 |
Послесловие ко второму тому (бунко) 5 глава
|
|
|
|
Женщина уверенно вытащила свитер из стопки. Стопка покосилась и лавиной обрушилась на пол.
— Ох, батюшки. Я извиняюсь…
Рикига раздраженно прищелкнул языком.
— Что Вы делаете? — сердито произнес он. — Теперь мы в этом бардаке ничего не найдем. Идиотизм, хах, Сион.
Тот замер.
— Сион… что такое?
Хотя Рикига стоял совсем рядом, Сион не слышал его слов. Его взгляд был прикован к тому, что появилось после обвала стопки. Все звуки и цвета вокруг померкли, только эта вещь стояла у него перед глазами.
Это было серое полупальто.
Мягкий цвет с голубым оттенком; отличное качество, определяемое с одного касания; большие пуговицы на отворотах рукавов — он уже видел это раньше.
— Это…
Дрожащей рукой он взял полупальто. На плече был грубый шов черными нитками. Не хватало одной пуговицы, причем казалось, что ее оторвали. Его руки сильно тряслись. Он хотел остановить дрожь, но не мог.
— Вам это приглянулось? Ах, видите ли, это женское пальто. Отличное качество, конечно… но Вам оно будет немного маловато. Ах, не думаю, что оно подойдет. Последнее пальто, черное, будет намного лучше…
— Где вы…
— Ах, прошу прощения?
— Я спрашиваю, где вы его взяли?!
Он крикнул. Он вовсе не собирался запугивать женщину, но она удивленно вздернула брови и отошла на шаг назад.
— Это. Пальто. Где. Где вы его взяли?
— Сион!
Рикига, стоя сзади, положил Сиону руку на плечо.
— Что такое? Ты чего так разволновался? Что не так с этим пальто?
Сион тяжело сглотнул и сжал пальто в руках.
— Это принадлежит Сафу.
— Сафу? Кто это?
— Мой друг. Мой… очень близкий…
— Друг? Ты хочешь сказать, из города?
— Да.
— Ты уверен, что не ошибся? Таких пальто, должно быть, сотни.
Сион стиснул зубы, пытаясь унять дрожь в пальцах, и покачал головой.
|
|
|
Здесь не было ошибки. Это было пальто Сафу. Подарок единственного кровного родственника, ее бабушки, и даже такой парень, как Сион, мог заметить, что это была элегантная вещь, подходящая к хорошо очерченному лицу Сафу.
«Твоя Бабушка, наверное, хорошо тебя знает, Сафу. Она всегда выбирает вещи, которые больше всего тебе идут», — сказал он когда-то.
«Ага, так и есть. То есть, она все-таки растила меня всю мою жизнь. Эй, Сион — если бы ты выбирал мне пальто, то какое бы подобрал?»
«Что? Прости, но моей зарплаты никогда не хватит, чтобы купить тебе настолько красивое пальто».
«Я же говорю «если бы». Мне просто интересно знать твое мнение».
«Хмм, сложный вопрос».
«Ну, подумай хорошенько. Ты ведь мастер решать трудные вопросы, да?»
В прошлом году они шли по зимней тропинке, ведя такой разговор. Лучи зимнего солнца падали сквозь голые ветви деревьев на Сафу, из-за чего ее пальто слегка светилось. Тогда он впервые подумал, что его подруга детства красивая. Зимнее солнце, теплая улыбка, серое пальто. Это была вещь Сафу. Он был в этом уверен.
Почему… что оно здесь делает? Почему, почему, почему…
— Почему? — настойчиво произнес Сион. — Где и как вы купили это пальто? Скажите, пожалуйста. Сейчас же.
— Сион, успокойся, — Рикига встал перед Сионом, закрывая женщину. — Итак, каким образом оно сюда попало? Из Номера 6 или…
Лицо женщины давно уже лишилось своей искусственной улыбки. Теперь на нем читалось неприкрытая подозрительность.
— Что, да никогда. Я-то была с Вами вежлива, мистер Рикига, а что получаю в ответ? Какое Вам дело, где я беру товар? Или что — хотите докопаться и получить товар по дешевке? Это Вам не шутки, совсем нет. И мне вовсе не смешно.
