Шарлотта и её тень

В особняк юной графини Шарлотты Лиддел приходит весна. Хозяйка стоит у окна и любуется садом. Цветущими вишнями и прудами, полными белых лилий, мраморными статуями в зарослях пурпурного шиповника, чугунными оградами, увитыми цветущим виноградом... Она до сих пор не может поверить, что всё это принадлежит ей. Фонтаны и беседки, витражи и гобелены, роскошные наряды и драгоценности, за которыми из глубины веков тянется кровавый шлейф несчастий и преступлений... Однако по её лицу – набеленному и напудренному лицу избалованной светской львицы – этого не скажешь. У неё много недостатков - высокомерие, заносчивость, самолюбование, но чего в ней точно не заподозришь, так это трусости. А ведь она боится. Каждую секунду, каждый миг, до дрожи в руках, до мурашек по спине. Каждый день, поднимаясь с постели, шнуруя корсет и натягивая бархатную юбку на широкий кринолин, она чувствует этот липкий, гнетущий, парализующий страх, проникающий под одежду, льнущий к коже, пробирающий до костей. Она борется с ним, игнорирует, загоняет на задворки сознания - порой ей даже удаётся забыть о его существовании. Но лишь до поры до времени. Рано или поздно он вернётся. Она почти смирилась с этим. В конце концов, что такое страх? Всего лишь чувство. Неприятное, но бесплотное, эфемерное, неосязаемое. С ним вполне можно жить. Разве это непомерно высокая плата за всё, чем она теперь владеет?

Леди Лиддел никогда не блистала умом. Люди находили её приятной девушкой, весёлой, обаятельной, хорошо воспитанной, но никогда не смотрели глубже. Что таилось там в глубине, под ворохом шелестящих кружев, шёлковых лент и завитых локонов? Что, кроме непомерной гордости, кокетства и расточительности? Она неплохо пела и танцевала, давала приёмы и развлекала гостей, подбирала наряды и поддерживала светские беседы - то есть, сплетничала с самым невинным видом, - но, по сути, не представляла из себя ничего интересного. Она ничем не заслужила того, что имела. Всё это - богатство, титул, положение, даже красота - досталось ей от предков. Она наслаждалась этим, не думая о последствиях, швырялась деньгами направо и налево, разбивала сердца поклонников, когда те начинали её утомлять, объедалась изысканными десертами на званых вечерах... Рано или поздно этому должен был прийти конец. И он пришёл - скорее поспешив, чем опоздав.

Хозяйка усадьбы усмехается и поправляет кольцо на пальце – массивное кольцо из чернённого серебра, увенчанное крупным рубином – и внимательно рассматривает собственную кисть, скрытую полупрозрачным бархатом перчатки. Изгиб запястья, вытянутую ладонь, тонкие белые пальцы... Чуть заметно улыбается, приподнимая уголки пухлых алых губ... И резко сжимает кулак, едва ли не до крови впиваясь ногтями в кожу. Ей кажется, что кто-то наблюдает за ней. Видит, что её движения недостаточно изысканны, а манеры слишком грубы. Что под всеми этими вуалями и шелками скрывается бледность - не аристократическая, а мертвенная. Ощущает её страх, смятение, вину… Вину? И с какой стати она испытывает вину? Разве она не заслужила всего, что имеет, больше, чем кто-либо другой? Разве произошедшее не было закономерно?

Шарлотта Лиддел должна была умереть. Такова была её судьба. Это должно было случиться со дня на день. Она могла оступиться на шаткой лестнице, подавиться кексом, запустить насморк или утопиться в садовом пруду. Никто бы не плакал о её кончине. С ней было приятно проводить время, но вряд ли кто-то любил её по-настоящему. Люди того круга, в котором она вращалась, редко думали о ком-то, кроме себя. И всё же, кое-кто не мог допустить её смерти. Во всяком случае, пока.

Та, что стояла на балконе, слишком хорошо помнила недавнее прошлое. У неё было много имён, лиц и хозяев. Она жила на этом свете не первый век и знала свою роль назубок. Оставаться в тени, манипулировать исподтишка, не превышать полномочий, помнить своё место. Каждый представитель её народа знал эти правила с детства и считал их вполне закономерными. До недавнего времени.

Люди называют их фетчами и часто путают с фамильярами или ангелами-хранителями. Однако фетчи есть не у всех людей, а лишь у выдающихся, обладающих властью, незаурядными талантами и способностями. Они слишком заняты, чтобы тратить время на простых смертных, и помогают только тем, кто, по их мнению, действительно этого заслуживает – аристократам, монархам и могущественным волшебникам. Есть у них и другая любопытная особенность - они умеют принимать облик хозяев, чем часто пользуются, являясь им в виде собственной тени или отражения в зеркале. Англичане до сих пор рассказывают байки, что их королева Елизавета видела фетча незадолго перед смертью – тот предстал пред ней в виде её будущего трупа, полуразложившегося и изъеденного червями. Шарлотта - вернее, та, что заняла её место, - никогда не понимала подобного рода шуток. Она собиралась предупредить хозяйку о скорой кончине как можно мягче, чтобы это известие не стало для неё ударом. Собиралась, но так и не сделала этого. В последний момент она поняла, какой шанс упускает, и не смогла устоять перед искушением. В конце концов, леди Лиддел всё равно должна была умереть. Разве она совершила нечто предосудительное?

