 |
Глава 6. Если нельзя, но очень хочется
|
|
|
|
М итя с Мефодием вышли на улицу, но Авоси и след простыл.
– Вот тебе и на! Теперь и Авося куда-то исчез, – сказал Митя.
– Я вовсе не исчезал! – радостно воскликнул Авося, появляясь откуда-то из-за угла. – Я проверял.
– Что проверял?
– Как что? Можно ли уйти никуда. Оказалось, что нельзя. Ну что, разрешила тебе мама путешествовать?
– Нет. Она совсем не верит в чудеса, – махнул рукой Митя.
– Так я и знал. Ох уж эти взрослые! Вечно они только мешают.
– Нет, у меня мама очень хорошая, только мне ее так жалко: ведь очень скучно жить, если не веришь в чудеса.
– Еще бы не скучно. Просто можно умереть от скуки, – подтвердил Авося.
– Вот видишь... Наверно, поэтому она на меня иногда и сердится, что ей скучно. Я ведь никогда на нее не сержусь – даже когда она меня наказывает за дело. Вот если бы маме можно было помочь...
Как только Митя это произнес, ему в голову моментально пришла очень хорошая мысль, и он спросил у Авоси:
– Послушай, а в Великоигрании чудес много?
– Только в Великоигрании настоящие чудеса и бывают, особенно в Шутландии, – сказал Авося.
– А игрушечные львы там тоже настоящие? – спросил вдруг Мефодий.
– А какие же еще? У нас в Шутландии все понарошечное становится настоящим, поэтому и игрушечные львы у нас самые настоящие игрушечные львы на свете, – заверил Мефодия Авося.
– А можно принести из Шутландии какое-нибудь, хотя бы самое маленькое, чудо для мамы? – спросил Митя.
– Можно. В нашей Шутландии сплошная разрешандия. Что хочешь, то и делай!
– Тогда я все равно докажу маме, что чудеса есть. Мы отправляемся без спросу! – сказал Митя.
Решение было принято, и Митя уже собрался подбросить пятак, как вдруг ему в голову пришла очень печальная мысль. Нельзя сказать, что Митя обрадовался тому, что она пришла, но поскольку она была уже здесь, то прогнать ее он не мог. А мысль эта была самая грустная из всех мыслей, которые бывают на свете. Она была о том, что когда мама выглянет во двор и не увидит его, то сначала удивится, а потом разволнуется, а потом испугается, а потом заболеет и может умереть от горя. Мите стало жалко маму, потом себя, потом и себя и маму вместе, и он покрепче зажал пятак в кулаке.
|
|
|
– Нет, надо придумать что-нибудь такое, чтобы мама не волновалась, – сказал Митя таким тоном, что все сразу поняли: пока что-нибудь такое не придумается, о путешествии не может быть и речи.
– А может, все-таки отправимся? Хотя бы на минуточку? – спросил Мефодий, которому ужасно хотелось стать настоящим игрушечным львом.
И тут Митю осенило: он ведь совсем забыл про свое открытие.
– Точно, мы отправимся в Шутландию на минуточку. Только эту минуточку надо хорошенько растянуть, чтобы в нее уместилось побольше моего времени с интересными приключениями. Мама и не заметит, что нас не было!
Митя одной рукой крепко прижал к себе Мефодия, другой подбросил пятак, закрыл глаза и...
Глава 7. В чистом поле
Монетка звякнула, Митя открыл глаза и увидел то, чего совсем не ожидал увидеть: вокруг простирался пустырь без конца и без края.
– Добро пожаловать в Шутландию! – радостно сказал Авося.
– Ничего себе страна. Говорил, чудес полно, а тут сплошная пустота. – Митя разочарованно огляделся.
– Не пустота, а простор, – возразил Авося. – Это же Фант-Азия, а Фант-Азии нужен простор, поэтому она и начинается с ничего.
Мефодию было не до того, чтобы разглядывать окрестности. Он был занят делом поважнее: пытался поймать свой хвост, чтобы посмотреть на него теперь, когда он стал настоящим, но хвост в самый последний момент все же умудрялся улизнуть от хозяина.
– Просто удивительно, до чего же эти настоящие хвосты прыткие, – сказал он, запыхавшись.
|
|
|
– Не нравится мне эта Фант-Азия. Ничего в ней интересного нету, – окончательно решил Митя.
– Это в Фант-Азии-то ничего интересного? Да здесь, если хочешь знать, все волшебные страны: Тридесятое Царство, Страна Чудес, Страна Дураков, Игрландия, Шутландия и все остальные, – перечислил Авося.
– Если здесь столько расчудесных стран, то зачем же ты нас притащил на этот пустырь? – спросил Митя.
– Ничего ты не понимаешь. Это не пустырь. Это поле.
– Это я-то ничего не понимаю? – обиделся Митя и по-своему был прав. Кто же согласится с тем, что он ничего не понимает? – Если это поле, то на нем должно что-нибудь расти.
– Спорим, нет? Это на обычном поле что-нибудь растет, а это поле необычное, – возразил Авося.
К этому времени Мефодий оставил в покое свой хвост и прислушался к разговору.