— Какого черта мне тебя смешить? — прошипел Рикига. — Могу заверить, вероятность такого тоньше волоса на моей голове. О чем ты говоришь? Чего ты боишься? Ты получаешь товар из таких опасных источников?
|
|
|
Женщина широко открыла рот и извергла поток возмущенных жалоб.
— Хватит уже. Вам достаточно знать, что бизнес у меня приличный. Если хотите пожаловаться — прошу на выход. Убирайтесь, кому сказала. Выметайтесь вон!
Не успела она закончить, как Рикига заломил ей руку за спину и нагнул женщину к прилавку.
— Какого черта ты творишь? Грязный мелкий ублюдок!
— Если не хочешь заработать перелом, лучше выкладывай все, — мрачно произнес Рикига. — Откуда у тебя это пальто?
— Ах, я подобрала его на заводе по переработке отходов в Номере 6. Оно плавало в сточной канаве. Вот и все. Господь милосердный!
Она дернулась от боли.
— Где же здесь сточные канавы? Не думаю, что слышал хоть об одной.
— Так я ж и говорю, давно это было, да и какая разница? Его выкинули вместе с мусором, могу спокойно делать, что захочу. Это никого не касается, особенно вас.
— Вы лжете! — закричал Сион. — Это ложь! Это пальто было важно для Сафу. Она бы никогда его не выкинула!
— Что за шум?
Задняя дверь магазина открылась, вошел мужчина. Он был огромен — не меньше двух метров в росте. И на вид весил как минимум сотню килограмм. Его голова было полностью лысой, а лицо странно перекошено. Несмотря на зимнюю пору, он был только в футболке. Его толстые руки украшали татуировки в виде скорпионов и черепов.
— Ты вернулся как раз вовремя. Вышвырнешь эту парочку?
Женщина презрительно ухмыльнулась, все еще будучи захваченной Рикигой.
— Ха, должна сказать, у моего мужа весьма сильные руки. Сломать шею ему раз плюнуть. Я бы на вашем месте убиралась, иначе умрете.
Рикига отпустил женщину и спокойно пожал плечами.
— Ну? — нетерпеливо произнесла женщина. — Чего ты ждешь? Избей их, чтоб на ногах еле стояли, вперед.
Мужчина хранил молчание. Затем, не проронив ни единого слова, он низко поклонился.
— Давно не виделись, Конк, — тут же сказал Рикига. — Не знал, что ты остепенился. Так ты теперь муженек продавщицы шмоток, хах?
— Поженились месяц назад, — промямлил мужчина.
— Ну-ну. Поздравляю. Не будешь ли ты так любезен спросить свою прелестную жену, откуда у нее это пальто? Эта твоя дамочка такая упертая. Из нее тяжело выбить правду.
Мужчина, которого Рикига назвал Конком, посмотрел прямо на пальто в руках Сиона и повернулся к женщине.
|
|
|
— Скажи Рикиге-сану правду.
— Хах, чего это так вдруг? Почему я должна их слушать?
— Рикига-сан помог мне когда-то давно. Быстрее. Скажи им.
Под угрожающим взглядом Конка, лицо женщины нахмурилось. Все еще хмурясь, она обиженно отвернулась.
— Ах, я просто купила все у посредника. А где он затаривается, я не знаю.
Рикига прищелкнул языком.
— Врешь. Ты не можешь не знать, откуда приходит твой товар.
— Ах, не знаю, не знаю! — упрямо твердила женщина. — Ничего не знаю.
Рикига задал новый вопрос, попутно удерживая Конка, который шагнул вперед, сжимая кулак.
— Тогда скажи мне, кто посредник, — сказал он. — Остальное я сам смогу выяснить.
Женщина не ответила. Рикига вытащил пару банкнот из нагрудного кармана, вложил женщине в руку и сжал ее пальцы на деньгах.
— Ты говорила сама с собой и сболтнула имя посредника. Мы случайно услышали. Будем считать так. Я не доставлю тебе неприятности.
