 |
Глава 8. Театральный Бинокль Видящего
|
|
|
|
Вот что все мы на самом деле представляли собой для богов: забавные штуки, развлечения, за которыми можно скоротать долгие столетия, пешки в их бессмертной игре за власть и доминирование.
— Если мы собираемся выиграть, ты должна понимать наших оппонентов, — сказал мне полковник Файрсвифт, когда мы остались одни в теперь уже пустой палате аудиенций.
Мы ждали перед одним из семи зеркал. Золотистое свечение покрывало нижний край рамы зеркала. Когда это свечение затянет весь корпус, мы пройдём через магическое стекло в обитель Алериса.
— Дезире Сильвертонг — владычица принуждения, — сказал полковник Файрсвифт. — Она может словами отмазаться от чего угодно или проложить себе дорогу куда-то. Она очень сильна и быстра, но другие её магические навыки не слишком сильны для ангела. Её брат Кирос Спеллсмиттер также превосходный физический боец, даже сильнее Дезире. Его магия сирены почти ничем не хуже её. Но он обладает теми же слабостями, что и она — следствие неправильного подбора пар в роду их семьи.
Их подбор пар не так уж плох, если и брат, и сестра стали ангелами. А если бы родословная действительно играла ключевую роль, тогда только люди из наследных семей Легиона могли бы становиться ангелами. Упорная работа и решительный настрой значили много — намного больше, чем допускало магическое уравнение полковника Файрсвифта.
— Они слишком налегали на магию сирены и вампира в ущерб другим магическим чертам, — полковник Файрсвифт задрал нос, словно его семья никогда не допустила бы такой неумелой ошибки. Похоже, что даже среди наследных семей Легиона существовала иерархия. И полковник Файрсвифт считал, что находится на её вершине.
|
|
|
— Та же история, те же слабости у их потомков: Андрин Спеллсмиттер и Сири Сильвертонг. Используй против них атаку с расстояния. Не позволяй никому из этой четвёрки подойти достаточно близко, чтобы они схватили тебя или внушили что-то, — сказал полковник Файрсвифт. — И мы можем вывести их из игры, используя семейную вражду, чтобы занять их.
Несомненно, что полковник Файрсвифт был неисправимым засранцем, но это не значит, что он не умён.
— Харкер Сансторм силен, но он новый ангел. Он все ещё не уверен в себе, — он бросил на меня оценивающий взгляд. — Мы можем использовать его нерешительность в качестве преимущества.
— Харкер — мой друг.
Полковник Файрсвифт кивнул.
— Да, это мы тоже можем использовать в качестве преимущества. Сансторм слишком заморачивается по поводу дружбы.
— Тогда как вы вовсе не заморачиваетесь такими вещами.
— Нет, конечно, — сказал он так, будто это единственный ответ и единственный возможный путь. — Если бы ты хоть немного слушала Фариса, то поняла бы, что боги испытывают нашу способность подняться над человеческими слабостями, над цепями дружбы.
— Цепями дружбы? — как будто друзья ловили тебя в ловушку и делали слабее.
— Боги не утруждаются такими взбалмошными причудами вроде дружбы, — ответил он. — И они ожидают от нас такой же дисциплины.
— Думаю, боги человечнее, чем вы осознаете.
Он хмуро посмотрел на меня.
— Держи свои богохульные мысли при себе. Боги наблюдают. Всегда наблюдают.
— Вот как? — парировала я. — Неужели все мы настолько важны, что богам нечего делать, кроме как наблюдать за нами день и ночь? Спрошу так, полковник: что есть более тяжёлый грех, гордыня или богохульство?
Он нахмурился ещё сильнее. Ха! На такое у него нет ответа. Я раньше проворачивала такой же фокус дома с Пилигримами, священниками, распространявшими посыл богов. Так уж повелось, что они распространяли этот посыл, приставая к ничего не подозревающим грешникам на улице. Когда они меня загоняли в угол, я запутывала их логику узлами, а потом оставляла их распутываться.
|
|
|
Ангела-ветерана, полковника Файрсвифта не так-то просто озадачить.
— Изабель Баттлборн хорошо сбалансирована, как и её отец, — сказал он, продолжая свой обзор сильных и слабых сторон наших оппонентов. — Она всесторонне одарённая, продукт хорошо выведенной династии. Но её выбила из колеи смерть полковника Батллборна. Мы можем это использовать.
Я хмуро посмотрела на него.
— Вы хотите использовать горе Изабель, чтобы победить её в этой игре?
