Сражение при Хунайне и осада Таифа

Обеспокоенные успехом Мухаммада, племена хавазин и сакиф стали собирать свои силы в Аутасе (80 км севернее Таифа), чтобы нанести Мухаммаду упреждающий удар. Мухаммад стал срочно усиливать свое войско. Занял 130000 дирхемов и 100 кольчуг у мекканских богачей. К его десятитысячной армии присоединилось около 2000 мекканцев. Двигаясь навстречу друг другу, 30 января 630 г. они встретились в вади Хунайн, километрах в ста северо-восточнее Мекки. Мусульманам противостояло вдвое большее войско, к тому же молодой и горячий вождь хавазин Малик ибн Ауф для укрепления стойкости своих воинов распорядился взять с собой семьи и весь скот.

Он выстроил войско в боевой порядок: за первой линией, состоявшей из воинов, была поставлена вторая линия из женщин верхом на верблюдах, а за ними располагались стада, в боковых ответвлениях вади укрылись засады. На рассвете Мухаммад стал строить свое войско и выслал в авангард конницу под командой Халида ибн ал-Валида. На него набросились засадные отряды. Авангард не выдержал удара и побежал, увлекая за собой мекканцев. Лишь около Мухаммада непоколебимо стояла сотня мухаджиров и ансаров. Как водится, победители занялись грабежом лагеря, мусульмане восстановили порядок в своих рядах и опрокинули рассыпавшийся строй противника. Стойко держалось только племя Малика ибн Ауфа. Мусульманам досталась огромная добыча: 6000 пленных (женщин и детей), среди которых оказалась дочь бедуинской кормилицы Мухаммада, 24000 верблюдов, не менее 40000 овец и 4000 укий серебра (160 тыс. дирхемов). Все это богатство под надежной охраной отправили к Мекке, в ал-Джи‘рану. Мусульманское войско пустилось за беглецами, основные силы во главе с Мухаммадом осадили Таиф. Осада Таифа оказалась делом непростым: основная часть города находилась на горе и была обнесена каменной стеной, которую невозможно было одолеть без осадных орудий. Таифцы держались уверенно и непримиримо, отвергали все попытки переговоров и даже убили парламентера. Пришлось браться за осаду всерьез. Лагерь окружили рогатками, привезли катапульту и соорудили несколько «черепах», больших кожаных щитов, чтобы под их прикрытием вести подкоп. Таифцы забросали их раскаленными железными лемехами, «черепахи» загорелись, выскочившие из них мусульмане понесли потери от стрел. Мухаммад в отместку приказал вырубить виноградники вокруг Таифа – главное богатство горожан, но среди его сподвижников это распоряжение вызвало неодобрение, и приказ был отменен. Не принесло особого успеха и обещание освобождения рабам, которые перейдут на сторону мусульман: бежать удалось только десятерым. Один из них, спустившийся с помощью колодезного блока (бакра) и получивший прозвище Абу Бакра, стал мавлой Мухаммада. Мусульмане пришли в уныние, когда стало ясно, что осада Таифа сулит только тяготы, и в войске Мухаммада начался разброд. Мухаммад понял, что от взятия Таифа придется отказаться, и на двадцатый день снял осаду. Мусульмане понесли под Таифом серьезные потери. Общее число убитых не указывается, но показательно, что в битве при Хунайне погибло лишь четыре мухаджира и ансара, а при осаде Таифа – двенадцать.

Однако печальный исход осады с лихвой компенсировался добычей, которая ждала возвращавшихся в ал-Джи‘ране. После выделения хумса каждому участнику сражения досталось в пересчете на скот по 4 верблюда или 40 овец. Большой объем хумса позволил Мухаммаду широко одарить мекканскую аристократию и заглушить последние остатки ее сожалений об утрате независимости. Абу Суфйан получил 100 верблюдов и 40 укий серебра, по столько же – его сыновья Йазид и Му‘авийа, кроме них по 100 верблюдов получили еще 8 курайшитов (а еще 5 – по 50) и вожди других племен тоже по 50. Все одаренные получили в мусульманской историографии название му‘аллафа кулубихим («те, сердца которых стали дружественными», или, лучше, «прирученные»). Это название, употребленное Мухаммадом, точно передает суть дела. Сотня верблюдов для подавляющего большинства была более убедительным аргументом в пользу нового вероучения, чем самое тонкое логическое построение. Пленные в раздел не поступили, так как в таких случаях полагалось предоставить сородичам возможность выкупить их. Лишь несколько женщин, приглянувшихся кое-кому из верхушки, были сразу подарены им, да Мухаммад отпустил свою молочную сестру.