Женщина глянула на деньги в своей руке, и, отвернувшись, пробормотала ответ.
— Это владелец собак. Странный прохвост, ведущий бизнес с помощью собак.
Собака, свернувшаяся калачиком у ног Сиона, прижала уши. Рикига сдавленно зарычал.
— Инукаши, хах. Тогда одежда пришла из Исправительного Учреждения.
— Исправительного Учреждения? — недоверчиво переспросил Сион.
— Да-а, — протянул Рикига. — Слышал, этот парень продает вещи заключенных подпольным торговцам.
У Сиона сердце остановилось. По крайней мере, ему так казалось. Он не мог дышать. В ушах раздавался глухой звон.
Исправительное Учреждение, заключенные, Исправительное Учреждение, заключенные, Исправительное Учреждение…
— Тогда Сафу… Сафу в Исправительном Учреждении?
— Скорее всего, — угрюмо ответил Рикига. — И ее навряд ли пригласили в гости. Наверное, взяли под стражу — без сомнений, в качестве заключенного.
Сион вылетел из магазина с серым пальто в руках.
Он должен был немедленно увидеться с Инукаши. Он должен был узнать у него правду.
— Сион!
Позади него бесплодный крик Рикиги разлетелся по ветру и повис в воздухе.
|
|
|
* * *
Мужчина шел странно, причем уже давно. Он спотыкался, ноги подкашивались, будто он был пьян.
Двенадцатилетний Джус недоуменно наклонил голову, когда слез с велосипеда. Слева виднелся дом, в котором жила его семья. Он находился в углу парка, одного из многих, разбросанных в жилой зоне. Пусть и не такой большой, как Лесной Парк, он все равно оставался мирным уголком, утопающим в зелени. Джус вел велосипед — подарок на двенадцатый день рождения от отца — и следил за мужчиной. Он не мог не волноваться; не мог просто бросить этого мужчину. Его мать вечно жаловалась на эту особенность мальчика. «Не лезь в дела других людей, — сказала бы она. — Ты будто везде свой нос всунуть хочешь, Джус. Интересно, унаследовал ли ты это от деда». Но если это и правда от деда, Джус был бы только рад. Он всегда так думал.
Джус любил дедушку. Когда Джус был маленьким, его дедушка, бывший моряк, усаживал мальчика на колени и рассказывал истории. Он говорил о море, которого Джус никогда не видел; о белых китах, огромных, как горы; о землях, круглый год покрытых льдом и снегом; о стаях из сотен бабочек, летящих в небе большим облаком; о великанах, живущих за облаками; о феях; о магии; о древних войнах богов — его мать это ненавидела, но Джус уходил в истории с головой.
Он подрос, и вскоре после того, как начал ходить в школу, выбранную Департаментом Образования, мальчик получил официальный выговор от преподавателя за склонность к иллюзиям. Ему сказали, что это забота о его будущем. Его мать разревелась, отец схватился за сердце. Джуса включили в Специальную Программу, круглый год ему приходилось выполнять особые требования. Ему просто не оставили выбора. Все старые книги, взятые с полок дедушки, были конфискованы. А через пару месяцев исчез и сам дед. Его забрали в Сумеречный Коттедж. Джус слышал, что это величайшее счастье для пожилого человека, но сам он много ночей проплакал в своей постели из-за тоски по дедушке и невозможности встретиться с ним вновь. Такими ночами ему всегда снились истории деда.
Через год Джус перестал говорить о больших белых китах или феях с прозрачными крылышками. Взрослые вздохнули с облегчением. Но в глубине души мальчика истории продолжали тайно жить и дышать. Он никогда не смог бы от них избавиться. Наверное, поэтому его до сих пор заботили чужие люди. Он не мог не задаваться вопросом что делает этот человек? Что он сейчас чувствует? Но он так же осознал и то, почему это нельзя произносить вслух.