– Это Поле Брани, – сказал он с видом знатока.
– Чего? – не понял Авося.
– Брани. Как только мы на него попали, тут же начали браниться, – пояснил Мефодий.
– А вот и не угадал. Это просто чистое поле, – сказал Авося.
– Скажи еще, что это Поле Чудес из Страны Дураков, где надо закопать пятак, чтобы выросло целое пятаковое дерево, – сказал Митя и вдруг спохватился. – Ой, а где же мой пятачок?
– Да вот же он. – Авося поднял с земли монетку и протянул ее Мите.
– Это не он, – возразил Митя.
– А что же это тогда, по-твоему?
– Не знаю, но это не пятак. Это... Это... Это неизвестно что, вот что это.
– Чего тут неизвестного? Ясно же написано: четыре копейки, – пожал плечами Авося.
– Мама говорила, что четырех копеек не бывает, – заявил Митя.
– Как же не бывает, когда вот они?
Четыре копейки, действительно, были «вот они» – спорить не приходилось.
– А по-моему, если есть одна, две, три и пять копеек, то обязательно должны быть и четыре. Иначе получается нечестно, – справедливо рассудил Мефодий.
– Все равно это не моя денежка. У меня-то был пятак, – сказал Митя.
– Ишь, какой хитренький. Что, этот пятак тебе неразменный, что ли? – сказал Авося. – Думаешь, ты будешь по разным странам путешествовать, а пятак все целехонький будет?
– Так это вроде платы за проезд? – спросил Митя.
– А ты как думал?
– Я об этом не думал, – признался Митя.
|
|
|
– Зато теперь придется подумать, что нам делать дальше.
– Ты ведь здесь живешь, почему это я должен думать? – спросил Митя.
– Потому что я сегодня уже один раз думал, – резонно заметил Авося.
– Как же думать, если здесь даже дороги и то нету. Хоть бы какой-нибудь плохонькой. Вообще неизвестно, куда идти.
– Так бы сразу и сказал: нужна, мол, дорога плохонькая. Это я мигом спроворю, – сказал Авося, и вдруг, как по мановению волшебной палочки, у них под ногами появилась хотя и не очень хорошая, но все же дорога.
Митя уставился на Авосю, как будто увидел его впервые.
– Ты всамделишный волшебник?!
– Нет, я Могистр, я ведь тебе уже говорил.
– И ты можешь все-все?
– Все, что могу, – ответил Авося.
– Так что же ты тогда для мамы чуда не сделаешь? – спросил Митя.
– Сделанных чудес не бывает, – категорично заявил Авося.
– А дорога? – спросил Митя.
– Дорога – она и есть дорога. Разве это чудо?
Митя посмотрел на узкую, кривую дорогу и согласился, что чудом ее, пожалуй, не назовешь.
– Зачем делать чудеса, когда их вокруг полным-полно, – пожал плечами Авося.
– Что-то я никакого полным-полно не вижу, – сказал Мефодий.
– Это оттого, что чудеса на дороге не валяются, – заметил Авося.
Что правда, то правда – на этой дороге не валялось ничего.
– Куда эта дорога ведет? – спросил Митя.
– Куда-то ведет. – Авося сделал неопределенный жест.
– Наверно, если по ней пойти, то где-нибудь мы чудо найдем, – предположил Мефодий.
– Где-нибудь найдем, – подтвердил Авося.
– Тогда мы пойдем... – Митя задумался, какую сторону выбрать.
– Туда, – разом сказали Авося и Мефодий, показывая в противоположные стороны.
– Нет, так ничего не выйдет, – сказал Митя. – Чтобы не заблудиться, нам надо знать, куда идти...
– Для этого надо встретить на дороге камень, – задумчиво сказал Мефодий.
– Какой? – Авося подозрительно покосился на валявшиеся по обочинам булыжники.
– Не такой, а большой, и чтобы на нем было высечено: «Налево пойдешь – коня потеряешь, направо пойдешь – меч потеряешь».
– А зачем? – спросил Авося.
|
|
|
– Как зачем, чтобы знать, куда идти без коня, а куда без меча, – объяснил Митя и добавил: – Только нам такой камень не подойдет. У нас ведь все равно ни коня, ни меча.
Мефодий задумчиво почесал лапкой затылок.
– Действительно ни коня, ни мяча... Как назло мяч дома оставили.
– Если не хочешь заблудиться, то лучше всего идти по столбовой дороге, – сказал Митя.
– По столбовой, так по столбовой, – согласился Авося, и дорога тотчас же стала столбовой: посередине нее появился полосатый верстовой столб со стрелками, они указывали в разные стороны. На одной крупными печатными буквами было написано: «КУДА-ТО». Надпись на другой гласила:
«ГДЕ-НИБУДЬ».
– Где-нибудь! Это там, где лежит чудо, – обрадовался Митя.
– Точно. Теперь можно считать, что чудо у тебя в кармане, – подтвердил Авося.
На всякий случай Митя сунул руку в карман и с сожалением понял, что так считать еще пока рановато.
