мне очень жаль. В самом деле.

Вивьен вздрогнула. Заметила, как смутился другой человек, который понял, что произошло что-то нехорошее, и не знал, как реагировать. Она вывела его из затруднения, протянув руку:

– Детектив Вивьен Лайт. Спасибо за помощь.

– Комиссар полиции Уильям Коднер. Рад познакомиться. Надеюсь, что…

Вивьен так и не узнала, на что надеялся Коднер, потому что зазвонил телефон, который она сжимала в руке. На экране высветилось имя Маккина. От волнения Вивьен бросило в жар. Она ответила, прикрыв микрофон пальцем, чтобы к нему не долетали посторонние звуки.

И посмотрела на мужчин, стоявших рядом:

– Есть.

Комиссар подал знак, и все машины тронулись с места. Одна направилась к ним. Вивьен села на переднее сиденье, Белью и Коднер – на заднее.

– Ребята, игра началась. Твоя подача, Вивьен.

– Минутку.

Она услышала незнакомый голос, спокойный и низкий.

–… и как видите, обещания выполнены.

Последовал ответ Маккина.

– Но какой ценой! Сколько жертв стоило это безумие?

Вивьен слегка отодвинула телефон от уха, схватила передатчик и распорядилась:

– Всем машинам. Говорит детектив Вивьен Лайт. Всем стянуться к Кантри-Клаб. Изолировать квадрат между Тремонт, Баркли, Логан и бульваром Брукнер. Необходимо ограждение из машин и людей, чтобы контролировать каждого, кто покинет эту зону на автомобиле или пешком.

– Безумие? А разве кто-нибудь называл безумием египетские казни? Называл безумием Всемирный потоп?

Вивьен показалось, будто что-то сжимает ей грудь. Бешено застучало сердце. Это человек и в самом деле сумасшедший. Буйный сумасшедший. Она услышала сочувственный голос священника, пытавшегося спорить с тем, кто лишен был здравого смысла.

– Но потом явился Христос, и мир изменился. Люди научились прощать.

– Иисус ошибся. Вы восхваляли его, но не слышали. Вы убили его…

Голос слегка изменил тональность и зазвучал резче. Вивьен попыталась представить себе лицо этого человека в полумраке исповедальни, которая для других означала искупление и освобождение от грехов, а ему служила местом, где он объявлял о смерти.

– И поэтому ты решил надеть эту зеленую куртку? Поэтому убил стольких невиновных? Ради отмщения?

Вивьен поняла, что отец Маккин бросает ей подсказку, подтверждает описание преступника. И, затягивая разговор с ним, дает ей время приехать.

Она снова взяла микрофон и обратилась к полицейским:

– Подозреваемый – белый американец, высокий, темноволосый. В зеленой куртке военного образца. Может быть вооружен и опасен. Повторяю, может быть вооружен и очень опасен.

Человек этот сам подтвердил справедливость ее предупреждения, отвечая Маккину. Его слова источали злобу и ненависть, чеканные, словно приговор:

– На сей раз месть и справедливость совпадают. И человеческие жертвы для меня ничто, как никогда ничего не стоили и для вас.

Снова заговорил Майкл Маккин:

– Но разве ты не ощущаешь святости этого места? Не находишь покоя, который ищешь, хотя бы здесь, в церкви Иоанна Крестителя, человека, который скромно сказал, что недостоин крестить Христа?

Вивьен испугалась, что сейчас потеряет сознание. Церковь Иоанна Крестителя! Вот зачем ей звонил священник. Хотел предупредить, что по какой-то причине он будет исповедовать не в церкви Святого Бенедикта, а в церкви Иоанна Крестителя.

И она в отчаянии закричала:

– Он не там! Не там, черт подери!

Услышала за спиной встревоженный голос Белью:

– Что ты говоришь? Что происходит?

Она жестом попросила его помолчать.

– Святость будет в конце. Поэтому я не стану отдыхать в воскресенье. И в следующий раз исчезнут звезды и все, кто под ними.

– Что это значит? Я не понял.

И снова низкий голос, уверенный и грозный:

– Незачем понимать. Достаточно подождать.

Наступила тишина, и Вивьен живо представила себе взрыв и погибающих под развалинами людей, услышала крики раненых и увидела пламя, охватившее их. И почувствовала, что умирает вместе с ними.

Голос снова заговорил о безумной угрозе:

– Такова моя власть. Таков мой долг. Такова моя воля.

