 |
Допрос подсудимого Риббентропа 55
|
|
|
|
существовал, и фюрер такими высказываниями пытался преодолеть это
противоречие.
Файф: Во всяком случае, вы согласитесь со мной, что речи того
времени были полны похвал И дружеских высказываний по отношению
к Польше?
Риббентроп: Да, мы надеялись на то, что мы сумеем удовлетвори-
тельно и разумно решить таким образом вопрос о немецком националь-
ном меньшинстве в Польше. Это было нашей политикой, начиная
с 1934 года.
Файф: И немедленно после Мюнхена вы впервые поставили вопрос
о Данциге в беседе с Липским в октябре?
Риббентроп: Да, правильно, 28 октября.
Файф: А поляки дали ответ 31-го числа через Липского. Вы, ве-
роятно, получили этот ответ днем позже. В нем содержалось предло-
жение о двустороннем соглашении между Германией и Польшей, но
указывалось, что возвращение Данцига Германии приведет к конфликту.
Я изложил вам этот вопрос в общих чертах. Я только хотел напо-
мнить вам об общем содержании ответа. Вы помните?
Риббентроп: Насколько я помню, это было не совсем так. Фюрер
поручил мне — это было как раз 28 октября — вызвать посла Липского
в Берхтесгаден. Это поручение было дано, так как фюрер, повидимому,
продолжая придерживаться, может быть, этой своей речи во дворце
спорта, — сейчас я уже не помню точно, желал теперь выяснить отно-
шения со всеми своими соседями. И именно как раз с Польшей. Поэтому
он поручил мне, чтобы я переговорил с Липским по вопросу о Данциге
и по вопросу о воссоединении с Восточной Пруссией. Я пригласил к себе
посла Липокого и в очень дружественной атмосфере представил ему
эти положения. Посол Липский отнесся к ним очень сдержанно, сказав,
что Данциг, во всяком случае, не является простой проблемой, но что
он запросит об этом свое правительство. Я просил его это сделать
в ближайшее время и сообщить мне об этом. Это было началом пере-
говоров с Польшей.
|
|
|
Файф: Хорошо, а теперь перейдите, пожалуйста, к странице 114:
там имеется запись беседы Бека с Гитлером 5 января. Я хочу обратить
ваше внимание лишь на последний абзац, в котором речь идет о том,
что после того, как Век сказал, что вопрос о Данциге очень сложный,
«канцлер заявил в ответ на это, что для того, чтобы разрешить этот вопрос,
будет необходимо найти что-то совершенно новое, новую форму, кото-
рая, с одной стороны, обеспечила бы интересы германского населения,
а, с другой стороны, — польские интересы. В дополнение канцлер заявил,
что министр может быть совершенно спокоен: он не будет поставлен
перед свершившимся фактом в отношении Данцига, и ничего не будет
сделано для того, чтобы усложнить положение польского правительства».
Скажите, прочли ли вы это, а затем я задам вам вопрос.
Риббентроп: Да, я читал это.
Файф: Теперь взгляните на краткое изложение вашей беседы с Ве-
ком на следующий день. Это страница 115, в начале второго абзаца вы
прочтете, что после того, как господин Век упомянул о Данциге, вы ска-
зали: «В ответ Риббентроп вновь подчеркнул, что Германия не ищет
никакого решения путем применения силы». Вот почти дословно то, что
сказал Гитлер за день до этого. Вы видите это?
56 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РИББЕНТРОПА
Риббентроп: Да.
Файф: Теперь возвратимся к странице 113. Это—распоряжения
подсудимого Кейтеля, точнее, передача Кейтелем приказа фюрера о Дан-
циге, датированного 24 ноября, изданного за шесть недель до этого.
Он является дополнением к приказу от 21 октября. Там сказано:
«Помимо трех вариантов, упомянутых в инструкции от 21 октября,
следует также проводить подготовку, которая дала бы возможность
врасплох оккупировать немецкими войсками свободный город Данциг.
Оккупирование Данцига. Подготовка будет проведена на следующей
основе. Условия оккупации следующие: революционный порядок окку-
пации Данцига, использование политически благоприятной обстановки,
но не война против Польши». Вам было известно об этих инструкциях?
|
|
|
Риббентроп: Нет, мне это было неизвестно. Этот приказ или что-то
подобное я вижу в первый раз.
Файф: Гитлер должен был знать об этом приказе, не правда ли?
Ведь это приказ фюрера?
Риббентроп: Безусловно, и я поэтому полагаю, и как раз хотел это
добавить для того, чтобы представителям британского обвинения было
ясно, что политика и военные дела — здесь две совершенно разные
вещи. Нет сомнения в том, что фюрер, учитывая трудности, которые
постоянно возникали в связи с Данцигом и коридором, отдавал какие-то
военные приказы на всякий случай, и я полагаю, что здесь речь идет
об одном из таких приказов. Я вижу его сегодня впервые.