– Значит, мы пойдем туда! – Митя указал на стрелку «ГДЕ-НИБУДЬ» и решительно зашагал вперед.
Они прошли немного.
– По-моему, этот столб нас преследует, – таинственно шепнул Мефодий.
Митя оглянулся. Верстовой столб по-прежнему стоял рядом. Они прошли еще немного. Столб не отставал.
– Ничего не понимаю, – развел руками Митя, – мы идем, идем, а никуда не приходим. И еще этот столб привязался.
– А по-моему, если хочешь куда-то прийти, то и идти надо куда-то, а не бродить где-нибудь, – резонно заметил Мефодий.
– Но там ведь чуда нет, – возразил Митя. – Вот если бы куда-то и где-нибудь были в одной стороне...
– Нет ничего проще. – Авося ухватился за стрелку с надписью «ГДЕ-НИБУДЬ» и стал поворачивать ее в другую сторону.
Стрелка скрипела и разворачиваться не желала.
– Эй, помогай! – крикнул Авося Мите и Мефодию.
– Зачем? – спросил Митя, тоже толкая стрелку.
– Увидишь... – загадочно сказал Авося.
Наконец стрелка повернулась, но самое удивительное, что и дорога повернулась вместе с ней.
– Порядок! – сказал Авося, отряхивая ладони. – Если куда-то идти, обязательно где-нибудь окажешься.
Теперь позади дороги не было, зато их дорога стала вдвое шире и вела куда-то в таинственное где-нибудь.
Глава 8. Подземелье
Д рузья прошли всего несколько шагов, и столб скрылся из виду.
– Вот бы нам клад отыскать, – мечтательно сказал Митя. – Только это очень трудно. Клады всегда хранятся в подземельях, – вздохнул он.
– Ага, и у твоей бабушки клад под землей, в погребе, – подтвердил Мефодий.
– Настоящий? – удивился Авося.
– Не совсем. У бабушки в кладовке хранятся всякие соленья, варенья и компоты. Она говорит, что зимой это настоящий клад, но я-то знаю, что настоящий клад и искать надо в настоящем подземелье, – сказал Митя.
|
|
|
– А где оно? – поинтересовался Авося.
– Откуда мне знать, – пожал плечами Митя. – Подземелье найти непросто. Вон ты живешь здесь и то не знаешь, где оно.
– Кто?! Я?! Да провалиться мне на этом самом месте, если я не знаю, где находится подземелье!..
ТРРАХХ! ТАРАРАХ! – Авося с треском провалился на этом самом месте.
Митя с Мефодием стояли возле неизвестно откуда взявшейся ямы.
– Ой, куда это я провалился? – послышался снизу голос Авоси.
– В какую-то яму. Не бойся, мы тебя сейчас вытащим, – подбодрил его Митя.
– Подождите, по-моему, это не простая яма. Ну конечно, это подземелье! Чего вы там застряли? Спускайтесь сюда!
Митя покрепче прижал Мефодия и ногой попытался нащупать в подземелье какую-нибудь опору, но опоры не было, и он спускался все ниже и ниже, пока не соскользнул с края и не полетел вниз.
ПЛЮХ!!!
Митя приземлился на что-то мягкое, но не успел обрадоваться, что все вышло так удачно, как, к своему ужасу, почувствовал, что они здесь не одни.
– Ой, кажется, я на ком-то сижу, – сказал он.
– Мне тоже так кажется. Лучше спрыгни, – сказал Авося сдавленным голосом.
– Ну да, тут темно, а вдруг я упаду?
– Если не спрыгнешь, то упаду я, – сказал Авося.
Только Митя собрался спрыгнуть, как тот, кого он оседлал, взбрыкнул, и, чтобы не свалиться, Митя еще сильнее вцепился ему в загривок.
– Ой, он еще и брыкается!
– Если не слезешь сейчас же, он еще и кусаться будет, – пропыхтел Авося, и Митя подумал, что, наверное, ему уже здорово досталось от того, кто сидел в подземелье.
– А может, его посильнее пришпорить, чтобы не брыкался? – посоветовал Мефодий.
– Не надо! – взмолился Авося.
Брыкаска брыкнул, Митя с Мефодием кубарем покатились на землю. К этому времени глаза их привыкли к темноте, и они увидели, что кроме них и Авоси здесь никого нет.
– Так это ты брыкался? – спросил Митя Авосю.
– А чего ты на меня уселся? – обиженно сказал Авося.
– Что же ты сразу не сказал, что это ты?
– Я говорил тебе: «Спрыгни!», а ты так рассиделся, что прямо не прогнать, будто я кресло какое.
– Я же не нарочно. Давай мириться, – сказал Митя.
– Ладно уж, так и быть, – простил его Авося. – Скажите еще спасибо, что я у вас такой толковый: раз, два – и подземелье перед вами.
– А мы не заблудимся? – спросил Митя.
– Это со мной-то? Со мной не пропадете! Я все знаю, как свои пять пальцев, – похвалился Авося и ощупью направился вперед.
Митя одной рукой ухватился за Авосю, а другой нес Мефодия, который мучительно решал очень трудный вопрос: носят ли настоящих львов на руках. Наконец Мефодий сказал:
– Вообще-то я и сам могу идти.