Он опять помолчал. А потом – бред:

– Я – Господь Бог.

Вивьен настроила радио на привычную частоту полиции Манхэттена и повторила указание, которое только что передала:

– Всем машинам, принимающим этот сигнал. Говорит детектив Вивьен Лайт из Тринадцатого округа. На предельной скорости окружите квартал между Тридцать первой и Тридцать второй улицами, Седьмой и Восьмой авеню. Разыскивается белый американец, высокий, темноволосый. В зеленой военной куртке. Может быть вооружен и очень опасен. Остаюсь на связи.

Из мобильника донесся приглушенный голос преподобного Маккина:

– Вивьен, слышишь меня?

– Да.

– Он ушел.

– Спасибо. Ты молодец. Позвоню потом.

Вивьен откинулась на спинку сиденья, безнадежно махнув водителю.

– Можешь остановиться. Спешить больше некуда.

Пока водитель сворачивал к тротуару, капитан втиснулся между передними креслами, чтобы взглянуть на Вивьен и чтобы она увидела его.

– Что происходит? Кто звонил?

Вивьен посмотрела на него.

– Не могу ничего сказать, кроме того, что придется ждать. И надеяться.

Белью откинулся на сиденье. Он понял – что-то получилось не так, как надо, хотя и не догадывался, в чем дело. Вивьен чувствовала, как переживает ее начальник, потому что сама нервничала не меньше. Никто в машине не решался заговорить. Прошло несколько минут тягостного ожидания, как вдруг из динамика донесся голос.

– Говорит Мантен из Мидтаун-саут. Мы задержали человека, который соответствует описанию. На нем зеленая куртка военного образца.

Облегчение окатило Вивьен, словно волна, способная погасить любое пламя.

– Спасибо, ребята. Где вы?

– На углу Тридцать первой улицы и Седьмой авеню.

– Отвезите его в ваш округ. Сейчас приедем.

Вивьен жестом показала водителю, что можно ехать. Сзади ее похлопал по плечу капитан:

– Отличная работа, Вивьен.

Этот комплимент оставался справедливым не дольше мгновения. Другой голос, тотчас зазвучавший по радиосвязи, внес сумятицу и отчаяние.

– Машина тридцать один из Мидтаун-саут. Говорит агент Джеф Кантони. Мы тоже задержали человека, соответствующего описанию.

Они не успели сообразить, что происходит, как врезался третий голос:

– Говорит агент Веббер. Я на углу Шестой авеню и Тридцать второй улицы. Здесь идет манифестация ветеранов войны. Их тут примерно тысячи две, и все в зеленых куртках.

Вивьен закрыла лицо руками. Спряталась в темноте, где солнце, казалось, не взойдет уже никогда, и позволила себе расплакаться, только когда мрак и она слились в единое целое.

Глава 35

Выйдя из лифта, Вивьен медленно прошла по коридору, вставила ключ в замочную скважину и едва повернула его, как открылась дверь напротив и выглянула Джудит с одним из своих котов на руках.

– Привет. Наконец-то ты вернулась.

Вивьен в этот момент было не до пустых разговоров.

– Привет, Джудит. Извини, но я очень спешу.

– Не хочешь кофе?

– Нет, не сейчас, спасибо.

Старуха посмотрела на нее с жалостью и упреком:

– Чего еще ждать от человека, который думает только о чаевых?

И с довольным видом захлопнула перед Вивьен дверь. Щелкнувший замок уединил ее вместе с четвероногими друзьями в мире, который принадлежал только им.

В другой раз странность этой женщины вызвала бы у Вивьен улыбку и позабавила бы. Но сейчас место у нее в душе осталось только для злости, разочарования и огорчения. Из-за себя, из-за Греты, из-за Санденс. Из-за отца Маккина. Из-за всех, кого этот безумец намеревался отправить в ад.

Когда окончательно стало ясно, что они потерпели неудачу, Белью долго молчал, не решаясь взглянуть на нее. Оба знали, чем это кончится. Уже на следующий день о том, как они подняли на ноги всю городскую полицию и провалили операцию, будет говорить весь Департамент полиции Нью-Йорка и его начальник в частности, который, как предвидел капитан, потребует объяснений и, возможно, заявлений об увольнении.