— Ох!.. — сдавленно вскрикнул Джус. Мужчина свалился под буковым деревом. Он застонал от боли. Джус бросил велосипед и пошел к мужчине. Ему показалось, что какая-то черная муха отлетела от мужчины. У Джуса не было времени это проверять. Тело мужчины начало дергаться в конвульсиях, но вскоре замерло.
|
|
|
— Эм…сэр…
Джус нерешительно окликнул его. Он заглянул мужчине в лицо. В следующий миг мальчик закричал.
Глава 4: Ложь о правде, правда о вымысле
У Короля ослиные уши. Покрытые серым мехом ослиные уши. Шевелящиеся, дергающиеся ослиные уши.
Древнегреческий миф «Ослиные уши Короля Мидаса».
Нэдзуми медленно брел по ночной дороге. Здесь «ночь» и «тьма» были синонимами. Когда все естественные источники освещения гасли, оставался лишь мир темноты. Все окрашивалось в черный.
Иногда из щелей барака, едва защищающего от дождя и ветра, просачивалась тонкая полоска света. Но вскоре огни гасли, и пронизывающий холод струился сквозь тьму, тишину и одежду людей, чтобы дотянуться до их теплых тел.
Даже облака белого пара, срывающиеся с его губ, утонули во мраке. Он поднял лицо к небесам. Бесчисленные звезды мерцали в чистом ночном небе.
Завтра утром, похоже, будет еще холоднее обычного. И снаружи еще больше людей замерзнут до смерти. Жестокая судьба под звездным небом. Даже с небом, наполненным звездами, никто не называл зимнюю ночь красивой — не в этих землях.
Нэдзуми остановился и посмотрел на сияющий вдалеке город. Скопление огней маячило в темноте — Святой Город, Номер 6.
Весь город, светившийся золотым, напомнил ему миф о Короле Мидасе, который своим прикосновением превращал все в золото.
В морозной темноте Нэдзуми слабо улыбнулся.
Король Мидас получил золотое прикосновение, но взамен он больше не мог донести до рта мясо или хлеб и даже любимую дочь превратил в золотую статую. Тогда он, наконец, осознал свою алчность и глупость и взмолился о прощении богов.
Номер 6, что ты будешь делать? Ты, город, смотрящий свысока на погрязших во тьме нас, сияющий своим обманом и хитростью, упадешь ли ты однажды на колени и взмолишься ли о прощении? Но некому будет над тобой сжалиться. Облаченный в свою золотую мантию, ты разрушишься, сгоришь дотла и исчезнешь. Я буду жить, пока занавес не опуститься после твоего исхода. Я буду жить и увижу конец собственными глазами.
Нэдзуми заново закутался в кусок суперволокна и пошел дальше. Маленькая мышка, ту, которую Сион назвал Гамлетом, высунула голову из складок и тихо пискнула.
Да, он собирался выжить. Так же, как прошел весь этот путь до сих пор, он собирался жить и дальше, даже если придется ползти на четвереньках. Он будет остерегаться любой опасности, точить свои клыки и когти и продолжать до того момента, когда сможет вцепиться в глотку врага и разорвать ее.
Он выживет, он будет продолжать жить. Он сможет.
Нэдзуми сунул руку в задний карман штанов. Внутри лежала записка Каран. 
(Сафу схватили люди из Бюро Безопасности. Помоги. — К.)
Он еще не показал ее Сиону. Что ему с этим делать? Нэдзуми колебался. Он стоял на распутье, не в силах ни выбросить записку, ни отдать ее Сиону, повернувшись к нему спиной и сказав, что его это не касается.
Нерешительность, колебания, волнение — он знал, насколько они опасны для него. До боли хорошо знал. Право или лево; вверх или вниз; драться или бежать; бросить или защищать — короткий миг, за который принималось решение, был гранью между жизнью и смертью. Он ни разу не сделал неправильный выбор. Потому и был жив до сих пор.
Записка опасна. Значит, ему просто надо ее выбросить. Вместе с нерешительностью, которая, без сомнения, подвергает его жизнь опасности; лучше всего похоронить все это во тьме.
Он знал правильный ответ. Но почему он не следует ему? Почему он создавал себе проблемы, даже выложил большую сумму денег за сбор информации об Исправительном Учреждении?
