 |
Глава I. Возвращение. Я здесь.
|
|
|
|
Black. White. Red.
«Все необычное есть отклонение»
Глава I. Возвращение. Я здесь.
Очень жаркий день съедал последнюю городскую влагу. С раннего утра и до позднего вечера солнце пожирало все, на что роняло свои лучи. Оно прогревало бетонные дома так сильно, что внутри можно было получить тепловой удар. Вторую неделю стоял убийственный штиль, словно ветер решил обходить Меллсити стороной. Все потому, что этот город был знаменит своими грехами. Здесь построили две психиатрические больницы, куда свозили пациентов со всех концов страны. Здесь находилась "бетонная" тюрьма - ее называли так за отвратительный серый цвет. И опять же… сюда свозили всех пожизненно заключенных. Меллсити - это столица смертной казни. Меллсити - это город, где процветала проституция и подпольное казино. Меллсити - это дыра преступности и подкупных полицейских. Меллсити - это единственный город на всем континенте, где выезд и въезд был запрещен.
Несмотря на такие страшные описания, днем улицы, дома, районы, парки и прочие строения ни чем не отличались от остальных городов страны. Мирно скакали повозки по вымощенным камнем дорогам. Округлая площадь шумела своими торговцами, ржанием коней и криками вечно спешащих людей. Прекрасные дамы в белых платьях и бахромированных накидках качали пушистыми веерами и мило махали зонтиками, увидев кого-то знакомого. А порой пекарня на окраине площади покоряла всех запахом вишневого пирога. Торговля здесь не процветала, зато, если мер города привозил что-то для своих дочерей, это означало лишь одно - аукцион новейших побрякушек для мисс и миссис или лучшие портсигары с дорогущим табаком внутри для мужчин.
|
|
|
Но история моя совершенно не об этих стиснутых границами своего города людях. Какое мне было дело до полоумных горожан, часть которых каждый вечер закрывалась в домах, а вторая часть - прожигала жизнь в прямом смысле слова? Эта страна поглотила весь континент давным-давно. Прошло достаточно времени с того момента, как закончилась последняя война. Она унесла жизни не одному миллиарду людей, но новые поколения назвали современность Золотой Эрой. Чтобы больше не возникало таких войн, было образованно одно государство и два к нему привязанных. В первом жила настоящая элита - люди класса А. Это вполне образованные люди с четкой и сильной родословной. Они жили по всем канонам страны, получали деньги, тратили деньги, умирали и рождались вновь. Люди класса А были обеспечены во всех смыслах, но как и всем обеспеченным, им нужны были слуги. Вот именно здесь появлялся класс B. Класс В преимущественно состоял из безродных людей, чья репутация, родословная или банально - внешность, были испорчены. И угадайте, кем? Власть давала аристократам неимоверную силу - сокрушать чью-то жизнь, словно того сам бог хотел. Люди класса А верили, что в следующей жизни они станут богами других миров, а класс В считал, что подземелье кипит благодаря именно таким, как они - несчастные грешные аристократы.
Однако самым интересным считался класс "потерянные". Знаете правила селекции? Люди упорно пытались вывести сверхчеловека, но получались либо покалеченные уроды, которых немилосердно выкидывали в подчиненную страну класса В, либо же трехдневный экземпляр чистоты разума, который отвечал на многие вопросы, а потом безбожно умирал. Почему трехдненый? Потому что тело начинало гнить, а разум чернеть. Такую тварь было опасно выпускать за пределы лабораторий, посему "элитные ученые" предпочитали избавить свое создание от мук и выкидывали его как на помойку в… В психиатрии Меллсити! Там чудовище изучали, вырывали и отрезали все, что только можно, а потом снова изучали, изучали, изучали... но без участия самого экземпляра. Так вот, к классу "потерянных" относили тех, кто после всех процедур изучений выживал и оставался взаперти до своих последних секунд. Среди третьего класса были люди с проклятьем. Именно так называли оба класса психически больных.
|
|
|
Молодым специалистом в области изучения разума «потерянных» я ехал в Меллсити по специальному пропуску, который позволял ТОЛЬКО ВПУСТИТЬ. Мои родители были против такого решения, но семья нуждалась в деньгах. А Меллсити предоставлял огромные суммы взамен на заключение. Нужно было кормить своих сестер, живших в стране класса В.
Для меня, как для новичка, страна элиты казалась огромным полем со свежей травой. После двадцати пяти лет жизни среди пустыни, подобный глоток свежего и жаркого воздуха был пределом всех моих желаний. Но по пути в Меллсити через жгучие рельсы в душном поезде я еще даже не знал, что моя встреча с "потерянными" изменит навсегда жизнь многих людей.