Вивьен готова вернуть пистолет и значок, если попросят. Она сделала все, что могла, но не получилось. Из-за случайности, но главным образом по ее вине, из-за ее забывчивости. Из-за того, что забыла включить вовремя этот проклятый телефон. А что произошло это, когда умирала ее сестра, никак не оправдывало ее. Она – сотрудник полиции, и все ее дела, все личные чувства в таком случае, как этот, должны отходить на второй план. Она не сумела этого сделать и готова поплатиться за все.

А если бы еще погибли люди, то расплачивалась бы всю жизнь.

Вивьен вошла в квартиру больного и отчаявшегося человека, который годами выдавал себя за Уэнделла Джонсона. Как и в первый раз, пустая неуютная комната вызывала угнетающее ощущение одиночества и безысходности, а сумрачный свет из окна только усиливал впечатление безжизненности, безнадежности и в этом доме, и в ее душе.

Вивьен побродила по квартире в ожидании, что она как-то отзовется, что-то скажет ей.

Она даже не представляла толком, что, собственно, ищет, но знала – что-то здесь еще не исследовано, словно кто-то шепнул ей на ухо, что кроется тут какая-то подсказка, а она не может понять и расшифровать ее. Нужно только успокоиться, забыть про все на свете, и тогда она вспомнит, что здесь можно узнать.

Она взяла единственный стул и отнесла его в кухню. Села посередине и огляделась.

Зазвонил телефон, лежавший в куртке.

Ей невольно захотелось выключить его, даже не посмотрев, кто звонит. Все же, вздохнув, нащупала аппарат в кармане и включила. До нее донесся взволнованный голос Рассела:

– Вивьен, наконец-то. Это Рассел. Я нашел его.

На линии были какие-то помехи, и она не очень хорошо расслышала его слова.

– Успокойся. Говори медленнее. Кого ты нашел?

Рассел заговорил медленно, отчетливо произнося каждое слово. Наконец Вивьен поняла, о чем речь.

– Того, кто все эти годы выдавал себя за Уэнделла Джонсона, а на самом деле его имя Мэтт Кори. Родился в Чилликоте, штат Огайо. И у него был сын. У меня есть его фотография.

– Ты с ума сошел? Как ты это узнал?

– Долгая история. Где ты?

– В квартире Уэнд… В квартире этого самого Мэтта Кори, на Бродвее, в Вильямсбурге. А ты?

– Четверть часа назад я прилетел в Ла Гуардия. Сейчас еду по Бруклин-экспрессвей на юг. Через десять минут буду у тебя.

– Хорошо. Побыстрее. Жду.

Невероятно. Она снова опустилась на стул и почувствовала, как от нервного напряжения ее начинает буквально трясти, поэтому поднялась и снова обошла квартиру, которую теперь уже хорошо знала. Рассел сам нашел то, чего она найти не смогла. Вивьен заметила, что это не сердит ее и не вызывает зависти. Только облегчение, что, возможно, спасут невинных людей, и восхищение тем, что ему удалось сделать.

Она не испытывала унижения. И сразу же догадалась почему. Потому что это сделал не просто какой-то человек, а именно Рассел. Успеху другого радуешься, только когда любишь его. И она поняла, что совершенно потеряла из-за него голову. Конечно, рано или поздно она сумеет забыть его, но для этого понадобится много времени и много усилий.

Подумала с долей самоиронии, что поиск новой работы как раз и заполнит это время.

Прошла в спальню, зажгла свет и в который уже раз осмотрела этот дом без единой картины, без единого зеркала на стене.

И тут ее осенило. Со скоростью, на какую способны только мысль и свет.

Стены без картин…

Пока жила с Ричардом, бывшим женихом, она кое-что поняла о художниках. Архитектор по профессии, Ричард еще и очень неплохо рисовал. Это подтверждали многие его картины, висевшие в доме. Но в них виделось и вполне естественное самолюбование, вообще свойственное художникам. Порой в размерах, обратно пропорциональных таланту.

Вот что ей показалось странным: этот человек, этот Мэтт Кори, сделав столько рисунков, все эти годы не испытал, судя по всему, искушения повесить хотя бы один из них на стену.

Кроме разве что…

Она подошла к столу у стены, где висела карта Нью-Йорка. Взяла с нижней полки толстую серую папку и стала быстро просматривать рисунки, выполненные на необычном материале – на прозрачном пластике, –

Созвездие Карен, Созвездие Красоты, Созвездие Конца…

пока не нашла то, что искала. Звонок в дверь раздался в тот момент, когда она извлекла рисунок из папки и положила на стол. Она пошла открывать дверь, надеясь, что это не Джудит со своими нотациями. Перед ней стоял Рассел, в ужасном виде – небритый, лохматый, в помятой одежде – и держал что-то похожее на свернутую афишу.