Какого черта я творю?
Он замер.
Нэдзуми стоял, его взгляд сверлил темноту. Он находился на склоне с редкими деревьями, в паре десятков метров от своего подземного жилища.
— Кто здесь? — тихо произнес он.
Над ним раздался сухой шорох, наверное, порыв ветра прошелестел среди голых ветвей. Но еще более незаметным было движение в темноте, слабый звук шагов по сухим листьям.
— Поздновато ты заметил, а? — раздался короткий лающий смех. — Совсем на тебя не похоже, совсем. О чем это ты замечтался?
— Инукаши.
Черные волосы и смуглая кожа Инукаши помогали ему скрываться в темноте. Но Нэдзуми был слишком беспечен, позволив ему подойти так близко незамеченным. Сегодня он был сам не свой.
— Повезло, что это был я. Кто знает, сколько жизней тебе понадобилось бы, если бы ты замечтался рядом с кем-то другим, Ив, — Инукаши назвал Нэдзуми его сценическим псевдонимом и издал еще один короткий смешок.
— Быть рядом с тобой не особо безопаснее, — парировал Нэдзуми. — Особенно, если ты ждал ночи, чтобы устроить засаду на дороге, — Он сделал маленький шаг назад. — Чего ты хочешь, Инукаши? Я очень сомневаюсь, что ты смог собрать информацию так быстро.
Тон Инукаши изменился, из его речи пропал сарказм.
— У нас чрезвычайная ситуация.
— Чрезвычайная?
— Только что — ну, какое-то время назад — ко мне приходил Сион.
— Правда?
Он ощутил почти болезненный укол беспокойства.
— И вовсе не насчет мытья собак. Он сунул серое пальто мне в лицо и спросил, получил ли я его из Исправительного Учреждения.
— Серое пальто, хах… женское?
— Ага. Оно было порвано на плече, но одежда-то отличная. Она было у продавца подержанной одежды, которому я сбываю вещи. Вещи из Исправительного Учреждения.
Оно, должно быть, той девушки — Сафу. Нэдзуми отвернулся и вздохнул.
— И?
— И? — недоверчиво повторил Инукаши. — Ты мне скажи. Какой у этого спектакля сценарий, а, Нэдзуми? Сион говорит, что это пальто его подруги. А значит, его подружка стала заключенным в Исправительном Учреждении. Ранее сегодня ты заплатил мне за сбор информации об Исправительном Учреждении. Только не говори, что это никак не связано — на такое даже собака не купиться. Ты планируешь помочь подружке Сиона, ты этим занимаешься?
Нэдзуми не мог ответить. Он не мог ни согласиться, ни опровергнуть слова Инукаши.
— Нет, конечно, — Инукаши ответил за него. — Такой как ты никогда не наплюет на собственную жизнь, чтобы помочь абсолютно незнакомому человеку.
— А почему ты думаешь, что я умру в процессе?
По другую сторону темноту Инукаши глубоко вздохнул.
— Ты что, спишь на ходу? Мы говорим об Исправительном Учреждении. Если сильно повезет, ты проскользнешь внутрь. Но ты никак не сможешь выжить. Нэдзуми, не забивай голову ерундой.
— Господи, ты волнуешься за меня? Я удилен.
— Ты меня не сильно волнуешь, — прошипел Инукаши. — крысой больше, крысой меньше — разницы никакой. Но что будет с Сионом, а? Теперь он знает, куда забрали его подругу. Такой наивный мальчик как он, наверное, считает, что Исправительное Учреждение — просто Центр Перевоспитания или типа того. Он, должно быть, решит, что ему надо просто заполнить анкету посетителя, чтобы увидеться с другом. Если ты его не остановишь, этот ребенок пойдет. Он пойдет — и его убьют.
Инукаши замолчал, ночная тьма как будто сгустилась. Даже ветер затих — ветви деревьев не издавали ни малейшего звука.
— Ты это хотел мне сказать? — вскоре произнес Нэдзуми. — Боюсь представить, через какие страдания ты прошел из-за меня.
