Восстание Зайда ибн Али

Сложная ситуация в Хорасане и Мавераннахре, сложившаяся в первой половине тридцатых годов в связи с тюркскими вторжениями и хариджидским движением, была благоприятна для активизации аббасидской пропаганды несмотря на некоторые провалы и казни неосторожных агитаторов. Но попадали в руки властей в основном представители низшего звена, знавшие очень мало, а то и совсем ничего, о руководителях движения. Серьезной опасности аббасидская организация в Мервском оазисе подверглась в 117/735 г., когда вместе с большой группой пропагандистов был арестован глава этой организации Сулайман ибн Касир. Рядовых смутьянов казнили или изуродовали; поступать так с Сулайманом и еще несколькими знатными людьми Асад ибн Абдаллах не решился, опасаясь реакции их соплеменников, и в конце концов освободил их. Скорее всего, он и не подозревал, что в его руках находился глава всей организации.

Понятно, что неоднородность состава участников аббасидского движения определяла различие восприятия его целей и неизбежное при этом религиозно-идеологическое содержание пропаганды. Взгляды и чаяния мавлов-иранцев и арабской верхушки неизбежно разнились. Характерным в этом отношении был случай с Аммаром ибн Йазидом, прозванным ал-Хидаш («оскорбитель»). Он был одним из первых пропагандистов, посланных в Хорасан, но впоследствии стал проповедовать отказ от норм мусульманской религии. Узнав о таком кощунстве, Мухаммад ибн Али послал в Хорасан Абу Хашима Букайра ибн Махана, для упорядочения тамошней организации, снабдив его посланием к хорасанским сторонникам, в котором, кроме прочего, содержалось предупреждение не верить Хидашу и не следовать его учению.

Нет никаких данных, чтобы определить время прибытия Букайра в Мерв. Упоминание в письме ложной проповеди Хидаша говорит о том, что оно писалось до получения известия о казни Хидаша Асадом ибн Абдаллахом в 118 г. х.

С приездом Букайра в Мерве была окончательно оформлена структура организации. Ссылаясь на действия пророка в Акабе Букайр выбрал 12 уполномоченных (накибов), которые, в свою очередь, выбрали себе помощников, чтобы общее их число достигло 70. Это ядро окончательно оформленной организации Букайр привел к присяге на верность. Главой этой организации был назначен тот же Сулайман ибн Касир.

Из Мерва Букайр отправился в Джурджан, который почему-то стал вторым после Мервского оазиса объектом внимания аббасидской пропаганды, и путь эмиссаров из Куфы или ал-Хумаймы в Мерв и обратно обычно пролегал через Джурджан. Здесь Букайр занялся сбором садаки в пользу имама, а затем через какое-то время проехал через Куфу и, захватив там Абу Саламу ал-Халлала, явился к Мухаммаду ибн Али с отчетом и собранными подношениями.

В Куфе в это время активизировались шииты, сторонники имамата Алидов, представляя опасность для деятельности сторонников Мухаммада ибн Али. Вождем шиитов на этот раз стал внук ал-Хусайна Зайд ибн Али.

Как уже отмечалось в предыдущей главе в рассказе о смерти Абу Хашима Абдаллаха и начале аббасидской пропаганды, передача главенства в роду Али ибн Абу Талиба не была столь простой и однозначной, как спустя примерно столетие ее стали излагать шиитские историографы. Главенство в роде достигалось не наследованием благодати, а реальной значимостью того или иного члена рода из старшего поколения, в котором наряду с положением на генеалогическом древе имели значение личная энергия и талант, обеспечивавшие признание превосходства другими старейшинами. После смерти Абу Хашима Абдаллаха соперничество внутри рода шло между потомками ал-Хасана и ал-Хусайна. Первые принадлежали к старшей линии и могли бы рассчитывать на естественное первенство, но их предок отрекся от власти, а его брат погиб мучеником в борьбе за нее, и это давало моральное превосходство Хусайнидам. А главенство, как мы видели выше, давало право распоряжаться значительными доходами с поместий, унаследованных от Али и Фатимы.