— Я тебе уже сказал. Это не просто игра. Слушай внимательно. Мне не нравится повторять, — рявкнул он.
Я гадала, сколько раз он говорил это своим жертвам допроса. Хотя если так подумать, на самом деле я не хотела знать.
— Не утруждайся моральными дилеммами, Леда Пирс. Такие поверхностные раздумья лучше оставить бесцельным умам философов.
«Не утруждайся моральными дилеммами». Вот и весь моральный кодекс полковника Файрсвифта в одном предложении.
— Изабель Баттлборн может выглядеть как невинный котёночек, но внутри она хищная тигрица, питающаяся человечиной, — сказал он. — Как и должно быть. Если мы собираемся победить в этих испытаниях, мы должны использовать для этого любую слабость. Изабель поступит с нами точно так же.
— Это ещё ничего не оправдывает.
— Вся суть как раз в том, чтобы быть правым, — ответил он. — Правильные ходы. Правильная стратегия для победы в игре. Мы должны играть на своих сильных сторонах и на их слабостях. Только идиот играет против сильных сторон соперника. Уиндстрайкер должен был научить тебя этому. За все это время он уже должен был выбить из тебя человечность.
И под «выбить» полковник Файрсвифт имел в виду буквально и метафорически. Точно так же безжалостно он тренировал своих детей. Я как-то раз наткнулась на Джейса после тренировки с его отцом. Я даже жертв пыток видела в более хорошей форме.
— У нас с Неро не такие отношения, — сообщила я полковнику Файрсвифту. — Он не ощущает необходимости выбивать из меня что-либо.
— Если ты ему небезразлична, он не будет давать тебе спуску. Он сделает все, что в его силах, чтобы сделать тебя достаточно сильной, чтобы ты пережила все, что ждёт впереди.
|
|
|
На лицо полковника Файрсвифта упала тень. Он вернулся мыслями к своей дочери. Я видела это по его измученным глазам. Он заново переживал её смерть. Ангел в нём думал, что он сумел бы предотвратить её смерть, если бы просто тренировал её ещё упорнее, сделал её сильнее, выносливее.
Он ошибался. Это лишь ускорило бы её кончину. Орудия того сражения, которое унесло так много жизней, были рождены в аду. Они пожирали светлую магию солдат Легиона. Чем больше светлой магии было у кого-то, чем выносливее они были, чем выше поднялись по рангам, тем быстрее яд разрывал их тело, разрушал их магию, пока не оставалось совершенно ничего.
Проклятье. Полковник Файрсвифт мне не нравился. И все же я невольно сочувствовала ему и всему, что он потерял.
Я положила руку ему на плечо.
— Случившееся с вашей дочерью — не ваша вина.
Он скинул мою руку, и в его глазах вспыхнула ярость.
— Мне не нужна твоя жалость, — затем он продолжил лекцию по стратегии, словно он находил утешение в рутине. — Лейла Старборн — могущественный стихийник, умелый целитель, её магия телепатии и телекинеза также сильна. Её слабости — Тень Оборотня, Поцелуй Вампира, Песня Сирены и Котёл Ведьмы.
Я гадала, знали ли ангелы Легиона, которые тренировались вместе и работали над общей целью, что однажды им придётся использовать знания о своих коллегах против них. Наверное, да. Они же всё-таки ангелы. Доктрина Легиона предписывала им сделать себя островами, созданиями, лишёнными сложностей, которые влекут за собой эмоциональные привязанности.
Сегодня наступило то «однажды», день, когда шлюзы смыло водой. День, когда они используют всё то, что собрали на своих коллег-ангелов за столетия.
— Что касается Первого Ангела, — продолжал полковник Файрсвифт, не сдерживаемый моральными сложностями. — Никс тренировалась с богами и сильнее любого ангела, и у неё нет магических слабостей. Наш лучший шанс против неё — использовать слабости её напарника. Это Ариус Демонслейер. Он пробыл в Легионе дольше всех вас, но далеко не достаточно. В настоящий момент он застыл в достаточно двойственном положении — куда более опытный и могущественный, чем его коллеги по уровню, но всё ещё не ангел. Его гордость делает его беспечным. Он уже думает, что он победил, что он станет следующим ангелом. Что он выше всех вас. Его самоуверенность — и есть его слабость. Он не знает собственных лимитов и недостатков. Он идёт на риски, на которые идти не следовало, и именно это приведёт его к провалу.
|
|
|
— Похоже, вы много знаете обо всех здесь, — сказала я.
— Такова моя работа.