В голове родились одновременно две мысли: что он необыкновенно хорош собой и что она – дура.

Она взяла его за руку и втянула в квартиру прежде, чем открылась дверь напротив.

– Заходи.

Вивьен тут же захлопнула дверь, и щелчок замка заглушил взволнованный голос Рассела:

– Хочу показать тебе одну вещь…

– Минутку. Сначала проверю кое-что…

Она вернулась в спальню, и Рассел прошел за ней, не очень понимая, в чем дело. Вивьен взяла синий пластиковый лист, на котором художник изобразил то, что, по его мнению, должно быть Созвездием Гнева. Рисунок состоял из множества белых точек, перемежавшихся там и тут красными точечками.

Рассел с любопытством следил за тем, как Вивьен наложила на карту Нью-Йорка этот рисунок. Они полностью совпали. Но если белые точки, казалось, разбросаны случайно и оказывались на реке или в океане, то все красные точечки находились на земле и имели четкое географическое положение.

Вивьен шепотом сделала для себя вывод:

– Это памятка.

Потом, все так же держа рисунок на карте, она обернулась к Расселу, стоявшему рядом. Он тоже начал понимать, в чем дело, хотя и не представлял, каким образом Вивьен пришла к этому.

– Мэтт Кори не имел никакого художественного таланта и прекрасно понимал это. Вот почему он не повесил рисунки на стену. Он сделал их, только чтобы скрыть таким образом свой план. И я уверена, что красными точками обозначены места, где заложены бомбы.

Она отняла пленку от карты, и когда снова посмотрела на нее, почувствовала, что бледнеет, и не смогла сдержать испуганное восклицание:

– О боже!

Вивьен надеялась, что ошиблась, и снова приложила прозрачный пластик к карте, но лишь получила подтверждение и, желая еще раз проверить свое открытие, с раздражением провела по карте пальцем.

– Бомба заложена и в «Радости».

– Что такое «Радость»?

– Не сейчас. Нужно ехать. Немедленно.

– Но я…

– Объяснишь по дороге. Нельзя терять ни минуты.

Вивьен бросилась к двери и придержала ее, пока подошел Рассел.

– Поторопись. Это код RFL.

Пока они ждали лифта, Вивьен ощутила необыкновенную, как никогда в жизни, ясность в мыслях. То ли из-за обстоятельств, то ли из-за таблетки, которую дал доктор Савине, но какова бы ни была причина, она могла только порадоваться этому и постаралась как можно точнее вспомнить слова человека в зеленой куртке, которые он произнес в исповедальне.

Святость в конце. Поэтому не буду отдыхать в воскресенье…

Это означало, что следующий взрыв запланирован на ближайшее воскресенье. И значит, можно еще успеть вмешаться, если ее предположение верно. Что же касается «Радости», то здесь нельзя рисковать. «Радость» нужно эвакуировать, и как можно быстрее. Она не хотела терять сестру и племянницу в один день.

Они вышли на улицу и побежали к машине. Она слышала, как тяжело дышит Рассел. Вивьен подумала, что он, безусловно, очень устал, но отдохнет, пока они едут в Бронкс.

Попробовала дозвониться преподобному Маккину, но его телефон не отвечал. Она удивилась. Ведь он должен уже вернуться из церкви Иоанна Крестителя. Может, после разговора с «зеленой курткой» ему просто хотелось, чтобы телефон полежал в кармане пустой беззвучной коробочкой. Она набрала номер Джона Кортигена, но он тоже не отвечал.

С каждым гудком Вивьен теряла год жизни.

Она поставила на крышу мигалку и рванула от тротуара так, что застонали шины. Не хотела звонить в общину, чтобы не спровоцировать панику среди ребят. Не могла позвонить и Санденс, потому что гостям «Радости» не разрешалось иметь мобильные телефоны.

Двигаясь на предельно допустимой скорости, Вивьен обратилась к Расселу, державшемуся за ручку над окном. Машину она вела сейчас, что называется, на автомате – привычными движениями, в нервном напряжении, как двигаются животные, – не тратя времени на обдумывание. И любопытство – пожалуй, единственная человеческая черта, какая еще оставалась у нее в этот момент.