После смерти Али Зайн ал-Абидина первенство среди Хусайнидов перешло к его сыну Мухаммаду, прозванному его почитателями ал-Бакиром («Постигающим суть»). Он, действительно, был авторитетным знатоком религиозного предания и пользовался уважением среди правоведов Медины. Это положение его устраивало, и он не имел никаких политических амбиций. Мухаммад ал-Бакир скончался в Медине в 118/736 г., и главой потомков Хусайна стал не его сын Джа‘фар ас-Садик (признаваемый шестым имамом), а брат – Зайд ибн Али. Он был человеком более решительным и честолюбивым. Последнее, может быть, подогревалось тем, что он в отличие от Мухаммада ал-Бакира, рожденного дочерью Хасана, был рожден рабыней из Синда, что ставило его в приниженное положение и заставляло восполнять этот недостаток возвышающими его действиями. Именно он защищал интересы Хусайнидов в споре с хасанидами о правах распоряжения доходами с наследственных поместий («вукуф Али»). Эта тяжба затянулась на шесть лет. Вместе с этим Зайд был связан с какими-то финансовыми предприятиями в Ираке: по одной версии он продал наместнику Халиду ибн Абдаллаху участок в Медине за 10000 динаров, а затем присвоил его себе, не возвратив деньги, по другой – просто получил от Халида ибн Абдаллаха какие-то деньги. Когда в 120/737–38 г. Халид был смещен и, как водилось, был отправлен его преемником Йусуфом ибн Умаром в тюрьму, где из него выбивали покрытие денежного дефицита, Халид заявил, что давал Зайду деньги, которые тот не вернул.

Получив это признание, Йусуф ибн Умар сообщил об этом Хишаму, и тот потребовал к себе Зайда (по одной из версий, Зайд находился в это время в Русафе, ища у халифа поддержки в разрешении имущественного спора с Хасанидами). Зайд поклялся халифу, что никаких денег у Халида не получал, и был отправлен к Йусуфу ибн Умару для очной ставки с Халидом ибн Абдаллахом, после которой Зайд был оправдан и вернулся в Медину, где он снова занялся тяжбой о наследстве Али ибн Абу Талиба. Зайд держал себя высокомерно по отношению к некурайшитам и получил в ответ замечание, что ему нечего гордиться своим происхождением, когда у него мать – рабыня. Оскорбленный Зайд напомнил о библейском Исмаиле, также рожденным рабыней. В конце концов, обиженный Зайд направился к Хишаму в Русафу, но и у него не нашел поддержки. Более того, Хишам, принимая его, будто бы сказал ему: «Дошло до меня, что ты, Зайд, поговариваешь о халифстве и тешишь себя надеждой на него, хотя ты сын рабыни». Ясно только, что большие претензии Зайда наталкивались на пренебрежительное отношение к нему чистокровных арабов.

Халиф отправил Зайда назад в Медину, он поехал туда через Куфу. Этот выбор вряд ли был случайным – Куфа была главным оплотом шиизма, и здесь Зайд заведомо мог рассчитывать на сочувствие и поддержку.

До сих пор он, по-видимому, не заявлял претензий на халифство, разве что могли быть ни к чему не обязывающие высказывания о своем праве на него. В Куфе Зайд оказался в центре внимания шиитов, увидевших в нем реального вождя, здесь тайные помыслы стали обретать черты реальности. Опасность слишком длительного пребывания Зайда в Куфе была очевидна Йусуфу ибн Умару, и он, подкрепленный еще настоянием халифа, стал требовать от Зайда возвращения в Медину. После четырех или пяти месяцев пребывания в Куфе, весной 739 г., Зайд покинул город, но едва он достиг Кадисийи, как его нагнала группа наиболее решительно настроенных шиитов, которые сказали, что в Куфе его ждут 100000 человек, а сирийцы малочисленны. Зайд колебался, еще свежа была память о трагедии деда, слишком доверившегося обещаниям куфийцев, но соблазн стать выше всех и желание расправиться с обидчиками преодолело доводы разума – Зайд возвратился в Куфу.

Возвращение Зайда, конечно, не могло остаться в секрете, тем более что первое время, кажется, он и не особенно скрывался. Он женился на дочери одного из своих сторонников и поначалу жил в ее доме, но затем стал менять места своего жительства, останавливаясь у своих приверженцев, принадлежавших к разным племенам. Зайду удалось даже втайне провести два месяца в Басре, вербуя сторонников. Отношение иракских шиитов к Зайду было неоднозначным: какая-то группа куфийцев обращалась к Джа‘фару ибн Мухаммаду ас-Садику с вопросом, стоит ли присягать Зайду, и получила ответ – «Да, он самый достойный из нас». Агитаторы были разосланы по всему Ираку и даже в Мосул. Имена присягнувших заносились в списки. Данные о числе присягнувших значительно расходятся, наименьшее, следовательно, наиболее близкое к действительности – 15000 человек. В конце 739 г. было принято решение начать восстание 1 сафара 122/6 января 740 г. Дата явно определялась концом мухаррама, в котором нельзя было вести военные действия.

Как раз в эти дни из поездки к Мухаммаду ибн Али, приурочивавшейся к сезону паломничества, в Куфу возвратился Абу Хашим Букайр, руководитель аббасидской пропаганды. Ему тотчас сообщили о готовящемся выступлении Зайда и о том, что один из его людей, его сосед, перешел к Зайду. Букайр предрек гибель перебежчику вместе с Зайдом и запретил участвовать в восстании.