— Но что насчёт вашего сына? Что насчёт Джейса? Какова его слабость? — я сложила пальцы домиком. — Нужно же быть дотошным и затронуть всех.
Полковник Файрсвифт поколебался.
— Возможно, цепи дружбы всё же властны над вами? — предположила я.
В ответ на моё заявление он ощетинился.
— Нет, это совершенно точно не так, — рявкнул он. — Слабость Джейса — отчаянное желание проявить себя, быть достойным в моих глазах. И в твоих тоже.
— Моих?
— Его дружба с тобой делает его слишком человечным. Он стал слишком сильно заботиться о чувствах других. Ты оказываешь тот же эффект на Уиндстрайкера. Это тревожная черта, но возможно, мы сумеем её использовать.
— Вы не станете использовать чувства Неро ко мне, чтобы навредить ему.
Его губы изогнулись в хищной улыбке.
— Ты хочешь победить или нет?
Я проигнорировала это заявление.
— А Дельта? Каков её профиль?
— Дельта Уордбрейкер с нами уже долго, даже дольше Ариуса Демонслейера. Она хорошо обучена, дисциплинирована и уверена. Она склонна предпочитать более агрессивную, взрывную и демонстративную сторону магического спектра.
— То есть, вампир, оборотень, стихийник и телекинетик?
Полковник Файрсвифт кивнул.
— Да. Она стенобитный таран, который Легион нацеливает на препятствия. Она не деликатна. Она ничуть не ценит нюансы магии.
— То есть вы не считаете, что она самый сильный претендент из представителей седьмого уровня? — спросила я у него.
— Она сильнее всех, — ответил он. — У неё так много неукротимой силы и столько лет опыта. Но из других здесь присутствующих выйдет ангел получше.
— Например, из Джейса? — я не утруждалась спрашивать его о себе. Я слишком хорошо знала его мнение обо мне. Он не стеснялся делиться им.
— Время покажет. Эти испытания продемонстрируют, кто какой солдат, — он посмотрел на меня так, словно уже прекрасно знал, что я за солдат, и считал меня отстающей по всем фронтам. Она даже не видел мне применения в роли бездумного стенобитного тарана, как Дельте.
|
|
|
— Уиндстрайкер пробыл в Легионе две сотни лет до того, как встретил тебя, — хмурое выражение избороздило идеальное ангельское лицо полковника Файрсвифта.
— К чему вы клоните?
— К тому, что Уиндстрайкер не дурак. Он знает твои слабости. Он не станет придерживать эту информацию. Он расскажет своей напарнице.
— Какое мне дело до того, что он скажет Дельте? — я рассмеялась.
— Возможно, тебе будет интересно узнать, что у него с Дельтой когда-то была романтическая связь.
Я моргнула.
— Ты этого не знала. И это тебя беспокоит, — заметил он, пристально наблюдая за мной.
Нет, я этого не знала. И надо признаться, это меня беспокоило. Но я не собиралась подливать масла в огонь полковника Файрсвифта.
— Возможно, именно такая ситуация нужна им, чтобы возобновить отношения, — предположил он.
Я бросила в его сторону испепеляющий взгляд.
— Прекратите попытки манипулировать мной и настроить меня против Неро.
— Вы и так друг против друга, потому что находитесь на разных фронтах.
— Только на поле битвы. Только в играх богов. Не в реальной жизни.
— Теперь это и есть твоя жизнь. Ты просто слишком упряма, чтобы это признать.
Вспышка света импульсом выплеснулась из рамы магического зеркала. Время пришло. Полковник Файрсвифт шагнул через стекло и исчез. Я пошла следом.
На другой стороне ждал другой мир — прекрасный, жестокий мир. Мы стояли на высокой открытой башне в кольце горящих факелов. Лёд простирал свои обжигающие холодом пальцы по каменному полу, карабкаясь на стойки с факелами, пожирая пламя, то есть единственное, что согревало это место. Над нами красный огонь словно кровоточил в грозовое небо, превращая облака в пепел. Намного ниже башни каждые несколько секунд молния ударяла по потрескавшейся и обугленной земле. А хищные лианы почти полностью поглотили море за почерневшими равнинами. Этот мир не должен называться Гармония. Он во всех отношениях представлял собой разлад.
— Вода ранит Огонь. Огонь ранит Небо. Небо ранит Землю. А Земля ранит Воду. Все это место — сплошная гигантская игра в камень-ножницы-бумага между четырьмя стихиями, — заметила я.