Файф: Допустим, что вам было известно об этих приказах, и вы тем
не менее утверждали бы 5 января, что Германия не стремится поста-
вить поляков перед свершившимся фактом или перед решением, навя-
занным силой. Если бы вы знали об этом приказе, вы тем не менее,
оказали бы это?
Риббентроп: Если бы я знал об этом приказе и рассматривал бы
его так,'как я и должен был его рассматривать, а именно как приказ
генерального штаба, рассчитанный на возможные осложнения, то я бы
все равно остался при своем мнении, так как я считаю, что задачей
генеральных штабов является принципиальная подготовка к решению
всех проблем, которые могут возникнуть. К политике это, в конце кон-
цов, не имеет никакого отношения.
Файф: К политике не имеет отношения тот факт, что имеется совер-
шенно определенный план, предусматривающий, каким образом сво-
бодный город Данциг должен быть занят германскими войсками вра-
сплох? Никакого отношения к политике не имеет то, что вы говорите
полякам, что они не будут поставлены перед свершившимся фактом?
Повидимому, так вы представляете себе, как надо вести дела? В таком
случае, я оставлю этот вопрос.
Риббентроп: Нет, я должен добавить то, что я знаю, а именно то,
что фюрер долгое время был озабочен, особенно в 1939 году, тем, что
Польша может внезапно напасть на Данциг, так что хотя я человек и
не военный, однако мне кажется естественным то, что решение таких
проблем как-то подготавливается. О деталях этого приказа я, конечно,
не могу судить.
|
|
|
Файф: Итак, когда вы узнали о том, что Гитлер решил напасть
на Польшу?
Риббентроп: То, что Гитлер рассчитывал и на военные действия
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РИББЕНТРОПА 57
в Польше, я услышал в первый раз, насколько я помню, в августе
1939 года. То, что он уже до этого, безусловно, принял некоторые под-
готовительные меры какого-либо рода на всякий случай, — явствует из
самого этого приказа в отношении Данцига. Но об этом приказе я, соб-
ственно, не узнал ничего, и я не помню, чтобы я в то время получал
какие-либо сведения военного порядка. Я помню, что я ничего не знал
об этом.
Файф: Утверждаете ли вы перед Трибуналом, что вам не было
известно в мае, что истинные взгляды Гитлера заключались в том, что
Даициг не является основным спорным вопросом, а основной целью
являлся захват жизненного пространства на Востоке...?
Риббентроп: Нет, в этом смысле я не знал об этом. Фюрер, правда,
говорил иногда о жизненном пространстве, это верно, но я не знал, что
он намеревается напасть на Польшу.
Файф: Хорошо, тогда взгляните на страницу 117 вашей папки. Там
имеется запись совещания от 23 мая 1939 г. в новой имперской канце-
лярии. Она начинается: «Данциг вовсе не является предметом опора.
Вопрос заключается в том, чтобы расширить наше жизненное простран-
ство на Востоке, обеспечить наши продовольственные ресурсы и решить
проблему Балтики. Продовольственные ресурсы можно получить только
в таких редко населенных районах, которые настолько плодородны, что
после того, как Германия использует их, их плодородие все же сильно
увеличится. Другой возможности в Европе нет».
Вы хотите сказать Трибуналу, что Гитлер никогда не высказывал
вам подобной точки зрения?
Риббентроп: Может быть, это покажется странным, но я хотел бы
прежде всего сказать, что я, очевидно, не был на этом совещании. Это
военное совещание, а фюрер всегда проводил совещания по военным
вопросам отдельно от политических совещаний. Правда, иногда фюрер
, в общих чертах говорил о том, что мы должны иметь жизненное про-
странство, но о намерении напасть на Польшу в то время, то есть в мае
1939 года, я ничего не знал, и об этом он мне ничего не говорил.
|
|
|
Файф: Вы хотите сказать, что Гитлер намеренно держал вас в не-
ведении о своих истинных намерениях, о том, что Данциг не являлся
предметом спора, и о том, что он в действительности желал добиться
жизненного пространства. Это вы хотите сказать?
Риббентроп: Да, я полагаю, что он делал это сознательно...
Файф: Тогда взгляните еще на один, очень краткий абзац, немного
дальше. Гитлер говорит: «О том, чтобы пощадить Польшу, не может
быть и речи, и перед нами нет другого выбора чем при первой возмож-
ности напасть на нее. Мы не можем ожидать повторения чешских
событий. Война будет. Наша задача заключается в том, чтобы изоли-
ровать Польшу».
Вы хотите сказать Трибуналу, что он вам как министру иностран-
ных дел никогда не говорил об этом?
Риббентроп: Нет, в то время он этого не говорил. Насколько я
помню, лишь значительно позже, летом 1939 года, он говорил о том,
что решил разрешить эту проблему — как он сам выразился — тем или
иным путем.
Файф: И вы утверждаете, что вам не было известно в мае о том,
что Гитлер хотел войны?
|
|
|