– Нет, лучше я тебя понесу, чтобы нам не потеряться, – сказал Митя.
– Ну, если только, чтобы вам не потеряться, – милостиво согласился Мефодий.
Мало-помалу друзья стали различать в потемках подземные коридоры и переходы, которые то и дело норовили свернуть куда-нибудь в сторону.
– Какое большое подземелье, – сказал Митя. – Хорошо еще, что ты дорогу знаешь.
– Со мной вам просто повезло, – подтвердил Авося. – Такой хороший проводник не каждому достается.
Подземный коридор свернул еще раз, и друзья уперлись в стену.
– Тут тупик, – сказал Митя.
– Ничего, это временные трудности, – небрежно сказал Авося и повернул назад.
Друзья прошли еще немного и вновь оказались в тупике.
– Опять тупик, – сказал Мефодий.
– Ну и что же? Это еще одни временные трудности, – невозмутимо сказал Авося. – Какое же путешествие без трудностей? Так даже не интересно.
Вслед за вторыми возникли третьи, четвертые, пятые, шестые временные трудности.
Наконец Митя сказал:
– По-моему, мы сбились с пути. А еще хвастался, что подземелье знаешь, как свои пять пальцев. Куда ты нас завел?
– Не завел, а привел. Можете радоваться, – сказал Авося.
– Как привел?!
– Очень просто. Ты же сам сказал, что клад лежит где-то в подземелье. Вот мы и есть где-то в подземелье, как ты и хотел.
– В моем «где-то» клад лежит, а в твоем ни зги не видно, – возмутился Митя.
– Подумаешь, чего на нее смотреть, на згу на эту? Тоже мне, нашли зрелище, – обиженно фыркнул Авося.
– Нет уж, если ты нас сюда завел, то выводи назад, – сказал Митя.
– Вот еще! Почему все время я? Теперь твоя очередь.
Куда идти Митя не знал, но кому-то надо было идти впереди, и он возглавил шествие. Они шли то направо, то налево, то прямо, пока наконец Митя совсем не запутался.
– По-моему, мы заблудились, – сказал он.
– Вот всегда так, – торжествовал Авося. – Пока я вас вел, мы шли туда, куда надо, а как только нас повел ты – мы сразу же заблудились.
– Если ты такой умный, то и веди нас сам! – разозлился Митя.
– Сам... сам... сам... – донеслось из тьмы.
Друзья увидели, что они стоят возле темной пещеры.
– К-к-кто т-т-там кричит из т-т-темноты? – спросил Авося, запинаясь.
– Ты... ты... ты... – донеслось в ответ.
– Пойдем, посмотрим, кто там такой, – предложил Митя.
– Ой... ой... ой... – заойкали в пещере.
– А вдруг там дракон внутри? – с опаской спросил Авося.
– Три... три... три... – уточнил кто-то невидимый.
Авося задрожал.
– Видите, их целых три. Вот так попали в беду.
– Иду... иду... иду... – предупредили из пещеры.
Авося попятился.
– Ой-ой-ой, он уже идет. Лично я с драконами драться не мастак!
– Так!.. Так!.. Так!!! – подтвердил некто.
Митя попытался остановить Авосю.
– Постой, а может, и не хочет драк он?
– Дракон?.. Дракон?.. Дракон?.. – переспросили из тьмы.
– Как же, держите карман шире – дракон да драться не хочет, – бормотал себе под нос Авося, постепенно отступая все дальше от пещеры.
– Не бойся, я с тобой! – успокоил его Мефодий.
– Бой!.. Бой!.. Бой!! – зловеще донеслось в ответ.
– Нетушки, мне в бой не хочется совсем, – сказал Авося и так припустил прочь, что только пятки засверкали.
– Съем... съем... съем... – неслось ему
вслед.
Митя и Мефодий бросились за Авосей, но догнать его оказалось не так-то просто: хорошо еще, что Митя с Мефодием бежали вдвоем, – ведь вдвоем-то бежать вдвое быстрее. Наконец, когда им удалось-таки догнать запыхавшегося магистра, Митя укоризненно сказал:
– Зря мы из пещеры ушли. Надо было ее осмотреть.
– Не люблю я эти пещеры. Того и гляди всякие драконы нападать начнут, – сказал Авося.
– А по-моему, это не дракон и тот, кто сидит в пещере, совсем не страшный, – сказал Митя.
– Ну да, что я глухой, что ли, и не слышал, как он грозился?
– А спорим, с ним можно подружиться?
– А спорим – нет! – от спора Авося никогда не отказывался.
– Тогда пошли. – Митя потянул Авосю за собой.
– Куда? – уперся Авося.
– Назад.
– Нет, мы так не договаривались.
– Ты спорить не умеешь, – сказал Митя.
– Это я-то не умею?! – ничего более оскорбительного Авося в жизни не слышал. – Да я лучше всех спорю! Меня вообще никто не переспорит!
– А тогда спорим, что назад ты не пойдешь! – сказал Митя.
– А спорим – пойду! – сказал Авося как всегда гораздо раньше, чем подумал.