— Почему ты болтаешь про детскую игру? — с отвращением потребовал полковник Файрсвифт.
Я подпрыгнула, едва увернувшись от удара молнии.
— Что-то здесь не так, — когда хищная лиана выстрелила из моря как ракета и попыталась приземлиться мне на голову, я дала ей попробовать на вкус мою магию молнии. Лиана уползла прочь. — Весь мир пытается нас убить.
— Это испытание. Оно не должно быть простым, — прагматично заявил полковник Файрсвифт.
— Испытание, — пробормотала я. — В этом и заключается испытание: превращение разлад в гармонию.
— Объясни.
— Что мы знаем про Алериса? Что он контролирует стихии. Он поддерживает их в равновесии, — я показала на адское побоище стихий, которое бушевало вокруг нас. — Здесь ничто не находится в балансе.
— Нам нужно вернуть магические стихии к равновесию, — осознал полковник Файрсвифт. — Это даст победу в испытании. Это покажет сокровище Алериса.
Он сказал это так, будто с самого начала это была его идея. Вот тебе и делиться победами.
— Вопрос в том, как вернуть стихии к равновесию, — произнесла я.
— Вон там, — полковник Файрсвифт показал на скалу из толстого камня, выдававшуюся из центра платформы башни. Восемь гигантских кусков гранита, каждый отмечен руной, изображённой на нем. — Это загадка. Мы должны использовать нашу магию, чтобы передвинуть куски в правильном порядке.
Как только он произнёс эти слова, на платформе тут же материализовалась девушка-солдат в красной броне. Она мгновенно бросилась на нас, замахнувшись огромным боевым топором.
Полковник Файрсвифт отбросил её назад взрывным комком стихийной магии.
— Я её задержу. Ты решай загадку.
Я подошла к каменной скале, взглянув на восемь глыб гранита. Руны на них выглядели знакомыми.
Раздалась очередная вспышка. Андрин Спеллсмиттер и полковник Сильвертонг, команда Алериса, также оказались на башне. Они поспешили ко мне, стараясь прогнать меня от загадки. Полковник Файрсвифт отрезал их, хлестнув кнутом молнии, который он создал их своей магии.
Я уставилась на руны. Не сомневаюсь, что видела их прежде. Но где?
Ещё один солдат появился на башне. Полковник Файрсвифт сплетал заклинание за заклинанием и посылал их в наших нападавших, но он постепенно терял позиции. Он не сможет сдерживать их долго.
Я склонила голову и прищурилась, разглядывая вырезанные руны. Сбоку одна из них поразительно напоминала огонь. А если перевернуть вертикально, то другая выглядела совсем как снежинка. И здесь также имелся разряд молнии. Струйка дыма, росинка, облако, дерево, комок металла. Это восемь символов стихий. Мне просто нужно расположить их на нужных местах, и в Гармонию вернётся гармония.
Очередная вспышка магии доставила в башню Джейса и Лейлу. Время на исходе. Солдаты Алериса прибывали с каждой минутой. Соревнующиеся команды Легиона прибывали каждые пять минут. Башня быстро наполнялась. Вскоре над нами совсем возьмут верх.
Я обхватила магией телекинеза глыбу с огнём, передвинула её в ярко-красный угол скалы. Это должно символизировать стихию Огня. Следующим я передвинула разряд молнии. Когда он со щелчком встал в уголок Неба цвета индиго и золота, пылающая бутылочка с зельем просвистела над моим плечом, промазав всего на считанные дюймы. Она врезалась в каменную загадку и взорвалась. Гора ничуть не смутилась из-за оглушительного взрыва. К счастью. Не могу представить, чтобы Алерис был благодарен за то, что мы взорвали его башню.
Загадка все ещё оставалась в целости и сохранности, но взрыв послужил бодрящим напоминанием, что остальные солдаты почти меня настигли. Я поспешно расставляла глыбы мрамора в соответствующие углы стихий. Струйка дыма разместилась возле пламени под Огнём. Облако присоединилось к разряду молнии в углу Неба.
К тому времени пот покрыл мою кожу от макушки до пяток. Для передвижения этих мраморных глыб по доске приходилось напрягать мою магию так, как её вовсе не напрягали обычные телекинетические удары. Я продолжала. Дерево и комок металла отправились к Земле. Осталась только снежинка и росинка для Воды.
Нечто тяжёлое ударило меня по затылку, сбив на землю. Моя голова закружилась, перед глазами все размылось, но я оттолкнулась от пола.
Я опоздала.