Нэдзуми сделал шаг вперед и схватил Инукаши за плечо, прежде чем тот успел ускользнуть. Пока он знал, где находится другой человек, ему не составляло труда предсказать все его движения.
— Не имеет значения, что собирается делать Сион, — тихо произнес Нэдзуми. — Он не один из нас, и это не наше дело.
— Тогда какого черта ты вынюхиваешь у него за спиной? — осуждающе спросил Инукаши. — Зачем тебе в тайне собирать информацию об Исправительном Учреждении?
Нэдзуми напряг пальцы и сильнее вдавил их в тощее, костлявое плечо Инукаши. Тот вскрикнул от боли. Нэдзуми наклонился к его уху.
— Не суй свой нос в дела, которые тебя не касаются, — прошептал он. — Ты делаешь работу, за которую тебе заплатили, ничего больше.
Он отпустил руку. Маленькое тело Инукаши шаталось.
— Я просто сказал Сиону, откуда пришло пальто, — сказал он. — Я не говорил ему, с чем ты приходил ко мне.
— Черта с два ты бы признался.
— Нэдзуми, Сион собирается идти один, — спокойно продолжил Инукаши.
Он слабо потряс свою руку, онемевшую до кончиков пальцев.
— Он думает, что ты ничего об этом не знаешь. И он хочет пойти один, никому не сказав. Он не собирается тебя втягивать. Ты знаешь это, верно?
— Почему ты так уверен? Ты его мамочка, что ли?
— Не надо быть матерью, чтобы это понять. Ты должен лучше меня знать, что он за человек. Поэтому ты шпионишь тайком, так ведь?
— Заткнись! — голос Нэдзуми перешел в рычание. В нем бурлили эмоции; дыхание сбилось. Инукаши почти не отреагировал.
— Если он настолько дорог тебе, что ты не хочешь его терять, — упрямо продолжал Инукаши, — защищай его до самого конца. И делай все, чтобы защитить его, идиотина, как бы унизительно это ни было. Думаешь, сможешь сохранить лицо, а? Скрывать все, по-своему позаботиться обо всем? Хватит себя обманывать.
— Инукаши!
Инукаши отпрыгнул назад на секунду раньше того, как Нэдзуми сделал шаг вперед. Опустившись на одно колено, Инукаши мягко рассмеялся.
— Ты проиграл, Нэдзуми.
— Что?
— Ты нашел себя что-то, что надо защищать — ты проиграл. Таковы местные правила. Ты сам это знаешь лучше кого-либо.
Нэдзуми оттолкнулся от земли и обогнул Инукаши. Он схватил парня, когда тот пытался убежать, и толкнул его на землю.
— Что ты там говорил о проигрыше? — гневно произнес он. — Хватит уже чушь нести.
— Я не несу чушь. Нэдзуми, раньше ты бы не поддался так легко на провокации. Ты бы и ночью не бродил, погрузившись в раздумья.
— Пусти, — устрашающе спокойно произнес Инукаши. Он встал и тяжело вздохнул.
— Все еще не понял, Нэдзуми?
— А?
Воздух рассек резкий свист. Инукаши отступил на пару шагов назад.
Со всех сторон во тьме начали вспыхивать, появляясь, красные огоньки. Нэдзуми не понадобилось много времени, чтобы опознать в них глаза собак. Когда он это понял, его уже окружили. Ни одна из собак не зарычала, пока они заключали его в кольцо.
— Это специально натренированные собаки-охранники. У тебя не получится выкрутиться, как сегодня днем, — теперь голос Инукаши был намного дальше. — Ты попал в окружение, даже не заметив этого. Обычно ты так не ошибаешься, Нэдзуми. Но у тебя есть слабость. Забудь Сиона — посмотри на себя, ты даже сам защититься не можешь.
После секундного молчания короткая команда резанула воздух.
— Взять его!
Собаки прыгнули. Несколько гибких и смертоносных тел пролетели над головой Нэдзуми и обрушились на него, когда тот присел. Он вскочил на ноги и направленно ударил вверх.
Визг.