– Так что ты нашел?

– Не лучше ли сейчас смотреть на дорогу?

– Я могу и вести, и слушать одновременно.

Расселу пришлось согласиться на это испытание, и он постарался ответить как можно короче:

– Даже не могу толком объяснить, как это удалось, но факт, что я узнал имя этого человека. Это Младший Босс, которого мы видели на снимке в Хорнелле. Товарищ по оружию Уэнделла Джонсона во Вьетнаме. Многие годы Мэтт Кори считался мертвым, а на самом деле жил под именем своего друга.

Вивьен спросила о том, что волновало ее больше всего:

– А сын?

– Он больше не живет в Чилликоте. Его зовут Мануэль Свенсон. Не знаю, где он сейчас. Но в свое время он проявил некоторые артистические способности.

Рассел поднял свернутую афишу, которую держал в свободной руке:

– Мне удалось достать одну его афишу.

– Покажи.

Во время разговора Рассел не мог не смотреть вперед на дорогу, по которой «вольво» неслась в потоке транспорта, как на слаломе, обходя машины, которые замедляли движение или просто шарахались в сторону, лишь бы пропустить ее.

Его протест прозвучал энергично, но не испуганно:

– Ты с ума сошла. Мы едем на скорости почти сто миль в час. Разобьемся сами и еще кого-нибудь разобьем.

Вивьен повысила голос:

– Покажи, говорю.

Наверное, напрасно. Она уже сделала так однажды и пожалела.

Рассел неохотно развернул афишу. Бросив на нее взгляд, Вивьен прочитала красную надпись под снимком. Огромными буквами имя с одним определением.

Фантастический

Мистер Ми

И переключила внимание на дорогу. Потом воспользовалась свободным от машин участком дороги, бросила еще один, более долгий взгляд на фотографию. И сердце ее стукнуло так сильно, что показалось – сейчас разорвется.

Она поймала себя на том, что молится, страстно желая одного – успеть.

– Боже милостивый. Боже милостивый. Боже милостивый.

Свернув афишу, Рассел кинул ее за спину и, несмотря на шум двигателя, услышал, как она упала за его сиденье.

– Что случилось, Вивьен? Что происходит? Объясни, куда мы едем.

Вместо ответа Вивьен прибавила скорость, вдавив педаль газа до упора. Они только что проехали мост через Хатчинсон-Ривер, и машина шла по Девяносто пятой магистрали на всей скорости, какую только позволял двигатель.

Стараясь унять тревогу, разрывавшую ей душу, Вивьен решила ответить Расселу, продолжая молить бога об ошибке. Но знала, что ее просьбу не удовлетворят.

– «Радость» – это община для наркозависимых. Там находится моя племянница, дочь моей сестры. Дочь моей сестры, которая скончалась сегодня ночью. И там заложена бомба.

Вивьен почувствовала, как от горя наворачиваются слезы, и в горле встает комок, лишая ее дара речи. Она утерла глаза тыльной стороной руки.

– Проклятый.

Рассел не стал больше ничего спрашивать.

Вивьен страдала и кляла жизнь. Она знала, что потом, когда все закончится и придет в норму, злость, если она не сумеет избавиться от нее, превратится в яд. Но сейчас она нужна ей, эта злость, потому что придает силу.

Когда приехали на Бэрр-авеню, Вивьен притормозила и убрала мигалку, чтобы не объявлять о своем прибытии. Взглянула на Рассела. Он молча сидел на своем месте, не проявляя никакого страха и не посягая на пространство, которое какое-то время принадлежало только ей. Она высоко оценила такое поведение. Этот человек умел говорить, но – самое главное – умел, когда нужно, и помолчать.

Она свернула на грунтовую дорогу, которая вела к «Радости», и не проехала, как обычно, на парковку, а остановилась справа на площадке, окруженной кипарисами.

Вивьен вышла из машины, и Рассел последовал за ней.

– Подожди меня здесь.

– И не подумаю.

Увидев, что он тверд в своем намерении и ни за что не останется ждать в машине, Вивьен смирилась. Достала пистолет и взвела курок. При виде этого привычного для нее жеста, придававшего ей уверенность, Рассел изменился в лице. Вивьен положила пистолет в кобуру.

– Держись сзади.