– Вот я и выиграл! – сказал Митя.
– А вот и нет, – сказал Авося, и так как больше всего на свете он не любил проигрывать споры, то обреченно направился вслед за Митей.
Они снова подошли к пещере.
Митя громко, что есть сил, крикнул:
– Когда мы шли, кто нас окликнул вдруг?
– Друг... друг... друг... – ответили из пещеры.
– Друг? – переспросил Авося, не веря собственным ушам.
– Друг... друг... – подтвердил некто.
– Мы будем друзьями всегда? – недоверчиво спросил Авося.
– Да... да... да... – сказал ему новый друг.
– Значит, мир? – спросил Авося для верности.
– Мир... мир... мир... – согласились с ним.
– Ничего не понимаю, как это он сразу вдруг так подобрел и что это за зверь? – спросил Авося у Мити шепотом, боясь снова разозлить хозяина пещеры.
– Сейчас узнаешь, – ответил Митя и опять громко крикнул: – Кто нас пугает ради смеха?
– Эхо... эхо... – донеслось из подземелья.
– Значит, это никакой не дракон, а всего-навсего эхо? – спросил Авося.
– Эхо... эхо...эхо...
– А ты испугался, – засмеялся Митя, и эхо засмеялось вместе с ним.
– Кто?! Я?!! Ничуточки я не испугался.
– А почему убежал?
– Просто побегать захотелось, а то мы все ходим, ходим, дай, думаю, пробегусь.
– Ладно уж, пошли, – сказал Митя.
Авося отступил в сторону и пропустил Митю с Мефодием вперед.
– Давайте я лучше сзади пойду, а то вдруг кто-нибудь сзади на вас нападет.
Они гуськом зашли в пещеру. Здесь было довольно темно, но Митя сразу увидел маленькую деревянную дверцу, которая показалась ему очень знакомой, только он не мог вспомнить, где же он видел точно такую.
– Смотрите, дверца. Интересно, куда она ведет? – Митя подошел к дверце, толкнул ее и в этот самый момент вспомнил, что точно такая дверца ведет в бабушкину кладовку.
Глава 9. Клад
Д верца со скрипом отворилась.
– Да тут не заперто, – удивленно сказал Митя.
– Ну-ка, дай взглянуть. – Авося ловко протиснулся к двери, оттеснив Митю, заглянул внутрь и решительно заявил: – Все в порядке. Это кладовка. Я же тебе говорил, что со мной не пропадешь. Тут мы чудо для мамы в два счета найдем: добра навалом!
Он с хозяйским видом первым зашел в кладовку. Митя с Мефодием последовали за ним.
Сомнений не было: они нашли настоящий клад! Добра здесь было навалено видимо-невидимо: и сундуки, и коробки с фантиками, и красивые банки, и разные пузырьки, и мотки цветной проволоки, и даже руль от автомобиля – в общем, много всего такого, что может в жизни пригодиться.
– Вот это да! – сказал Митя.
– Выбирай, что хочешь, – великодушно предложил Авося.
И Митя стал выбирать. Он переходил от коробки к коробке, от ящика к ящику, но чем больше выбирал, тем больше понимал, что здесь подарок для мамы не найти. Наконец он совсем отчаялся.
– Ну что, выбрал? – спросил Авося.
– Не очень, – сказал Митя.
– Как это не очень? – не понял Авося.
– Сам бы я много чего выбрал, но мама – это другое дело. Маму так просто не удивишь.
– Ничего, удивим. Так и быть, только для твоей мамы. Есть тут одна вещь, – заговорщически сказал Авося, порылся в груде всяких металлических штуковин и вытащил что-то длинное и ржавое.
– Что это? – спросил Митя.
– Меч-кладунец, – гордо объявил Авося.
Митя схватился за рукоятку и дернул меч из ножен, но не тут-то было. Меч не поддавался.
– Давай, я ухвачусь за рукоятку, а ты за ножны и потянем в разные стороны, – предложил Авося.
Так и сделали. Меч не дрогнул.
После долгих попыток вытащить меч Авося вытер пот со лба и сказал:
– Здорово заржавел! Спорим, теперь его ни за что не вытащишь?
Митя тоже взмок от работы, и спорить ему совсем не хотелось.
– Ну и чудо ты нашел для мамы. Что же это за меч, если его даже из ножен не вытащишь? Разве можно таким мечом с драконом сражаться?
– А твоя мама собирается сражаться с драконом? – с беспокойством спросил Авося.
– Нет, – сказал Митя.
– Тогда все в порядке. Этот меч ей подойдет.
Митя еще раз оглядел меч и погладил его. Если бы он выбирал для себя, то, не задумываясь, взял бы меч, и ничего, что тот не вытаскивается из ножен. Но мама вряд ли обрадуется такому подарку. Митя с сожалением отложил меч в сторону.
– Нет, мамам мечи не дарят. Женщины вообще плохо разбираются в оружии, – сказал он с видом большого знатока.
– Тогда подари ей драгоценные камни, – предложил Авося. – Перед драгоценными камнями ни одна мама не устоит.
– А они настоящие?