Я прибыл в закрытый город 18 августа 1831 года от конца света. То было промышленное тысячелетие, которое мирными шагами подходило к концу. Если первое тысячелетие было временем возвышения городов и получения заново навыков жизни, то второе одарило нас просветлением и жадностью. Остались книги с предыдущих миров, но наша Королева запретила даже говорить на эти темы. Наказание? Казнь и казнь всех твоих родственников, друзей и единомышленников. Словно было что-то очень важное в прошлом всех людей, которое укрывали даже от высокопоставленных лиц. Мать Королева не щадила любознательных.
19 августа 1831 год - первый день моей работы во второй психиатрической больнице Меллсити. Она славилась очень тяжелыми пациентами, но и я не из робкого десятка. Мой начальник - очень худой и морщинистый, скрюченный старичок в длинном грязноватом фраке и в огромных очках ударил меня по затылку, заставляя идти вперед. Выглядел он развалиной, но это только так казалось. По большей части он молчал, много читал и периодически выдергивал седые волосы из своего затылка, когда начинал сильно нервничать. Ему должно было исполниться 112 лет, однако ни в одном глазу я так и не смог увидеть покоя. Видимо, он и не умер бы, так и не найдя то, за чем охотился почти семьдесят лет. Всего в моем блоке было двести заключенных с самыми разными диагнозами. Работали в блоках по десять человек, и каждый наблюдал за десятком "потерянных". Скрюченный старичок по прозвищу Гаасим наблюдал за всеми остальными. Я, кстати, не представился... Меня зовут Рилл Лоурен. Рилл - это сокращение от Гавриил. Поскольку я не сильно любил свое имя, то сократил его еще в детстве и стал представляться причудливым словосочетанием РилЛоу. Но друзья звали меня просто Рилл. Гаасим вел меня по каменному полу минут пять до того самого отсека, где мне предстояло познакомиться с моим пациентом. Тем временем я считал остальные камеры и две оказались пустыми. На мой вопрос, где же двое больных, старичок вдруг остановился, а потом обернулся и ржаво улыбнулся мне своими кривыми желтыми зубами.
|
|
|
-Узнаешь... - прохрипел он и снова пошел вперед.
И я узнал. Одного из своих пациентов он решил мне отдать на пробу. Именно на больном №109 я должен был оттачивать свое мастерство. Настоящих имен не предоставляли, их можно было прочесть только в деле больного, но Гаасим посчитал, что интереснее называть потерянных по номерам. Так они усваивают дисциплину лучше.
Мой первый в жизни пациент видел рядом с собой духов, разговаривал с ними и предсказывал всем ужасную смерть от руки Господа. Королева в бога не верила, поэтому всякий произносящий имя Всевышнего мог получить внушительный срок за сквернословие. Вот этот пациент и пострадал от руки нашей незыблемой. Я с ним пытался заговорить, но меня как будто и не было рядом. Никакой реакции, никаких тебе "я вижу то, чего не видят простые люди", никаких "изыди, смерть несущая". Все, что я отметил в своем блокноте тогда - это кроткая запись о местонахождении двух призраков. Угол, покрытый плесенью и угол, где, по всей видимости, пациент иногда справлял нужду.
Огорченный фактом своего бесполезного времяпровождения, я направился обратно через блок к аудиториям и кабинетам, где восседали мое начальство и другие врачи. Думая о том, что нужно лучше изучить дело моего пациента, я не заметил, как мимо меня промелькнула фигура человека с наручниками на руках. Я остановился и разглядел получше идущего в сторону пустой камеры. Это был мужчина с бледным лицом, светлыми и длинными волосами, которые выцвели когда-то на солнце, а теперь выжженными прядями покрывали сгорбленную спину. Его наручники плотно сжимали оба запястья и шею, заставляя того сильно сгорбиться и сжаться в дугу. Он меня тоже заметил, и когда я, неосторожно разглядывая больного, хотел уже прекратить так пялиться, увидел его необычные и очень чистые глаза.
|
|
|
-В грешное время я молюсь о ваших спасениях. Не устанут губы мои читать молитвы. Время, не бог, накажет каждого. Бойся времени, оно растягивается, словно мучительная боль в котле Самаэля... как пораженная чумой змея. Кайся и бойся...
Шепот не прекращался, пока Помощник не влепил приличную оплеуху больному. Мужчина повержено опустил голову и закрыл светлые глаза.