Она подошла к дому со стороны двора и сада. Здесь они с Расселом, пригнувшись, смотрели на дом из-за кустов. Глядя на знакомое здание «Радости», Вивьен испытала острую тревогу. Она привела сюда племянницу в полной уверенности, что это надежное место. А теперь этот дом, где столько детей находило новую дорогу в жизни, мог с минуты на минуту стать местом их гибели.

Вивьен прошла немного дальше и стала еще осторожнее. Рядом с домом сидели на скамейке двое ребят. Это оказались Джубили Мэнсон и ее племянница. Вивьен выглянула из-за кустов и помахала Санденс, привлекая внимание. И, как только та заметила ее, приложила палец к губам. Ребята подошли к ней. Предупредительный жест и необычное поведение Вивьен невольно заставили Санденс заговорить шепотом:

– Что случилось, тетя, что происходит?

– Молчи и слушай. Веди себя так, будто ничего не случилось, и делай что скажу.

Санданс сразу поняла, что это не шутка. Вивьен сочла нужным дать указания и парню:

– Сделайте вот что. Оба. Соберите всех ребят и уйдите как можно дальше от дома. Вы меня поняли? Как можно дальше.

– Хорошо.

– Где отец Маккин?

Санденс показала на окно:

– В своей комнате, с Джоном.

– О нет.

И словно для того, чтобы приглушить это невольное восклицание, в доме неожиданно прозвучал громкий выстрел – звук, который трудно спутать с чем-либо другим. В тот же миг Вивьен поднялась во весь рост, и в руке у нее появился пистолет, словно эти действия неразделимы.

– Уходите отсюда. Бегите как можно быстрее.

Вивьен бросилась к дому. Рассел побежал следом. Она слышала, как шуршит галька под ногами, и звук этот показался ей нестерпимо громким. Вбежав в стеклянную дверь, она натолкнулась на нескольких ребят, которые смотрели на верхнюю площадку, где раздался выстрел.

Растерянные лица. Удивленные лица. Испуганные при виде Вивьен, появившейся с пистолетом на взводе. И хотя они знали ее, Вивьен объяснила им свое появление так, чтобы вызвать доверие:

– Полиция. Этим займусь я. Немедленно уходите отсюда, как можно дальше от дома. Быстро.

Ребятам не пришлось повторять дважды. Перепуганные, они бросились прочь. Вивьен надеялась, что Санденс сумеет успокоить их и увести в надежное место. Она направилась вверх по лестнице, держа пистолет наготове.

Рассел шел следом за ней. Рассел был с ней.

Ступенька за ступенькой осторожно поднялись они на второй этаж, где находились спальни детей. На площадке никого не встретили. Возможно, здесь их и нет, иначе кто-то наверняка выглянул бы на звук выстрела. Вивьен посмотрела в окно и увидела, как стайка ребят бежит по дороге.

Облегченно вздохнув, она все же не забыла об осторожности.

Прислушалась. Никаких голосов, никакого шума. Только эхо выстрела еще бродило, точно живое существо, в могильной тишине лестничной клетки.

Вивьен прошла дальше и свернула на пролет, ведущий в комнату под крышей. Там в конце лестницы виднелась открытая дверь.

Они направились к ней бесшумно, как коты, задержав дыхание. Поднявшись на площадку, Вивьен на мгновение прижалась спиной к стене, глубоко вздохнула и скользнула в комнату, нацелив пистолет в вытянутых руках прямо перед собой.

То, что она увидела, привело ее в ужас и заставило немедленно действовать.

На полу лежал преподобный Маккин с простреленной головой. Распахнутые, будто в изумлении, глаза смотрели в потолок. На полу возле него растеклась лужа крови. Джон сидел на скамейке и смотрел на нее пустыми глазами, держа в руке револьвер.

– Брось оружие. Быстро.

Вивьен крикнула это инстинктивно, но Джон явно пребывал в шоке и не собирался ничего делать – похоже, просто не мог. Тем не менее Вивьен крепче сжала свой пистолет:

– Брось оружие, Джон. Быстро.

Он посмотрел на револьвер в своей руке, словно только сейчас обнаружил, что держит его. Пальцы его разжались, и оружие упало на пол. Вивьен пинком отшвырнула его.

Джон поднял на нее глаза, в них стояли слезы. Он застонал.

– Скажем, что это я взрывал. Вот что сделаем. Скажем, что я.

Вивьен отстегнула от своего пояса наручники и защелкнула их на руках Джона за спиной. И только тогда перевела дыхание.