Прибывшие для переговоров делегаты хавазин, среди которых оказался и брат кормилицы Мухаммада, заявили, что они и те, кого они представляют, приняли ислам. Глава делегации напомнил о родстве через кормилицу. Мухаммад оказался в трудном положении: освобождение пленных, цена которых была не меньше всей остальной добычи, могло вызвать недовольство воинов. Отказ их освободить означал бы невозможность примирения с могущественным племенем. Мухаммад предпочел приобрести могущественного союзника и освободил пленников. Он пошел еще дальше: предложил сообщить Малику ибн Ауфу, отсиживавшемуся в Таифе, что если он примет ислам, то получит обратно свою семью и имущество, и 100 верблюдов в придачу. Малик не мог устоять перед такой поистине царской щедростью и, тайно покинув Таиф, предстал перед Мухаммадом, который будто бы одарил его кроме обещанного титулом «царя» бану хавазин. Его переход на сторону Мухаммада подорвал позиции сакифитов, и падение Таифа стало неизбежным.

Из этого дождя подарков, которыми Мухаммад осыпал прежних врагов ислама, ни одна капля не досталась верным сынам ислама – ансарам, которые стали поговаривать, что когда надо сражаться, то они нужны, а как раздавать подарки – все достается курайшитам. Если это основывается на откровении, то они готовы смириться, а если это исходит от самого Мухаммада, то они потребуют возмещения. От лица всех ансаров эти претензии изложил Мухаммаду Са‘д ибн Убада. Недовольство верной гвардии обеспокоило Мухаммада; он собрал ансаров в одной из оград, где недавно содержались пленные, и обратился к ним с прочувствованной речью. Он сказал, что помнит, чем он им обязан, что чувствует себя одним из них, и, наконец, задал коварный вопрос: с чем им больше хотелось бы вернуться – со скотом или с посланником Аллаха? Все закричали: «Хотим быть с тобой, о посланник Аллаха, и в счастье, и в несчастье». Мухаммад призвал милость Аллаха на всех ансаров, их детей и внуков, ансары расчувствовались («бороды их промокли от слез»), и обе стороны разошлись примиренными. Интересно, что, улаживая конфликт с ансарами, Мухаммад не пытался оправдать свои действия ссылкой на данное ему откровение, а ограничился обычными методами убеждения, из чего можно заключить, что он не фабриковал «откровения» в случае необходимости, а формулировал в них свои мысли, находясь в каком-то особом психическом состоянии.

В Мекке Мухаммад вспомнил свою старую любовь, дочь Абу Талиба, Факиту и предложил ей стать его женой (ее муж бежал, не желая принять ислам). Она ответила «Ей, богу, я любила тебя во времена язычества, а уж как [люблю] при исламе! Да только я женщина с малыми детьми и боюсь, что они будут тебе мешать».

Устранив все затруднения, Мухаммад позволил себе войти в Мекку простым паломником. До этого все полмесяца пребывания в Мекке он носил обычную одежду и краткой молитвой в два рак‘ата подчеркивал, что считает себя находящимся во вражеском стане. Теперь он облекся в ихрам, совершил трехкратный обход Ка‘бы, семь раз проехал от ас-Сафа до ал-Марвы, обрил голову у ал-Марвы в знак окончания паломничества и в тот же день через ал-Джи‘рану и Сариф двинулся в обратный путь. 18 или 19 марта Мухаммад со всем войском прибыл в Медину. В Мекке был оставлен наместник (он же предстоятель на молитве) и наставник в вере, оба из курайшитов.

В Медине Мухаммада ждало радостное событие – египетская невольница родила ему долгожданного сына, которого он не дождался от десяти своих жен после Хадиджи. Он выбирал этих жен из уже рожавших вдов и разведенных, надеясь, что они не бесплодны. Сын получил необычное для арабов имя Ибрахим, в честь Ибрахима, которого Мухаммад признал родоначальником ислама.

Конечно, остальные жены возненавидели счастливицу. Особенно злилась Аиша. Она сама потом признавалась: «Ни одну из женщин я так не ревновала, как Марию, из-за того, что она была красива, с курчавыми волосами, и посланник Аллаха восхищался ею, и был дан ему от нее сын, а нам не было дано». Можно понять, что когда однажды Мухаммад, любуясь сыном, сказал Аише: «Смотри, как похож [на меня]», то она буркнула в ответ: «Не вижу сходства». Большая семья Мухаммада в том виде, в каком она сложилась к 629 г., просуществовала без изменений до его смерти.