-Не обращай внимания, таких придурков больных здесь еще сто девяносто девять, - прошипел мне Помощник и немилосердно ткнул своего пациента в сгорбленную спину.
Но мне стало на душе вдруг так тяжело от его слов. Такой спокойный голос, словно он и не понимал, где находится. Речи о боге наверняка затянули его в пучину сумасшествия, но у безумства не такие глаза, о нет. Я видел безумцев; они рвали на себе волосы и кожу, прося выйти наружу. Они даже глазами искали слабое место в твоем теле, чтобы потом наброситься и вгрызаться в тебя, как гиена в падаль. Таких держали в собачьих условиях подальше от остальной массы. Этот же заключенный понимал значительно больше всех нас вместе взятых. Мне стало по истине страшно.
Гаасим что-то аккуратно выводил в желтом журнале, периодически капая чернилами на стол. Его кряхтение меня раздражало, но этот человек никогда не делал два дела сразу. Вот и сейчас мне пришлось ждать завершения всех его заданий, чтобы задать лишь один вопрос за сегодняшний день.
-Это номер один... - протянул старик, поднимая на меня свои жирные белки глаз, - он здесь сидит с самого основания лечебницы. А до этого сидел в других больницах. А что было раньше - никто не знает.
-Меллсити основали вокруг психиатрий и тюрем. Выходит, что номеру первому больше полтысячелетия?
-Один из первородных. Выжившие после апокалипсиса.
Моему удивлению не было предела. Археологи находили миллионы заживо погребенных тел прошлой жизни, но чтобы найти живого представителя того времени, да еще и настолько? Все нутро переполняли жажда изучения и желание получить этого пациента прямо сейчас. Я хотел знать все о прошлом мире, о его людях, о государствах и науках.
|
|
|
-Все здесь катится в тартарары... Да туда бы и дорога.
В кабинет Гаасима зашел тот самый Помощник, который вел Первого в его камеру. Заметив меня, он даже улыбнулся, но не посчитал нужным представиться и спросить мое имя. Гаасим же забрал у него журнал и начал его изучать.
-Интересный пациент, да? - обратился он ко мне, пока я заполнял свой журнал "новичка".
-Да, Господин Гаасим о нем немного рассказал.
-Гаасим глухой, как черт! - выкрикнул Помощик и громко рассмеялся, - читает только по губам.
И то правда. Я же видел, как он пялится мне в рот, как будто я ем что-то очень вкусное.
-А от Первого держись подальше. Амовцы очень тяжелы даже для опытных психиатров.
-Амовцы?
-Да. Это больные, которые подвержены резкой смене настроения. Они могут вести обычную беседу с тобой, а потом вдруг откусить тебе ухо и проткнуть им свой глаз.
И снова разразилось противное ржание Помощника. Мне вновь стало жутко. Только в голове не укладывалось, что я видел выжившего собственными глазами. Я знал, что были те, кому удалось пережить апокалипсис, но они давно сгнили в земле от старости, либо каким-то образом скрывались от современности. Некоторых позакрывали в тюрьмах их же дети, других сожгли за вредную антимонию. Мы - поколение, которое живет благодаря тем трусливым и убогим людям, которые спасли свои задницы. Как могут люди класса А считать себя аристократами, когда даже в их крови есть этот деготь с запахом опорожнения? Но именно за такие речи и сажали по тюрьмам, по лечебницам, а то и вовсе казнили. Но тут вдруг в моей голове проскользнула мысль полного сомнения.
-Откуда Вы знаете, что Первый - это выживший?
-Ооо... таких на самом деле одиннадцать человек. Было раньше тринадцать, но двоим удалось сбежать. Их узнать легко, мой мальчик...
Я отложил в сторону свой журнал, дожидаясь своей очереди для проверки, и заинтересованно посмотрел на своего коллегу.
-Они не стареют. Вообще. Ни единой морщины! Их и держат, чтобы разгадать эту тайну вечной молодости.
-А где другие одиннадцать?
-Пятеро в Цвангере. Их там изучают как лабораторных мышей. Так и зовут: мышь 1, мышь 2 и так далее... Хм... двое у класса В: они там вроде как выполняют непосильную для человека работу. Двое у них и сбежали. Весь тогда отсек из тысячи людей казнили, а выживших так и не нашли.
-А остальные?
-Остальные у нас!
***
-Бог не покинет мою душу. Бог не покинет мою душу. Бог не оставит меня, даже если оставят меня силы.