Рассел стоял на пороге и смотрел на труп, лежащий на полу в луже крови. Вивьен гадала про себя, тут ли он сейчас или переживает заново какую-то сцену из прошлого. Она дала ему время прийти в себя.

И себе самой тоже.

Джон сидел на скамейке, уставившись в пол, и все твердил свои причитания.

В этой комнате Вивьен не ожидала никаких сюрпризов, но все же внимательно осмотрелась. Простое, строгое помещение, никаких украшений, разве что репродукция Ван Гога на стене. Полуторная кровать, письменный стол, комод, потертое кресло. И повсюду книги, самые разные, в пестрых обложках.

А на полу возле шкафа раскрытый чемодан.

В нем толстый потрепанный коричневый конверт, альбом фотографий и зеленая куртка военного образца.

И только тут она заметила, что включен телевизор и изображение на нем замерло. Рассел прошел к нему, взял пульт управления и включил старый видеомагнитофон. Фигуры на экране ожили, а вместе с ними зазвучали и голоса. Картинка плохая, зернистая, очевидно, переписана на видеокассету с восьмимиллиметровой кинопленки.

У Вивьен сжалось сердце от того, что она увидела.

На сцене небольшого театра в свете рампы перед переполненным залом сидел чревовещатель, очень молодой человек, но не настолько, чтобы его невозможно было узнать. На коленях он держал большую куклу, поддерживая ее за спину. Кукла изображала старика в белом одеянии до пола с длинными белыми волосами и такой же бородой.

Когда-то очень давно, в какое-то совсем другое время, Майкл Маккин обращался к кукле с нетерпеливым вопросом:

– Так ты скажешь мне в конце концов, кто ты?

Кукла отвечала низким спокойным голосом:

– А ты еще не понял? Ну тогда, парень, ты просто дурак.

Управляемая умелой рукой своего вдохновителя, она повернула голову к залу, чтобы порадоваться смеху публики. Помолчала, неестественно насупив густые брови над голубыми стеклянными глазами.

И наконец произнесла то, чего публика уже ожидала:

– Я – Господь Бог.

Глава 36

– И когда мы приехали в «Радость», то увидели, что Джон, правая рука преподобного Маккина, убил его. Это все, что нам известно в данный момент.

Вивьен завершила свой рассказ и помолчала вместе со всеми, кто находился в комнате и смотрел на нее по-разному. Кто уже знал историю, выслушав ее, с горечью соглашался, что все так и есть. Кто слушал впервые от начала до конца, не мог скрыть недоверия.

Было семь часов. Утренний свет падал из окна, рисуя на полу квадраты.

Все чувствовали себя опустошенными.

В кабинете мэра Уилсона Голлемберга присутствовали начальник Департамента полиции Джоби Уиллард, капитан Алан Белью, Вивьен, Рассел, а также доктор Альберт Гроссо, психопатолог, которого мэр пригласил в качестве консультанта в расследовании и срочно вызвал, чтобы он занялся Джоном Кортигеном и его психозом.

Учитывая, что скрывалось в стенах «Радости», все согласились, что ребятам нужно провести ночь в другом месте. Их поручили приходящему персоналу общины и временно разместили в одной из гостиниц в Бронксе, которая согласилась их принять.

Вивьен поцеловала Санденс, но не сказала ей о смерти матери, решив сделать это на другой день.

Глядя, как дети садятся в автобус, она подумала, что придется еще немало поработать, прежде чем они забудут происшедшее. И понадеялась, что никто из них не потеряется. А ее саму между тем уже ожидало новое испытание – доклад руководству.

Когда нарисовали на полу контуры тела, унесли труп Майкла Маккина и увезли убийцу в наручниках, за Вивьен и Расселом пришла машина и доставила их в мэрию, куда почти одновременно с ними прибыл капитан и где Уилсон Голлемберг ожидал их как на иголках.

Прежде всего он хотел услышать заверения, что новых взрывов не будет.

Белью объяснил, что пиротехники обезвредили пульт дистанционного управления, который приводил детонатор в действие, и что благодаря письму, найденному у священника, и подтверждению на карте – этой гениальной догадке Вивьен – у них имеется точный список заминированных зданий. Хотя и с известными неудобствами для горожан, разминирование начнется через несколько часов.

⇐ Предыдущая 13 14 15 16 17 18 192021 22 Следующая ⇒