– Конечно, настоящие. Что же, по-твоему, понарошечные, что ли?
Авося распахнул настоящую крышку настоящего кованого сундука, и Митя увидел в нем самые настоящие камни. У Мити даже дух захватило от этого зрелища. Камни были, конечно, что надо, самые разные: и синие, и зеленые, и с прожилками, и в крапинку, и даже такие, какие Митя собирал, когда был на даче, серые с блескушками, которые так и переливались на солнце.
Мефодий встал на задние лапки и тоже заглянул в сундук. Потрогав один из камней, величиной с хороший кулак, он уверенно сказал:
– Против такого камня не только мама не устоит. Любой рухнет с первого же удара.
И вдруг Митя увидел красный граненый камешек, точь-в-точь такой, какой он потерял неделю назад. Камешек исчез как раз после того, как мама сделала генеральную уборку, а так как после уборки бесследно исчезало много ценных вещей, то Митя уже не надеялся увидеть его снова.
– Интересно, как он мог здесь оказаться? – удивился Митя, взяв камешек в руки.
– Как, как, – пожал плечами Авося. – Как вообще здесь оказываются драгоценные камни.
Митя сунул свой камешек в карман. Это было по-честному. Он ведь сам потерял его и сам нашел.
– Говорил маме, что он драгоценный, – покачал он головой, – но она даже слушать не хочет. Нет, камней ей лучше не дарить.
– Почему? – спросил Авося.
– Вообще-то мама у меня очень умная, – начал Митя издалека, – и она знает почти все на свете. Но только... только, по-моему, она не очень-то хорошо разбирается в камнях. Ей больше нравятся маленькие камушки.
– Это потому, что у нее больших не было, – сказал Авося. – А ты ей подари большой камень.
– Уже дарил, – махнул рукой Митя. – Ты просто мою маму не знаешь. Опять, скажет, хламу натащил. Лучше уж давай поищем что-нибудь другое.
– Поищем, поищем, – проворчал Авося. – А чего тут искать?
И вдруг он хлопнул себя по лбу, как будто вспомнил что-то важное и сказал:
– Точно. Надо поискать. Как же это я сразу не догадался?
Ничего не объясняя, он принялся за поиски. Авося шарил руками по полу, ползал на четвереньках, заглядывая во все углы. Митя немного понаблюдал за ним, а потом спросил:
– А что ты ищешь?
– Шапку-невидимку, – сказал Авося.
– Ту, которую надевают на голову, чтобы стать невидимым? – оживился Митя.
– Почему невидимым?
– Как почему? Во всех сказках так говорится.
– Мало ли чего в сказках понапридумывают? – сказал Авося. – Сколько раз тебе объяснять: тут не сказка. В Шутландии все настоящее. И шапка-невидимка тоже. Вы ее где-нибудь видите?
– Нет, – сказал Митя.
– Очень надо... – фыркнул Мефодий.
– То-то же. На то она и невидимка, чтобы ее нигде не было видно, – объяснил Авося.
– А-а-а, понятно, – сказал Митя. – У меня шапка тоже бывает невидимкой. У меня и варежки бывают невидимками. Их только мама умеет увидеть. Она говорит, это оттого, что у меня вещи своего места не знают.
– Они у тебя никогда своего места знать не будут, – проворчал Мефодий.
– Это еще почему? – обиделся Митя. Одно дело, когда мама ругала его за беспорядок, и совсем другое, если об этом говорит хоть и настоящий, но все же плюшевый львенок.
– Почему, почему, – сказал Мефодий. – Как же они могут что-то знать, если у них ума нету! – Львенок выразительно постучал себя по лбу.
– Значит, у тебя безумные варежки? Наверное, это очень интересно. Ну и везет же тебе! – с завистью сказал Авося.
– Везет, да не очень. Мама ведь не понимает, что варежки безумные, вот и ругает меня за беспорядок, – вздохнул Митя.
– Ничего, поищет день-другой шапку-невидимку, сразу поймет, – успокоил Митю Авося. – Только бы нам самим ее найти. До сих пор мне это еще ни разу не удавалось.
– Как? Значит, ты даже не знаешь, тут она или нет?
– Как же я могу это знать, если я ее тут не видел? – развел руками Авося.
– А где ты ее видел?
– Нигде. Какой ты непонятливый. Я же тебе целый час толкую, что на то она и невидимка, чтобы ее не видеть. Вот ты знаешь хотя бы одного человека, который бы видел шапку-невидимку?
– Нет.
– И я нет.
– Так, может быть, ее тут вообще нету, – предположил Мефодий.
– Может быть, и так, – вздохнул Авося.
– Зачем же тогда ее здесь искать? – спросил Митя.
– А вдруг она все-таки тут есть?
– Нет уж, лучше не надо мне никакой шапки-невидимки, – сказал Митя.
– Почему?
– Даже если я ее подарю маме, она ведь все равно ее не увидит. А я ей хочу принести что-нибудь такое, на что можно было бы посмотреть.
– Ну, так бы сразу и сказал. Если надо смотреть, то лучше всего подарить волшебное зеркальце.