Зайд призвал своих сторонников собраться в ночь на среду в главной мечети, где большое стечение людей к последней вечерней молитве не обратило бы на себя внимания. Букайру сообщили, что Зайд собирает людей в мечети. Букайр снова решительно предостерег от участия в восстании. И это понятно: он проигрывал и в случае поражения и в случае победы, так как победителем оказался бы не он, а Зайд.

Узнал о начале восстания и Йусуф ибн Умар. Он тут же приказал амиру Куфы ал-Хакиму ибн ас-Салту блокировать собравшихся в мечети. Стражники вошли в мечеть и заперли двери, а глашатаи объявили, что передвижение по улицам запрещается и виновных будут убивать. Город замер. А в это время Зайд с горсткой сподвижников вышел из дома с зажженными факелами, возглашая условленный боевой клич «ал-Мансур» («Победитель»), но меры, принятые амиром, сделали свое дело: за ночь к Зайду присоединилось только 218 человек. Зайд потерял главное, чего нельзя вернуть – время.

А Йусуф ибн Умар времени не терял. Вечером он выслал в Куфу разведку, которая убедилась, что город спокоен, а утром Йусуф в сопровождении курайшитов и другой знати расположился на холме между Хирой и Куфой и послал в Куфу начальника своей полиции с двухтысячным отрядом, придав ему 300 знаменитых лучников из ал-Кикана и Бухары. Зайд простоял на месте до утра, ожидая подхода сторонников и, кажется, большого пополнения не дождался. С рассветом он повел свой небольшой отряд в центр города, к главной мечети. После нескольких столкновений с полицией и сирийскими разъездами Зайд вышел к мечети. Повстанцы подошли к запертым воротам, размахивали знаменами на копьях, показывая их поверх ворот и призывая: «Куфийцы! Выходите из унижения к величию, выходите к вере и этому миру! » Но ворота не открылись, и подоспевшие сирийцы отогнали отряд Зайда. Он отошел на северную окраину города. К этому времени ряды повстанцев пополнились, и они смогли не только выдержать удар сирийской конницы, но и отбросить ее к центру города, нанеся заметные потери. А вечером ар-Раййам вообще увел своих воинов из Куфы в Хиру.

Утром 7 января (четверг), Йусуф ибн Умар отстранил ар-Раййана от командования и назначил на его место начальника полиции Аббаса ибн Са‘ида.

Ал-Аббас попытался атаковать Зайда в конном строю, но около Дар арризка лежали штабеля леса, оставлявшие только узкий проход, и сирийцам пришлось спешиться. Потеряв в упорном бою около семидесяти человек убитыми, сирийцы отступили. В конце дня сам Йусуф ибн Умар построил сирийцев в боевой порядок, и они снова атаковали Зайда, на этот раз оттеснив его отряд в полосу солончаков между городом и Евфратом. Наконец между Бариком и Раввасом Зайд остановился, чтобы дать бой. Его люди держались стойко и отбили все атаки пехоты и конницы ал-Аббаса. Йусуф ибн Умар послал на помощь ему бухарских и киканских лучников, которые, оставаясь в безопасности от мечей противника, стали выбивать воинов Зайда. Несмотря на это, воины Зайда упорно держались до наступления темноты, когда одна из стрел пробила Зайду лоб. Зайд перемогся и, не слезая с коня, вывел своих воинов из боя. Сирийцы тоже вышли из боя, полагая, что он прекратился из-за наступления темноты.

В дом какого-то мавлы на Почтовой улице Зайда уже внесли, и он вскоре скончался. Чтобы скрыть место погребения Зайда, землю над могилой тщательно разровняли, а потом на это место пустили воду, окончательно замывшую все следы.

Остатки отряда повел из Куфы сын Зайда Йахйа, которому не хватило возможностей и авторитета, чтобы продолжить борьбу. Отряд дошел до пустоши Субай, а затем стал рассыпаться, и к утру с Йахйей осталось около десятка сподвижников отца.

Утром Йусуф распорядился обыскать дома в поисках укрывшихся раненых повстанцев. Женщин выводили во двор и начинали обыск дома. Еще важнее для властей было обнаружить захоронение Зайда. Место хитроумно замаскированного захоронения на следующий день указал гулям Зайда, родом из Синда. Тело извлекли, обезглавили и распяли в Куфе, а голову отослали Хишаму.

Совершенно очевидно, что племенная верхушка Куфы в восстании не участвовала, и это обусловило нейтралитет большинства горожан. Выступление вместе с Зайдом сторонников другого «имама из рода Мухаммада», Мухаммада ибн Али, вряд ли обеспечило бы в этих условиях победу восстания. Букайр ибн Махай, видимо, лучше, чем Зайд, чувствовал настроения куфийцев и следовал совету своего имама – ждать удобного момента. А пока эмиссары из Куфы регулярно посещали Хорасан, вербовали влиятельных сторонников и собирали садаку Мухаммаду ибн Али.