Он тихо нашептывал себе это под нос, что-то рисуя на стенах пальцами. Я не мог увидеть его рисунков, Первому запрещалось использовать даже карандаши в отличие от других пациентов клиники. Многие заключенные в камерах рисовали то, что они видят или слышат, или то, что им снится, что терзает их больные головы, что просит выхода наружу. Гаасим позже в своем кабинете тщательно изучал то, что ему приносили от умалишенных, но Первому запретили рисовать после странного инцидента. Некий юный санитар увидел какой-то символ на стене камеры, где и доживал свой срок заключения Первый. Он помешался на этом символе, всюду его рисовал и требовал объяснить ему, где же родина этого знака. Никто толком ответить на его вопрос не мог, даже Гаасим затруднялся с расшифровкой. Как итог: парень повесился. Этот символ он вырезал у себя на животе. После этого Первому запретили рисовать.
Прежде, чем меня допустили до ночных смен, я полгода упорно торчал в архиве и изучал всех пациентов. Скрюченный старик Гаасим настоял на подробном изучении «потерянных», так как именно с Первым мне предстояли длинные ночи наблюдений. За полгода я прочел сотни фактов, которые отличали этих выживших от обыкновенного нынешнего поколения. Как правило, многие «потерянные» обладали какими-либо сверхъестественными способностями, которые можно было подавить только одним способом – держать существо в наркотическом состоянии. Первый обладал способностью телепатии. Очевидцы уверяли наперебой, что одной лишь мыслью Первый убивал всех, кто к нему приближался. Хотя этот факт тут же рушился, его не исключали на сто процентов. Некоторые выжившие, например Огда, умели управлять всеми стихиями. Чтобы использовать такое умение во благо человечеству, Огду отправили на работы. Под аппаратами он делал все, что прикажут. До сих пор выполняет. Еще один интересный факт, многие выжившие питались сырым мясом. Бывали случаи нападения на человека. Нескольких служащих тюрем и психиатрических больниц погибали от потери крови, частей тела и внутренностей после нападения «потерянных». С того момента их всегда держали в наручниках и на цепях.
Помощник любезно предложил мне посидеть в качестве сторожа у камеры, а точнее – клетки, Первого, пока он сам хотел отойти по делам. Его дела – заигрывание с медсестрами – ни разу меня не смущали, потому что чем чаще он отсутствовал, тем больше у меня было шансов изучить больных.
-Услышит меня он, придет и вновь соберет воедино души.
Я повернулся и сонно посмотрел на вдруг заговорившего Первого. Он с легкой улыбкой смотрел на пол, что-то рисуя и капая кровью. Я тут же подорвался.
-Эй! Откуда кровь? Посмотри на меня!
Он поднял голову, и я увидел, что по его щекам из глаз вместо слез течет кровь. Она текла из носа и даже откуда-то из головы, словно Первого нещадно избили.
-Я позову помощь!
Но Первый покачал головой и снова улыбнулся.
-Пожалуйста, не зови этого глупого человека. Мне не плохо, мне хорошо.
Он впервые говорил что-то, адресованное для настоящего человека. Я так и сел подле решетки, не сводя взгляда с его красивых изумрудных глаз. Но только спустя пары секунд я заметил, что один немного ярче другого.
-Что с Вами? – мое любопытство сейчас перекрыло испуг, - И почему это нормально?
-Я проклят.
Очередные бредни сумасшедшего? Но Первый не походил на психа. Более того, он даже не скрывался, как некоторые, говоря, что он не сумасшедший и его нужно выпустить к богу.
-Кем?
-Любимым.
Любимым? Так этот человек еще и знает что-то о любви.
-Рилл… - вдруг произнес он, - У тебя красивое имя, а ты его так сократил. Гавриил – это же архангел. А ты знаешь, что архангелы должны были защищать людей от войны? Но как им защитить людей, когда всех их убили… - Первый провел пальцами по своей щеке, а потом нарисовал на полу символ и вдруг поднял его в воздухе.
Я как сидел на полу, так и продолжал сидеть, с открытым ртом наблюдая за этим чудом. Когда же мне еще предоставит судьба такой случай?
-Я расскажу тебе свою историю, можно?
-Да… - как завороженный ответил я, слыша свой голос, будто со стороны.
Первый улыбнулся и сжал руку в кулак, растворив символ, как дым.
-Все произошло очень давно, я совсем уже потерял историям счет, но ты поймешь меня. Моя жизнь начиналась трижды. Сначала я родился человеком, потом я родился защитником, а в третий раз я стал тем, кем сейчас являюсь. Но жил я только два раза. И моя вторая жизнь была разодрана ужасным существом. Его звали Эльзавэллом, и он был сыном Самаэля.
Black.
|
|
|