На этот раз Авося искал совсем не долго. Он вытащил откуда-то из коробки маленькое зеркальце с ручкой, рукавом протер его от пыли и протянул Мите.
– Самый лучший подарок для мамы. Единственное в мире волшебное зеркало.
– А почему волшебное?
– Так оно же правду говорит! – сказал Авося.
Мефодий беспокойно заерзал. Он давно уже хотел посмотреть на себя в правдивое зеркало и узнать, каков он теперь, когда стал настоящим.
– Ну-ка, дай мне взглянуть, – он повернул к себе зеркальце.
Глянув в зеркальце, Мефодий увидел не то, что ожидал, а совсем другое. Нельзя сказать, чтобы это совсем другое ему понравилось.
– Как, и это тоже смеховое зеркало?! – возмутился он. – А еще говорил, что оно правдивое.
– Конечно, правдивое, – стоял на своем Авося.
– А чего же тогда я тут получаюсь такой маленький?
– Это потому, что зеркальце тоже маленькое. Большой бы ты в нем не уместился. Вот смотри! – Авося придвинул зеркало к львенку вплотную. Теперь там отражался только нос Мефодия. Убедившись, что в зеркало он не умещается, Мефодий успокоился и, покосившись на зеркальце, примирительно сказал:
– А я уж думал, что это зеркало тоже смеховое, как у Митиной мамы. А почему оно молчит?
– Для того чтобы оно заговорило, надо сказать заклинание, – пояснил Авося.
– Какое? – хором спросили Митя и Мефодий.
– Такое, которое не каждый знает, – важно ответил Авося.
– А ты знаешь? – спросил Митя.
– Конечно! Я знаю все!
– Тогда говори свое заклинание поскорее, – Мефодию не терпелось услышать, как зеркальце разговаривает.
Авося наморщил лоб, на мгновение задумался, а потом, хитро прищурившись, сказал:
– Я его так долго знал, что даже забыл.
Видя, что Митю его слова очень огорчили, Авося поспешно добавил:
– Когда у меня будет лишнее время, я подумаю и его вспомню.
– А может быть, надо как в сказке произнести: «Ну-ка, зеркальце, скажи, всю мне правду доложи»? – предположил Митя.
– Ну, конечно! Так и есть! – подтвердил Авося.
Мефодий откашлялся, чтобы произнести заклинание без запинки, и сказал:
– Ну-ка, зеркальце, скажи, всю мне правду доложи!
И тут, как и полагалось, зеркальце молвило в ответ:
– Ты прекрасен, спору нет.
До сих пор Мефодий чувствовал себя просто настоящим львом, но теперь, когда узнал, что он к тому же бесспорно прекрасный, надулся от гордости.
– Ты на свете всех милей, – продолжало зеркальце.
Мефодия прямо-таки распирало от гордости.
– Всех румяней и белей. – Зеркальце замолчало.
Гордость, распиравшая Мефодия, съежилась. И это было как раз вовремя, иначе львенок мог бы от нее лопнуть.
«Уж не ослышался ли я?» – подумал Мефодий и посмотрел на Митю. Митя с недоумением посмотрел на Авосю, а Авося, не замечая замешательства, бодро сказал:
– Ну, что я говорил! Разговаривает! Такое зеркальце просто находка для мамы, правда?
«Точно, ослышался», – подумал Мефодий и сказал:
– Знаешь, у меня что-то в ушах зажужжало, и я плохо расслышал, что оно там говорило.
– А ты спроси снова, – предложил Авося.
Мефодий кивнул и важно произнес:
– Ну-ка, зеркальце, скажи, всю мне правду доложи.
И зеркальце повторило:
– Ты прекрасен, спору нет.
Мефодий кивнул в знак согласия.
– Ты на свете всех милей...
До сих пор все было правильно, и Мефодий опять кивнул.
– Всех румяней и белей.
Мефодий хотел кивнуть в третий раз, но вовремя спохватился.
– Это оно про кого? – спросил он.
– Про тебя, конечно, – серьезно сказал Митя. На самом деле он едва сдерживался, чтобы не расхохотаться. Но надо же было проучить Мефодия, чтобы тот не задавался, поэтому Митя, даже не улыбнувшись, продолжил: – Это очень правдивое зеркало. Или у тебя опять в ушах зажужжало?
Львенок, не видя подвоха, сказал:
– Опять.
– А ты попробуй еще раз.
И Мефодий попробовал. Теперь он не надувался от гордости, а внимательно прислушивался, не зажужжит ли у него в ушах.
В ушах не жужжало, и он мог бы поклясться, что зеркало сказало именно эти слова: «всех румяней и белей». Мефодий задумчиво уселся на пол. Глядя на его озадаченную мордочку, Митя больше не мог сдерживаться и расхохотался. Тут только Мефодий понял, что попал впросак. Мефодий с обидой посмотрел сначала на Митю, а потом на злополучное зеркало. Ни один настоящий лев не мог допустить, чтобы его безнаказанно называли румяным, и поэтому он яростно ринулся на зеркало.