Джейс стоял перед загадкой. И он только что поставил два последних элемента на место. Раздался тихий щелчок, за которым последовал оглушительный рёв. Гора раскололась надвое, чтобы показать золотой театральный бинокль с расписной ручкой. Джейс схватил его.
Воюющие стихии перестали схлёстываться, как и воюющие люди на башне. Солдаты Алериса направились по лестнице обратно в замок, а полковник Файрсвифт подошёл ко мне. Он отнюдь не выглядел счастливым.
— Театральный Бинокль Видящего, — сказала Лейла, глядя на бинокль в руках Джейса. — Это древняя реликвия. Бессмертный артефакт.
— Что он делает? — спросил Джейс.
— Не знаю, но в данный момент он принес нам победу в этом испытании, — сказала Лейла, подмигивая полковнику Файрсвифту.
Он помрачнел ещё сильнее. Ого, ему действительно не нравилось проигрывать. Он выглядел ещё более расстроенным, чем полковник Сильвертонг и Андрин, а они-то потеряли предмет, который должны были охранять для Алериса.
— Мои поздравления, — я похлопала Джейса по спине. — Вы одержали над нами верх.
— Да, так и есть, — ответил он, переводя взгляд на полковника Файрсвифта. Никогда не видела, чтобы он смотрел на своего отца с таким восторгом.
Магическое зеркало вновь появилось на платформе башни. Мы вшестером прошли через него. Мгновение спустя мы вновь очутились в палате аудиенций богов. Четыре другие команды все ещё ждали очереди пройти.
— Жаль, что ты пропустил вечеринку, — поддразнила Лейла Харкера.
Все это произошло так быстро. Другие команды даже не появились на башне.
— Ваш сын выглядит весьма ликующим, — сказала я полковнику Файрсвифту, заметив, что не одна Лейла сейчас щеголяет самодовольным видом.
— Ты не воспринимаешь это всерьёз, — рявкнул он.
— Посмотрите на них, — я показала на мрачные лица других проигравших. — Они все воспринимают это всерьёз.
— Может, тебе стоит поучиться на их примере.
— Они несчастны, полковник. Потому что они воспринимают эту игру всерьёз. И сегодня они потерпели поражение.
— Мы тоже потерпели поражение, — проскрежетал он.
Я выгнула брови.
— Разве?
— Что ты сделала? — медленно произнёс он, и из каждого слова сочилось подозрение.
Я улыбнулась.
— Ничего.
— Ты скажешь мне немедленно.
— Попозже. В апартаментах, — которые по счастливой случайности совершенно звуконепроницаемые и недоступны для суперслуха даже богов и ангелов.
Он сверлил его взглядом. Я чувствовала, что его магия испытывает меня, стараясь содрать мои ментальные защиты.
— Это не сработает, — сказала я ему. — У меня богатый опыт в блокировании ангелов.
— Я не Уиндстрайкер.
— Нет, вы — не он, — согласилась я. — Он архангел. Вы нет.
Неро на другом конце комнаты фыркнул.
Полковник Файрсвифт сверлил меня таким гневным взглядом, словно подумывал поджечь меня. Хорошо, что я огнеупорная.
Боги отпустили нас из зала. Когда мы вернулись в отведённые нам апартаменты, а дверь надёжно закрылась, полковник Файрсвифт вновь обратил на меня свой взгляд Дознавателя.
— Объяснись. Что ты сделала? — потребовал он.
Я вытащила из кармана куртки театральный бинокль Алериса.
В глазах полковника Файрсвифта мелькнуло удивление.
— Как они оказались в твоих руках?
— Не знаю. Это случилось примерно в то же время, когда они покинули руки Джейса.
— Ты обчистила его карманы.
Я пожала плечами.
— Ты сжульничала.
— Разве? Где это правила утверждают, что я не могу забрать предмет от другой команды? — спросила я.
Некоторое время он бурлил молча.
— Это подразумевается.
— Нет, не подразумевается. Это лишь ваша интерпретация правил. Что даёт вам право интерпретировать волю богов?
Его лицо сделалось ярко-красным. Он выглядел так, будто у него вот-вот лопнут кровеносные сосуды.
Я лишь улыбнулась.
Он сделал шаг вперёд, но застыл, услышав божественный стук в дверь.
— Спрячь бинокль, — его слова прозвучали рычащим, хриплым шёпотом. — Мы ещё можем вернуть их, пока никто не заметил твоего недостойного поведения.
— Недостойного поведения? Думаю, вы хотели сказать «моей победной стратегии».