Собака, нарушившая тишину, рухнула на землю. Не успел Нэдзуми восстановить дыхание, как от земли оттолкнулась еще одна. Она вонзила зубы в его руку, которую он как раз вовремя успел закутать в суперволокно. Нэдзуми махнул рукой и сбил собаку на землю. Он поднялся и стал спиной к дереву.
— Инукаши, если будешь продолжать свои глупые игры, я легко достану тебя самого.
Нэдзуми вытащил нож из кожаных ножен. Он восстановил дыхание и сосчитал красные огоньки.
Еще четыре.
— Так тебя не заботит, что твоим драгоценным собакам перережут горло? — окликнул он.
Голос Инукаши раздался все с той же стороны.
— Посмотрим на твои жалкие попытки. Это была просто разминка. Теперь они не будут из вежливости нападать по одному. Сейчас они ринуться все вместе.
Не успел Инукаши закончить предложение, как Нэдзуми уже несся на его голос. В то же время жгучая боль пронзила его плечо.
— С дороги!
Он ударил рукояткой ножа собаке между глаз. Со звуком рвущейся ткани, черная собака покатилась по земле позади него.
— Инукаши!
Нэдзуми притянул Инукаши за его длинные волосы и дернул вниз. Он прижал его к земле, приставив нож к его смуглому горлу.
— Отзови своих собак или…
Инукаши коротко рассмеялся.
— Или что? Ты меня убьешь?
— Если потребуется, — холодно ответил Нэдзуми.
— Думаешь, хватит смелости, если даже собаку убить не можешь?
В этот раз усмехнулся Нэдзуми.
— Просто у меня сегодня нет запасного ножа.
— Что?
— Из-за собачьей крови лезвие тускнеет. Я сберег его и сохранил чистым для тебя.
Тело Инукаши дернулось.
— Эй, заканчивай это, козлина, — нервно произнес он. — Убьешь меня — мои собаки напрыгнут все разом. Они тебя на кусочки разорвут.
— Ох, даже не знаю. Ты ведь их босс, верно? Я слышал как-то, что собаки теряют желание сражаться, если их лидер оказывается побежденным.
— Э-это неправда — эй, в самом деле, прекращай. Это опасно.
— Отзови своих шавок.
— Ладно-ладно.
Инукаши щелкнул пальцами. Собаки развернулись и исчезли в темноте.
— Вот как. Ты хорошо их выдрессировал.
— Спасибо за комплимент, — уныло произнес Инукаши. — Забавно, что мне от этого не легче. Так ты собираешься убрать с меня свой чугунный зад или нет? Любовная сцена с тобой — не совсем то, о чем я мечтал в последнее время.
— Не волнуйся, — любезно произнес Нэдзуми, — это последнее, что мне хотелось бы делать. Я бы не согласился, даже если бы мне за спектакль заплатили.
Освободив Инукаши и убрав нож, Нэдзуми задал новый вопрос.
— Для чего был весь этот фарс?
Инукаши прищелкнул языком, стряхивая с одежды листья.
— Я решил преподать тебе частный урок.
— Что?
— Факт остается фактом: ты не так силен, как думаешь. Я просто решил тебе это показать. Хотя кое-какие способности у тебя есть. Не так много людей могут выстоять против меня и моих собак.
— А что, спасибо за комплимент. Забавно, но мне тоже от этого не легче.
— Но ты не супермен и не монстр, — продолжил Инукаши. — Ты просто человек. И у твоих способностей есть человеческий предел.
Нэдзуми ощущал тупую боль в плече. По руке струйками текла кровь.
В голове Нэдзуми промелькнула мысль о том, что в это же место попала и пуля, рану от которой четыре года назад обрабатывал Сион.
— Нэдзуми!
Донесся до него голос Сиона. Огонек лампы покачивался неподалеку.
— Похоже, парнишка сам пришел за тобой, — Инукаши тихонько усмехнулся. — Ну, позвольте тогда откланяться, — после в некоторой спешке добавил: «Нэдзуми, что-то странное происходит внутри Номера 6».
— Странное?