Митя попытался остановить Мефодия, но как раз в тот момент, когда ему удалось-таки ухватить львенка, раздался звон разбитого стекла, и Митя понял, что для зеркальца это был последний разговор.
– Что ты наделал! – укоризненно вскрикнул Авося.
– А пусть не дразнится, – буркнул Мефодий, уверенный в своей правоте.
– С чего ты взял, что оно дразнится? – спросил Авося.
– А чего оно говорит, что я всех румяней и белей?
– Да потому что это зеркало не для львов, а для мам, – пояснил Авося. – Для мамы это самое правдивое зеркало на свете, правда? – спросил он у Мити.
Митя подумал о своей маме, которая, он был убежден, была самой красивой на свете, и о том, как жаль, что мама не получит в подарок такое замечательное волшебное зеркало, и еще о том, что мама была права, когда говорила, что ни один плохой поступок не остается безнаказанным. Смеяться над Мефодием и дразнить его было очень плохим поступком – ведь это такой верный и преданный друг. Львенок стоял в сторонке, понурив голову.
– Это я во всем виноват. Больше я никогда не буду дразниться, – сказал Митя.
Увидев, что он неожиданно прощен за разбитое зеркало, Мефодий бросился к Мите и лизнул его в щеку фетровым язычком, чтобы хоть немножко утешить, но на душе у Мити все равно было грустно-прегрустно.
– Не огорчайся, – подбодрил Митю Авося. – Мы же еще не все осмотрели. Может быть, твоей маме что-нибудь нужно?
Митя подумал. Вроде бы у мамы все было. И вдруг он вспомнил: ну, конечно, была одна очень нужная вещь. Мама уже несколько раз говорила, что в этом году ей нужны новые сапоги, потому что старые промокают, и когда начнется слякоть, ей не в чем будет выйти на улицу.
– Ну так что? – спросил Авося.
– Вообще-то маме нужны сапоги, но ведь здесь сапог нет.
– Здесь есть все! – уверенно сказал Авося. – Мы ей не просто сапоги найдем, а сапоги-скороходы.
– Это даже лучше, – обрадовался Митя. – Мама не любит в транспорте ездить, а со скороходами она сможет пешком ходить хоть в другой конец города.
– Еще бы! С такими сапогами хоть куда! – подтвердил Авося.
Митя уже представлял себе, как мама удивится и обрадуется, когда он подарит ей пару отличных сапог-скороходов. И тут Авося протянул ему нечто, покрытое густым слоем пыли. Очертаниями это нечто отдаленно напоминало сапоги.
Мефодий понюхал их, чихнул пару раз и отошел в сторону, решив, что если на свете и есть вещи, которые совершенно не интересуют настоящих львов, так это сапоги-скороходы.
– Немножко запылились, – смущенно сказал Авося и принялся очищать сапоги, но скоро Митя увидел, что этого можно было бы и не делать. Наверное, именно так должны были выглядеть сапоги, которые не снимая носили лет сто. Они были рваные, сморщенные и скособоченные, а носы стерты так, как будто сапоги не только носили, но и гоняли ими консервные банки.
Митя так и ахнул.
– Благодарить потом будешь, когда твоя мама оценит их по достоинству, – гордо сказал Авося.
– Но они же совсем старые, – сказал Митя.
– Ты что! Посмотри, какие подметки крепкие! – Авося пощелкал ногтем по подошве. – Они еще о-го-го сколько прослужат! Бери, не сомневайся.
Мите не хотелось обижать Авосю, поэтому он сказал:
– Вообще-то это хорошие сапоги, но маме они будут малы.
Авося с удивлением посмотрел на сапоги, в каждый из которых с легкостью вошли бы две ноги любой мамы и с восхищением сказал:
– Ну и ножищи у твоей мамы! Она, наверное, настоящая великанша! А может, она их разносит?
– Нет, я хотел сказать, они ей будут велики, – поспешно поправился Митя.
– Ну, это ничего, – с облегчением сказал Авося. – Надо в носок ваты напихать, и они ей будут впору.
– Понимаешь, они не очень-то модные, а мама носит только очень модные сапоги, – отпирался Митя.
– Я-то все понимаю, а вот мама твоя в сапогах ничего не понимает, – авторитетно заявил Авося. – Но это оттого, что у нее в жизни хороших сапог не было. Это же отличная штука. Настоящие скороходы: одна нога здесь, а другая там. Да ты сам посмотри. Вот попробуй, надень, – уговаривал Митю Авося.
Мите надоело спорить, поэтому он натянул сначала один сапог, потом... Он застыл с открытым от удивления ртом, позабыв про второй сапог, потому что первый куда-то исчез. Это бы еще ничего, если бы он исчез сам по себе, но он исчез вместе с Митиной собственной ногой. Митя протер глаза в надежде на то, что ему это показалось, но, увы, он стоял на одной ноге, а другой как не бывало.
– Ой, – сказал Митя. – Ой, ой, – повторил он. – Где же моя нога?
– Что я говорил! – обрадовался Авося. – Сапоги-скороходы – это вещь! Одна нога здесь, а другая – там!
– Я не хочу, чтобы другая там. Я хочу, чтобы
|
|
|
