 |
Завтрак у костра. Курумник. Лежбище нерпы. Чай с егерем. Река Бирея – мокрая одежда. Встреча у дамбы. Завхоз санатория Хакусы. Наше сухое жилище. Дрова и рыба. Сушка одежды, ужин в санатории
|
|
|
|
Снова дождь. Теперь нас не проведешь – завтрак на костре. Быстрее и дым не жрёт глаза. А дождь усиливается. А если больше дров? Нормально!
По высоким камням, торчащим из воды, скользким от тины, мы прыгаем, ежесекундно рискуя свалиться в воду. Иногда попадаются завалы, через которые перебираешься почти ползком. Не легкое это занятие обходить по берегу бухту Аяя. Однако, всегда можно найти хорошее в плохом. Труднодоступность берега дарит неожиданную встречу с нерпой. Проныривая под водой, нерпа забивается на лежку между камней. И совершенно не ожидает появление человека. Человек, в данном случае мы, тоже совершенно не ожидаем встречи с нерпой, и когда та начинает с шумом, стуком, фырканьем метаться в камнях под ногами, пытаясь прыгнуть в воду, того и гляди – сам прыгнешь от испуга. Цело семейство нерп ухнуло под ногами. Грохот, брызги, стук – мы чуть не поседели. Но когда разобрались в чём причина шума. Стали с любопытством наблюдать, как она красавица плавает в прозрачной воде. Да не одна. Много, большие и маленькие. Высовывают морды, снова ныряют, лавируют между камней, как подводные лодки. Зрелище – дух захватывает. И, главное, так близко!
Стали потише передвигаться по курумнику (так называются эти валуны местными жителями). Подкрались ещё к одной семье. Успели перекрыть путь к отступлению. Те, кто похитрее, поопытнее – прорвались под воду, а глупые – вначале забились в камни и давай шипеть на нас, но, прочувствовав наш мирный настрой, прямо у ног попрыгали в воду.
Это занятие скрасило нам половину пути. Мы оказались в глубине бухты, там, где вчера у вигвамов дымились индейские костры. Но вигвамы оказались банальными брезентовыми палатками рыбаков, костры дымили сырыми дровами и луковой шелухой, стояла бочка для привады, а чистые воды омывали вросший в берег протухший труп кабарги, до половины вылизанный волной, оголившей часть черепа в виде белой кости и челюсти с клыком. Неприятное зрелище.
|
|
|
У палаток нас встретил егерь. Нормальный мужик. Не стал докапывать нас с разрешениями, даже отказался смотреть, а вместо этого, напоил нас чаем с сахаром и сухарями. Наша мокрая одежда парила от телесного тепла, абсолютно не грела и не спасала от дождя. Мужик, видимо, сразу смекнул, что нам надо – поэтому, не мешкая, посадил у костра и налил чай. Пока мы отогревались, он рассказывал, как встречал здесь и охаживал француженку, приехавшую хапнуть экзотики, научил её курить «козьи ножки», накормил рыбой и сегодня утром отправил в город. Жаль, что дождь не дает отдохнуть. Поблагодарив за чай, рассказ и информацию о тропе, мы двинулись дальше, снова прыгая по камням.
Преодолев крутые каменные берега бухты Аяя, налюбовавшись любопытной нерпой, часто высовывающей из воды головы и грациозно ныряющей в глубину, мы вышли на берег Байкала, на тропу. Обход бухты закончен, теперь дорога будет почти прямая. Ближайшая цель – Хакусы. Там санаторий, столовая, наверняка ночлег, а может и горячий источник. Санаторий, это место, где люди отдыхают, поправляют здоровье, набираются сил и отъедаются. Всего этого нам сегодня вечером очень хотелось бы испробовать, плюс обсушиться.
У зимовья, близ речки Бирая, люди странной наружности вытаскивали из мешков хлеб. Наше появлении их, мягко говоря, не обрадовало. Поняв это, мы просто поздоровались и ушли, обозвав людей алегофренами. Почему? Не знаю. Но что-то было в них дурацкое, несуразное, чего-то они боялись, напрягались и шептались меж собой. Да, ну их. Себе дороже.
Всухую переправится через реку Бирая не удалось. Вымокли. Полные сапоги воды, брюки мокрые. Сушить негде, только отжим. Сырую одежду надевать вновь – так противно, но сухая может понадобиться вечером – мы же не знаем, как придется ночевать. И если в палатке, то без сухой одежды – труба. К утру простынем.
|
|
|
Тропа на Хакусы хорошая, набитая, но мокрая. Дождь льёт и льёт. Деревья обдают душем при каждом дуновении ветра. Мокрые штаны, мокрые телогрейки, вода в сапогах. Холодно. Зуб на зуб не попадает. Значит, двигаемся быстрее – так теплее. Скорее бы санаторий – и обогреемся, и обсушимся, и восстановимся. Правда, жутко холодно! Промокли насквозь. По позвоночнику бежит струйка воды, унося шапкиных микробов в сапоги к портяночным. Противно? Вот! А каково мне шагать по этим мокрым кустам? Тоже противно!