— Ты собираешься красть предмет от каждой команды в каждом испытании? — прорычал он сквозь зубы.
— Нет, конечно. Я полагаюсь на ваше мастерство ведения битвы, чтобы мы хотя бы один предмет выиграли старым-добрым способом, — произнесла я приторно-сладким тоном.
— Ты ведёшь себя абсурдно.
— Я тронута, полковник. Пожалуй, это самое приятное, что вы мне говорили.
Дверь сотряс очередной стук, в этот раз более нетерпеливый. Более божественный.
— Прекрати валять дурака и спрячь эту чёртову штуку, — зашипел на меня полковник Файрсвифт.
— Где мне её прятать? Под подушку? По вашей милости у меня и подушки-то нет.
Его рука потянулась к мечу.
— Ладно, — я вздохнула, запихивая бинокль в свой ящик с нижним бельём.
Полковник Файрсвифт уже очутился у двери. Он низко поклонился Фарису.
— Что заняло у вас столько времени? — потребовал Бог Божественной Армии. Коридор за ним пустовал. В этот раз его не сопровождали его воины.
— Полковник всего лишь пытался сжечь меня дотла, — беззаботно ответила я. — Но это может подождать.
Нос Фариса дёрнулся, вероятно, от отвращения. Ему я нравилась ещё меньше, чем полковнику Файрсвифту, если такое вообще возможно.
— Театральный бинокль Алериса был украден, — заявил Фарис, входя в наши апартаменты так, будто они принадлежали ему.
— Да, мы знаем. Мы были на башне Алериса, когда Джейс и Лейла украли их, — я улыбнулась ему. — Попробуйте поговорить с ними.
Если бы взглядом можно было убивать, то полковник Файрсвифт уже убил бы меня двадцатью разными способами.
Выражение Фариса не дрогнуло; оно оставалось неизменно холодным с момента его прибытия.
— Их украли ещё раз.
— Какое несчастье, — отозвалась я.
— Я знаю, что это сделала ты, — слова Фариса звучали гладко как шёлк, но его глаза оставались жёстче гранита. — Покажи мне бинокль.
Я подошла к своему ящику и вытащила бинокль. Я без единого слова протянула его Фарису.
Его нос снова дёрнулся.
— Он пахнет лавандой.
— Это моё саше, — услужливо подсказала я.
— Твоё что?
— Саше, — я просто продолжала улыбаться. — Маленькие ароматизированные мешочки, которые девушки хранят в ящиках, чтобы их нижнее белье пахло приятно.
— Я знаю, что такое саше.
— Правда? Не знала, что боги пользуются саше.
Его глаза превратились в узкие щёлочки.
— Ты всегда такая дерзкая?
— Да, — заявил полковник Файрсвифт, сверля меня суровым взглядом. Затем он поклонился Фарису. — Я скромно прошу о новом напарнике.
Я удивилась, что слово «скромно» вообще существовало в лексиконе полковника Файрсвифта. Однако я вовсе не удивилась, что он захотел себе нового напарника.
— Зачем ты хочешь нового напарника, когда твоя команда лидирует благодаря твоей нынешней напарнице? — спросил у него Фарис.
— Что?
— У вас артефакт Алериса. Вы выигрываете, — сказал ему Фарис.
— Но она сжульничала.
— Правила этого испытания в том виде, в котором я их описал, не запрещают забирать предмет у другой команды, — ответил Фарис.
Ха! Выражение лица полковника Файрсвифта было просто бесценным. Я испытывала ужасное искушение вытащить телефон и щёлкнуть фоточку.
— Более того, до финала тренировок это случится ещё не раз, — продолжал Фарис. — Все команды должны держать заполученные предметы при себе, постоянно.
— Чтобы другие команды имели шанс украсть их? — спросила я.
— Или вернуть себе. Это должно держать вас настороже.
А для богов будет интересное зрелище.
— А теперь поспите, — приказал нам Фарис. — Завтра в пять утра вас телепортируют в палату аудиенций для следующего испытания, — затем он вышел из наших апартаментов.
— Видите? — я просияла, посмотрев на полковника Файрсвифта. — Я же говорила, что мы выигрываем.
— Эти тренировки такие... неблагородные. Такие хаотичные.
— Тогда хорошо, что вы очутились в одной команде с Хаотичной Негодницей, — я рассмеялась, крепко хлопнув его по плечу. — А теперь как насчёт ужина? Я умираю с голода. Как думаете, тут доставляют пиццу в номер?
|
|
|