Ах, Шарлотта! Она была такой молодой, красивой, до неприличия богатой и на зависть удачливой. Такой непробиваемо глупой, отвратительно слабой, тошнотворно капризной. Та, кого теперь знали под графским именем, возненавидела её с первого взгляда. У неё было много хозяев, но ни одному из них она так не завидовала, ни одного так не презирала и не желала посрамить. Никогда прежде участь чужой тени не казалась ей настолько унизительной. Совсем недавно она любила свою работу, старалась быть исполнительной и внимательной к подопечным, но теперь всё изменилось. С какой стати она должна была заботиться об этой девчонке? Лишь потому, что та родилась в дворянской семье, была близка ко двору и, теоретически, могла оказать влияние на судьбу родной страны? При мысли об этом новая Шарлотта не могла сдержать смеха. Скорее на солнце выпал бы снег, чем эта девица пошевелила бы пальцем во благо кого-то, кроме себя. Нет, она, та, что все эти годы скрывалась за её спиной, была куда сильнее, смелее и твёрже. Она заслуживала занять это место.

И вот она стоит на балконе, хрупкая и прекрасная в своём пурпурном платье с высоким тюрнуром, фарфоровой полумаске и кружевных перчатках. Её взгляд скользит по золотым часам на тонкой цепочке. Сегодня она готовит бал-маскарад для гостей со всей округи. Вино будет литься рекой, музыка не смолкнет до утра, а танцы продляться до тех пор, пока люди не попадают с ног. Она пригласила не только дворян и богачей, как делала Шарлотта, но и простой народ - крестьян, фермеров, рабочих. Разве это не акт благотворительности с её стороны? Разве она не помогает людям, на которых семье Лиддел веками было наплевать? И это только начало. Со своими деньгами и связями она изменит мир к лучшему. Она будет куда полезнее для общества, чем бедная малышка Шарлотта, сладко спящая на бархатном ложе посреди увитого плющом фамильного склепа.
Со смертью человека симбиоз между ним и его фетчем прекращается, поэтому новоиспечённая Шарлотта не могла допустить гибели хозяйки - в противном случае она бы не сумела принять её облик. Поэтому она просто усыпила её, как это любят делать феи и эльфы, когда неосторожные путники забредают в их зачарованные холмы. Ей предстояло проспать ближайшие пятьдесят или шестьядесят лет - столько, сколько фетч мог провести в её облике, не вызывая подозрений у соседей, - и, едва проснувшись, найти свою гибель. Новая Шарлотта часто гадала, что же с ней произойдёт - может, её разорвёт стая бешеных собак или зарежут орудующие в местных лесах разбойники? Ей хотелось увидеть её кровь, крупные алые бусины на полупрозрачном белом саване, рваные раны на гладкой алебастровой коже, ужас, застывший в омертвелых немых глазах. Как же она её ненавидела! Как жаждала её разоблачения! Как хотела, чтобы все эти люди из высшего общества, называвшие её милой девочкой и приятной собеседницей, узнали, как далека она от невинности. Эта самовлюблённая кокетка, не умевшая ничего, кроме как покрикивать на слуг и разбрасываться родтельскими деньгами, должна была умереть. Должна была уступить место ей – той, что веками стояла за чужим плечом, пряталась позади трона. Теперь настало её время. И она собиралась распорядиться им с умом.

- Вы ждёте Шарлотту, но она не сможет вас встретить, - не без удовольствия произнесла она, наблюдая, как карета первых прибывших гостей, герцогов из соседнего имения, останавливается у дверей особняка, - никто не узнает, что я с ней сделала, я буду играть так, что ни один человек, будь он сто раз уверен, что знает её, не заметит подмены. Я тоже умею болтать, шутить, смеяться и сплетничать. Я достойна прожить её жизнь. Я сделаю это куда лучше.

И всё же, когда она спускалась по лестнице навстречу герцогу и герцогине, её руки под тонким кружевом перчаток мелко дрожали. Она украдкой бросила взгляд в воду садового фонтана. Даже под вуалью и маской было видно, что её лицо бледно, как полотно. Бледно, но прекрасно. Шарлотта была красавицей, но в этой красоте было что-то отталкивающее и неестественное. Что-то абсолютно чуждое её фетчу. По своей природе фетчи – бесплотные духи, но у них есть и человеческий облик, который они принимают, общаясь с другими людьми, помимо хозяев. Один, наиболее подходящий, который они считают истинным. В этом облике та, кого ныне звали графиней Лиддел, была патлатой длинноногой девчонкой с острым вздёрнутым носом и россыпью веснушек, больше похожих на ветрянку - этакая ведьма из детской книжки, обаятельная, но не более того. Она всегда считала свою внешность заурядной, особенно по сравнению с Шарлоттой, но в последние дни ей всё чаще хотелось вновь увидеть собственное лицо. Сбросить чужую маску, которая явно была ей не по размеру. Перестать жить в страхе. Что, если сегодня она сделает что-то оне так? Выдаст себя случайной фразой или взглядом? Назовёт кого-то из гостей чужим именем? Что тогда будет? Может, ещё не поздно отступить? Но если она вернётся в мир фетчей, и кто-то узнает, ЧТО она совершила... Доверие к ней исчезнет навсегда. Ей никогда не доверят нового подопечного. Нет, она ни в коем случае не может свернуть с пути. Ей придётся пройти его до конца...

Она открывает створку ворот и приветливо улыбается гостям. Герцог и герцогиня выбираются из кареты, желая графине доброго утра. Они видят Шарлотту Лиддел, смешливую и остроумную, болтливую и недалёкую, глуповатую и хорошенькую... И даже не догадываются, что перед ними могущественный дух, способный, при желании, испепелить их одним взглядом. Их радушная хозяйка видела расцветы и падения империй, защищала королев и жриц, возводила дворцы и губила армии... Пожалуй, случись им узнать об этом, они бы немедля обратились в бегство. Но даже увидев её истинное лицо, об одном они бы никогда не догадались.

Что она сама сходит с ума от страха.