На берегу так оживленно, людно. А у воды... стоит трактор «Белорусь». Толпа народу копошится – из прибрежных валунов строит или укрепляет дамбу. В принципе, работает только тракторист и тройка наймитов – остальные начальники и указчики. Булыжники, практически шарообразной формы разных диаметров, перекидываются в деревянные короба. Форма камней воистину удивительна. Позже, в справочниках я вычитал, что, скатываясь с гор во времена таяния ледников, камни друг о друга обтачивались в ровные шарообразные формы. В музее Лимнологического института в Листвянке, увидев такой камень, как выставочный экземпляр, я почему-то развеселился, вспомнив эту картинку строительства дамбы в Хакусах из подручных музейных экспонатов.
– Вы долго спите, туристы-моралисты, вас Федоров заждался. – Произнес какой-то мужик (с виду начальник, руководящий строительством), обращаясь к нам.
– Что это за мудила? – спросил я у Вовы.
– Не знаю, – ответил тот.
Заметив наше замешательство, мужик представился. Но за треском трактора мы смогли разобрать только слово «охотовед». А-а? Всё понятно!
– Нам бы отогреться, обсохнуть. – Я ещё на что-то надеялся – это бывает с обмороженными.
– Чё стоите? Берите мячики, кидайте – быстро согреетесь. Не знаете, как греются туристы? – Прокричал в ответ мужик и указал на булыжники.
– Вот хуило! – произнес Вова.
– Нам бы жильё какое-нибудь. Есть где остановиться? – Я честно пытался дать шанс ему реабилитироваться, поэтому продолжал задавать свои бесполезные вопросы.
|
|
|
– Ставьте вон там палатку. Или вон в том доме располагайтесь. – Охотовед кивнул в сторону развалюхи на берегу.
Войдя в этот, с позволения сказать, дом, мы увидели рваные сети, раздолбанную печурку, дырявые стены и крышу, мокрый земляной пол, усыпанный мусором. В углу были кучи говна.
– Вот, педераст! Живи в нём сам! – досадно, но что тут скажешь? Охотовед.
Молча, не обращая внимания на его крики, мы развернулись и побрели в санаторий. Может, повезет – там-то люди.
Сбросив мешки на крыльце ближайшего к дороге дома, мы расспросили прохожего, где узнать насчет ночлега. Прохожий оказался местным печником. Он сказал, что в принципе именно этот дом сейчас пустует – там он пару дней назад печку переложил, а узнать про ключи и возможность в нем переночевать можно у завхоза. Отличная, полноценная информация. Я пошёл искать завхоза – это уже было в «Маломорской», там повезло. Попробуем здесь.
Мой жалкий, ничтожный, мокрый вид привлекал внимание посетителей и работников санатория, что не составило большого труда найти завхоза. Милая женщина, увидев меня, как работник лечебного учреждения, не могла ни оказать первую помощь. И оказала, выдав ключи от дома.
– Печь растопите, обсушитесь, – сказала она.
– Я понял из слов печника, что он её только что переложил. Наверное, ещё нельзя топить? – зачем-то спросил я.
– Какой там нельзя. Топите. Дрова возьмите у дяди Саши вон в том доме, скажите ему, что я разрешила. – В её глазах читалась печаль и сочувствие.
Отворив дверь, мы очутились в огромной светлой комнате. Свежие побеленные стены и печь. На кроватях лежали матрацы, подушки, одеяла. Посредине стоял большой обеденный стол. Нормально. Переодевшись в сухое (Не зря берегли), пошли за дровами к дяде Саше. Это был довольно крепкий старик. Чувствовалось, что за его спиной не один год проведен в местах сибирских, глухих и, чаще, окаймленных колючей проволокой. Человек, испытавший на своей шкуре нужду, быстрее понимает нужду других, не задает лишних вопросов, а указывает на поленницу сухих дров (под навесом) и приносит пару огромных рыбин.
– Это вам на ужин. – Дядя Саша протянул двух хариусов. – Дров мало будет – приходите и берите ещё, не спрашивайте.
– Спасибо.
Вот и всё! Коротко и конкретно.
Натянув веревки по всей комнате, развесив на ней нашу вонючую одежду, раскочегарив докрасна печь, мы сварили уху, напоролись, убрали за собой мусор и рухнули спать. Сухо и тепло.
21.06.92
|
|
|