— Не знаю подробностей. Я слышал, там ходит какая-то странная болезнь, но это не точно. Скоро разнюхаю. И я собираюсь на днях взяться за сбор информации об Исправительном Учреждении. Похоже, у них тоже скоро дел прибавится. Будет довольно интересно, я это чую — собачье чутье говорит мне это. Поэтому…
— Поэтому?
— Поэтому положись на меня — я собираюсь тебе помочь.
Инукаши протянул руку и с силой похлопал Нэдзуми по плечу. Дикая боль пронзила руку. Нэдзуми застонал и упал на колени, сжимая другой рукой плечо.
— Увидимся. Я скоро выйду на связь.
Инукаши растаял в чернильной темноте еще быстрее своих собак. Когда он исчез, рядом послышались шаги Сиона.
— Нэдзуми, что-то случилось?
Сион поднес лампу к Нэдзуми, когда тот поднялся на ноги. Его глаза тревожно округлились.
— Что с тобой стряслось? У тебя кровь идет!
— На меня напала собака.
— Собака? Почему?
— Это была обычная бродячая собака. Думаю, она приняла меня за маленького милого кролика. А что ты здесь делаешь?
Гамлет высунул голову из кармана свитера Сиона.
— Он пришел за мной, — сказал Сион. — Я решил, что с тобой что-то случилось.
— И ты пришел помочь. Прихватив лишь одну лампу.
— Ага.
Сион поднес лампу ближе к ране Нэдзуми и нахмурился.
— Нам надо её обработать. Пошли домой. Идти можешь?
— Конечно.
Рука Сиона скользнула Нэдзуми под мышку, чтобы поддержать его. Нэдзуми отпихнул его и пошел вперед. В его плече пульсировала боль. Но он не собирался хвататься за протянутую руку. Если он привыкнет полагаться на кого-то, то уже не сможет шагать сам по себе. Рука помощи была ненадежной, она исчезала так же внезапно, как появлялась. Так бывало уже не раз.
Когда они вернулись в подвальную комнату, Сион тут же ринулся действовать, принимая необходимые меры. Он осмотрел рану, промыл и продезинфицировал ее.
— Снова собираешься зашивать?
— К сожалению, в этот раз рана не такая серьезная, — произнес Сион с притворным разочарованием, закрыв аптечку. — Слегка волновался, а, Нэдзуми? Думал, будет то же, что и четыре года назад?
— Слегка — это мягко сказано. У меня такое ощущение, что с тобой у меня скоро и укусы комаров зашиты будут.
— Грубиян, — Сион улыбнулся. — Я все равно считаю, что четыре года назад сделал все как полагается.
Четыре года назад, дождливой ночью — да, в ту ночь, когда он встретил Сиона — в Номере 6 бушевал ураган. Он все еще так ярко помнил широко распахнутое, словно приглашающее его окно; двенадцатилетнего Сиона, выглянувшего наружу; «Тебе больно, да? Я обработаю твою рану», — слова, которых он никак не ожидал; довольная улыбка на лице Сиона, когда он наложил шов; сладость какао; вкус вишневого торта; удобную постель; звук спокойного, тихого дыхания рядом с ним на утро — он не мог забыть ничего из этого, как бы ни старался. Даже когда он пытался отбросить это, он не мог себя заставить так поступить.
Каждое из чудесных обстоятельств той ночи почти ощутимо были с ним, ни разу не исчезнув за эти четыре года.
Люди называют это воспоминаниями? Мысленной записью? Или это называют судьбой?
Легко было смеяться над людьми, называя их слабаками, когда они вне зависимости от обстоятельств принимали других и пытались их спасти. В самом деле, впустив Нэдзуми, Сион лишился почти всех своих привилегий и светлого будущего.
Насколько проще все было бы, если бы он смог со снисходительным смехом прогнать Сиона. Этого наивного мальчика, элиту из чашки Петри, выросшего, ничего не зная об обществе. Но посмеяться и отвернуться было слишком жестоко. Слишком ярко, чтобы забыть. И слишком тяжело, чтобы бросить.
— Сион.
— Хм?
— Ты правда так считаешь?
|
|
|
